Телец в год быка

– Одно из двух или Сергеича, уволят по несоответствию за мордобой вышестоящего или вышестоящего уволят за махинации с зарплатами.

– А ты что, промолчал?  – поинтересовалась Лина.

– А, что я? Ну, что я дурак, что ли на конфликт идти. Мне служить еще. Вы же приехали. Ничего с вами не случилось, – как бы между прочим ответил Вадим.

– А ничего, что он обманул тебя. Он же знал, я с младенцем еду. Ну ладно, отправил в командировку. Но тогда хоть бы прислал машину за нами. Тебя, это не задело совсем? – возмущенно спросила Лина.

Вадим ничего не ответил, только безразлично пожал плечами, не желая продолжать пустую для него тему. Все дела Лина делала на автомате. Шесть часов утра, это привычное время, когда просыпался ее «Жавороночек». Зима уже на исходе. Трескучих морозов уже не было, но сильные почти, постоянные ветра знали свое дело. В квартире было холодно. Чуть теплые батареи почти не обогревали комнату. Ей приходилось постоянно в течении ночи проверять сухость пеленки и поправлять одеяло, которое Данилка постоянно скидывал с себя ножками. С трудом проснувшись за полчаса до пробуждения сына, она шла на кухню, включала духовку и все конфорки на плите на всю мощь, чтобы кухня постепенно прогрелась. Как только малыш просыпался, Лина под одеялом поглаживала его нежное тельце, а он, довольно потягивался, ласково глядя на маму. Чтобы не будить Вадима преждевременно, она тепло одевала Данилку, натягивая на него теплую кофточку, сверху шерстяную жилетку, колготки, теплые штанишки и теплые шерстяные носки. Он не любил носки, поэтому почти сразу снимал их. И Лине, приходилось, надевать сверху носок, резиночку, с которой справиться ребенок еще не мог. Лина сажала его в коляску, закрывала на кухне дверь, и они потихоньку завтракали вдвоем.

***

– Приподнимите кофточку. Дыши малыш, дыши. Данилка переводил свой настороженный взгляд то на маму, то на тетеньку в белом халате.

– Бронхит. Ну, а что не мудрено, живя в таких условиях. Ребенок маленький, пока научится сам на горшок ходить, а не в штанишки так и будет простужаться. И ночью раскрывается, не уследишь.

– Я стараюсь следить, постоянно караулю, чтобы сухим был и укрытым. Всегда тепло одеваю его, – одевая ребенка, растерянно рассказывала Лина.

– Да, о чем вы говорите. Вот даже сейчас, в кабинете холодно, а раздевать малышей приходится, иначе как внимательно посмотреть кожу и послушать легкие, – с пониманием продолжила разговор доктор, – в больницу поедите? Можно конечно и дома лечиться. Что в палате холодно, что дома, – заполняя карту рассуждала врач.

Лина, нерешительно пожала плечами, не зная, как лучше поступить.

Врач, заметив ее замешательство: – Ну, давайте дома. Завтра вас дежурный педиатр навестит, – уточнив на корке медицинской карты адрес проживания она продолжила, – она в соседнем доме с вами живет. Все назначения я дам.

Уже было поздно, но Лина еще не спала. Она то и дело подходила к сыну, трогала его лоб, прислушивалась к его дыханию. Ей вдруг показалось, что он хрипит.

– Вадим, Вадим, – Лина немедленно стала расталкивать крепко спящего мужа, – Вадим, вставай. Скорую, скорую нужно. Беги, – заторопила она.

Поликлиника и больница располагались недалеко, буквально в квартале от их дома.

– Я пока одевать его буду.

Вадим, толком не проснувшись, натянул спортивный костюм, быстро накинул бушлат и выбежал из квартиры. Выйдя из дома на улицу, он увидел машину скорой помощи и активно замахал ей руками, мол – сюда, сюда, и громко закричал. Водитель скорой возвращавшейся с вызова увидел его и незамедлительно развернулась, и подъехала к подъезду. Когда врач вошла в квартиру, Лина уже застегивала Данилке комбинезон. Выходя из квартиры, Лине, державшей малыша на руках, показалось, что он глубоко глотнул ртом, как рыба, вытащенная на берег, холодный воздух, сквозняком, гуляющий в подъезде. Она посмотрела на его ручки, ногти, которые вдруг на глазах приобрели синюшный оттенок. Скорая еще не отъехала от дома, когда Лина вдруг почувствовала, что сын обмяк.

– Он не дышит, он не дышит, – ощущая животный страх, закричала Лина. Врач ловко перехватила ребенка из рук матери, быстро расстегнула комбинезон, громко, спокойно скомандовала водителю, – гони, гони, а то мы его потеряем.

Лина, зажав свой рот ладонями, чтобы ни закричать, ни зарыдать навзрыд от бессилия. Она с тревогой наблюдала, как врач положила малыша на твердую скамью и стоя на коленях двумя руками запрокинула головку, схватив подбородок одной рукой, а другой зафиксировала голову на уровне лба, чуть запрокинув ее назад. Затем она глубоко вдохнула и плотно захватив рот и нос малыша, начала раз за разом вдыхать воздух в его легкие. Затем двумя пальцами – указательным и средним – резко и достаточно сильно начала ритмично нажимать на середину грудины малыша – раз, два, три, четыре, пять, шесть. Опять вдох, выдох в рот и нос ребенка и резкие опять надавливания на середину грудины – раз, два, три, четыре, пять, шесть, семь…

Как она, вышла из скорой, как она бежала за врачом, держащим на руках ее мальчика, Лина не помнила.

– Вам сюда нельзя, – спокойным тоном остановила ее медсестра и преградила рукой, как шлагбаумом, вход в палату.

Лина попыталась через ее руку заглянуть внутрь палаты, но ее глаза, залитые слезами, ничего не видели. Она стояла на пороге перед наглухо закрытой дверью несколько секунд. Вытерла слезы рукавом, чтобы хоть немного оглядеться. Мертвая тишина в коридоре звонким гулом отзывалась в ее голове сильной болью. Руки тряслись так сильно, что, возможности с ними справиться не было. Она сцепила ладони между собой, чтобы хоть как-то унять эту дрожь. Ноги ее подкосились, она обмякла, сама не поняла, как ее колени коснулись холодного кафельного пола, она легла на скамейку и безудержно зарыдала.

Сколько прошло времени не известно. Но наконец, дверь открылась, и огромный мужчина лет сорока в белом, почему-то совершенно мокром халате, появился в коридоре на руках с изможденным малышом, завернутым в теплое одеяло, который устало, не издавая ни единого звука смотрел на маму. Лина, быстро вытерла слезы, протянула руки к сыну и не дождавшись его реакции взяла на руки, осторожно прижав к себе.

– Идите за мной, – передовая ребенка в руки матери, позвал доктор.

Лина послушно последовала за ним.

– Все позади, успокойтесь. Мальчику важно, чтобы вы успокоились, – с заботой и теплотой успокаивал доктор. Они зашли в палату. Он жестом показал на кровать, которую можно занять.

– Я не прощаюсь надолго, скоро опять моя смена. Отдыхайте. Все назначения я дам. Вылечим. Все будет хорошо! – приободрил он испуганную и уставшую от переживаний за сына мать.

Иван Алексеевич почти каждый день приходил к ним в палату. Садился на край кровати, играючи, чтобы не испугать ребенка слушал его легкие, и справлялся об общем самочувствие малыша. За время болезни ребенка он сильно к нему привязался. Каждую встречу с ним он с нежностью и трепетом приговаривал: – Какой у вас красивый малыш! Какой красивый малыш!

За этот месяц, который они провели в больнице, и Лина уже успела привыкнуть к его ежедневным визитам, привязаться к этому доброму, общительному, внимательному доктору, каждый день ожидая его появления в палате.

– Мы скоро вас выпишем. Вы понимаете, малыш маленький. Диагнозы серьезные…

– Что значит, диагнозы? – в недоумение спросила Лина, – их, что несколько?

– Диагнозы серьезные, – повторил Иван Алексеевич, – да, несколько. Бронхит, двухстороннее воспаление легких и ларингит. Для малыша шести месяцев, согласитесь, букет не завидный. Только теперь Лина поняла по какой пропасти ходил ее ребенок. Она с ватными ногами присела на край больничной кровати, на которой сидя в подушках играл малыш.

– Главное сейчас все позади, – с нежностью и заботой доктор погладил мальчика по головке, – главное, он справился! Победил! Так что скоро готовьтесь к выписке.

С радостью и одновременно с грустью проинформировал Иван Алексеевич.

– Но, мы не прощаемся на совсем. Вам, молодой человек, – обращаясь к ребенку, – надлежит в течение месяца каждую неделю показываться мне на контроль своего состояния.

– Договорились? – уже обращаясь к Лине уточнил доктор.

– Договорились! – с теплотой и доверием в голосе, утвердительно ответила она.

Все позади. Они дома. Как и предписывалось доктором Лина через неделю направилась на прием. Зайдя в холл, она не поверила своим глазам. Посередине него стоял стол с цветной фотографией в черной рамке. Лина подошла к столу и остолбенела. С фото на нее смотрели чрезвычайно добрые глаза спасителя ее сына. Стол и фото обрамляла груда живых цветов. Их несли и несли коллеги и посетители поликлиники. Слезы брызнули из глаз. Слезы сожаления и безграничной грусти.

– Инфаркт. А ведь молодой совсем.

Пожилая женщина возложила цветы к портрету. Отошла от стола чуть больше метра, поклонилась ему и перекрестилась.

– Жаль, очень жаль. Молодой ведь еще. Жить, да, жить.

Плотный ком в горле отказывался раствориться, душил ее, перекрыв кислород. Лина вышла на улицу, быстро глотнув свежего весеннего воздуха, несколько минут постояла, глядя на улыбающиеся личико сына, вытерла слезы и поспешила вернуться домой…

Редкий выходной Вадима, был для Лины тем моментом, когда она могла попросить его что-то сделать по дому. Вот сегодня как раз такой день. Телевизор для нее был единственным звеном связи с внешним миром. Когда муж уходил на службу, он незамедлительно включался. Лина предельно убавляла звук, так чтобы было слегка слышно. И начинала заниматься домашними делами. Включенный телевизор разбавлял общество Лины и малыша. Придавал квартире некую живость. Малыш, периодически, интересовался происходящим на экране действием. Будь-то мультики или просто яркая картинка. Но хорошее изображение последнее время не баловало. Исправить ситуацию могло бы подключение домашней антенны, которая слабо улавливала сигнал, к общедомовой антенне, располагающейся на метровом постаменте на крыше дома. Без мужской силы сделать это не представлялось возможным. Закончив подключение, Вадим спрыгнул с постамента. Что-то хрустнуло в его пояснице, но он довольный проделанной работой не обратил на это особого внимания.

***

Лина с коляской, в которой безмятежно полусидя спал Данилка решительно шла в сторону воинской части. Ей срочно необходимо встретиться с начальником. Только в его силах вмешаться в ситуацию и помочь ей.

– Дайте машину, пожалуйста, – взмолилась Лина. Вы же знаете, уже месяц как лежит. Я только что от главврача. Ему срочно нужна операция. А сделать ее могут только в центральном военном госпитале. Я им говорю, так везите – нервно жестикулируя руками, рассказывала Лина, – а они мне – у нас транспорта нет.

– Я вас прошу, дайте машину. Слабеет.

– Все решим. Не волнуйтесь.

Начальник части сдержал свои обещания. Уже через три дня Вадима везли в центральный военный госпиталь. Несколько дней неведения измучили женщину. Что с ним? Как с ним? Измучившись догадками, она решила позвонить и узнать хоть какую-то информацию о его состоянии. Разговор длился минут пятнадцать. Положив трубку, Лина, вышла из кабины, кивком головы показала телефонистке, что разговор окончен. Пока шла домой в голове крутилось только что услышанная информация – у вашего мужа сложный осколочный перелом крестцового отдела позвоночника. Сейчас мы готовим его к операции. Исход, которой спрогнозировать сложно. Если осколки сдвинуты в сторону брюшной полости, боюсь он выйдет в инвалидной коляске. Увы, в этом случае он станет инвалидом, скорее всего навсегда. Если повезет и осколки смещены в противоположную сторону, то по началу после оперативного вмешательства избежать хромоты будет невозможно. Потребуется реабилитация, которая возможно займет больше года, при условии надлежащего за ним ухода и выполнения всех инструкций. И от вас, как от жены, будет зависеть его самочувствие. А потом военно-медицинская комиссия решит годен он к службе или нет. Вы поймите, я вам сейчас простым языком, схематично все обрисовал, без сложных медицинских терминов. Я не хочу вас обнадеживать. Вы должны быть готовы к любому исходу. Мне добавить уже не чего.

После операции прошел почти месяц. Если быть точным 28 дней. Почти месяц ожидания. Лина была готова ко всему. Родителям ничего не сообщали. Помочь они не могли, а волновать лишний раз не хотелось. Будь что будет. Лине показалось, что в дверь постучали. Прислушавшись, она услышала четкий стук в дверь. Лина, оторвалась от стирки, вытерла руки полотенцем и пошла открывать. И как только увидела его, сразу бросилась ему на шею. Вадим переступил порог, немного волоча за собой правую ногу. Будучи от природы худым, он еще больше похудел, осунулся. Его колючая, жесткая щетина, в объятиях прислонившись к лицу Лины, оставила на ее щеке розовые следы. Лина, смотрела на мужа и не верила своим глазам. Он стоял передо ней на своих ногах. Стоял на ногах! Не сидел в коляске, а стоял на ногах. Она была готова ко всему, много раз представляла, как встретит его из госпиталя. И несмотря на исход операции, будет заботиться о нем. Это ее долг, который она выполнит ни смотря ни на что. На следующий день Лина принялась изучать привезенные Вадимом врачебные инструкции и рекомендации по реабилитации в послеоперационный период. Комплекс восстанавливающих упражнений, массаж, обтирания. Для правильного распределения нагрузки на позвоночник Вадим ходил в жестком поддерживающем корсете, изготовленном в госпитале специально для него. Он надежно фиксировал спину, полностью снимая нагрузку с позвоночника. Для быстрого восстановления Вадиму требовался покой и полноценный сон. Днем, когда все ежедневные процедуры были сделаны, Лина с сыном уходили гулять на два, три часа, чтобы игры ребенка не мешали отдыху отца. После чего, приходили домой и Лина готовила ужин параллельно приглядывая за сыном. Прошло два месяца, как Вадиму сделали операцию. Чувствовал он себя хорошо. Хромота еще сохранялась, но уже не доставляла такого неудобства, как раньше. Через несколько дней решиться его судьба и судьба его семьи. Вадим тщательно готовился к военно-врачебной комиссии. Увольняться из вооруженных сил в его планы не входило. Он сын кадрового офицера, планировал продолжить военную карьеру. Лина, аккуратно хранила все медицинские документы, рецепты, выписки, рекомендации и памятки, накопившиеся за время его болезни. Перебирая стопку бумаг, она наткнулась на медицинскую карту и почему-то захотела ее пролистать.

– Что??? – Лина не поверила своими глазам: – Что?

Она как будто спрашивала сама себя: – Ты точно это видишь, ты точно понимаешь написанное?

Жар наполнил голову Лины. Она посмотрела даты. Да, все верно. Данилке тогда только исполнился месяц. Все сходится. У нее от возмущения перебило дыхание. Сегодня, как никогда, Лина ждала вечера, весь день она не находила себе места. Стараясь справиться с нервами, она переделала кучу домашних дел, но перестать об этом думать не смогла. Только бы он пришел трезвый, с пьяным разговаривать толку нет.

– Острая гонорея. Как это понимать? – Лина швырнула открытую медицинскую карту Вадиму под руку.

– Да, я…, я…, и не помню, как это произошло, – заикаясь начал он, – ты у родителей, я в командировке. Выпили вечером, кто-то из ребят привел девчонок. Ну, а когда домой приехал, обнаружилось. Я пролечился втихаря.

– Взгрустнулось, значит тебе тогда, одиноко было тебе, бедному, – нервно возмущаясь открытию Лина.

– Ты, говорит, срочно поезжай к нему. Семья должна быть вместе. Ты же жена офицера. У него служба тяжелая, – Лина с раздражением вспомнила напутствие свекрови в дорогу.

Я вокруг него прыгаю, быт создаю, не обременяю ни домашними делами, ни сыном, – у Лины сжались кулаки, – устал – спи, голодный – ешь, не хочется, чего-то делать – не делай. Я доверяла тебе…

Лина, не желая его видеть, собрала сына и вышла из квартиры. Вернувшись с прогулки, она нашла мужа подавленным и притихшим. Грустные глаза, смотрящее на нее, говорил, что он сожалеет о случившемся, и больше, подобное ни за что не повторится.

– Лина, женушка моя дорогая, прости меня, – тихо начал он, – может быть в это сложно поверить, но это, действительно вышло случайно. Я действительно ничего не помню. Ребята привели девок каких-то, я выпил с ними немного и пошел спать. Это случилось первый и последний раз, я тебе клянусь и говорю правду. Я думал, я пролечусь пока вас нет, успею…

– А мы возьми и приехали, некстати. Да, так что ли? – раздраженно спросила Лина.

– Ну прости, умоляю тебя, я тебя очень люблю, прости. Я обещаю, этого никогда не повторится, – Вадим, как мог, вымаливал прощения жены.

И она, видя его искреннее раскаяние дала ему еще один шанс…

… Сегодня – одинаково радостный и грустный день. Грустный, потому что они покидают дальневосточный край – океан, по берегу, которого, они всего лишь однажды гуляли, сопки вокруг военного городка с буйством таежной зелени. Навряд ли, они сюда когда-нибудь вернуться. Радостный потому, что они едут на Родину в нормальные жилищные условия, покидая эту разбитую квартиру, с покрытыми от избыточной влажности климата мхом углами. Лина, паковала вещи, с предвкушением встречи с родными. Она соскучилась. Мысли о переменах, непременно хороших переменах, грели ее душу. Придавали ей сил и уверенности в себе. Все та же штабная машина везла их на вокзал, только водитель солдат был другой. Лина, прощалась с городом, где оставались жить много знакомых, бывших сослуживцев мужа, их семьи. Люди, которые помогли ей и поддержали в трудную минуту, кто словом, кто делом. В эту глубокую промозглую осень она уезжала с этих мест с теплым чувством огромной благодарности и, памяти в сердце к человеку, спасшего ее мальчика. Им предстояло новое место службы, новые знакомства и встречи. В их жизни будут радости и огорчения, удачи и разочарования, новые открытия и посиделки с друзьями и родственниками. Но ничего не сможет вытеснить из ее души теплоту, с которой она будет вспоминать огромной души человека в белом халате.

Глава 6

До Уфы лететь девять часов с промежуточной посадкой в Иркутске, а потом целую вечность на такси до дома. Родители Вадима встретили семью сына с восторгом. Еще бы внука, последний раз видели почти полтора года назад. Пухленький, упитанный, озорной белобрысенький мальчуган с серо-голубыми глазами сидел на полу посреди вытряхнутых из коробки, заранее купленных для него игрушек. Бабушка с умилением смотрела на него и не верила своим глазам.

– Господи, да неужели приехали! Устали-то как, – одновременно задала вопрос, и констатировала свекровь.

– Ничего, отдохнем теперь, – с энтузиазмом на дальнейшую жизнь весело произнесла Лина.

– Конечно отдыхать-то не работать, – обняв мать сказал Вадим и смеясь от удовольствия, добавил, – главное, чтобы этот отдых не затянулся.

Вадим и Лина приняли решение жить у родителей Лины, там стояли военные части, где Вадиму предварительно предложили новое место службы. Чтобы не сидеть сиднем, пока идут некоторые необходимые согласования, стремясь побыстрее наладить новую жизнь Лина планировала устроиться на работу, а Данилку определить в сад. Но, пока это планы, а сейчас немного отдыха, чтобы собраться с мыслями, оглядеться и осознать действительность. Через месяц в канун нового года, побыв у своих родителей, Вадим привез семью в дом тещи и тестя. По случаю их приезда накрыли стол, за которым собралась вся семья. Поужинав, домочадцы разбрелись по дому в ожидании чая. Тамара, улучив момент, когда Вадим и Викторыч, оставшись за кухонным столом увлеченно обсуждали дальнейшие планы, жестом позвала Лину в комнату.

– Лина, ты сядь, сядь, пожалуйста, – настойчиво попросила Тамара.

– Ну, села, – Лина кокетливо.

– Ты только не волнуйся, – с этими словами Тамара выглянула из комнаты, чтобы убедиться, что отец и Вадим находятся на кухне и не слышат их. Лина молча, терпеливо наблюдала за хождениями Тамары и не понимала к чему эта загадочность.

– Лин, ты не волнуйся. Валерка твой женился, – доверительно, приглушив свой тон сообщила новость Тамара.

Глаза Лины мгновенно стали влажными, она опустила голову, и слеза медленно скатилась по ее щеке.

– Хорошо, что женился. Правильно. На Федоровой???

– Ага. На ней. Я же тебе рассказывала, они встречались. Ну, говорят, она вцепилась в него клещами.

– Ну, а что она хорошенькая, изящная, довольно приятная девочка. Что же не жениться. Мне кажется, они должны хорошо смотреться друг с другом. Хотя в школе, насколько мне известно, даже не разговаривали никогда, – обреченно рассуждала Лина, – ничего, сестренка, все нормально, у него своя жизнь, у меня своя. Все нормально, – закрыла разговор Лина.

С назначением Вадима на новую должность, что-то пошло не так, что-то у них там не срасталось. Решение вопроса затягивалось на неопределенный срок. Первый месяц зимы прошел в ожидании новостей. Но все тщетно. А в феврале в каждой школе страны праздновали встречу с выпускниками, и у Лины появилась возможность встретиться со своими бывшими одноклассниками. По случаю пятилетнего юбилея окончания школы. Лине хотелось пойти на вечер. Планировался концерт в актовом зале, чествования бывших учителей и рассказы о жизненных достижениях каждого выпускника. Лина, в предвкушении приятного вечера, тщательно делала макияж, сидя на пеньке перед миниатюрным трельяжем. Этот пенек она собственноручно в детстве притащила с заднего двора, отмыла, отчистила и приспособила вместо табуреточки. Так он и прижился в их девчачьей комнате. Так называлась одна из комнат большого родительского дома, в которой обитали дочери, а напротив находилась комната сыновей. По договоренности одноклассников было решено, что девчонки придут без мужей, а ребята жен. Но, Лина решила пойти с Вадимом, чтобы избежать косых взглядов, пересудов и сочинений невероятных историй. Валерка, наверняка будет на этом вечере. В этом Лина ни на минуту не сомневалась. Лина и Валерка встречались со школьной скамьи, и всегда их пара вызывала интерес. Все были уверены, что их отношения непременно закончатся законным браком. Неожиданное замужество Лины не только для их родителей, а для всех остальных явилось, как гром средь ясного неба.

– Ты готова? Лина-а-а-а, – громко, из зала спросил Вадим, – ты готова? – еще раз переспросил он, не дождавшись ответа.

Вадим зашел в девчачью комнату, Лина сидела на кровати аккуратно причесанная, в нарядном платье. Увидев, что жена готова к выходу удивленно спросил: – Мы не опоздаем?

Лина сидела молча, уставившись в одну точку и о чем-то думала.

– Вадим, мы не пойдем. Я передумала, – тихо ответила она, тут же сняла нарядное платье и накинула халат.

Вадим ничего не понимая: – Как передумала? Точно не пойдем?

– Точно, ни-ку-да не пой-дем, – по слогам четко произнесла она.

Меньше всего сейчас ей хотелось обсуждать свое решение. Поэтому переодевшись Лина пошла на кухню, делая вид, что очень занята.

***

На следующий день зайдя в магазин, Лина случайно столкнулась с бывшей одноклассницей.

– Тебя почему не было? Ты же обещала? Почти все наши были? – засыпала вопросами Вета.

Лина только пожала плечами, не желая, что-либо объяснять.

– Возражения не принимаются. Мы вас сегодня ждем. Посидим, познакомимся, – Вета взглядом показала на Вадима, которого видела в первый раз.

– Ну, а почему бы и нет, – согласилась Лина.

Последний раз они виделись пять лет назад. Закадычными подругами в школе не были, но общались часто. Вообще-то ее звали Светлана, но в школе ее, как только не называли: Лана, Светик, Семисветик, но чаще всего, экономя на первом звонком звуке – Вета. От этого простое и довольно распространенное имя превращалось в необычное, приобретя необычайную мягкость и шарм.

– Вы проходите, проходите, я сейчас, – жестом Вета показывала, что можно пройти вперед по коридору.

Лина и Вадим, оглядывая взглядом их трехкомнатную квартиру, прошли в зал, где был накрыт стол.

– Ты куда столько наготовила, мы же не на неделю заявились? – доброжелательно заулыбалась Лина.

– Ну, на неделю или нет, это мы еще посмотрим, – Вета поставила на стол бутылку коньяку.

– Вадим, ты помнишь? Я сейчас про коньяк расскажу, – разгорячено начала Лина.

– Короче. У нас в части служил Сергеич, прапорщик. У него жена, на мой взгляд, чудо чудное в самом лучшем понимании этого слова. Короче, приходит Сергеич домой со службы, стол накрыт, бутылка коньяку стоит на столе. Вот, как сейчас, поэтому я вспомнила. Такой же, по-видимому, тогда у них на столе был шикарный натюрморт. Так вот – стол накрыт, жена, такая, красивая – проходи, садись, коньяк ему наливает, в тарелочку закусить подкладывает. В общем, ухаживает. Ну, он ест, пьет, раздобрел, отогрелся, расслабился. Она дождалась, когда он дойдет до нужной ей кондиции, и говорит: – У меня, для тебя, милый, сюрприз. А он такой: – Ну хорошо, показывай сюрприз. Она ушла в другую комнату и-и-и-и, вернулась…та-та-та-там, барабанная дробь, в шикарной шубе. Короче, она потратила на эту шубу все деньги, которые у них были. И глядя на Вадима добавила – в отпуск то они все ровно не поехали. А Сергеич к тому времени уже раздобрел, расслабился, ругаться или возмущаться, типа, почему не посоветовалась, у него сил уже было. А плюс, еще, жена ласковая такая с намеками на после банкетное продолжение.