Призраки поместья Сент-Мор

– Для чего вы меня искали?

– Как ваше имя? – Почтальон потянулся за конвертом.

– Николай.

Лицо почтальона нахмурилось. Рука застыла внутри камзола. Неужели он ошибся адресатом? Хотя описанию он соответствовал. Но кто ему дал это описание? Пьянчуга из кабака?

– Ах, – улыбнувшись, сказал молодой человек. – Видимо, письмо на имя Николаса Райта? Это мой псевдоним.

Глава 3

Имение Сент-Мор когда-то было местом, куда стремился попасть каждый. Радушный прием Кристофа. Отличная партия в шахматы с Матисом. Компания прекрасной Мари. И потрясающее вино под звуки рояля в исполнении Анны-Николь. Все это осталось в прошлом.

Былые заслуги виноградников «черной шишки» обернулись дурной репутацией. Теперь никто не желал видеть на своем столе бутылки сорта пино-нуар из поместья Сент-Мор.

Бесконечные предложения о приобретении земель, которые Кристоф до сих пор деликатно отвергал, стали иссякать.

И как бы жители дома ни убеждали всех в том, что у них все хорошо, правду утаить не удалось, так как люди покидали это место, утверждая, что среди кустов винограда бродят духи, ведь саженцы были посажены на брошенном кладбище.

И если работники уходили оттого, что кроме жалования их с Кристофом ничего не связывало, то бегство членов семьи многие приняли как негласное признание беды.

Анна-Николь появилась в семье Сент-Мор, когда двойняшкам исполнилось десять лет. Кристоф посчитал этот срок достаточным для траура по погибшей при родах супруге. Матерью двойняшкам она не стала. Как и не завела ребенка, о котором просил супруг.

В болезни Кристоф лишился всего, чем когда-то обольстил Анну-Николь. С каждым днем он выглядел хуже. Его волосы сменили пшеничный окрас на седой. Лицо осунулось, а голубые глаза потускнели. Иногда затуманенный взгляд блуждал по лицам, совершенно не различая их владельцев.

Анна-Николь быстро поняла, что от семьи Сент-Мор получила все, что хотела. Ранним воскресным утром она покинула поместье, предварительно оставив все подаренные ей украшения. Компанию ей составил Луи Фере, советник Кристофа, – любитель карточных игр и больших ставок, но при этом с отличным вкусом к вину. Его главной рекомендацией последних месяцев было принять предложение на десятилетнюю аренду виноградников от испанского винодела сеньора Ортего. Это бы позволило семье Сент-Мор сохранить за собой землю и выправить финансовое положение. Но Кристоф был непреклонен, потому Луи решил как можно скорее найти новую работу.

Все, что осталось в покоях мачехи, – это скупая на слова записка. Анна-Николь поблагодарила за все Кристофа и отказалась от всего, на что могла претендовать. Матис письмо утаил, боясь расстроить отца. Но это не спасло старика. В жутких мучениях он скончался, усугубив и без того дурное положение семьи.

Место избегали. Повозки, обычно проезжающие мимо, теперь огибали район. Пассажиры на подъезде к имению легко расплачивались лишним часом за безопасную дорогу. Особенно если солнце шло к закату. Гости стали редкостью в этом доме. Но все же иногда карета останавливалась у главной двери. Как и сейчас.

Избегая осенней грязи, на подъездной дорожке из кабины вышел стройный статный мужчина. Возрастом не старше шестидесяти лет. С собранными в хвост каштановыми с проседью волосами. С острым носом и широкой улыбкой на лице.

Его встречал Франсуа.

– Мсье Фредерик Обрио, рады вашему визиту, пусть он и стал для нас сюрпризом. – Мажордом Франсуа учтиво поклонился и жестом пригласил гостя.

– Оставьте это, Франсуа. – Мужчина похлопал его по плечу, проходя мимо. – Времени на званые письма не было. Я привез важные новости.

Фредерик Обрио некогда был невероятно близок к делам Кристофа Сент-Мора. Во многом он сыграл добрую роль для развития винодельни. Он же и сосватал Анну-Николь. При этом никто не мог сказать, чем тот занимался на самом деле. Он всегда хорошо был осведомлен и любезно делился всякими новостями, если, конечно, это несло ему выгоду.

В гостиной его уже ожидал Матис, который на любезности был скуп. Обычно неожиданные визиты заканчивались одним и тем же – грабительским предложением покупки земли.

– Стоило предупредить, мы бы накрыли стол.

– Нет времени, мой маленький Матис. – Несмотря на возраст, Фредерик порхал по комнате. – Такое предложение бывает лишь раз.

Матис насупился.

– Вы же знаете, что продажа, особенно за гроши, нам неинтересна.

– Вы живете прошлым, мой мальчик. – Фредерик уже стоял у рояля. Он, сделав паузу, несколько раз нажал на клавишу, проверяя звучание. – Расстроено, как и вы, мой друг, но это временно. Прошу наполните бокалы вашим вином, и мы поднимем их за прекрасные новости.

– Как вы успели заметить, «прекрасные новости» давно покинули это место. – Матис передразнил высокий голос Фредерика.

– Только не сегодня. – Фредерик держал в руках резную из слоновой кости белую королеву. – Красивая работа. – Он вернул ее на шахматную доску на одну клетку от черного короля. – Где же ваше знаменитое вино?!

– Франсуа! – Мажордом вошел в ту же секунду, как его окрикнул Матис. С графином и бокалами.

– Только два? – удивился Фредерик. – Я надеялся, что Мари составит нам компанию, ее эта новость касается не меньше, чем вас.

– Ей нездоровится, – начал Матис, но вошедшая в комнату Мари его перебила.

– Прошу простить меня, не ожидала вашего визита, мсье Обрио.

Девушка поприветствовала гостя легким реверансом.

– Еще бокал, Франсуа! – Фредерик подскочил к девушке и обнял ее ладони своими. – Мари, сегодня в вашем доме праздник!

– Не тяните уже. – Матис закипал. В его практике обычно тянут именно с плохими новостями.

Фредерик лукаво улыбнулся.

– Мари, сядьте. Хотя в этом нет смысла, ведь вы тут же подпрыгнете от радости, – начал он, – в моем кармане письмо, которое, словно луч света маяка, направит вас к спасительному берегу.

– Фредерик, прошу, – прошептала Мари.

– Простите, – Фредерик в два шага оказался перед Матисом и протянул ему сложенную в три раза бумагу.

Матис спешно развернул ее. Глаза бегали из стороны в сторону. Серость лица постепенно отступала.

– Что там? – Мари видела на лице брата улыбку.

– Мьсе Обрио был прав, день, и правда, добр на хорошие вести.

– Именно, мой мальчик. – Фредерик наслаждался. – Вашей семье выпала честь поставлять вино к королевскому двору, правда, сначала стоит поразить их сомелье. Он прибудет в следующем месяце, чтобы подобрать сорт и урожай.

Обрио поднял бокал и посмотрел на блики солнца в вине.

– Но как же? Наши запасы скудны! – Для Мари новость оставалась дурной.

– Пустяки, бочек хватит, чтобы пережить этот год, – перебил ее Матис.

– Оно отравлено, – прошептала сестра, но слова все равно долетели до слуха Фредерика.

– Отравлено?! – Фредерик сделал глоток. – Как жаль, это было отличное вино.

– Это глупые слухи! Я пью его с похорон отца и до сих пор в добром здравии! – Матис подошел к Фредерику. – Прошу простить мою сестру, она невероятно суеверна. Поверьте, наше вино все так же прекрасно на вкус и совершенно безвредно.

– Славно, – сказав это, гость сделал несколько глотков и вернул стакан Франсуа. – Тогда готовьтесь и не забывайте про вашего старика.

Фредерик Обрио с довольным видом попрощался с хозяевами поместья и в том же парящем состоянии покинул дом.

– Ты окончательно нас погубишь, – шептала Мари.

– Нет, я спасаю нашу семью!

– Урожаи прошлых лет заканчиваются, а в этом году ты сам знаешь, что случилось с виноградом.

– Все это проблемы тех, кто купит нашу землю и дом. Поверь, как только люди узнают про наши поставки, они предложат гораздо больше нужной стоимости.

– Это нечестно! Тем более ты пообещал мне! – Мари тут же взяла себя в руки.

– От слов своих я не отказываюсь. Ты вольна делать что хочешь, пока нам не дадут подходящей цены, а после мы все оставим и уедем в Париж, а может быть, даже покинем Францию.

Мари подняла палец, готовясь возразить брату, но передумала. Время еще оставалось.

Глава 4

Если тебе повезло с землей, значит, тебе повезло с вином. Так говорили виноделы, облюбовавшие плодородные участки вдоль берегов реки Роны. Долина на юго-востоке Франции утопала в вечных спорах за землю. Ажиотаж шел вокруг северных частей долины Роны, где по бутылкам разливались вина высокого качества. Красное здесь предпочитали сорта «сира», а белое – «вионье». И пока крупные виноделы жарко делили между собой север, небольшие фермеры, такие как Кристоф Сент-Мор, учтиво поделили юг. Среди них не было громких имен и популярных сортов, однако вино пользовалось спросом.

Долина Роны начиналась с каменных домов Лиона, построенных вдоль таких же каменных берегов реки Роны. Отсюда и нотки ностальгии у каждого, кто прибыл в город из Санкт-Петербурга. Побережье уж слишком напоминало каменный берег Невы. Правда, не такой широкий и качественный.

Для того, кто направлялся на юг региона через Лион, путь проходил сквозь окружающие город горные массивы, усыпанные монастырями с невероятной архитектурой. Дорога вела и вдоль загородных домов с пышными садами и виноградниками. Но чем дальше, тем больше камни и песок отвоевывали границы. И не важно, отправишься ты на юг ранним утром или поздним вечером, все равно ты остановишься в постоялом дворе «Застольная песня», потому что это больше традиция, чем надобность.

Владельцем дома был мсье Фабрис Дюмаж. Подававший надежды оперный певец. До тех пор, пока юный чистый голос не превратился в грубое мужское рычание. Петь он не разлюбил. К тому же обрел новую страсть в гастрономии. Его блюда рождались под мелодии Обера и Берлиоза. Избранных было два. Улитки с чесноком в соусе из белого вина и свиные ребра, тушенные с красным вином. В принципе, Фабрис везде любил добавлять вино. И в блюда, и в себя.

Слухи он любил не меньше. Каждый вечер общий зал «Застольной песни» превращался в ресторан. Люди общались, ели, пили и много пели. Фабрис шел спать последним. Так он мог поговорить с засидевшимся гостем и узнать много нового.

В этот раз с собеседниками не повезло. Шумная компания разошлась. В зале остались два человека. Дама в длинном черном платье с лисьей шкуркой на одном плече и молодой человек с безучастным лицом, сидящий у камина. Ни первая, ни второй авторами хорошей истории не казались. Но это лучше, чем ложиться спать. Несколько бокалов «Каберне-Совиньон» требовали общения. Выбор пал на юношу.

– Позвольте составить вам компанию, – учтиво обратился Фабрис к парню.

– Конечно, правда я уже собирался идти спать, – ответил тот и хотел подняться, но хозяин дома положил руку ему на плечо.

– Порадуйте старика легкой беседой перед сном. Вам не сложно, мне лекарство от бессонницы. Мое имя Фабрис Дюмаж. И вы у меня в гостях.

– Николас Райт, – писатель протянул руку. Фабрис ее пожал, положив вторую ладонь сверху.

Это имя он где-то слышал, вот только никак не мог вспомнить где.

– Вы случаем не артист? Ваше имя кажется мне знакомым…

– Нет, пять лет назад я написал книгу, и она была довольно популярна, но теперь я просто путешественник.

Фабрис раньше этого не замечал, но сейчас его слух резали некоторые фразы. Жесткий акцент. Будто человек проговаривал некоторые буквы, которые, к сведению, вообще произносить не следовало, сквозь зубы. Какой интересный персонаж.

– Ваш акцент… Вы из Германии?

– Из России.

– Просто замечательно! – Фабрис слегка подпрыгнул в кресле. – Люблю русских, они всегда такие… – Он замолчал, подбирая слова, чтобы не обидеть собеседника.

Спустя десяток секунд и несколько щелчков пальцами он наконец выбрал нужное слово.

– Такие непредсказуемые!

Николас улыбнулся.

– Что привело вас в наши края? – Фабрис подвинулся и понизил голос. Он уже считал свой выбор правильным. Гость был интересный. При близком рассмотрении он выглядел интригующе. Бывший синим костюм-тройка английского кроя. Истоптанные башмаки. С виду обычный бродяга. Если бы не глаза. Они хранили тайну.

Молодой человек достал из нагрудного кармана конверт. Читал на французском он хуже, чем говорил.

– Поместье Сент-Мор.

Мсье Дюмаж округлил глаза.

– Вы действительно удивительный человек, – не сдержался он. – Раз вы направляетесь туда, стало быть, вам известно, что это место проклято?

– Вероятно, поэтому это письмо адресовано мне. – Николас вернул письмо в карман. – Так уж повелось, что не могу обойти стороной ничего мистического.

В эту секунду память Фабриса наконец опознала писателя.

– Вы тот юноша, что повстречал призрака! – Голос принадлежал победителю. – И вы написали об этом книгу. Правда, я ее не читал, но о ней говорили все, так что мне знакома суть истории. Ваша встреча была реальной?

Слово «призрак» долетело до слуха дамы, которая уже клевала носом, и мигом развеяло сон. Чтобы ничего не пропустить, она пододвинулась ближе. «Встреча», «призрак» – эти слова будоражили ее сознание. Правда, в отличие от Фабриса она сразу поняла, о чем идет речь. Старая, но вовсе не глупая.

– Прошу меня простить, – вмешалась старушка. – Но мне кажется, я могу пропустить интересную беседу.

Фабрис уступил ей место, а себе поставил стул. Теперь уже втроем они обсуждали призраков. Старушку звали Елена Лустенбергер. Родом из Швейцарии. Завещав все имущество детям, она посвятила последние пару лет путешествию по Европе. Теперь дорога вела ее домой. И тем увлекательнее для нее была эта беседа, так как она была заключительной частью перед возвращением.

Они долго расспрашивали молодого писателя о призраке, но так ничего и не выяснили. На каждое предположение он уверял своих слушателей в том, что призраков не существует.

– Но вы же написали об этом книгу, – не унималась госпожа Лустенбергер.

– Я был вдохновлен своей фантазией, не более того, но чем больше я изучал этот феномен, тем сильнее крепла моя уверенность, что всему есть логическое объяснение, – ответил Николас. Ему уже и не вспомнить, сколько раз он отвечал на эти вопросы.

– Поверьте мне, – заметила Елена, – я вижу, когда мужчины что-то пытаются утаить.

Николас улыбнулся.

– Тогда, вероятно, вам под силу объяснить мистические явления моего постоялого двора? – спросил мсье Дюмаж и загадочно осмотрел собеседников.

– Здесь есть призраки? – спросила старушка, поежившись, вот только на лице мелькнула улыбка.

– Именно так. – Голос Фабриса стал тише, он говорил, подкрепляя каждое слово жестом. – Дома этого я не строил, а выкупил за гроши. Потому как прошлый хозяин верил в мстительных духов. И чтобы сбить цену, мне пришлось узнать темное прошлое этого места. Поговаривают, что полвека назад здесь укрывались несколько эмиссаров парижских республиканцев. Тех самых, что подстрекали рабочие восстания в Лионе.

Госпожа Лустенбергер внимала каждому слову, все ближе наклоняясь к владельцу постоялого двора. Николас же, наоборот, сидел безучастно.

Фабрис продолжал.

– Их выдал собственный подельник. И, прежде чем вернуться в Париж, они жестоко расправились с ним. Прямо на чердаке. Там был их штаб. До сих пор стены того места помнят его мольбы и крики. А иногда, когда наступает ночь и мир затихает, дух на чердаке выходит из тени. Не только я, но и многие постояльцы слышали его шаги, тяжелые вздохи и плач. Так что вот вам живой свидетель потустороннего мира.

Фабрис торжествующе встал. Он видел, что ему удалось впечатлить гостью. Да так, что она попросила еще один бокал вина. Хотя обещала себе в этот вечер не больше трех. Вот только с Николасом ничего не получилось. Все такое же скучающее лицо.

– Что вы на это скажете? – Фабрис не хотел уступать. Все-таки его целью была не старушка.

– Я знаю о духе лишь с ваших слов, этого недостаточно, чтобы я поверил. – ответил Николас. Но внутри вспыхнул огонек любопытства.

Фабрис сделал вид, что обиделся.

– Тогда поднимемся на чердак. Быть может, дух себя проявит.

– Хорошо. – Николас встал. – Правда, итог всегда один. Люди обижаются, потому что я лишаю их чуда. Пусть и жуткого.

– Ничего подобного не случится. Госпожа Лустенбергер, я провожу вас до комнаты. – Фабрис предложил ей руку. Та вежливо взялась за нее, чтобы встать. Вот только с иными планами.

– Вот еще. Вы наговорили таких страшилок, что мне теперь не уснуть! Я поднимаюсь с вами, и нет смысла меня отговаривать.

Все складывалось просто отлично. Старушка верила ему. Большинством они могли убедить писателя. Тогда он обязательно напишет про «Застольную песню». Чем обеспечит поток новых постояльцев.

Всю дорогу Фабрис не сводил глаз с писателя. Сначала тот заглянул в свою комнату и захватил с собой саквояж. Затем сделал несколько пометок угольным карандашом в своем блокноте. Свои пальцы он вытер о брюки.

Чердак пугал и без призрака. За годы работы постоялого двора здесь скопилось немало сломанной мебели. По некоторым разрушенным вещам даже не скажешь, чем они были изначально. Николас шел, аккуратно ступая на старые половицы. Каждый шаг отзывался жутким скрипом, от которого по спине бежали мурашки. Сквозь щели дощатых стен и кровли стонал ветер.

Еще на лестнице Николас попросил погасить масляную лампу, так что компания блуждала в темноте. Елена от напряжения впилась костлявыми пальцами в руку Фабриса. Тот, как джентльмен, прикрыл ее спиной.

После небольшой экскурсии писатель достал из сумки несколько странных устройств. Одно напоминало телеграф. Только небольшой. С двумя торчащими проводами. Второй походил на стеклянный воздушный шар с тонкими иглами внутри. И что-то похожее на музыкальную шкатулку, но с проводами и большой ручкой.

– Аппарат Бодо, – начал знакомство Николас, показывая на телеграф, – только слегка измененный.

Дальше он показал на стеклянный шар.

– А это электрическая свеча Яблочкова…

Но, увидев абсолютную пустоту в глазах Фабриса и Елены, замолчал.

Устройство, называемое свечой Яблочкова, работало за счет небольшой динамо-машины, вращая ручку которой можно было запитать свечу.

– Оно ловит призраков? – завороженно спросила старушка, смотря на телеграф.

– Оно должно их услышать, – ответил Николас.

– А свеча?

– Должна их проявить.

Госпожа Лустенбергер закивала, хотя и не поняла, как устройства работают.

Теперь Николас Райт предстал в глазах больше как изобретатель, нежели писатель-мистик. Он навесил на устройство катушку с лентой, словно собирался показать кино. Следом соединил провода со шкатулкой и электрической свечой.

– На ленте должны появиться символы, если дух, – на этом слове Николас вздохнул, – решит с нами поговорить. Но сомневаюсь, что это произойдет.

Устройство, напоминающее телеграф, по изобретательской логике Николаса должно было уловить тот же мистический разряд, что и он сам тогда в библиотеке. Оголенные провода должны были преобразовать его в символы азбуки Морзе и отпечататься на ленте. Но такого никогда не случалось.

– Девушки не любят скептиков, – игриво сказала Елена, словно не имела троих детей и семерых внуков. Мистическое приключение омолаживало.

– Он просто русский, – шепнул ей Фабрис. Та понимающе кивнула. Как будто это что-то значило.

Николас сделал вид, что не услышал. Сейчас он был занят тем, что быстро крутил ручку на шкатулке. Устройство жужжало. Свеча вспыхивала и гасла.

– Мсье Дюмаж, мне нужна ваша помощь, – обратился Николас.

– С удовольствием, – ответил Фабрис и принялся вертеть ручку вместо Николаса.

От постоянного вращения аппарат Бодо затрещал, а электрическая свеча Яблочкова загорелась.

– Скоро таким чудом осветят не только Санкт-Петербург, но и весь мир, – сказал Николас, заметив завороженный взгляд Елены.

Затем он достал из саквояжа железный конус с небольшим отверстием и надел его на свечу. Чердак утонул во тьме. Остался только луч. Николас медленно вращал конус, и луч плыл по комнате.

– Следите за светом, возможно, вы что-нибудь и увидите.

– А вы? – тихо спросила Елена.

– Я уже убедился, что призраков не существует.

Словно в противоречие его словам половица у дальней стены скрипнула. Луч метнулся в сторону звука. Лишь бочонок из-под вина, да несколько досок. Теперь скрипнуло в другом месте. Но тоже ничего. Что-то скрипело и шуршало по темным углам, но избегало света. Старушка от пробираемого страха уменьшилась в размерах. Распаленный в преддверии чуда Фабрис крутил ручку жужжащего механизма. Пот бежал по лицу. Мышцы правой руки горели. Но останавливаться он не собирался.

– Может, погасить свечу? – неуверенно спросила Елена, хотя мысль остаться в полной темноте невероятно пугала ее.

– Все, что мы видим, – тихо начал Николас, – есть отражение света. Но призраки, если верить, что они существуют, не что иное, как его преломление. Поэтому принято считать их прозрачными и в то же время вполне осязаемыми. Так что без света никак.

Позади троицы раздался грохот. Госпожа Лустенбергер впилась ногтями в руку Фабриса, отчего тот вскрикнул и бросил ручку. Николас мотнул конус, но было уже поздно, свеча погасла. В темноте раздался крик старушки.

– Крутите ручку, Фабрис, – выкрикнул Николас.

– Оно уже здесь! – перебил его женский крик. – Рядом со мной! Спасите!

– Крутите!

– Не могу, госпожа крикунья, сковала мои руки!

– Отойдите! – Глаза еще не привыкли к темноте. Николас действовал на ощупь. Он нашел устройство и стал вращать ручку, сняв со свечи Яблочкова конус. Но свет не появился.

– Крутите же! Спасите меня! – верещала старушка. – Оно схватило меня за ногу и тащит!

– Никто вас не тащит! – ответил ей Фабрис и тихо выругался.

Один из проводов отцепился от электрической свечи. Кое-как в потемках Николасу удалось вернуть его на место. Он крутанул ручку и свет моргнул. Еще и еще раз – и вот свет наполнил мрачный чердак, прогнав страхи.

Госпожа Лустенбергер все еще кричала. Ее глаза были зажмурены. Всем телом она прилипла к Фабрису. А руки, подобно винной лозе, обвили его шею.

В ту секунду, как появился свет, Николас бросился на пол. Теперь же он стоял рядом, держа в руках загадочное существо. Фабрис крутил ручку.

– Можете познакомиться со своим призраком, мсье Дюмаж.

– Мадам, это всего лишь кот, – сказал Фабрис и тут же разошелся смехом. Старушка глядела на зверя и непонимающе моргала.

– Но я чувствовала, что меня кто-то тащит!

– Поверьте, это была лишь ваша фантазия, – постарался успокоить ее Николас.

Фабрис продолжать хохотать, да так заразно, что его подхватила госпожа Лустенбергер. Николас лишь тепло улыбнулся.

Кота прозвали Призрак и нашли ему место неподалеку от стойки регистрации. Теперь он встречал постояльцев вместе с Фабрисом. С ним же он готовил, беседовал по вечерам и провожал госпожу Лустенбергер и господина Николаса Райта.

На прощание старушка попросила у того небольшую записку для своей старшей внучки. «Она как раз с вами одного возраста!» – заметила она. Еще она сказала Николасу, что ее внучка без ума от его книги. И ей было бы приятно, если бы он на обратном пути заглянул к ней в гости.

– Вы бы понравились друг другу, – лукаво сказала Елена.

– Спасибо вам! И хорошей дороги, – вежливо перевел тему Николас.

– До встречи, Николас! – Она слегка наклонила голову, а затем шепотом произнесла: – И все-таки меня кто-то держал.

Отрывок из книги Николаса Райта «Последний призрак»

Зачастую люди приписывают мистические явления тому, чего не понимают. Как правило, малообразованный человек невероятно суеверен. Оттого мы имеем такое количество «призраков» вокруг нас.

В большинстве своем вера в темные силы настолько прочна, что никакие знания не способны побороть ее.

Но бывают и иные случаи. Когда появления духов весьма реальны, потому что оказывают психологическое и физическое влияние на людей. Однако их появление в нашем мире никак не связано с потусторонними силами. На деле все гораздо проще.

В моей практике имеет место довольно частый случай, когда семья, проживающая в одном доме, жалуется на присутствие духов, ночные кошмары, видения и прочие проявление мистики.

Чаще всего эти люди находятся в реальной опасности. Например, в молодости мне довелось навестить семью в деревне Гришкино, что в двух часах езды от Санкт-Петербурга.

Имя главы семьи значения не имеет, потому что в данном случае он является собирательным образом подобных историй. Так вот он жаловался на множество жутких фактов.

Во-первых, ночные визиты страшных существ. Каждый их видел по-своему, но при этом все слышали и тяжелое дыхание, и шаги по деревянным половицам в доме. Но если человек верил в черта, то черт ему и являлся. Если же боялся утопленника, то просыпался в одной кровати с опухшим от воды трупом.

Во-вторых, кошка ушла из дома и больше не возвращалась. Как говорили ведуньи, злой дух прогнал защищавшее дом животное.