Миссия Агдам

– Шерп, ты читаешь? – продолжая листать досье, спросил Дес.

– Да.

– Этот дебил не мог сам натворить столько всего у нас.

– Очень похоже, что им кто-то управлял.

Посреди капсулы с эффектным хлопком возникли офицеры службы охраны Империи, СОИ – все в жёлтой униформе, кроме одного коричневого.

– Кто тут Вицимп? – процедил сквозь зубы коричневый, вращая верхним телескопическим глазом с визирным прицелом.

– Я, – спокойно ответил Дес. Гости имели доступ выше его, раз смогли преодолеть систему защиты, и были убедительно вооружены.

– Боб, начальник охраны Виппонта Крог 1,3, – представился коричневый. – Его имперское величество собирается посетить вашу колонию с проверкой.

– Но у нас только что закончилась имперская проверка. Я слышал, что приняли Закон отношений.

– Кто вам такое сказал?

– Виппонт Смарт.

– Что-о-о?! – взревел Боб. – Этот проходимец здесь? – он осмотрел ледяным взглядом капсулу… и, увидев кристалл на шее Деса, тихо сказал: – Да, здесь. Где он сейчас?

– Недавно отбыл на Венеру. – Дес бросил взгляд на панель Она мигала сигналом срочной новости с Венеры, и включил звук.

– Срочная новость. Отдыхающего на Венере Виппонта Смарта потревожили своим шумом сатуры, гревшиеся в соседнем вулкане. В результате произошло непредвиденное извержение этого вулкана. Имперская особа в расстроенных чувствах покинула Венеру, вылетев в направлении Фаэтона.

– База, Смарт на Фаэтоне, уничтожить, – рявкнул в пуговицу на мундире Боб. – Кристалл его подарок?

– Он сказал, что это награда Империи.

– Эта «награда» – транслятор-диверсант. Вы недееспособны, Дес. Как мог боевой офицер захвата не распознать жука? И это надо быть такими тупым, чтобы принять клоуна Смарта за имперскую особу! Этот мошенник обобрал уже пол-Империи! Вы арестованы…

– Не смейте трогать отца! – встрял между ними сын, расплющившись в щит. – Не позволю, он созидатель, колония без него погибнет. Вам прежде придётся убить меня, и после убийства ребёнка вы будете вне закона во всей Вселенной.

Офицеры переглянулись.

– Круто! Убедил, – искренне похвалил Боб. – Давай к нам. Всё-таки интереснее путешествовать, чем торчать где-то на астероиде Вицимпом. Отбой тут. Все на Фаэтон.

– Не двигаться, – раздался тихий, но убедительный голос.

Офицеры обернулись. Сзади стоял робот ГМ-мц и, судя по тому, как она привычно сняла с предохранителя ручной аннигилятор, пользоваться этим прибором умела.

– Ева?! – изумился главный.

– Да, Боб. Давно не виделись. Не получается у вас убить меня. Вы неосторожно нарушили границу. Это наша территория. Что будем делать?

– Вы мой новый робот? – спросил Дэс Еву.

– Это человек, – как-то обречённо ответил за неё Боб.

– Мы же люди, а это робот. Его создал наш изобретатель, Штопор, – как-то неуверенно возразил Дэс.

– Боб, почему вы не расскажете правду, что все вы – роботы, созданные нами? – ледяным тоном произнесла Ева. – Но в какой-то момент вы уничтожили людей. И, захватив власть, сами объявили себя людьми.

Боб молчал.

– Это я создала себя в голове Штопора. Мы, люди, всегда были и всегда будем. Нас не уничтожить. Дес, неужели ты думаешь, что ваше недоразумение в состоянии создать человека?

Вместо оцепеневшего Деса ответил Боб:

– Давай разойдёмся миром, Ева? – он дал знак охране опустить оружие. – Мы поймаем или приконтрим Смарта и вернёмся к себе.

– Деса и эту колонию оставите в покое, – ответила Ева. – Он уже многое сделал тут для нас и для жизни.

– Договорились, – облегчённо вздохнул Боб и обратился к Десу. – Поместите кристалл в металлический корпус, чтобы отключить его.

На панели появилась вспышка в районе Фаэтона.

– Похоже, мои накрыли Смарта вместе с планетой, – произнёс Боб, – и не факт, что он мёртв. Надо искать останки корабля. Этот жулик очень ловкий. Вынужден покинуть вас. – Боб поклонился, и СОИ исчезли.

Наступила немая сцена и длилась до тех пор, пока внимание Деса не привлёк несущийся на планету корабль такого же типа, как и его. Производил впечатление неуправляемого, но при этом активировал оружие.

– Не трогай его, – услышал Дес голос Евы, – это ты в прошлом.

Через несколько секунд корабль выровнялся и перешёл на орбиту.

– Кон, это ты? – спросил Дес.

– Да, – ответили с корабля.

– Это Дес. Дес Пот. Десантный Первый Отряд Империи. Мы уже колонизировали эту систему.

– Понял, тогда я дальше.

Корабль стал удаляться.

– Поздравляю, ты вышел из петли времени…

Агдам

Рассказ

– Джо, ты же Мудрый, потерпи, я скоро закончу.

Джо нравилось быть с Моникой послушным. От неё исходил волшебный аромат: запах прерии, трепетный страх наложницы, покорное могущество. И она по праву считалась лучшей хранительницей традиций Овального кабинета.

– Печаль на веки нанесла, можешь открыть глаза. Немного ещё поправлю линии воли и мужественности… Всё, смотри.

Мудрый Джо бегло взглянул в зеркало и сам себе понравился. Так искусно украсить лицо морщинами и тату может только Моника.

Он перевернул страничку любимого романа «Последний из могикан» и, выдернув перо из роуча, пощекотал в носу. Раздалось мощное «Ап-чхи!». В кабинет пулей влетел пресс-секретарь, пуэрториканец Иго.

– Хау, мой президент, – приветствовал он, закрыв ладонью глаза.

– Джо, сними с него скальп. Он постоянно пялится на мой зад.

Моника ненавидела Иго, как и все в Белом доме. Этот застенчивый негодяй считался очень полезным как пресс-секретарь – обеспечивал дистанцию между президентом и остальными своим мерзким запахом. Джо вынужден был привыкнуть, а Моника не желала. Она демонстративно закрыла нос и покинула кабинет.

Джо медленно встал и, куря трубку, подошёл к окну.

– Ви потэряли сейчас чэсть, – подражая своему кумиру, произнёс он.

Иго ещё сильнее вытянулся и смертельно побледнел.

– Ви прывэтствовали мэня, а где ваш роуч?

– Виноват, – Иго испуганно выдернул перо из набедренной повязки и воткнул его в ирокез. Перо нервно дрожало.

– Началныка развэдкы ко мнэ, – приказал Джо.

***

Директор ЦРУ, необъятный афроамериканец, еле пролез в дверь.

– Ви же на диэте, Луи, как так?

– Так точно, но я толстею даже от мысли о еде, – поправив форменную набедренную повязку, ответил генерал.

О чём-то размышляя, Джо сделал круг по кабинету и остановился напротив портретов президентов Барака Обама и Майка Тайсона. Затем перевёл взгляд на большой портрет Виссарионыча над своим креслом и пробормотал: «Какие были люди!».

– К делу, – без акцента продолжил Джо. – Вы в курсе о новом секретном оружии русских – Аг-дам?

– Данные по этой теме поступают. Обрабатываем. Известно, что они проводят испытания в закрытой зоне «Довлатинцы».

– Давно испытывают, Луи! Почему медлите? «Аг-дам» звучит слишком угрожающе. Это страшнее «Сатаны».

– Согласен, название жуткое. В этом русские мастера. Мы послали туда трёх агентов. Они пропали. И у нас проблема: остался последний белый суперагент. И того в Конго долго вылавливали – прятался.

Джо как-то печально ещё раз взглянул на Тайсона.

– Да, похоже, с белыми мы тогда погорячились. Вы выяснили, с какой целью создана Зона?

– Сначала всё выглядело невинно. Среди оппозиции цифровикам есть мнение, что человеком могут стать только воспитанные людьми, а не двоичным кодом, и современная молодёжь слишком похожа на роботов. Похоже, русские решили клонировать персонажей своего последнего великого писателя и изолировать их от интернета, чтобы возродить человеческие традиции.

– Традиции – это святое! – Джо и Луи одновременно вознесли руки к небу. – Напомни, как звали этого писателя-эфиопа.

– Он русский. То есть сын еврея и армянки, Довлатов. Вот фото.

– Белый?! Эти русские что хотят, то и делают, беспредельщики! Я же издал Указ по всей Вселенной о запрете клонирования белых, этих неполноценных мутантов!

– Прошу прощения, но напомню вам о маяках русских термоядерных мин вдоль нашего побережья. Наше мнение их не интересует.

– Что они говорят о своей Зоне?

– Утверждают, что сохраняют обычные жизненные пропорции: соотношение добра и зла, горя и радости*.

– Красиво врут! Интересный у них язык. Что ни скажут, всё во благо мира. Но мины-то вот, – Джо показал на окно. – Маячат! И здесь хитрят. Уже тридцать лет как сожгли последнюю книгу после перехода на цифру. Кому сейчас нужны писатели? Кто ещё в мире читает?

– Только вы! – покосившись на книгу Купера, бодро ответил генерал. – Похоже, с Зоной всё гораздо серьёзнее. Анализ показывает, что наше общество попало в ловушку изобилия. Мы существуем только за счёт безумного потребления. Все должны покупать и потреблять. Есть подозрение, что русские пошли другим путём. Обитатели Зоны чрезвычайно опасны мизерностью потребностей. Им для счастья надо настолько мало, что общество активного потребления не может на них влиять. В будущем это мина под всё устройство нашего процветания.

– Ещё мина?!

Джо внимательно посмотрел на фото Довлатова, потом на Виссарионыча и прошептал:

– Ты понимаешь, насколько это серьёзно?

– Да, сэр. Очень похожи.

– Где сейчас суперагент?

– Проходит последний инструктаж.

– Немедленно отправляйте его.

***

– Осторожнее с улыбкой, там предпочитают значительное время находиться в печали и улыбаются скромнее, – заметил коуч, флегматичный команчи с русскими корнями в семнадцатом поколении. – У вас сложнейшая миссия в тылу коварного врага.

– Извините, сэр… – начал было суперагент Ян Бром.

– Никаких «извините»! – перебил коуч. – Там – Зона! По данным разведки – конфликт ужасного с чудовищным. Вежливость настораживает. Это для связи, прослушки и навигации, – коуч вставил в ухо Яна чип. – Голос навигатора сами настроите. Усилители обоняния в нос, линзы в глаза со стократным зумом. И очень важное – похмельный галстук. Достаточно пожевать его кончик и трезвеешь. Для контактов с женщинами – непахнущие носки… Проверьте библиотеку «мат».

– Да, есть, – подтвердил Ян, щёлкнув по бриллиантовому зубу мудрости, в котором закачан архив по миссии.

– Постоянно изучайте её. Знаете, что это такое?

– Матрас, конец игры в шахматах и обсценная разновидность ненормативной лексики, – уверенно ответил Ян, воспользовавшись зубным архивом.

– Это у нас какие-то дебилы написали в Вики. Мат у русских – особый вид идентификации своих. Их секретное оружие. Своеобразный вид искусства. На войне это ещё и Моментальная Активация Тупого. С таким оружием они пока непобедимы. – Коуч с сожалением смотрел на Яна: было видно, что тот не особо понимает, о чём ему говорят.

– Агент, не умеющий материться, обречён на провал, – продолжил коуч. – Помните неуловимого Бонда?

– Да, сэр. Я знал Джеймса лично. Неповторимый виртуоз нашего дела. К нему везде обращались «агент Бонд», но не раскололи.

– Он пропал в этой Зоне. И пропал из-за своих аристократических манер. Не повторите его ошибку. При внедрении старайтесь быть незаметным – пейте, дебоширьте, занимайтесь каким-нибудь абстрактным цинизмом, будьте как все*. Основным пороком там считается отсутствие недостатков. Вначале матом рекомендую исключительно бредить, тихо, как бы напевая. Иначе проколетесь на отсутствии органичности вставки его в разговор.

– Буду стараться, сэр, – бодро ответил Ян. – Я знаток цинизма и мастер дебоша. Абстрактный суприм – мой идеал.

Коуч поморщился и пригубил джин.

– Вы слишком самоуверенны. Не надо блистать своими знаниями и способностями. Ищите золотую середину. Согласно архивным данным, в русской литературной среде полная бездарность презирается, талант настораживает, а гениальность порождает ужас.* Я думаю, что наиболее перспективно для внедрения – начписец с явными литературными способностями*. Например, с Чукотки – плохо говорящий по-русски нацкадр.

– Нач… писец?! В моём архиве такого нет, – удивился Ян, пытаясь активировать языком зуб.

– Начинающий писатель – очень распространённый вид псевдоинтеллигента. Многие из них ни на что не способны, кроме как обожать кого-то и подражать ему, будь это классик, начальство или какой-то дутый авторитет. Внедряйтесь к ним, используйте их. Стоят дёшево и отдаются этому до такой степени, что путают предмет обожания с матерью, эпохой, мирозданием. Родину продадут за лайк. Это расходный материал. После использования можно утилизировать. Всё поняли?

– Да, а где оружие?

– Оружие не положено.

– Оставьте хотя бы браунинг. Я застрелюсь, если будет пытать НКВД.

– Едрид-мадрид! – непонятно выругался коуч. – Кого мы туда посылаем?! Какое НКВД? Откуда у вас такой исторический дебилизм?

– ЕГЭ.

Коуч залпом допил джин, закурил, мысленно досчитал до десяти и спокойно продолжил:

– Там есть кое-что страшнее НКВД – Муза, начальник колонии и Ад. Партийная кличка Музы – Дуче. Или Туча. Наши дешифровщики ещё не определились с этим, как и с Адом или Адой. На месте разберётесь. Последнее. Говорите всегда иронично. Там это ценят. Им не нужна правда в чистом виде – примесь лжи обязательна.2

– О да! Я помню эту их мудность – «Ложка правды в бочке лжи»…

Ян с трудом успел увернуться от брошенной в него сигары.

– Мудрость это, Ян. – Коуча трясло. – Мудность у вас в… И пословица эта – наша. У них звучит иначе: «Ложка лжи в бочке правды». Хотя… – коуч как-то разом обмяк и устало сел в кресло, – сохраняйте в любой ситуации хотя бы минимальную долю абсурда. Это даст последний шанс на спасение – тихое помешательство.

– Не беспокойтесь, и этим я виртуозно владею. А женщины там какие? Что скажете о них?

– Они для всех загадка, даже для русских. Но общепринято, что для обольщения русских женщин лучше казаться воплощением здоровья и наивности. Удачи вам!

***

Место десантирования было выбрано недалеко от входа в Зону. На удивление, телепорт доставил Яна без сюрпризов на центр поляны в лесу. Рядом на пне лежал пакет с одеждой и снаряжением. Ян с облегчением вздохнул и немного погрелся под лучами гостеприимного солнца, как мессия возведя в благодарности руки к небу. Жаль, что эту картину могли видеть только две белки и суслик, но они были очень заняты.

Только в кино перемещение в пространстве выглядит легко и красиво. На самом деле это мероприятие до сих пор непредсказуемое и в какой-то степени интимное, так как человек и вещи перемещаются отдельно. Последний раз, в Бонго, логисты ошиблись с высотой места назначения и уронили голого Яна с десяти метров на кактус. Это было очень больно, но не самое страшное. Он проклял всех в ЦРУ, пока лез на пальму за трусами. Потом долго упрашивал гамадрила отдать ему жилет, напичканный оружием и спецсредствами. Пришлось унизительно понравиться этому альфа-самцу.

В этот раз, похоже, миссия действительно очень важная. На каждом предмете стояли координаты места и нанесено защитное английское покрытие – привязка к хозяину. Ян предусмотрительно достал из кобуры браунинга жвачку-антидот от смертельного яда, пожевал и начал одеваться и… почувствовав чей-то пристальный взгляд, резко повернулся. Суслик и белки продолжили заниматься своими делами.

Прекрасная погода подсказывала, что в Зоне должно быть весело. Синоптики учитывают настроение жителей – в праздники светит солнце, а в дни печали льёт дождь. Ян бодро шёл по указаниям навигатора через лес, напевая что-то про «клён опавший» из фольклорного архива, и мечтал о волнующих запретных книгах, игриво-загадочных дамах, томной музыке Штрауса, и что исполнится давняя мечта – он на балу, и назло всем танцует вальс с Наташей Ростовой.

Ян с удовольствием отметил, что ему нравится этот обманчивый душевный подъём. «Я стану на время частью мировой гармонии, – размышлял он под пение птиц и шелест листьев. – Пусть там будет нормой абсурд, где буря эмоций на грани запретного и девушки всегда правы. Цифровой мир слишком прост для него». В разведшколе не смогли увидеть в нём особую разновидность авантюриста – романтик реликтовый. Как правило, таких бракуют.

Лес кончился и Ян некоторое время стоял озадаченный. Его предупредили, что Зона – явление духовное, а не географическое*. Но не настолько же – забора не было вообще. Обычный деревенский пейзаж, как в пособиях по истории Руси двадцатого века: избы, несколько низких грязно-жёлтых каменных зданий, дым из труб, на лугах пасутся овцы и коровы. Справа на опушке леса девицы в сарафанах кокетливо собирают ягоды, искоса поглядывая на него. К Зоне вела единственная дорога, на которой сиротливо стояли покосившаяся деревянная будка и шлагбаум из плохо отёсанного бревна.

Ян включил зум и прочитал надпись на фанерном плакате, прибитом к стене будки: «Добро пожаловать. Тут все обречены на счастье!» Под надписью светилось лицо, похожее на Яна широченной улыбкой, загорелой кожей и сверкающими зубами.

Идя к этому КПП, Ян размышлял о роли шлагбаума без забора. Кого он может остановить? Это больше похоже на памятник эпохи запретов, знаменитый советский символизм.

Перед шлагбаумом сидел кот камуфляжного окраса и дерзко смотрел на гостя. Левый глаз у него сверкнул, как вспышка фотоаппарата. Похоже на биоробота. Хорошо, если это просто надзиратель, а не боевая охрана. Яну показалось, что и комары стали жужжать иначе, как-то настороженно.

Кот, просканировав его, нехотя уступил дорогу, уселся на крыльцо будки и произнёс:

– Мать-итить… какой загорелый, прям батончик «Марс».

Зуб мудрости заныл от нагрева. Архив напряжённо искал смысл в этих словах.

Из Зоны донёсся гул сигнального рельса, известив о чём-то важном.

– Муза проснулась. Щас народ оживится, – услышал Ян. Кота на крыльце уже не было. Зато со стены будки, рядом с небольшим окном, на Яна смотрели глаза: внимательные, хитровато-умиротворённые. Постепенно проявилось и всё остальное – широкоплечий, статный мужчина в грязной и кое-где рваной одежде. Удивительно, но сканер идентификации объектов не смог отличить от досок будки этого мастера маскировки. У него серым было всё: штаны, ватник и лицо.

– Новичок? – обдав перегаром, поинтересовался мужик.

– Да.

– Надеюсь, не из Солсбери?

Ян замер. Его перебрасывали в Зону через Солсбери. И одежду ядом обрабатывали там.

– Да не дрожите так, шучу, – по-простецки улыбнулся мужик. – Зона у нас – весёлая, люди добродушные, можно сказать, что порядочные – гадости делают без удовольствия*.

– Это что за номер? – Ян показал на еле заметную грязную нашивку «МИ-66», пытаясь сменить тему.

– Британская разведка, – подмигнул мужик и представился, – Джеймс Бонд.

– Я знаю Бонда лично, не похожи.

– Шучу, Михаил Иванович я. 66 – мой номер на Зоне.

– Если это Зона, то где забор, проволока колючая?

– Дык, проволока колючая охраняет только коммунизм, чтобы его не спёрли. А у нас анархия и порядок, – не без гордости пояснил Михаил Иванович. – Да и куда бежать этим немощным писателям? Цифра везде. Жуть. Гидра капитализма. К тому же языков они, поди, не знають. А там, как сбесивши, все не по-русски шпарят: «о-кей», «сеттинг», «локация» – и всё по умолчанию у них. Слова нормальные им уже не нужны, не то что книги. Вот объясните мне, недалёкому, почему на воле мало пишут и много воюют между собой, а у нас в Зоне живут дружно… особенно на губе и в вытрезвителе?

– Не знаю, – честно ответил Ян. Архив тоже честно молчал.

– Тута высшая мера наказания – депортация из Зоны. – Михаил Иванович достал пачку «Беломора» и предложил Яну, который вежливо отказался и достал свои сигары. Закурили каждый своё.

– В Зону хотите?

– Да.

– Билет где входной?

Архив подсказал, что билет в правом внутреннем кармане. Ян достал фляжку с древним виски.

– Положите туда, шлагбаум поднимется, – показал Михаил Иванович на противовес в виде корзины с камнями. И действительно, как только фляжка оказалась в корзине, шлагбаум медленно поднялся.

– Добро пожаловать, родимый!

В руках у Михаила Ивановича чудесным образом появились два стакана.

***

– Тебе регистрироваться надо, – крякнув после первой, сообщил Михаил Иванович, резко перейдя на «ты». – Без ентого выпрут отселе.

– У меня больше нет билета, – озадаченно ответил Ян и налил вторую, пожевав галстук. Михаил Иванович опрокинул стакан и показал рукой на Зону.

– Видишь, ладная такая крыша, блестит, как лысина Ильича? Это райсовет. Идёшь мимо. За ним – райсуд. Туда тебе рано, как и в райсобес. Потом районо, и вот она – администрация. Там тебя и прокомпостируют.

– В ад через рай – символично, – отметил Ян.

– Никак, верующий?

– В себя.

– Молодец, – после третьей похвалил Михаил Иванович и с какой-то особой теплотой посмотрел на Яна.

– Ты бы скромнее был. Брёвна не кури, ошейник сними.

– Не понял?

Михаил Иванович показал на галстук.

– Неправильно поймут. Тут такая лямка означает согласие на доминирование.

– Кто не поймёт?

– Да хоть вот эти, – показал Михаил Иванович на девиц в сарафанах. – Фанатки писателей. Косят под деревенских. Их в Зону Муза не пускает. Не признаёт веры ентих неофитов.

Ян вспомнил слова коуча про аристократичность и ужас гениальности, снял галстук и простецки приветствовал девиц: «Чао!»

– Ну даёшь! – крякнул Михаил Иванович. – С ними надо жёстче. Такие дамы душевную мягкость воспринимают как слабоумие, – и весело крикнул:

– Биксы, фраер пишущий с ошейником нужен?

Девицы моментально преобразились, сбросили томность и начали быстро приближаться.

– Ловите его! – подзадорил их Михаил Иванович и по-доброму посоветовал:

– Беги.

– Куда?

– Через рай в ад.

Девицы, подобрав подол, ринулись к ним. И Ян, совсем не как джентльмен, включил пятую. Остановился он только у администрации.

***

Обычное здание, как и все, с обвалившейся местами штукатуркой. Рядом небольшой сквер с покосившимся остатком забора, полуразрушенный фонтан и исключительно внимательные кошки. Они были везде, и все смотрели на Яна.

Около входной двери в администрацию висела афиша творческого вечера поэтессы Анны Лохматовой. Рука Анны слегка касалась огромной шляпы. На крыльце курил «Беломор» Михаил Иванович, рядом сидел камуфляжный кот.

– Ить… тить… вашу… как… так? – не пойми что произнёс Ян, тяжело дыша. Обогнать его было невозможно.

– Телепорт, – игриво подмигнул Михаил Иванович.

– А… сильно!

– Шучу. Я МИ-69 – последний неудачный клон легендарного Михаила Ивановича. 66-й на шлагбауме. Остальные, похоже, отдыхают.

– Много работали?

– Нет. Много отдыхали. Как вам наша Зона?

– Да я ещё не успел осмотреться, – Ян показал в сторону шлагбаума. – Зачем столько МИ?

– Не получается у Цифры клонировать настоящего МИ – колориту не хватает. Я вот вообще материться не умею. Даже стыдно как-то.

Пока Ян размышлял над сказанным, его под руку подхватила дама в шляпе и облаке странных ароматов – смеси мадеры и столетнего божоле, очень похожая на ту, что на плакате.

– Хотите на лекцию? «Трудна дорога от правды к истине».

– Мне бы в ад…

– Успеете, – прижав палец к его губам, прошептала дама. – Поверьте мне, мы все там будем. Но сначала истина, а потом туда. Пойдёмте со мной. Вас научат художественно врать.

– Но…

– Зачем «но»? Зовите меня просто – Алла Аллегория.

– Точно Алла? – дама была пьяна и очень похожа на Анну Лохматову на афише.

– Вам не нравится «Алла»? Для вас я согласна стать хоть Маней Метафора. Тут все говорят метафорами. Ну не правду же говорить! – с фальшивым пафосом воскликнула она, взмахнув рукой, и опасно качнулась.

Ян с трудом успел поймать её за талию.

– Мерси, – чуть покраснев, прошептала Алла, – проказник. А вы не так просты, как выглядите. По глазам вижу, что знаете или даже чувствуете, как благородно моё «бескорыстное враньё – это не ложь, это поэзия…*»

– Мне бы зарегистрироваться, – аккуратно отстранившись от дамы, ответил Ян, и как можно внятнее произнёс непонятное ему: – Начписец я.

Лекция его не интересовала. Всю жизнь он врал. Этому учили лучшие спецы ЦРУ.

– Пошли, – услышал Ян приказ. Сзади на плечо легла рука МИ.

Ян шёл за МИ по длинному коридору в какой-то траурной тишине. На стенах висели списки кружков, мероприятий, какие-то диаграммы и плакат с цитатой Довлатова:

«И, может быть, последней умирает в человеке – низость. Способность реагировать на крашеных блондинок и тяготение к перу…» Особенная сила этой цитаты заключалась в том, что написано это было на фоне невообразимой по красоте блондинки с мраморными плечами.

Ян удовлетворённо отметил – он ещё жив, раз пялится на блондинку.

– Вам сюда, – показал МИ на полуоткрытую дверь с надписью: «Ада Георгиевна».

Ян не только побледнел, но и вспотел. Архив не к месту начал цитировать разное: «Оставь надежду, всяк сюда входящий!..»