Русские войны XX века

Пушки фортов имели очень маленький радиус действия, а количество снарядов было ограниченным. Некоторые пушки продолжали палить холостыми патронами, другие замолкали на виду у всех. Как могла Россия претендовать на преобладание в регионе, если она не вооружила единственную свою крепость здесь?

Россия

Через два дня после нападения на Порт-Артур, 10 февраля 1904 г., Япония официально объявила войну Российской империи. Петербург объявил состояние войны только после 8-дневной паузы. Россия назвала нападение на Порт-Артур «нарушением всех обычных законов, призванных разрешать проблемы, возникающие между цивилизованными нациями. Не сделав предварительного предупреждения об обрыве отношений… означающих начало военных действий, японское правительство приказало своим торпедным катерам нанести внезапный удар по нашей эскадре, стоявшей на внешнем рейде крепости Порт-Артур. После получения доклада нашего наместника по данному вопросу, мы сразу же приказали ответить на вызов Японии силой оружия».

Первые же недели войны убедили Петербург, что «маленькой и победоносной» войны не будет. О том, что царь осознал серьезность положения, говорят назначения, сделанные в феврале 1904 г. Военный министр Куропаткин теперь обязан был вспомнить свою скобелевскую молодость. Его назначили непосредственно руководить боевыми действиями как главнокомандующего русскими войсками в Маньчжурии.

Смена руководства произошла и на флоте. 8 марта в Порт-Артур прибыл популярный на флоте вице-адмирал Макаров (он сменил адмирала Старка). Что бы ни было потом, но на данном этапе новые назначения определенно вселили уверенность в души и сердца российских воинов. На Дальний Восток прибыли два лучших офицера, которых имела Россия в начале XX века.

…В ночь на 13 апреля 1904 г. Макаров находился на крейсере «Диана». Его беспокоила судьба миноносцев, посланных в Дальний. В тумане он видел проходящие мимо устья гавани корабли. Капитан «Дианы» попросил разрешения открыть огонь… А что, если это возвращающиеся русские миноносцы?.. Но то были японские корабли, расставляющие у входа в бухту мины. Именно тогда, 12 апреля, началась очередная попытка японцев «запечатать» Порт-Артур. Теперь они полагались в основном на мины.

Макаров, видя в бурном море основные силы японцев, все же решил вывести свои корабли на бой. Его флагманом стал красавец «Петропавловск», а самым крупным, вышедшим навстречу японцам кораблем был эскадренный броненосец «Полтава».

Европейские газеты потом писали, что «впервые желтый и белый адмиралы готовы были встретиться лицом к лицу». Имена Макарова и Того были хорошо известны военным морякам всего мира. Макаров, наверное, был более известен – даже адмирал Того читал переведенную на японский язык его книгу о военно-морской тактике. Теперь Макаров стоял на главном мостике «Петропавловска» в своем «счастливом» старом костюме с меховым воротником. Его флот в 5 линкоров, 4 крейсера и 9 эсминцев отошел от гавани уже на 15 миль. Того шел ему навстречу на «Микасе», за которым следовали еще 5 эскадренных броненосцев, 6 крейсеров 1-го класса.

Пока оба флота молчали. Это был великий момент русской истории. До сей поры она развивалась по восходящей…

Общей встрече предшествовал трагический частный эпизод. Миноносец «Страшный» принял огни четырех японских миноносцев за огни русских кораблей и вышел прямо на противника. Русские вступили в бой и сражались отчаянно. Они нанесли значительный ущерб двум японским миноносцам, но большинство команды миноносца «Страшного» погибло от артиллерийского огня японцев, а сам корабль загорелся от форштевня до кормы. Вскоре он опустился на морское дно.

Прибывший на сцену битвы первым крейсер «Баян» увидел трагедию «Страшного». За «Баяном» спешили «Аскольд», «Диана» и «Новик», японцы спешно ретировались. Огромные линейные корабли шли медленнее. «Петропавловск» и «Полтава» еще только вышли из бухты; Макаров приказал очистить выход от японских мин, но этот приказ не был выполнен в той атмосфере ожидания встречи с японским флотом.

Передовые корабли японской эскадры под командованием адмирала Дева открыли огонь, и Макаров приказал отойти под «крышу» спасительной береговой артиллерии. Он увидел сквозь редеющий туман основные корабли Того. На мостике флагмана стоял великий русский живописец Василий Верещагин, великий князь Кирилл и вчера прибывший капитан шанхайского «Манжура» Краун. В шести милях от береговой линии начиналась зона эффективного обстрела береговой артиллерией, пристрелявшейся за эти дни.

В этот момент почти торжественного ожидания, в 9. 43 утра раздался страшный взрыв. Семенов: «Я увидел огромное облако коричневого дыма… в этом облаке я увидел мачту корабля. Она накренилась. Она кренилась, беспомощная не так, как если бы падала, а как если бы воспарила в воздухе. Слева от облака я увидел корму корабля. Она выглядела, как обычно, как если бы ужасное происшествие ее не касалось. Третий взрыв! Белый дым теперь начал смешиваться с коричневым дымом. Взорвалась паровая машина! Внезапно корма линейного корабля поднялась прямо в небо. Это случилось так быстро, что не выглядело так, как тонущий корабль, но как если бы корабль развалился на две части…»

Великий князь Кирилл вспоминает, что после взрыва он обернулся к Макарову. Тело еще стояло вертикально, но на нем не было головы. Больше тела адмирала никто не видел. Эскадренный броненосец «Петропавловск» утонул в течение двух минут. На пути домой через полчаса – в 10.15 раздался взрыв под линкором «Победа». На борту «Пересвета» контр-адмирал князь Павел Петрович Ухтомский выбросил сигнал: «Следуйте за мной один за другим». Прошел слух, что действуют японские подводные лодки. (Ошибочное мнение. Японские подлодки стояли еще недостроенными в Квинси, около американского Бостона). Была расстреляна каждая консервная банка, плавающая на воде.

На берегу зря ждали макаровский флаг. Он ушел под воду, как и 635 офицеров и матросов «Петропавловска». Командир «Дианы» обернулся к своему экипажу: «Не стойте как мокрые крысы. Эскадренный броненосец утонул и эскадра ослаблена. Но мы получим подкрепления. Придет новая эскадра». В ответ прозвучало, что погиб не корабль, а погиб он. Человек самостоятельной мысли и того характера, который требуется стране в тяжелые времена.

Люди на пирсе Порт-Артура стояли на коленях. Случилось ужасное. Судьба начала отворачиваться от страны, проделавшей такой долгий путь к Тихому океану. Туман обреченности с этого времени начинает обволакивать Россию. Прежняя эйфория молодого гиганта никогда уже более не возвратится.

Строго говоря, российский флот и с броненосцем «Петропавловск» уступал японскому – более современному, обученному, тренированному. Море на Дальнем Востоке уже не принадлежало России. Но земные просторы… Не было нации, так широко распростершейся на земной тверди, как Россия. Эти пространства завораживали даже офицеров императорской японской армии.

На мобилизацию этого гиганта надеялись все, от Владивостока до Варшавы.

Подрывная работа

Слабой пятой Российской империи был национализм окраин. Это была едва ли не главная проблема Российской империи. Националистическая буржуазия находила путь к жертвенной крестьянской массе. Отсталость этих углов страны только укрепляла боевой дух крестьянских сыновей. Локальная культура, основанная на стародавней традиции, на заветном слове, на подвигах (подлинных и придуманных) героев седой, старины имела большую кинетическую силу. Интеллигенция подчеркивала «чужой дух» правящей силы (хотя собственного государства прибалты, например, никогда не имели). А когда англичане спрашивали, например, украинского крестьянина, кто он такой по национальности, то в ответ слышалось, что он «православный», и лишь когда англичанин был очень настойчив, то в ответ слышалось: «Я русский». Основой украинского националистического движения в деревенской области было создание «кооперативного движения, защищающего простого украинского крестьянина от еврейских торговцев»).

Японцы с началом войны еще более настойчиво начали проводить диверсионную работу против России. Военный атташе в Петербурге – Акаси Мотохиро покинул свой пост в Петербурге с началом войны (Акаси скрупулезно выплатил в последний раз по 500 иен своим агентам в России и уехал на вокзал, на поезд, отправляющийся в Вену. Здесь он возглавил всю европейскую разведку Японии). Все, что ослабляло Россию, чрезвычайно интересовало Акаси. Особенное его внимание привлекали сепаратисты и революционеры.

Одним из наиболее ценимых Акаси агентов был борец за независимость Финляндии Конни Зиллиакус, проживавший в Стокгольме после того как парламент Финляндии в 1903 г. не поддержал его предложения о восстании против России. Другим очень ценимым агентом был капитан шведского Генерального штаба Азинов, через которого Акаси сообщался со своими агентами в России.

Очень важными помощниками японского резидента в Европе были мятежные поляки. В феврале 1904 г. польская социалистическая партия заявила, что война России с Японией ослабит Россию, и Польша сможет этим воспользоваться. Член центрального комитета Польской социалистической партии доктор Витольд Наркевич Йодко установил контакт с японским послом в Вене графом Макино. Затем он приехал в Лондон, чтобы предложить японскому послу Хайяси услуги польских добровольцев, равно как и предложение воздействовать на солдат польского происхождения в Маньчжурии, склоняя их к дезертирству на японскую сторону. Японский Генеральный штаб одобрил идею мобилизации польских волонтеров.

Хайяси рассматривал и вопросы саботажа на внутренних коммуникационных линиях России. Йодко говорил о саботаже на железных дорогах. Англичанин, родившийся в Польше, – Джеймс Дуглас был послан представлять Польскую социалистическую партию в Токио под видом английского корреспондента. Дуглас прибыл в японскую столицу 7 июня 1904 г., туда же явились возглавляющие польскую социалистическую партию Роман Дмовский, Юзеф Пилсудский, Титус Филиппович (будущие – с 1918 г. – политические вожди восстановленной Польши: Пилсудский – президент, Дмовский – премьер-министр, Филипович – посол Польши в США). Пилсудского, требовавшего от японцев оружия, поддерживал Хайяси, самым лестным образом характеризуя его из Лондона. В любом случае, писал Хайяси, «опасения в отношении возросшей активности (мятежных поляков. – А.У.) и их возможного восстания по необходимости отвлекут внимание русских и ограничат их свободу действий».

Куропаткин

Куропаткин прибыл в Ляоян 28 марта 1904 г. и устроил свой штаб в железнодорожном вагоне. Все его опасения относительно сложностей организации в далеком краю увеличились реальностью многократно. Куропаткин «сосчитал» свои силы. 68 батальонов пехоты, 120 орудий, 12 артиллерийских установок на лошадиной тяге, 16 горных орудий, 35 эскадронов казаков. Войска не имели необходимой подготовки, стратегическая мысль уступила место эмоциям, расстояние и общее бездорожье лишали энергии самых твердых из русских воинов. Что оставалось делать Куропаткину? Он, человек с немалым военным опытом и очевидным здравым смыслом, видел единственно верный курс в отступлении.

Японцы высадились на континенте и подошли к реке Ялу. В самом широком месте долина имела около километра шириной. Отступающие русские части забили ее орудиями и повозками, все смешалось. Одного пулемета теперь было достаточно, чтобы уничтожить все это месиво солдат и орудий. Когда 4-я рота японских гвардейцев с криком «Банзай!» ринулась на удивительное смешение русских частей, в воздух взвился белый флаг. Русские сдались.

Была половина шестого вечера 1 мая 1904 г. Произошло нечто. Армия восточной страны впервые за несколько столетий по всем статьям обыграла европейскую армию. Значение этой победы для японцев гораздо превосходит ее физические результаты. Боевой дух японской армии необыкновенно вырос и оставался на высоте на протяжении всей маньчжурской кампании.

Печальная картина униженной России… Дата 1 мая стала трагической. Погибло 2700 русских солдат и офицеров и 1036 японских солдат (из общего числа 42 тысячи). Но дело было не в масштабах потерь. Япония с этого дня стала великой военной державой. Японский архипелаг стал одним из центров мира. Заем, в котором отказывали японцам еще в январе 1904 г., теперь обещали им Лондон и Нью-Йорк. Корея только что была «кинжалом», направленным в сердце Японии, а теперь она была японским «коридором» в Евразию (и будет таковой в течение следующих 40 лет).

То было начало многих начал. То была битва, после которой Россию стала преследовать буквально бесконечная череда несчастий. Лондонская «Таймс» справедливо писала, что «эхо этой битвы отзовется далеко, на огромные пространства, и расы непрощающего Востока будут вспоминать ее в своих легендах».

Оборона Порт-Артура

Японцы в это время приходят к выводу, что они, планируя военные действия, недооценили значимость Порт-Артура. Частью проблемы был русский флот. Адмирал Того не имел пока возможности заверить японскую армию, что высадка на Ляодунском полуострове гарантирована от неожиданных ударов, что русские корабли ей не помешают. Он решил еще раз попытаться «запечатать» гавань Порт-Артура.

В Порт-Артуре все здоровые взрослые – мужчины и женщины – участвовали в оборонительной работе. Боевые орудия с кораблей были сняты для обороны города и крепости. Ветер с моря нес сырость и уныние, сокращая и без того небольшое число оптимистов в кромешном аду.

Ежедневный рацион крепости: полфунта бисквитов или печенья, четверть фунта лошадиного мяса и четвертинка водки. Боеприпасов было на два штурма.

В довершение всех бед, на русской стороне случилось еще одно несчастье. 16 декабря 1904 г. генерал Кондратенко в подвале Чикуана вручал награды офицерскому составу. Вокруг был бетон, вовне со страшным воем проносились огромные японские снаряды Утомленный Кондратенко после церемонии сел за стол, и в этот момент сам генерал и его шестеро офицеров стали мишенью прямого попадания японского снаряда, они погибли сразу. Невосполнимая потеря для обороны крепости, для ее защитников…

Ранним вечером 2 января 1905 г. условия капитуляции были подписаны и 878 русских офицеров, 23 491 человек рядового состава и 8956 моряков сложили свое оружие, согласившись либо отказаться от дальнейшего участия в конфликте, либо проследовать в плен. В госпиталях оставались 15 тыс. раненых.

Ляоян, Шахэ, Мукден

За шесть месяцев войны Куропаткин сильно изменился – поражения сделали его старым, посеревшим, безразлично смотрящим вперед, не замечающим приветствий. И это был прежний военный министр великой страны!

Высшее военное руководство России наконец-то начало по достоинству оценивать своего дальневосточного противника. В докладе царю от 4 августа 1904 г. Куропаткин указывает на следующие преимущества противника: 1) японская сторона еще обладает перевесом в численности войск; 2) японцы привычны к местной жаркой погоде и к местности, характерной невысокими холмами-сопками; 3) японские солдаты более молоды, они несут с собой гораздо меньший груз, у них хорошая горная артиллерия и подсобный транспорт; 4) японцами руководят энергичные и умные генералы; 5) у японских войск исключительный боевой и патриотический дух; 6) в русских войсках не ощущается характерного патриотического горения, что, по крайней мере частично, объясняется отсутствием в народных массах представления о мотивах и целях войны.

Последнее очень важно. Требуя от привычно-жертвенного народа новых серьезных усилий, власть не сумела объяснить своему народу, ради чего сражается Россия. Отсутствовал серьезный анализ положения страны, попытки мобилизовать ее силы отдавали любительством, а не серьезной жертвенной работой.

* * *

По приказу Куропаткина, опасавшегося окружения, русские отошли к Ляояну. На помощь 1-й и 2-й японским армиям, наступавшим на этот город, прибыла только что сформированная 4-я армия (26 тысяч человек) генерала Нодзу.

В Ляоянском сражении, длившемся 10 дней – с 24 августа по 3 сентября 1904 г., русские войска могли остановить противника, но Куропаткину снова показалось, что его окружают японцы, и к 3 сентября русская армия отошла к реке Шахэ.

В официальной русской императорской истории о Ляоянском сражении сказано: «Ляоянское сражение является крупным тактическим успехом японцев, которые, уступая нам количеством войск, выбили нашу армию из тщательно укрепленной позиции, с поля сражения, заранее нами избранного и подготовленного. Главную причину успеха японцев надо искать в действиях армии Куроки, в его непоколебимой настойчивости, с которой он выполнил поставленную ему задачу, не представляя себе даже возможности неудачи, переходя в наступление при каждом удобном случае. Мы же вели бои на Сыквантуне совершенно пассивно и обнаружили чрезмерную чувствительность к операциям японцев против наших флангов». Хорошо еще, что русские смогли организованно отступить.

На Шахэ силы русских пополнились. Русские войска увеличили свою численность до 214 тысяч человек и 758 орудий. К тому времени японские войска в Маньчжурии насчитывали 170 тысяч человек и 648 орудий.

Превосходство в силах позволило генералу Куропаткину дать приказ наступать, но встречный бой на реке Шахэ, длившийся с 5 октября по 17 октября, не принес никаких результатов, и обе стороны, понеся серьезные потери, перешли к позиционной войне на фронте протяженностью до 100 км.

Понимая, что после сдачи Порт-Артура японцы получат подкрепление, русские атаковали 25–28 января их позиции под Сандепу, но неудачно. Японцы, отразив атаки противника, сами 19 февраля перешли в контрнаступление, в котором их поддержала только что сформированная 5-я армия генерала Кавамура.

В завязавшемся тогда Мукденском сражении русская армия потерпела тяжелое поражение и отступила. Слыша гром японских гаубиц, один из английских офицеров пишет: «Мы слышали погребальную музыку. Колокола возвещали потерю Мукдена и утрату Россией своей империи в Маньчжурии… Возможно, они возвещали о смерти самой русской армии».

После поражения под Мукденом активные боевые действия на Маньчжурском фронте прекратились.

* * *

Отступления и поражения подорвали боевой дух русской армии. Ее слабость была в плохой обученности солдат, в бездарном планировании операций, в недостаточной компетентности российской командной системы.

Большего ждали и от традиционно разумных и стойких русских офицеров. В этой войне две тысячи их сдались японцам. Неслыханный позор.

Но все же Куропаткин некрасиво поступал, когда пытался свои просчеты перенести на других. 26 октября 1904 г. в меморандуме командирам он нарисовал картину, часть которой была реалистична, а часть – простым самооправданием.

«Хотя можно себе представить, что корпуса вынуждены были отступать под воздействием превосходящих сил, такой способ оправдан только после того, как все другие способы, включая личный пример командира, были испробованы для удержания позиций».

Цусима

Российский Балтийский флот был переименован во Вторую эскадру, и в горьком октябре 1904 г. готовился к далекому переходу на Дальний Восток. Главная проблема была в том, что у России на Дальнем Востоке не было незамерзающего порта. Резонно ли посылать последние военно-морские силы страны в регион, где русским кораблям негде будет не то, что отдохнуть, отремонтироваться, получить новый боезапас, но просто скрыться? Но оставалась надежда, что по прибытии на Дальний Восток флот немедленно изменит соотношение сил в пользу российской стороны и в решающей битве поразит морское могущество Японии.

Важно учесть, что русское командование верило в то, что Порт-Артур выдержит многомесячную осаду. Если же он падет, то Второй флот будет базироваться на Владивостоке. Германское руководство с немецкой практичностью поручило компании «Гамбург – Америка» создать 60 судов-заправщиков на пути от Либавы до Порт-Артура. Были четко обозначены пункты встречи заправщиков с медленно идущим русским флотом.

В конце августа 1904 г. флот был собран в Кронштадте. Можно было отправляться в неимоверный, фантастический поход, но армия как раз приступила к наступательным операциям. Может быть, она справится самостоятельно? Но когда с Дальнего Востока пришли горькие вести, все бросились ускорять отход.

Флот прошел Датские проливы, Северное море, обогнул Европу и Африку. Офицер Политовский: «Нас мучила жажда, жаркая и неприятная, и все пьют безостановочно. Я один выпил сегодня шесть бутылок лимонада. Но наше прибытие, наш поход, наш успех зависят от угля».

Флот сделал невозможное – прошел полсвета и, изможденный, вышел навстречу своей судьбе в Цусимском проливе. Запасы продовольствия быстро истощались, моральная обстановка оставляла желать лучшего. Участились случаи самоубийств и бегства матросов. Команда на «Орле» взломала винный запас.

* * *

В девять часов утра 27 мая 1905 г. на виду у южной оконечности острова Цусима русская эскадра несколько изменила свой курс. «В полдень направляться на норд-ост 23». Все знали, что это означает Владивосток. Иногда лучше не знать, какой поворот готовит жизнь… Через сорок пять минут Третья эскадра Катаоки – три крейсера и линейный корабль (старый китайский броненосец) «Чин Иен» обогнули южную оконечность острова Цусима.

Видя недвусмысленные действия кораблей противника, адмирал Рожественский начал перестраивать свои корабли в боевой порядок. Это отняло немало времени, потому что Третий отряд шел со скоростью всего девять узлов. «Дмитрию Донскому» и «Владимиру Мономаху» был отдан приказ прикрыть собой транспортные суда. Торпедные катера заняли атакующие позиции. В 10.20 четыре японских крейсера появились на западе, но без видимых агрессивных намерений. «Жемчуг» сделал несколько выстрелов по неожиданно появившемуся японскому пароходу, заставив его повернуть назад. В одиннадцать часов утра Третья японская эскадра под командованием адмирала Дэва начала сближение.

Примерно в это время у капитана «Орла» Николая Юнга не выдержали нервы, и пушки корабля произвели примерно тридцать выстрелов по японским крейсерам. Рожественский просигналил: беречь боезапас. Экипаж «Орла» удалился на обед, бурно обсуждая первую встречу с противником. Офицеры выпили за государя бокал шампанского.

Теперь эскадра была в самой середине Цусимского пролива. В левом ряду шли (по порядку) «Ослябя», «Сисой Великий», «Наварин», «Нахимов» (Вторая эскадра); за ними «Николай Первый», «Апраксин», «Сенявин», «Ушаков» (Третья эскадра). В правом ряду шли лучшие корабли, лучшие эскадренные броненосцы России, «Князь Суворов», «Александр Третий», «Бородино, «Орел» (Первая эскадра). Желая прикрыть Вторую и Третью эскадры, Рожественский повернул Первую эскадру налево и увеличил скорость, желая встать перед японцами в линию. Русский флот был силен своей правой стороной и слаб левой.

Два флота шли навстречу друг другу. Рожественский полагал, что Того появится из тумана, обволакивающего горизонт на севере. И он снова начал перестраивать свои боевые порядки, когда на горизонте снова появились японские крейсеры – что послужило причиной отмены предшествующего приказа. Первая эскадра следовала за «Князем Суворовым», и это создало неразбериху: когда Того появился со своим флотом, то русский флот встретил его не походным строем, а шел в два ряда, возглавляемым Первой эскадрой, за которой следовала Вторая и Третья эскадры.

Снова перестроились и устремились вперед. Эти маневры русские моряки практиковали неоднократно. Но сейчас произошло некоторое смешение, и Рожественский приказал вернуться к прежнему строю, построиться в линию.

Корабли Рожественского вышли из тумана в девятнадцать минут второго пополудни. Теперь противники наконец увидели друг друга. Японский Объединенный флот стоял в семи милях к северо-востоку от головного корабля Рожественского: появились четыре линейных корабля (эскадренных броненосца) и восемь тяжелых крейсеров адмирала Того. На флагмане «Микаса» находился он сам.

На капитанском мостике «Князя Суворова» один из ветеранов Порт-Артура командор Семенов стоял рядом с адмиралом Рожественским, когда очертания далеких японских кораблей стали проясняться. Он узнал силуэты японских кораблей и вскричал: «Вот они – все шесть здесь – как 10 августа». Даже не повернув головы, Рожественский поправил Семенова: «Нет, здесь больше – они все здесь».

Офицеры спустились на бронированный мостик. Рожественский полагал, что Того неизбежно повернет на юг, чтобы обрушить мощь своих линкоров на более слабые русские корабли. Делать нужно было именно так, так было написано в учебниках. Это позволило бы русскому флоту продолжать движение к Владивостоку. В этом случае более слабая часть флота Рожественского определенно могла пострадать, но жемчужина его флота – его Первая эскадра – ушла бы в защищенный русский порт.