Металхэды из провинции

Владимир Астафьев

Металхэды из провинции

Предисловие

Всё начиналось в те времена, когда не было смартфонов, банковских пластиковых карт, а интернет раздавали только в специализированных заведениях вроде интернет-кафе. Страна только-только вышла из кризиса 1990-х годов. В провинции неустроенность и разруха. Последние крупные предприятия и заводы либо объявлялись банкротами, либо сдавали свои площади под лом чёрных и цветных металлов. К власти пришёл второй президент. Северокавказский конфликт пошёл на спад, а во внешней политике царила относительная стабильность. Наступил год миллениума, на тему которого снято уйма фантастических фильмов и спето не меньше песен.

Мы – самые обыкновенные подростки. Школа, турпоходы, секции и кружки по интересам, дискотеки, разговоры о девчонках. Самым лучшим развлечением у нас считалось зависание с компанией друзей в игротеке за первой PlayStation или на чьей-нибудь квартире за ПК. Doom, Quake, Gran Turismo, Driver, Counter-Strike, Delta Force и Казаки – вот не полный перечень того, во что мы рубились часами напролёт. Но однажды мир будто открылся с другой стороны. Появилась другая тема – увлечение тяжёлой рок-музыкой и субкультурой неформалов. То, что изменит нашу жизнь, привнеся в неё определённый смысл. Нет, эта история не про обычное увлечение – сидеть где-то в тёмном углу и слепо поклоняться плакатам кумиров. Здесь про реальных людей, кто своими руками и умом создавали самобытный метал1. Про сейшены и квартирники, новые знакомства, дружбу и ссоры, поддержу и предательство, взросление и переоценку ценностей. В общем, про всё понемногу. Обращаю внимание читателя, что текст книги, написанный в вольной манере, изобилует разными жаргонизмами неформальной среды, присутствуют бранные слова, но без всякой матерщины. Посвящается тем, кто, как говорится, был, есть и будет в этой теме: рокерам, панкам, металхэдам и прочим товарищам из андеграунда. Ну а все остальные наверняка почерпнут для себя что-то новое. Человек – существо социальное и, как мне видится, должен знать о том, что происходило и происходит вокруг него. В любом случае автор никого ни к чему не принуждает.

Большинство из описанных событий реально происходили с нами. Но в целом книга – этакий сплав собирательных образов. Однако, во избежание, различного рода эксцессов названия некоторых городов, мест действия, имена и прозвища героев изменены. Все совпадения случайны.

Глава 1. Предвкушение шоу

Я всю ночь не мог толком уснуть. Ворочался, просыпаясь сначала от мнимого сквозняка, а потом от духоты. Встал в шесть утра. Сосед по комнате ещё вовсю дрых. Конечно. Ему-то до универа всего два шага, в такую рань не встаёт. А мне тащиться в пед из 2-го микрорайона аж в самый центр. Пока туалетные процедуры, скромный завтрак какой-нибудь завалявшейся печенькой, а там уже и на остановку надо бежать. До неё два квартала. Потом на троллейбус и неспешно 20-25 минут до цели. К первой паре. Их, кажется, всего по расписанию то ли три, то ли четыре.

В «рогатом» пристроился в угол салона и пытался обдумать, как сегодня всё пройдёт. Получится, не получится? Лажанём или вывезем? Чего ждать от аппарата? Не врубит ли кто-нибудь из банды заднюю? В духе: «Простите: братцы, я чего-то приболел. Экхе-экхе…». Столько неизвестных, уже не раз подводивших до этого. Главное, чтобы голос не подкачал и микрофон не фонил. А там будь что будет. Я больше переживал за себя. Ведь вокалист – это фронтмен. Прописная истина даже для малолеток. На него смотрит весь зал. Если вокалист косячит, то никакие гитары, барабаны и колонки Marshall2 не спасут общее положение дела. Даже если, к примеру, на сцену выбежит какой-нибудь Джефф Ханнеман3 или Кирк Хэмметт4, после всё равно спрос с вокалиста. Это уж как пить дать!

От этих дум делалось не по себе. А ведь ещё часа четыре (минимум) вкисать в универе. Настроения вообще никакого. А тут дурацкие расспросы одногруппников в духе: «Ну что, Вован, говорят, ты сегодня концерт даёшь?». Это звучало так, как будто я популярный эстрадный певец и только и делаю, что даю сольные выступления по городам и весям. Конечно, подкалывали! В учебной группе у меня особо и не было единомышленников за все пять лет, не считая вылетевшего на втором курсе за неуспеваемость псевдонеформала Казанка. Почему Казанка? Производное прозвище от фамилии Казанков. Он всё время ходил в разнообразных панковских балахонах, драной джинсе, бандане и с торбой через плечо. Но чувак абсолютно не шарил в рок-музыке, а весь его «неформализм» сводился к попойкам с городскими панками, причём в полный ноль, а порой и со знаком минус. Общаясь с ними, он нахватался всяких словечек и суждений и, понятное дело, создавал впечатление глубоко разбирающегося в теме панка. Такой ход рассчитывался на простых девчонок, у которых симпатичный паренёк с фингалом под глазом, сигаретой в зубах и в кричащем прикиде вызывал восхищение (такие уж были нравы). Для него же все эти поклонницы составляли интерес лишь определённого характера. Он даже утверждал, что может легко слабать чего-нибудь на акустике, но воочию этого никто так и не увидел. А меня, такие, как этот Дениска, (так называл его я, вспоминая бессмертное произведение Виктора Драгунского5), только бесили. Я не любил позеров и пустомель. Возможно, (сам я не проверял), именно по этой причине на его смазливой физиономии периодически красовались то синяки, то ссадины. Но, надо отдать должное, они весомо дополняли созданный им образ.

Хвала Всевышнему! В тот день были только лекции. На таких занятиях я обычно садился на последней парте. К третьему курсу скоропись практически равнялась скорости звука, поэтому в перерывах разрисовывал задник тетради, а иногда и саму парту. Некоторые одногруппницы в тот день часто оборачивались и глазели на меня. Хихикали, а потом передавали записки. На дворе стоял 2005 год. Конечно, у нас уже были мобильники. Однако связь оставалась очень дорогой, и просто так переписываться эсэмэсками по пустякам считалось делом затратным. А ещё бродила такая фишка: делать дозвон и сбрасывать, надеясь, что абонент тебе обязательно перезвонит. Периодически, во время пар, некоторые товарищи сбрасывали всем подряд. То тут, то там раздавилось пиликанье полифонии или звук вибрирующего телефона. Ты только снимал трубку, а на том конце её сбрасывали. Привыкнув к этой процедуре, многие просто нажимали на зелёную кнопку, зная, что после этого собеседник сбросит звонок. Тот же, в свою очередь, делал наоборот. Не глядя на дисплей мобилы, всё-таки занятие идёт, можно было уйти в большой минус. Трубка-то снята, значит, разговор продолжается. У студентов как раз пользовались популярностью именно такие тарифы, позволяющие уйти в минус. Поэтому старым, проверенным и абсолютно бесплатным способом общения во время пары, так сказать, через парту, являлся обмен записками.

– Ты что, с бодуна? – выведено аккуратным почерком Снежаны. Круглая отличница (но, не ботаничка) и замечательная собеседница. Хоть и не единомышленник, но знала про предстоящий концерт и старалась поддержать меня по-дружески. Она одна из немногих, с кем можно было поговорить по душам на любые темы. Но вопрос из записки, честно говоря, меня обидел. Ведь знает, что я никогда не пью крепких напитков, и уж тем более, чтобы допиваться до похмелья.

– С чего ты взяла? – ответил я.

– Просто у тебя глаза краснючие и усталый вид. А ещё ты бы прекрасно вписался в ваш ряд. Там с тобой Тимур и Лёша сидят. Они явно протусили вчера допоздна, – прилетело в ответ.

Я посмотрел налево и увидел вполне привычную картину. Тимур спал, пуская слюну на раскрытую тетрадь, а Паша периодически кивал головой, стараясь бороться со сном. Эти двое сдружились ещё во втором семестре первого курса. Потом проводили свободное время в общей компании. Они являлись завсегдатаями разных питейных заведений города, в том числе и знаменитой 15-ой аудитории. Так ещё прежние студенты прозвали магазин, находившийся через дорогу от вуза. Там продавали пиво на розлив, и прямо в зале располагались столики, где можно было это дело употребить. Магазин назывался «Глория», но ещё с советских времён, когда торговым точкам присваивался порядковый номер, он сохранил в быту прозвище «Пятнадцатый». А у студентов, любивших опрокинуть кружечку другую после пар или между ними, (на обеденной перемене), он получил название «Аудитория №15». Потом законодательство ужесточили и запретили продавать пиво вблизи учебных заведений и студенческих общежитий. А магазин закрыли. Это произошло, когда мы уже перешли на второй курс. Времена менялись. Постепенно старые порядки канули в лету. Вместо пятнадцатого открылся супермаркет бытовой техники, а Тимур и Лёха сменили место «культурной дислокации».

– Нет. Я просто не выспался. Волнуюсь перед концертом, – объяснил я.

– Тогда понятно. Всё будет хорошо! – подбодрила Снежана.

– Да уж! – подумал я, но отвечать не стал. От этого не легче. Она, конечно, умница и красавица, (хотя, о последнем я никогда всерьёз не задумывался), но сейчас обсуждать с ней предстоящее – это как футболисту пытаться объяснять про инженерные особенности стартового стола ракетоносителя. Не то настроение.

Мысленно я всё время напевал тексты песен, входящих в программу нашего выступления. Расставлял партии гитар и ритм-секции6. Представлял, как буду вести себя на сцене и всё в таком духе. То, что читали лекторы, пропускал мимо ушей, как и многие разговоры в тот день. Машинально пожимал кому-то руки, что-то съел на обед (скорее всего, это был хот-дог с сырной сосиской). Как-то добрался до съёмного жилья в микрорайоне и принялся выжидать время. Всё кругом казалось каким-то условным. Я знал, что надо просто пережить этот день до вечера. Главное, а возможно, самое главное в моей жизни случится именно вечером.

В 16.00 позвонил Егор. Мы договорились, что ещё раз прогоним всю программу на реп-базе. Димон (Демон), Слава (Синий) и Тимоха (Лысый) тоже обещали подойти. Ну а без них и смысла-то в репетиции не было никакого. Вокалист и барабанщик каши не сварят. Приехали с Егором на место через час. Нас уже ждали Тимоха и Димон.

– Ну и? А где этот придурок? – в свойственной ему манере возмутился Егорыч.

– Я ему несколько раз звонил. Трубу не берёт, – спокойным тоном ответил Демон, подключая гитару к усилителю. – У него сегодня консультация по курсачу, вроде.

– Какой, на хрен, курсач! – закипал наш драммер. – Мы тут чё, веники вяжем? Серьёзное дело предстоит. Концерт, мать его! Какие курсачи могут быть? Месяц репетировали!

– Забей. Подойдёт. Куда он денется, – сказал Лысый.

– Ага. В середине репы. Как всегда.

– Концерт, конечно, важен. Мы к этому ещё с весны шли. Но в нашей карьере продвижения особого не даст.

– Дмитрий. Что за скептицизм. А может, нас сегодня какой-нибудь продюсер заметит, – ёрничал Егор.

– Размечтался.

– Почему бы и нет, – тихо сказал я.

Все посмотрели на меня. Демон расплылся в широкой улыбке.

– Ага. Мы с Волохой к этому со школы идём, – поддержал Егорыч, но опять же с весомой долей издёвки. Без шуток и подколов он просто не мог прожитью – Вдруг приедет какой-нибудь Боб Рок7 и скажет: «Вы классно рубите, мужики! На хрен Металлику! Я беру вас!».

Шутка зашла. Мы посмеялись немного и начали прогон без бас-гитариста. Всё шло вроде более-менее, а потом Димка остановился. Он отвечал в банде за ведущую гитару и гонял забудрольные соляки. Тимофей же сидел на ритм-гитаре.

– Егорыч, может, ты пока на басу постоишь? – предложил Демон.

В общем-то для Егорки это было нормально. Я называл его мульти-инструменталистом. Легко играл на гитаре, с которой когда-то и начинал, на басу и на ударных.

– Да без база, мужики, – он изобразил импровизированную сигарету, которую будто тушит об альт (одна из коронных фишек).

Как только Егор схватил в руки казённый бас (на базе были свои инструменты, правда, конкретно заезженные, поскольку ими пользовались все четыре репетирующие группы), в помещение вошёл Слава. Нас обдало стойким сигаретным ароматом (из всей команды курил только он). На плече в чехле висела его YAMAHA8. Удивительно, но прозвище для басиста мы придумали как-то сообща, хотя обычно этим занимался Егорыч (или по нашему просто Хрыч). Слава носил синие футболки и рубашки, но никогда ничего с принтом метал-групп. Бас-гитара тоже синяя. К тому же нередко у него был какой-то потерянный вид, будто он находился не здесь. Из-за этого тупил и тормозил во время репетиций. Создавалось впечатление, что чувак как бы подшофе. Отсюда и само прозвище Синий. В этот день ничего не изменилось. Хрыч накинулся на него из-за опоздания. Тот мило улыбался и что-то гундел про курсач.

– Пацаны, если меня отчислят, – твердил он, – играть я уже точно не смогу. Сразу армия.

Когда словесная перепалка улеглась, мы наконец-то приступили к полноценному прогону материала. Было здорово. Голос поначалу проседал, но потом связки разогрелись, и всё пошло как по маслу.

– Круто! – заключил Демон. – Вот бы также на концерте выдать.

– Звук в любом случае будет рассеянный, – заметил Хрыч.

– Это да, но там и аппарат мощнее, – сказал Лысый.

– Главное, чтобы звукарь9 был толковый.

– Там нормальный мужик. Он с нашим Бородой уже лет десять концерты делает.

– Всё равно очково, – произнёс Хрыч, глядя на меня.

– Надо просто для храбрости бахнуть, и всё будет ништяк! – вдруг вылепил Синий.

– Ты совсем? – одёрнул его Демон. – Нам ещё этого говна не хватало. Тебя и так-то периодически клинит. Без бухла!

– Ага. Чтобы тебя вообще по сцене размазало? – вмешался я. – Облажаться перед администрацией, и нас вообще потом выкинут с этой базы. Всё тогда накроется. Где потом репать?

– Да я шучу, чуваки, – краснея, оправдывался Синий.

– Вячеслав, ты всё-таки на траве сидишь, – подкалывал его Хрыч всё в той же манере. – А мы-то думаем, чё он всю дорогу подтормаживает. Нет. С этой пагубной привычкой надо завязывать, иначе потеряешь связь с реальностью. Солнце ты наше.

Мы еле сдерживали смех, а Синий продолжал отнекиваться на полном серьёзе:

– Вы чё, пацаны, я таким не занимаюсь. Просто рано не могу вставать. Вот и всё. Потом весь день как в тумане…

– Ну, смех-смехом, а до выступления чуть больше часа остаётся, – подытожил Демон. – Надо переодеться. Мы с пацанами в общагу пойдём. А вы?

– Мы будем в этом же выступать. Домой уже не успеем, – ответил я. – Пойдём пока в актовый зал, посмотрим, что да как.

– Точно! Будем вонять, как потные скотины. Мы – настоящие металхэды! – вскричал Хрыч, вскинув вверх «козу»10.

Глава 2. Начало

Трудно сейчас сказать, что же брать за точку отсчёта в этой истории. Скорее всего, она началась с моей дружбы с Егором. Но я всё-таки копну ещё дальше – в конец 1980-х – начало 1990-х гг. Старший брат Андрей еще учился в школе. Фанател от тяжёлого рока преимущественно западных команд: Чёрный Кофе, Мастер, Коррозия Металла, Queen, Manowar, Accept, Metallica, Slayer и всё в таком духе. Дома, то на виниловом проигрывателе, то на магнитофоне звучали их бессмертные хиты. Отец – против. Он идейный советский офицер и всячески поносит всё то, что хлынуло в нашу страну в период перестройки, особенно западную музыку и сопутствующую атрибутику, считая её порочащей облик современной молодёжи. Для многих наверняка знакомая картина, верно? Мама – в общем, за. Работает учителем в школе и больше понимает настроение подростков, поскольку находится с ними в тесном контакте. Я – пока вообще не осознаю, что происходит вокруг.

Тогда Андрей отращивал пышную копну волос, весьма популярную в среде молодёжи. Активно мотал головой под звуки композиций и стал первым, кто показал мне «козу». Атрибутику он не носил. Никаких там футболок, косух и опклёпанных ремней. Но зато его аудиоколлекция множилась с каждым днём.

Стоит отметить, что в нашей стране ещё в начале 1980-х произошла, так называемая, «магнитофонная революция». На смену пластинкам и бобинам11 пришёл бюджетный вариант записи музыки на аудиокассетах. Отечественная промышленность сразу подключилась к этому процессу, и на рынке появлялись разные кассетные магнитофоны – от «Электроники» до «Весны». Для меломанов облегчился процесс копирования записей любимых исполнителей. В каждом городе близ ж/д и автовокзалов располагались уличные лотки с кассетами на любой вкус. Правда, все они были обезличенными, без обложек. На корешке футляра подписывалось от руки лишь имя исполнителя и название альбома. Большой популярностью пользовались самодельные сборники.

У нас дома стояла «Вега-331» – кассетная магнитола сине-фиолетового цвета с одним динамиком. Брательник заездил аппарат капитально. Он любил сам делать копии с записей. Аккуратно выводил на узкой бумажной полоске через трафарет название, что придавало аудиокассетам определённый порядок и единообразие. К мафону прилагался также микрофон, что позволяло ещё и записывать звук подобно диктофону. Старушка «Вега» прослужила лет восемь или около того и в один прекрасный день просто перестала подавать признаки жизни. Однажды, спустя годы, я даже попытался её починить. Снял корпус, разобрал детали, почистил от пыли. Затем собрал всё заново. Включил. Работает. Но так её хватило всего на день. Потом техника умерла окончательно. Даже мастер не помог.

Среди тогдашних металхэдов в ходу была ещё такая фишка – обмениваться фото, снятыми с больших плакатов групп. У нас были Manowar и ещё что-то. Это то, что врезалось в детскую память. Затем брат окончил школу и поступил в пограничный институт на другом конце страны, в Подмосковье. Всё-таки пошёл по стопам отца. Приезжал только на каникулы, поэтому дальше мои музыкальные вкусы формировались самостоятельно.

И вот что удивительно: рок и метал до 13 лет, я вообще не слушал. Хотя в нашем дворе жило много чуваков, встревающих по этой теме. Они рисовали на стенах возле подъездов разные названия групп и эмблемы. Летом выставляли на подоконники колонки и врубали всякий тяжмет вроде ранних Metallica, Sepultura, Holy Moses и Kreator. Чего-то даже бренчали на акустике тёмными вечерами. Я считал такую музыку слишком громкой и грубой. Представлял вокалистов какими-то агрессивными мужиками, орущими под скрежет гитар и громовой бой барабанов. Хотя потом выяснилось, что это были совсем молодые парни. Понимание рок-культуры пришло как-то само собой. Но я не исключаю того факта, что оно сидело во мне где-то на подкорке лет с 5-6.

Самостоятельное познание началось, наверно, как и у всех, с отечественного рока: Кино, Алиса, Агата Кристи, Земфира и т.п. Потом в классе восьмом на одной из генеральных уборок одноклассница Ленка Селезнёва включила кассету Nirvana с их культовым Never Mind. Я спросил, что это за группа. А она мне совершенно спокойным тоном: «Это американская группа Nirvana. Они играют в стиле гранж». Ленка и рассказала мне про разные направления панк-рока. Она изначально чем-то стала выделяться из общего круга одноклассников. Сначала ходила в плюсовых очках и была такая прилежная, а потом – бац: очки затемнённые, стрижка под каре, джинсы клёш (на рубеже 1990-х – 2000-х такие были в моде), какие-то растянутые свитеры и мужские рубашки в крупную клетку, кольца на обеих руках. Короче говоря, типичный представитель гранж-культуры. Потом из чистого любопытства я купил в кассетном киоске сборник баллад Metallica. Он, честно говоря, не впечатлил, и я пошёл дальше.

С аудиокассетами у меня сложилась своя любовь. Родители давали небольшие карманные деньги по разным поводам: успешное окончание четверти, какой-нибудь праздник, просто попался на глаза под хорошее настроение. Я все эти деньги просаживал на приобретение новых кассет. Спросить совета особо не у кого, и я брал интуитивно. Подобных киосков и отдельчиков в нашем скромном городке было очень много. Если мы заходили с друзьями, то я мог долго стоять и глазеть на витрину, гадая, какая из групп классная, или просто рассматривая картинки на обложках. Иногда в руки, уже даже не помню откуда, попадались разные почтовые каталоги. В них частенько отыскивались какие-нибудь раритеты или то, что раскупалось в местных магазинах влёт. Тогда я выписывал кассеты по почте. Помню, самым жёстким наказанием за одну четвертную тройку по физике стало изъятие всей коллекции. Мать куда-то спрятала кассеты и сказала, что выдаст при условии четвёрки по закосяченному предмету к следующей четверти. Правда, я всё же нашёл тайник и в отсутствие родителей слушал музло. Смешно, но было и такое.

С годами коллекция уже насчитывала больше ста штук. Особо ценились фирмовые экземпляры с разворачивающимся из-под обложки буклетом. Они и стоили дороже, и качество записи чумовое. В помощь шла также накопленная старшим братом информационная литература: вырезки из газет и журналов. Много статей публиковали в подростковом советском «Пионере». Иногда в середину вкладывался постер формата А3. Позже я приобретал современные журналы, нередко также через почтовую подписку. Так ковёр над кроватью постепенно стали украшать разные постеры: сначала Кинчев, Цой, Чёрный кофе и Мастер, а потом Metallica, Slayer, Napalm Death и Morbid Angel. Со временем мои предпочтения склонились в сторону тяжёлого металла. К коллекции добавились видеокассеты с клипами и концертами, а потом CD/Mp3-диски и винил.

А с Егором познакомился вот как. Это случилось в 7-ом классе. К нам из «Ж» класса перевёлся Денис. Обычный пацан. Шарил в алгебре, что мне давалось с трудом, поскольку я чистый гуманитарий. Мы с ним много говорили про игры на Sega. Часто зависали у него на квартире и часами играли во что-нибудь из олды, типа Road Rush, Rock n' Roll Racing, Dune, True Lies и всё в таком духе. С ним частенько ходил мелкий поц с противным ломающимся голосом. Он постоянно всех подкалывал, кривлялся и шутил без меры. Очень навязчивый. Это и был Егор. Изначально он мне не понравился. Оказалось, они с Дэном вместе ещё в детсад ходили или что-то типа того. А в 8-ом классе этот тип тоже решил к нам перевестись из того же «Ж» класса. Буква говорящая. Нормальные ученики, у которых наличествовал потенциал, к старшему звену старались свалить оттуда побыстрее. Слишком много в том классе училось отморозков и упырей, которые якшались со школьными авторитетами. Атмосфера в коллективе царила та ещё. То были отголоски суровых 1990-х, когда общая мораль пребывала в упадке, а уровень криминализации населения резко возрос. Криминал проникал и в школьную среду. Преступность росла, и хулиганские выходки порой никого уже не удивляли своей дикостью.

Как бы там ни было, но Егор перешёл в наш класс, и мы узнали друг друга поближе. Он не шарил абсолютно ни в каких предметах. Типичный троечник, который списывал русский у меня. На одном из уроков мы сидели на четвёртой парте и полушёпотом разговорились про рок-музыку. Выяснилось, что он тащился по Арии, Агате Кристи, КиШу, AC/DC и Метле. Так общая тема и свела нас. За его комичный образ постоянно недовольного чувака, обгаживающего всё и вся подряд, я прозвал его Хрычом (производная от Егорыча). Тот не обижался. За мной же закрепил кликуху Волоха.

А вообще, наше поколение прекрасно обходилось без интернета, соцсетей и гаджетов. Общались с друзьями и договаривались о встрече по стационарному дисковому телефону. Конечно, у кого-то были и кнопочные, а у нас даже появился телефон с определителем номера, кстати говоря, отечественного производства. Знакомым и друзьям из других городов писали бумажные письма. Как-то раз нам с Егорычем в руки попал почтовый адрес фан-клубов Арии и Коррозии Металла, расположенных в Москве. Его подогнал один прощелыга, которого все почему-то называли по фамилии Матюхин или Матюха. Где он раздобыл эти адреса – загадка. Этот чел умел доставать всё, что требовалось в короткий срок. Помню, для полного собрания коллекции альбомов группы Кино мне не хватало только последнего «Чёрного альбома». В магазинах не нашёлся, в каталогах не выставляли, а Матюха достал его через неделю. Так вот. Арийский адрес, само собой, забрал себе Егор – ярый фанат этой банды, а вот второй – я. Мне нравились ранние альбомы Коррозии, ещё до того, когда у них снесло крышу на всякую нацистскую ересь. А Хрыч вообще считал их сатанистами. На что я объяснял, мол, это у них в текстах такая аллегория и гипербола, сопутствующая критике разваливающейся советской системы. Он смеялся. Я вёл переписку с фан-клубом КМ и получал в ответ разные халявные фотокарточки с автографами, плакаты, буклеты и даже билеты на концерты. Для простого пацана из дальневосточной глубинки это было сравни прикосновению к чему-то высокому. Как ни крути, а свой след в истории развития отечественного трэш-метала, эта команда оставила довольно весомый. Билеты так ни разу не пригодились, поскольку наш скромный городок находился слишком далеко от Москвы – в Амурской области (самый отшиб страны). Поэтому оставалось тихо завидовать тем, кто жил в центральной полосе, в гуще событий. Естественно, как и все начинающие рокеры-полуметалисты я мечтал ворваться к ним туда со своей музыкой.