Победители вещей

– Скоро придет. Пошла за кем-то…

«За врачом, наверное», – догадался Сашка. Ему стало чуть-чуть легче, но холодная бездна внутри его никуда не ушла.

Отец сел рядом с Сашкой и взял руки сына в свои грубые ладони. Сашка еще ни разу в жизни не видел лицо отца таким растерянным, даже жалким, и в то же самое время таким ласковым.

Пришла запыхавшаяся, раскрасневшаяся мама с Еленой Петровной. В отличие от мамы у врача было спокойное и даже гордое лицо. Она тут же выставила из спальни родителей и открыла свой портфель.

– Плохо, да? – мельком, почти без выражения и как бы между прочим, спросила Елена Петровна.

Молодая женщина совсем не смотрела на Сашку и сосредоточенно рылась в портфеле. Сашка мыкнул что-то похожее на «да».

– Опять в кино целовался?

Сашка закрыл глаза и промолчал.

– Понятно. Значит, сколько кота не корми, но март для него – святое дело. Полового контакта с девочкой, разумеется, не было?

Неожиданный вопрос был равносилен пощечине – щеки Сашки стали пунцовыми от стыда.

– Нет…

– Все правильно, так и надо. В противном случае ты пойдешь в колонию для малолетних преступников. А теперь вот о чем: ты сам видишь связь между тем, что ты делаешь вечером и тем, что происходит с тобой утром?

– Я больной, что ли?.. – сказанные в ладони слова прозвучали глухо и безнадежно.

– Нет. Просто у каждого человека есть свои особенности. Тебе нельзя целоваться. Точнее, ты можешь это делать, но только в постели с женой. А поскольку тебе еще рано жениться, всегда помни об этом.

Елена Петровна сделала Сашке укол и уже через минуту ему стало легче. Пришло ощущение теплоты, покоя и немая бездна быстро растворилась в чем-то куда более огромном и сильном.

«Да, наверное, так все-таки можно, – подумал Сашка. – Ведь легче же становится…»

Он слабо улыбнулся и спросил:

– Значит, мне совсем-совсем нельзя целоваться, да?

– Да.

– А почему?

– Я поговорю об этом «почему» с твоей мамой. Ты еще маленький и некоторые вещи тебе еще рано знать. Но ты не волнуйся, когда ты немного подрастешь, она тебе все расскажет.

К Сашке пришло легкое, почти игривое ощущение куража, и его улыбка стала шире. Недавний приступ уже казался ему далеким и нереальным.

– А зачем тянуть? Ведь я уже почти взрослый – Сашка потянулся большим и сильным телом, вытягивая руки в стороны. Он зевнул и добавил: – Почему-то очень есть хочется.

– Поспи пока, донжуанишка. И запомни, маму нужно слушать всегда.

Елена Петровна вышла. В коридоре ее ждали родители. Мама Сашки так искательно и жалобно вглядывалась в лицо врача, что та невольно отвела глаза.

– Нам необходимо поговорить, – строго сказала Елена Петровна. – Но говорить я буду только с вами, Валентина Сергеевна, – она перевела взгляд на отца: – Извините, пожалуйста, но так будет лучше для всех.

– А с Сашей что?.. – быстро вставила мама.

– Он скоро уснет. Не беспокойтесь, все будет хорошо.

Женщины ушли на кухню. Валентина Сергеевна принялась готовить чай, а Елена Петровна, устроившись на грубой табуретке, сунула в рот сигарету. Когда хозяйка дома оглянулась на свою гостью, ее брови удивлённо поползли вверх, причем так сильно, что на лбу обозначились невидимые ранее складки.

«Как за стойкой бара сидит!..» – подумала Валентина Сергеевна.

Да-да, в позе гостьи и в самом деле было что-то странное, некая расслабленная вальяжность, что ли?.. Вместе с тем на ее чувство собственного достоинства, благообразия и важности было на удивление приятно смотреть.

Валентина Сергеевна не выдержала и улыбнулась.

– Коньяк у вас есть? – чуть глуховатым, но опять-таки приятным голосом спросила Елена Петровна.

Хозяйка дома торопливо закивала. К счастью, в доме была початая бутылка настоящего армянского коньяка.

– Сегодня мне можно, – пояснила Елена Петровна, добавляя более, чем щедрую дозу коньяка в чай. – Я ведь только замещаю врача «скорой», но по старой привычке отдыхаю по субботам и воскресениям. Они, черти эдакие (Елена Петровна усмехнулась) в отпуска и по курортам разбежались, так что… Вот мне и приходится кое-кого замещать. Временно, конечно.

– А кем вы работаете?

Елена Петровна сделала большой глоток и показала аристократическим пальцем на скромный светильник на потолке.

– Я работаю там большим начальником. Но вы не беспокойтесь, пожалуйста, я получила образование в самом лучшем вузе страны и у меня за плечами целых восемь лет медицинской практики. Теперь о главном… То, о чем я сейчас вам расскажу, вы не прочитаете ни в одном медицинском учебнике по психологии. Я пыталась найти что-то подобное у Фрейда, но – увы! – этот широко разрекламированный индивид был, скорее всего, гениальным пациентом, но не гениальным врачом.

Красивые губы Елены Петровны снова прильнули к стакану. Молодая женщина слегка прищурилась и в ее глазах появился теплый, слегка маслянистый, как вечерняя морская волна, блеск.

– Коньяк и в самом деле настоящий. В магазине покупали?

– Нет, из Армении сослуживица привезла.

Елена Петровна кивнула и сунула в рот сигарету.

– Знаете, Валентина Сергеевна, я согласилась вам помочь только по одной причине, проблемы вашего сына очень – до удивления! – похожи на проблемы моего мужа. В общем… – врач немного помолчала, словно подбирала нужные слова. – В общем, эротическую психологию мужчин можно условно разделить, скажем так, на два противоположенных лагеря. Давайте назовем первый «волчками» и они будут со знаком «минус», а второй «олешками»…

– Оленями, что ли? – осторожно перебила мама Сашки.

– Нет, пусть они будут все-таки «олешками», – улыбнулась Елена Петровна. – Тем более, что ваш сын пока только ребенок. Итак, «олешки» у нас будут со знаком «плюс». Закономерный вопрос: чем эти два типажа отличаются друг от друга? Ответ прост: почти всем. Если по отношению к противоположному полу «волчки» быстры и настойчивы, то «олешки», наоборот, спокойны и упорны не в погоне за своей потенциальной «добычей», а в удержании возникшей связи. Образно говоря, попробуйте представить себе двух мужчин: первый – спортивного телосложения, эти мужчины улыбчивы, быстры на решения и постоянно жаждут новых впечатлений; второй – спокойнее, физически сильнее, возможно даже умнее, но они «работают», так сказать, всегда на удержание прежних впечатлений и связей и практически не ищут поиск новых, – Елене Петровна посмотрела на хозяйку дома. – Вы понимаете меня?

Та кивнула.

– Да. Наверное, вы говорите о сангвиниках и флегматиках?

Гостья сделала очередной глоток чая, глубоко затянулась сигаретой и, выпустив густую струйку дыма, продолжила:

– Ах, если бы это было так просто! Суть в том, что… м-м-м… – она замолчала и сделала неопределенный жест рукой, с зажатой между пальцами сигаретой словно пыталась разогнать облачко дыма перед своим лицом. – Суть в том, что в этой чертовой эротической психологии подвижный и веселый сангвиник может оказаться самым элементарным, одомашненным «олешкой», а флегматик – типичным и вечно блуждающим в поисках любовных приключений «волчком». И даже более того, в данном случае «плюсы» и «минусы», то есть типажи «волчка» или «олешки», совсем не определяют степень порядочности человека или… ну, даже не знаю… например, степень его талантливости. Как вы думаете, от какого темперамента страдал наш гениальный Александр Сергеевич Пушкин?

Валентина Сергеевна немного подумала и неуверенно сказала:

– Он был «олешкой»?

– Нет, Пушкин был типичнейшим, ярко выраженным «волчком». Но разве это помешало ему стать великим поэтом?

В глазах Валентины Сергеевны появилось сомнение. Оно показалось гостье настолько наивным, что она рассмеялась.

– Да уж вы поверьте!.. Впрочем, разве это главное? Да и поговорить нам нужно не о Пушкине, а о вашем сыне. Типажи, о которых мы с вами говорим, довольно редко встречаются, так сказать, в чистом виде. Как правило они размыты. Например, мужчина становится «волчком», когда уезжает в командировку, но он никогда не будет искать приключений на стороне, если жена рядом.

– А «олешки» не будут искать их никогда?

– Именно! Тут речь идет даже не о порядочности, а о… не знаю… О внутренней сути человека, что ли? Ну, нельзя же обвинять его в том, что он родился именно таким. Умная женщина сможет легко все исправить и, уверяю вас, тут все дело в том, как она поставит себя перед мужем…

«Ну, эта леди еще как сможет поставить!» – вдруг подумала Валентина Сергеевна.

Уже вслух она сказала:

– Вы говорили, что… В общем, я так понимаю, что, наверное, ваш муж тоже «олешка»?

Елена Петровна гордо вскинула голову и широко, едва ли не победно, улыбнулась. Впрочем, ее улыбка, несмотря на некое высокомерие, снова получилась довольно мягкой.

– Именно. И моему мужу тоже не стоит целоваться, если он не собирается ложиться в постель с тем, кого он целует. Такая проблема несмотря на то, что она встречается очень и очень редко, может возникнуть только у «олешек». Наверное, мне повезло, когда я увидела, как впервые стало плохо моему будущему мужу и пусть не сразу, но все-таки я все поняла. Мы всю ночь провели в плацкартном вагоне, много, почти бездумно целовались, и утром я… боже, какой это был кошмар!.. я просто пришла в ужас. Вы знаете, что такое эрогенные зоны?

Валентина Сергеевна потупилась и кивнула.

– Уверена, что у некоторых «олешек» они находятся… не знаю… на кончике языка, что ли? В обычном состоянии эти зоны спят, но, честное слово, их не стоит дразнить. Так вот, тогда, там на железнодорожном вокзале, я была вынуждена вызвать «скорую». Знаете, куда отвезли моего Сережу?.. В сумасшедший дом. Это просто чудо, что я поехала вместе с ним! Я позвонила домой, у моего отца есть очень большие связи, и Сережу перевели в другую больницу. Там, – опять спасибо папе! – я познакомилась с профессором Василевским. Он провел небольшое «расследование» и все мне объяснил. Он объяснил мне все про «волчков», «олешек» и их особенности буквально на пальцах и так заразительно при этом улыбался, что я невольно заподозрила, уж не является ли, то есть не являлся ли в молодости «олешкой», он сам?.. Мне было тогда девятнадцать лет, я не знала вкуса спиртного, но там, в кабинете профессора, пытаясь осознать возникшую проблему, я выпила целых полстакана коньяка. Старик просто пожалел меня, потому что такую беспредельно несчастную девушку тоже могли отправить в сумасшедший дом. А потом я заплакала от счастья. Кстати, тоже впервые… – Елена Петровна замолчала. Она плеснула в стакан с остатками чая следующую дозу коньяка. – Глупо, правда?.. Но вот все вдруг вспомнилось.

– Вы, наверное, очень любите своего мужа? – с бережными нотками в голосе спросила Валентина Сергеевна.

Гостья передёрнула плечами.

– Не знаю… Ведь прошло уже много лет, многое стерлось. Но вы знаете, я никогда не уйду от своего Сережи.

Поймав недоумевающий взгляд хозяйки дома, Елена Петровна снова посветлела лицом.

– От «олешки» нельзя уйти просто так, понимаете? Если его любили, конечно… Это в «волчка» можно быстро влюбиться и быстро остыть, но с «олешками» все совершенно иначе. Тут даже не в любви дело, что ли?.. Тут, как говорится, с кем поведешься – от того и наберешься. Наверное, женщина сама во многом становится такой же «олешкой». А с другой стороны, свою внутреннюю суть не переделаешь и когда одно накладывается на другое, то… – женщина безнадежно махнула рукой. – Сложно все это.

Елена Петровна небрежным жестом поправила прическу, выпрямила спину и поднесла стакан ко рту. Она снова напомнила хозяйке дома женщину в баре из какого-нибудь дорогого зарубежного фильма.

Елена Петровна со стуком поставила пустой стакан на стол.

– Что вы так смотрите на меня? Удивлены тому, что я вам рассказала?

– Да, очень, – легко призналась Валентина Сергеевна.

– Что ж, теперь вам есть, о чем подумать. Вам нужно поговорить с сыном. Но не сейчас, а когда он хоть чуть-чуть повзрослеет. Сейчас он вас не поймет и ему просто нужно запретить шататься по кино с симпатичными девчонками.

– Скажите, пожалуйста, а вот болезнь Саши…

– Это не болезнь, – быстро перебила Елена Петровна. – Эти некие особенности мужского организма и психики. Когда он женится – все пройдет. Точнее, не пройдет, просто в постели с законной супругой пусть целуется сколько захочет. Когда все будет идти своим чередом, и Саша просто забудет о том, что с ним было раньше.

– Простите, пожалуйста, а вы до свадьбы, ну, после того первого случая с Сережей… совсем не целовались?

– Вы считаете, что это немного странно? Но когда мы с Сережей все-таки оказались в постели один на один, а это было все-таки до свадьбы, то, как вы понимаете, мы словно с цепи сорвались. Но это опасно, понимаете? Опасно тем, что «олешки» слишком привязчивы. Они просто беззащитны. Да, я понимаю, если парень не пристает с поцелуями, это выглядит несколько странно, но Саша должен честно, то есть в глаза, объяснить девушке эту свою «странность».

– Он не сможет.

– Если не сможет, пусть не ходит на свидания. А примерно года через полтора, когда ваш сын все-таки повзрослеет, расскажите ему, что он – «олешка» и он должен опасаться своей особенной привязанности к человеку противоположного пола. Помните, как там у Пушкина?

…Пора пришла – она влюбилась;

Так в землю падшее зерно

Огнём весны оживлено.

Давно её воображенье,

Сгорая негой и тоской

Алкало пищи роковой…

– Да, ваш Саша – не Татьяна Ларина, но всегда помните, что он – «олешка».

– Я не представляю, как мне объяснить ему все это, – виновато улыбнулась Валентина Сергеевна.

– Сможете. Потому что вы любите сына. И не перепоручайте этот разговор мужу, он не справится с этим. Все эти психологические штучки – слишком тонкая материя для мужчин. Даже сейчас мой муж не очень-то верит в то, что он – «олешка». Вы представляете, недавно… – тут гостья, очевидно вспомнив забавный случай, коротко и глубоко хохотнула, но тут же резко оборвала фразу. – Впрочем, ладно. Знаете, у вас очень крепкий чай и у меня уже немного кружится голова.

– Да-да, я понимаю… – хозяйка дома вдруг тоскливо оглянулась вокруг и ее взгляд замер на двери в комнату сына. – Скажите, пожалуйста, а вы не могли бы…

Женщина смущенно замолчала.

– Поговорить с Сашей?

Валентина Сергеевна кивнула. Точнее, она кивнула только наполовину – опустила голову и, чувствуя, как у нее загорелись щеки, не решилась ее поднять.

– Нет, я не буду делать этого, – Елена Петровна немного подумала. – Но я могу встретиться с вами еще раз. Как сказал бы Ефим «Закадрович» Капелян в «17 мгновениях весны», вам нужна информация к размышлению. Если ее будет достаточно много, у вас будет выбор, как и что сказать сыну, а значит вам будет легче выстроить разговор. Давайте встретимся в среду в кафе «Ромашка». Вы знаете, где оно?

– Да.

– В семь вечера вас устроит?

– Да-да!.. – торопливо согласилась Валентина Сергеевна.

Правда, ее смутило, что названное кафе – единственное в районе – пользовалось дурной славной. Вечером там мало кто покупал мороженное, посетители предпочитали пиво или более крепкие напитки, которые они приносили с собой. А над замусоренными полами плавали тяжелые клубы табачного дыма…

Елена Петровна встала.

– Скажите, а я вам что-нибудь должна? – спросила хозяйка дома. Едва оправившись от одного смущения и переживая следующее, она даже немного побледнела.

– Ай, бросьте, пожалуйста. Я уже говорила, что «олешковские» проблемы вашего сына очень похожи на проблемы моего обожаемого супруга, – молодая женщина весело подмигнула. – А от «олешек», – увы! – просто так не уходят…

– Боже мой, как же с вами все просто, – радостно заулыбалась Валентина Сергеевна. – Вы просто удивительный человек.

… Они встретились еще раз в назначенный день. Больше всего Валентину Сергеевну поразило резко изменившееся внутреннее убранство кафе «Ромашка»: полы если и не сияли первозданной чистотой, то все-таки были хорошо вымыты; в воздухе не было ни следа табачного дыма, а с десяток посетителей совсем не напоминали дешевых выпивох.

Возле большого витражного окна стоял высокий, полный милиционер. Он смотрел на улицу, а его руки, заложенные за спину, вертели в ладонях фуражку. Когда женщины вошли в кафе, он оглянулся и внимательно посмотрел на новых посетителей. У милиционера были холодные, жестокие глаза профессионала, выполняющего свой долг на ответственном посту.

Елена Петровна и Валентина Сергеевна купили кофе и мороженное, причем врач взяла двойную порцию последнего.

– Обожаю все холодное! – весело пояснила она. – Если бы не мороженное, люди простужались гораздо реже и врачи лишились зарплаты. А с другой стороны, простуда – это не самое страшное, что может случиться с человеком.

Взгляд милиционера замер на большой горке мороженного в вазочке перед Еленой Петровной. Он посмотрел на часы и присел за ближайший пустой столик.

– …В сущности, все просто, – между тем продолжала свой монолог Елена Петровна. – Вы видели старый, советский фильм «Начало»?.. Ну, тот самый, с Инной Чуриковой?

Валентина Сергеевна кивнула.

– Тогда вы должны помнить, что подруга главной героини, по ходу действия, вышла замуж. Перед свадьбой ее спросили, мол, ты уже целовалась со своим женихом? Та ответила, что нет и назвала причину. Не помните какую?

– Помню, – обстановка в кафе казалась настолько умиротворяющей, что Валентина Сергеевна наконец немного расслабилась, откинулась на спинку стула и пока еще робко улыбнулась. – Там, в кино, подруга сказала, что ей нельзя целоваться, потому что она млеет…

– Как чудесно, что вы это запомнили! – Елена Петровна победно улыбнулась. – Но ваш Саша все-таки не слабая на перед… простите!.. не слишком чувствительная в сексуальном плане женщина, он – мужчина. Саша – сильный человек и в физическом и моральном плане. Тем не менее, он на всю свою жизнь останется большим ребенком, понимаете?.. Суть именно в этом. Саша – умный, но его ум не практичен, возможно, он в чем-то талантлив, но Саша никогда и никому не будет рассказывать, как он талантлив. Я бы не назвала такие особенности психики аутизмом, но что-то общее – какие-то нотки схожести – тут определенно есть. Повторяю еще раз: вы должны рассказать Саше об этом. Нет, не просто рассказать, но и убедить. Вы – мама и вы должны защитить своего сына. Знаете, быть «олешкой» в наше время – это, примерно, то же самое, что принести огромного – ростом с теленка – зайца в город и выпустить его на свободу. Да, возможно, такой большой зайчара сумеет отбиться от стаи бродячих собак, но он сам никогда не станет хищником. Саша – не хищник уже по своей природе. Его сила – это сила пахаря, но не воина. Правда, на месте его врагов я бы предпочла обойти такого Илью Муромца за пару километров. Поучить по башке многопудовой сохой или улететь от пинка на Луну это, знаете ли, не самое лучшее приключение. Все как-то так, понимаете?..

Валентина Сергеевна искательно, с какой-то светлой надеждой, заглядывала в глаза Елены Петровны и часто кивала головой. Женщины проговорили до девяти вечера. Под конец разговора Валентина Сергеевна окончательно пришла в себя и рассказала несколько забавных историй о сыне.

– Ну, вот, ну, вот!.. – благожелательно улыбаясь, отреагировала Елена Петровна. – Сами же воспитывают «олешек» и самых простодушных «зайчиков», а потом жалуются. Нет, что у нас за страна?!

Валентина Сергеевна едва ли не первый раз, – нет, не возразила! – а осторожно высказала иную точку зрения:

– Какая страна? Нормальная страна, в общем.

– Ах, бросьте!.. – поморщилась и отмахнулась Елена Петровна. – Я, конечно, за социальную справедливость и за социалистическую форму собственности, но еще никому и никогда не удавалось вылепить из кроликов тигров, а из тигров – сусликов. И если бы люди хотя бы на сотую долю процента понимали, какими благими намерениями выложена дорога в наш будущий ад, они бы просто сошли с ума. Короче говоря, не беда, если в своей норке тихо посапывает суслик, плохо, когда в пустыне просыпаются шакалы, которые вдруг поняли, что они – звери. И тут уже одним словоблудием не отделаешься…

Но даже несмотря на то, что в стране уже вовсю царствовал и ораторствовал Михаил Горбачев, близкая к политической тема быстро надоела обеим женщинам. Елене Петровне она была интересна только пару минут (и, кстати говоря, вряд ли ее собеседникам был бы приятен ее презрительный тон), а Валентине Сергеевне политическая тематика была неинтересна уже в силу своей природы.

Следом за женщинами из кафе вышел милиционер. Он грубо толкнул плечом одного из двух пропойц, тут же устремившихся внутрь кафе и когда остальные шарахнулись в сторону, так посмотрел на них, что те предпочли буквально раствориться в воздухе.

– Вам будет трудно, очень трудно, родственная вы моя душа!.. – сказала на прощание Елена Петровна. Она все-таки поцеловала Валентину Сергеевну в щеку и ее глаза потеплели. – Если что – вы знаете, где я живу. Хорошо?.. И запомните, с Сашей пока рано говорить на эту тему. Понимаете?

Валентина Сергеевна, явно смущенная неожиданным поцелуем, покраснела. Тут суть была не в прикосновении женских губ к женской щеке, а в том, что между «новодельной» частью района и более давней «старушачьей» была слишком большая – по тем временам огромная! – социальная разница. Общение жителей этих частей, казалось бы, единого целого, как правило, сводились к минимуму.

«Какая она все-таки невероятная и замечательная!..» – подумала Валентина Сергеевна.

Когда она ушла, к Елене Петровне приблизился милиционер. Свет фонаря делал его подполковничьи звезды на погонах более яркими и словно подчеркивал необычность появления в окраинном районе города довольно высокопоставленного милиционера.

– Два часа о какой-то ерунде болтали, – капризно пожаловался офицер. – Я устал.

– Ты бы лучше порядок в районе навел, – спокойно и немного высокомерно парировала Елена Петровна. – Проводишь меня до дома?

Все-таки заметив на лице милиционера недовольную гримасу, молодая женщина улыбнулась ему.

– Ну, не грусти, медведь!..

Тот почти мгновенно улыбнулся в ответ, причем его полное лицо расплылось как блинное тесто на сковородке посередине которой кто-то положил половинку картофелины, чтобы она выполняла роль носа.

Елена Петровна взяла милиционера под руку.

– Ну, так что ты скажешь о безобразиях в моем районе?

– Да ну их!.. – отмахнулся милицейский начальник. – Опостылело уже все хуже горькой редьки.

– Что именно? Рассказывай. Я люблю забавные истории. И учти, что смех красивой женщины почти равен невинному поцелую в нос.

Через пару минут они уже действительно смеялись и проблемы, связанные с «волчками» и «олешками» уже совсем не волновали Елену Петровну. Вечер был тих, прекрасен и даже немножко романтичен…

… А Валентина Сергеевна, мама Сашки, погибла через полгода в дорожной аварии. Грузовую машину занесло на скользкой февральской дороге, выбросило на тротуар и совершая свое страшное вращение вокруг вертикальной оси огромный кусок обезумевшего железа все-таки нашел свою жертву.

Сашке удалось увидеть маму в больнице примерно за сутки до ее смерти. Она не могла говорить и только жадно вглядывалась в лицо сына громадными, измученными болью глазами. В какой-то момент она попыталась поднять руку, чтобы прикоснуться то ли к его плечу, то ли к лицу, но не смогла. Валентина Сергеевна застонала и выгнула дугой непослушное тело протестуя уже не столько против смерти, сколько против своего бессилия…

Отец запил сразу после похорон. Если бы не младшая сестра Сашки, тринадцатилетняя Люда, в их доме наступила полная разруха. Именно Люда вмешивалась в ссоры отца и сына часто прекращая их отчаянным криком. Она варила обеды, стирала белье, гладила и убирала, одним словом – тащила дом. К удивлению девочки мужчины, хлебнувшие горя, вдруг оказались нравственно слабее шестиклассницы. В какой-то момент Сашке стало стыдно за себя и, наверное, именно это и помогло ему справиться с болью. Он перестал обращать внимание на пьянки отца, принимая их как неизбежное зло, все чаще помогал Людмиле по дому и вернулся к заброшенной учебе…

…В десятом классе Сашка влюбился в Леночку Берзину. Любовь была похожа на удар – Сашка вдруг сник, стал задумчивым и даже мрачным. Леночка была старше его на полтора года и крутила довольно шумный роман с бывшим одноклассником Жориком Ерохиным. Леночка и Жорик часто ссорились, но даже это обстоятельство не мешало им прилюдно целоваться на улице во время коротких перемирий. Потом снова наступал период взаимного неприятия, и Сашка видел на улице одинокую Леночку с гордо поднятым бледным лицом.

Сашке стоило огромного труда подойти к Лене, а когда он все-таки решился на это, осекся уже на второй фразе. Впрочем, девушка все-таки поняла, что ее приглашают в кино. Было начало зимы, шел легкий снег и на автобусной остановке стояли только они двое. Девушка какое-то время внимательно осматривала Сашку, а потом сказала: