Шутки Сталина в переводе Мемуариста

Свой экспедиционный корпус из Европы гордые бритты забрали очень быстро. Нарушив попутно свои обязательства по союзному договору с Францией. Оставив французов на разгром германским ордам. Так и "воевали" из-за пролива.

Повисла крайне неловкая пауза. Все присутствующие прекрасно знали кто на самом деле бьет сейчас фашистов. Рассказывать про жесточайшие бои нашей армии с гитлеровцами на Восточном фронте не требовалось.

Менее искушенный дипломат, чем Сталин не знал бы что делать. Спустить дело на тормозах, отшутиться, сделать вид, что в тосте нет ничего оскорбительного для СССР? Или наоборот, указать британцам на фактическое положение дел, вступить в унизительную перепалку, да еще не с первым лицом?

Сталин поступил красивее. Поднялся с бокалом и сказал, что хочет поддержать тост британского командира:

– Господин генерал забыл упомянуть о вкладе Североамериканских Соединенных штатов. Эта война – война техники, сложных вооружений. Господин Рузвельт выпускает до десяти тысяч истребителей и бомбардировщиков ежемесячно. Британия дает только три тысячи. Мы ценим, что часть этих машин поступает в СССР. Это помогает Красной армии двигаться к Победе. За эту помощь я и хотел бы выпить!

Вот так. Поблагодарил – так поблагодарил. И место британцам указал и объяснил всем мимоходом, что воюет по-настоящему с черной заразой – Советский Союз. А помощникам, Британии и САСШ, от нас спасибо, но и только. Красиво?

***

Опять обсуждался вопрос открытия второго фронта в Европе. Дело как обычно заканчивалось одними разговорами.

Вместо обсуждения конкретных параметров второго фронта – сколько войск выставят союзники, где, к какому сроку, обеспеченность вооружением и т.п. – британский премьер Черчилль принялся говорить о высоких материях. Что, мол, неплохо бы сначала Советскому Союзу пойти навстречу западным народам, которые, мол, сплошь католики. Открыть пару десятков католических церквей в Союзе и вообще "больше работать в моральном плане".

На это Сталин достаточно жестко высказался, что:

– Господин Черчилль, нам нужны союзники с танками и самолетами, а пустых разговоров и церковного ладана и у самих хватает.

Черчилля это не угомонило. Он продолжил настаивать, что католическая церковь – ведущая духовная сила всей Европы. И что неплохо было бы как-то выстроить отношения с ее главой – Папой Римским Пием XII.

Чтобы оценить всю иронию предложения Черчилля нужно вспомнить кем был тот Папа. Именно он, еще не будучи Папой, подписал с нацистской Германией договор о невмешательстве в дела друг друга – так называемый Рейхсконкордат. Именно он все годы войны всячески выдерживал нейтралитет между нацистами и союзниками. Более того, сохранились его обращения к британскому руководству с просьбой делать что угодно, но не бомбить Рим, в котором стояли нацистские войска. Мол, фашисты не такие уж и плохие, а у нас тут культурные ценности.

Когда ближе к концу войны встал вопрос о помощи Ватикана побеждающим союзникам, хотя бы для гуманитарных целей – на помощь раненым и потерявшим в ходе войны кров, Пий поступил по-своему. Он приказал выделить средства из богатейших резервов церкви и направить их… за океан в США. Конечно, по мнению Папы, именно там было больше всего пострадавших от войны.

Сталин терпеливо выслушал потуги Черчилля про необходимость Советам подружиться с Ватиканским престолом и задал только один вопрос:

– Господин Черчилль, Вы не напомните мне… сколько у Папы Римского… дивизий?

Больше союзниками вопрос о сотрудничестве с Ватиканом не поднимался

***

Как водится, наши заокеанские друзья были орлами только на словах. На каждом заседании Черчилль сообщал, что Британия героически воюет с Гитлером дольше всех – еще с 1939 года. Война эта, правда, заключалась в том, что хитрые бритты от греха забрали из Франции к себе домой свой экспедиционный корпус и оставили галлов на разграбление германцам.

После очередного такого пассажа союзников, что Второй фронт как бы и не очень нужен, Советы и так хорошо воюют, а союзники их морально поддерживают, Сталин рассказал некий анекдот. Мол, так и так, про наши тегеранские совещания уже ходят байки в немецком генштабе.

Сталин предупредил, что анекдот германский, а потому не слишком приятный для присутствующих, но что делать, из песни слова не выкинешь.

Спорят как-то Сталин, Черчилль и Рузвельт. Выясняют, кто ради чего ведет войну с немцами. Американский президент говорит – война от нас далеко, потому мы сражаемся чтобы заработать. Возьмем своё репарациями после Победы, а пока что наши военные заводы продадут оружие и британцам, и Советам и гитлеровцам. Воюем ради долларов!

Британский премьер не отстает. Мы, говорит, бьемся не ради презренных монет. Наша мечта возродить блеск и славу Британской империи. Чтобы, как встарь, не заходило солнце над нашими владениями. Ведем войну ради величия и чести!

А Советский вождь говорит – чужих денег нам не нужно, потому ради денег нам воевать незачем. К мировой славе или империи большевики тоже не стремятся, потому и ради величия воевать нам не хочется. Выходит так, что Советскому Союзу воевать-то и не за что. Потому – воюем ради мира, чтобы никто больше не воевал ради пустых целей!

Союзники выслушали этот анекдот и президент Рузвельт удивленно переспросил:

– В чем же соль анекдота? И что оскорбительного для присутствующих в этой истории? Ведь и правда, кроме высоких слов о борьбе с фашистской гидрой, американцы не прочь заработать, британцы завоевать славу и возродить величие империи, а русские – прекратить разрушительную войну на своей территории.

Сталин хитро посмотрел на партнеров по переговорам и сказал:

– А соль, господа союзники, в том, что каждый сражается за то, чего у него нет. У кого денег, у кого мирного неба, а у кого чести! – сказал Верховный и наградил союзничков тяжелым взглядом.

***

В значительной степени тогдашний Иран был зоной влияния Союза и товарищ Сталин выступал в каком-то смысле хозяином мероприятия.

Тем не менее, чтобы союзники могли сохранить лицо, на официальном уровне постоянно подчеркивался нейтральный характер площадки для встреч. Это выразилось в том числе и в традиционных восточных приемах, и в неожиданных подарках с намеком.

Крайне болезненным был вопрос об открытии США и Британией второго фронта. На словах всё было прекрасно, а вот как дело доходило до конкретного обсуждения отправки дивизий на гитлеровские фронты, наши "партнеры" тут же прикрывались витиеватыми речами.

По распоряжению Сталина, в местных иранских мастерских были штучно изготовлены подарочные пистолеты-пулеметы Шпагина, знаменитые ППШ. Дарить оружие – вообще давняя восточная традиция, здесь же в подаренных Советских автоматах читалось ясное послание союзникам – Возьмите уже оружие в руки!

Не обошлось и без красивой подначки. Верховный попросил на каждом автомате приклепать табличку с надписью на английском – "Сделано в Иране". Здесь имелась и тонкая игра слов – made in Iran, относилось не только к оружию, но и военному союзу, к решению о совместной борьбе с германским фашизмом, которое тоже было "изготовлено в Тегеране" в 1943 году.

Чтобы еще более подчеркнуть, что Советы как бы не имеют отношения к этому подарку местных властей гостям никакого отношения, на автоматах была крупно выгравирована дата изготовления. Дата указывалась не по традиционному европейскому летоисчислению от Рождества Христова, а по иранскому календарю – солнечной хиджре. На ППШ гордо красовался год производства – 1322.

По окончании переговорных дней конференции подарочные автоматы были торжественно преподнесены представителями иранского правительства каждой из делегаций союзников. Намек был понят правильно и с кислыми минами Черчилль и Рузвельт были вынуждены фотографироваться с легендарным Советским оружием в руках.

Этим история не кончилась. После официальной части, знаменитый министр внешней торговли Анастас Микоян принялся нахваливать хитрость товарища Сталина с подарками-намеками. И даже довольно нелестно высказался о лидерах союзников. Мол, вот как мы умыли капиталистов, будут знать!

Товарищу Сталину это не слишком понравилось, союзники, конечно, те еще кадры, но и поносить их за спинами как-то неуместно. Он хитро прищурился и поманил Микояна к себе:

– Знаете, товарищ Микоян, мы в семинарии крепко долбили древнюю историю. Вот, к примеру в 1322 году, мне помнится, войска московского князя Юрия Даниловича крепко погнали шведов. От Новгорода.

Сталин выдержал звенящую паузу, глядя на ничего не понимающего Микояна. Причем тут шведы, какой 1322 год?! Затем вождь вытащил из коробки предназначавшийся ему автомат и протянул Микояну:

– Вот, умоете немцев под Новгородом, тогда и поговорим. И год на машинке выбит правильный. Тот же, 1322-й! Поработайте немного древним князем!

Пришлось уже Микояну с кислой миной принимать подарок вождя. Через месяц от Новгорода развернется могучая Новгородско-Лужская наступательная операция. 27 января 1944 года в результате этой операции будет полностью освобожден из тяжелейшей, почти трехлетней блокады город-герой Ленинград.

Командовать снабжением наших армий в этой операции, сложнейшими поставками боеприпасов, топлива, продовольствия многотысячным воинским частям будет Анастас Микоян. Со Сталинским подарком – ППШ 1322 года выпуска на боку!

***

На очередной прямой вопрос Сталина – когда уже с гитлеровцами будут биться не только Советские солдаты – Рузвельт принялся расхваливать наших бойцов. Особенно он превозносил перебазированные с дальнего востока дивизии. Они крайне отважно сражались и под Москвой, и под Сталинградом.

Действительно, эти войска не попали в мясорубку первых месяцев войны. Поэтому там сохранилось множество опытных кадровых офицеров, да и солдаты были опытными военными. Возможно, именно эти дивизии выступили той соломинкой, что сломала хребет германскому верблюду на Волге.

Рузвельт даже попросил Сталина направить непременно именно дальневосточные дивизии на помощь союзникам, когда придет время все-таки открыть второй фронт в Европе.

Сталин прекратил набивать трубку и притворно удивился:

– Дальневосточников? Зачем они Вам понадобились? У Советского Союза есть войска гораздо лучше – наберем из учащихся суворовских и нахимовских училищ!

– Но, мистер Сталин, они же школьники! Вы хотите послать на фронт детей?!

Сталин хитро улыбнулся и забил последний гвоздь:

– К тому моменту, как США соберутся открыть второй фронт, эти дети не только вырастут, они полками командовать будут!

Союзникам пришлось кисло поулыбаться шутке вождя в свой адрес.

***

На той же конференции несколько дней спустя союзники попытались учить Сталина как нам лучше бить врага. Сталин вспылил:

– Вы, господа союзники, обещали нашему народу открыть второй фронт год назад. И не выполнили обещания. Вы твердо клялись, что в этом году фронт будет открыт наверняка! И опять подвели. А теперь учите нас как воевать?

Британский премьер Черчилль попытался отшутиться:

– Что же, между партнерами такое бывает. Мы были вынуждены нарушить свои клятвы лишь два раза. У нас, в Британии, два раза прощают даже измену супругу.

Сталин овладел собой и ответил уже холодно и спокойно:

– У нас, конечно не Британия, господин премьер… Но Вы забыли упомянуть еще срыв союзниками поставок бензина и продовольствия по ленд-лизу, присылку негодных машин в войска, самолеты для Советов, что пылятся на дальних английских аэродромах, американских промышленников, что "из убеждений" помогают Гитлеру деньгами…

Сталин сделал леденящую паузу и закончил с усмешкой:

– Иная дама тоже скажет в оправдание… Было-то дело всего дважды. Один раз с артиллерийской академией, другой с труппой Большого театра. Такую даму, у нас отчего-то леди не назовут!

Черчилль слегка покраснел и больше за срыв союзнических обязательств не пытался оправдаться.

***

Во время обсуждения в Тегеране вопросов поставки военной техники, топлива и химического сырья по ленд-лизу Сталин высказал союзникам целую тираду. Наша рабоче-крестьянская красная армия вовсю громит врага, не жалеет своего живота! А Вы даже поставки простого керосина для авиации организовать как следует не можете. Сталин говорил долго и очень эмоционально.

Президент Рузвельт, захваченный речью Верховного горячо поддержал:

– Вы, наверняка, и не подозреваете, как Вы правы!

Сталин вежливо улыбнулся и ответил:

– Кто знает, быть может, вполне подозреваю…

***

На заседании, посвященном необходимости и срокам открытия второго фронта, руководители британской и американской делегации много говорили о проблемах. Начиная от неготовности армии, трудностей доставки ее к местам боев, так и до чисто политических особенностей принятия решений в их странах. Мы не сможем объяснить это нашим избирателям, – говорили они.

Когда настал черед выступать Сталину он извинился и сказал, что не будет выступать по существу этого вопроса. И тут же рассказал союзникам, что среди дипломатов ходит такой анекдот о нём самом:

Идет телефонный разговор Сталина и Черчилля. Сталин в трубку:

– Нет, нет, нет. Нет! Да. Нет, нет, нет…

По окончании разговора секретарь спрашивает:

– Товарищ Сталин, на какой же вопрос премьер-министра Вы ответили "Да"?

– Он переспросил хорошо ли мне слышно.

Посмеявшись, союзники очень хорошо поняли посыл этого анекдота. И кто именно на этой конференции постоянно говорит "нет". Переговоры по второму фронту после этого пошли гораздо легче.

***

По окончании конференции в Тегеране был дан концерт специально прилетевших артистов Большого театра. Перед такой публикой труппа выступала впервые, артисты волновались. Сталин попросил разнообразить классическую программу русскими народными и Советскими патриотическими песнями. Исполнителей он просил не беспокоиться:

– Не стоит тревожиться. Помните, что Вы поете перед простыми любителями!

***

Обсуждался финский вопрос. Сталин настаивал на восстановлении границы 1940 года (т.е. включения в состав Советского Союза отвоеванных у финнов земель). Кроме того, Советская делегация требовала установить размер денежных репараций, которые Финляндия должна была выплатить за нанесенный ущерб. В частности, финнов обвиняли в помощи немецким войскам в блокаде героического Ленинграда.

В ответном слове британский премьер Черчилль всячески защищал финнов, чтобы ущемить интересы Советов. Он рассуждал, что Финляндия маленькая страна, а ущерб нанесенный ими Советскому Союзу так велик, что "финны за тысячу лет не расплатятся". А потому этой маленькой бедной стране нужно вернуть и Советскую Карелию и никаких репараций с них не требовать.

Свою пафосную речь Черчилль закончил ударом ниже пояса:

– Я так давно в политике, что помню Вашу Советскую республику совсем молодой. Четверть века назад ваши революционеры говорили о "мире без аннексий и контрибуций!". Призываю Вас следовать собственным заявлениям!

Сталин хищно улыбнулся на лицемерное заявление британского колониалиста, привыкшего десятилетиями грабить завоеванные Британией страны и сказал:

– Господин Черчилль, я тоже совсем не молод. Я стал замечать, что с годами становлюсь все менее и менее революционером, и все более и более консерватором!

По итогам подписанных протоколов конференции Карелия была закреплена за Советским Союзом.

***

И снова про второй фронт. Союзники на словах были орлами, а на деле активно воевать с немцами не брались. после очередного жаркого обсуждения Сталин подколол союзников:

– Господа, я тут беседовал с одним пленным немецким генералом. И он, представьте рассказал такой анекдот: "У германских танков три передачи вперед и одна задняя. А у английских, наоборот, – одна вперед и три назад." Не знаете, что бы это могло означать? – невинно поинтересовался Верховный.

Какой палец называют средним, господин Черчилль?

Ялтинская конференция, самое начало 1945 года. Перспективы скорой Победы не вызывают сомнений. Сталин собирает союзников у нас дома, чтобы, скажем прямо, диктовать им новое мировое устройство. Они-то приехали делить будущие барыши, а вождь раз за разом объясняет им, что главное – установить прочный мир в Европе. Ну и законные интересы Союза не обделить.

***

Рассказывают, что на Ялтинской конференции Сталин, желая поддеть Черчилля, сказал, что после Победы надо будет как можно скорее казнить военных преступников, немецких генералов и офицеров, которых не менее пятидесяти тысяч.

Черчилль, разгоряченный этими словами и армянским коньяком, подскочил от возмущения:

– Подобный взгляд коренным образом противоречит нашему английскому чувству справедливости! Англичане никогда не потерпят подобных массовых казней!

Тут вступил Рузвельт и с улыбкой произнес:

– Необходимо найти компромиссное решение. Быть может, вместо казни пятидесяти тысяч военных преступников мы сойдемся на сорока девяти тысячах?

По воспоминаниям Черчилля, после этих слов он от возмущения хотел уйти прочь, но, чтобы успокоиться, вышел в соседнюю тёмную комнату и встал у окна. Вдруг он почувствовал, что его кто-то тронул за плечо.

Обернувшись, он увидел Сталина и рядом с ним Молотова. Улыбаясь, Сталин сказал, что пошутил. У них продолжилась доверительная беседа, во время которой Сталин дал понять, что сознательно обострил этот небольшой конфликт:

– Крепкая дружба начинается с недоразумений…

***

Как-то после переговоров в Ялте уязвленный проигранной позицией Черчилль ядовито заявил вождю:

– Многие в моей стране говорят о расстрелах и лагерях для тех, кто не согласен с Вашей Советской властью. Если это соответствует действительности, то Ваша совесть так же черна, как Ваши усы!

Сталин не полез в карман за словом. Он вежливо улыбнулся взбешенному британскому премьеру и холодно ответил:

– Уж какую заслужил, такую заслужил, господин Черчилль. Впрочем, Вы сами-то усов не носите вовсе. По Вашему выходит, что у Вас-то совести совсем нет?!

Надменный лорд не нашелся что ответить, покраснел и почти выбежал из комнаты переговоров.

***

На банкете после очередных тяжелых совещаний о будущей судьбе Польши ужинали руководители делегаций. Черчилль был раздражен непробиваемой позицией русских и все ему было не так.

Не зная как еще задеть Сталина, британец брезгливо отодвинул от себя блюдо с поданными дорогими сырами и буркнул:

– К этому вину в приличных домах принято подавать голландский сыр, а не швейцарский!

Сталин взял ароматный ломтик и внимательно осмотрел его:

– Восхищен Вашими вкусами, господин премьер. Вот я человек простой и ума не приложу как Вы их различаете. По произношению, что ли? Вот, кажется, вполне хороший сыр… ан нет, есть у него какой-то легкий английский акцент…

Сталин отложил кусочек сыра обратно на блюдо нетронутым. Черчилль смутился и был вынужден попросить у хозяина приема прощения за бестактность.

***

В один из вечеров заключительных дней конференции Черчилль изрядно принял отменного армянского коньяка и принялся рассуждать о свободе.

Мол так и так. Подлинную свободу понимают только истинные британцы. Британская свобода – это возможность выбирать свой путь. Это неотъемлемое право британского джентльмена. У гордых бриттов свободолюбие и независимость глубоко в крови. А вот "рашн коммьюнист" такого лишены.

Разговор был неформальный, да и Сталин тоже слегка расслабился, напряжение переговорных раутов слегка ушло. Вождь не выдержал такого оскорбления партии и Советского народа:

– Мы, большевики, о свободе знаем не понаслышке. Мы за нее, господин Черчилль, кровь проливали. Наша, пролетарская свобода – это возможность послать любых зарубежных "учителей" к дьяволу. А у Вас есть возможность выбора – к дьяволу отправиться или куда еще. Мы же, большевики, зная что такое право у Вас в крови, не смеем мешать Вашему решению!

Говорят, Черчилль смеялся так, что даже расплескал бокал и шутливо признал свое поражение в споре.

***

Английская делегация жила в Воронцовском дворце. Известно, что этот дворец строился по чертежам того же архитектора, что и Лондонский Букингемский дворец.

После окончания переговоров Черчилль спросил – нельзя ли Британии купить такой прекрасный дворец?

Сталин выслушал и неожиданно спросил:

– А какой палец англичане называют средним?

Британский герцог показал – этот.

– А у нас этот, – улыбнулся Сталин и показал фигу.

***

Одним из болезненных вопросов в Ялте было – как поступить с захваченным немецким военным флотом, одним из самых сильных в Европе. Сталин внес предложение разделить этот флот между державами-победительницами. Черчилль, напротив, не хотел создавать себе сильного конкурента на море. Британия предлагала захваченный флот утопить.

Сталин, как всегда, нашел очень точную язвительную формулу:

– Я думаю, нужно объединить два наших предложения. Согласиться с господином Черчиллем и затопить… британскую половину флота.

***

Границы стран Европы после окончательной победы над фашизмом также вызывали много разногласий. Больше всего союзники переживали, что Советский Союз получит слишком много польских территорий себе. Судьба будущей западной Украины висела на волоске.

Президент Рузвельт даже заявил:

– Но позвольте, Львов, ведь даже не входил в Российскую Империю!

Сталин отреагировал молниеносно:

– Правильное замечание господина президента. Поговорим тогда о столице Польши – Варшаве. Она входила.

Так Львов стал Советским городом.

***

Переговоры идут очень тяжело, особенная грызня посвящена судьбе Польши (особенно областям, которые сейчас стали западной Украиной и западной Белоруссией). По вечерам, на традиционных банкетах главные участники переговоров пытаются разрядить обстановку к следующему напряженному дню.

На очередном таком застолье премьер-министр Британии Черчилль предлагает поднять тост за руководителя США – президента Рузвельта. Выпили.

Следующий тост поднимает товарищ Сталин:

– Теперь я бы хотел выпить за руководителя нашего союзника – Великобритании…

В наступившей паузе Черчилль расплываются в улыбке, пьют-то за него. Но Сталин невозмутимо продолжает:

– … за его Величество короля Георга Шестого Виндзора!

Немая сцена. Черчилль взбешен и только въевшаяся в кровь аристократическая привычка не позволяет показать этого. Всем известно, что в Британии у короля нет никакой власти и все нити в руках премьер-министра. Но формально Иосиф Виссарионович прав, действительно, – за короля.

Впрочем, британец быстро опомнился и предложил третий, заключительный тост. Со своим обычным слегка гнусавым выговором Черчилль предложил выпить и за руководителя Советского государства… Всесоюзного старосту Михайло Ивановича Калинина!

Сталин тост принял с хитрой улыбкой и осушив бокал сказал:

– Хороший тост, но как не следует путать силу русских пушек с заморской британской артиллерией, так и не следует путать товарища Калинина с… его Величеством королем Британии.

***

После очередного напряженного дня переговоров в Ялте Сталин повел разгоряченных спорами союзников прогуляться в уникальном зимнем саду Ливадийского дворца. Даже в разгар января в теплом, искусственно освещаемом саду цвели редкие тропические цветы и кустарники.

Вождь подвел коллег к небольшим ящичкам с особым сортом орхидей. Эти цветы были выведены американскими флористами специально в честь победы Советских войск в Сталинградской битве. Цветок получил красивое латинское название Орхидеэ Сталинградис.

Над цветками с жужжанием вились несколько припозднившихся шмелей. Получилось так, что пока руководители любовались цветами, один шмель сел Черчиллю сзади на шею, а второй впился в руку Рузвельта. Оба от неожиданных укусов не удержались и вскрикнули.

Черчилль в шутку упрекнул вождя, что – должно быть, это особые, Сталинградские шмели, кусают всех, кроме самого товарища Сталина.

На это Верховный улыбнулся и с легкой ехидцей сказал, что у него есть более простое объяснение:

– На этой конференции большевики честно говорят, что могут позволить себе союзники Советского Союза и что они не должны позволять себе. А Ваши заявления, господа, похожи на сладкую водичку – обещаний много, дела мало. Вот шмели и вьются!

***

На той же конференции очень жесткие обсуждения были посвящены проблеме будущего раздела Польши. Союзники очень хотели воссоединить Польское государство, сделать его капиталистическим, создать из братьев-славян враждебный кордон на границах Союза.

Сталин, напротив, выступал за Польшу с Советским правительством, а восточную часть страны и вовсе оставить в Союзе в виде Западных Украины и Белоруссии. Переговоры и торговля поселками и целыми областями шла ожесточеннейшая.