Последняя подмосковная (Покровское-Стрешнево: неизвестные страницы)

Когда «добрый приятель» скончался, поэт откликнулся на горестное событие надгробными стихами:

«Не гордость, людям в изумленье,Поставила здесь камень сей;Его воздвигло сокрушенье,Любовь жены – и жар детей.Он тело Глебова скрывает,Который в правде век изжил.И правды сей молва вещает,Что добр, умён и честен был.Возвышен чувством и душою,Усерден царству и царям,Был, жертвуя самим собою,Родным родной – и друг друзьям.Блаженна душ таких дорога!Оставя сей плачевный край,Идут они в объятья Бога.Здесь плоти гроб – там духа рай!»8

А когда следом ушёл из жизни и его сын Пётр Фёдорович, последовала новая эпитафия для памятника (к сожалению, обе эпитафии не сохранились):

«Оставя мать, жену, детей,

На небо Глебов преселился.

К создателю природы всей

Он наших глаз навек сокрылся;

Здесь видим мы в могильном сне

Твоей лишь плоти измененье;

Там – дух твой в сладкой тишине

Вместил уж Бога лицезренье.

Кто честь и нравы сохранил,

Свершил тот вмале долги лета;

А ты Отечество любил

Превыше всех сокровищ света,

И Бог потомство здесь твое

Соблюл родивший тя в отраду;

Она ему отец, мать, всё;

Ей рай готов за то в награду»9.

Впоследствии в вестибюле дворца был установлен гипсовый бюст Елизаветы Петровны, хозяйки-хранительницы дома, упоминавшийся А.Н.Гречем в «Подмосковных музеях». Совсем недавно удалось найти его изображение…

Бюст удивительно перекликается с акварелью К. Гампельна.

«Уже на главной лестнице, – писал об этом бюсте Греч, – видна та, которая в течение более чем полстолетия была единственной неограниченной и деспотичной властительницей усадьбы и всей с нею связанных угодий. Подкрашенный под бронзу гипсовый бюст изображает женщину в старческом возрасте, с заострёнными. резкими чертами лица, в гофрированном чепце и таком же воротнике, почти скрывающем тонкое и худое лицо Елисаветы Глебовой-Стрешневой".

Бюст Е. П. Глебовой-Стрешневой. 1830-е гг.

Поскольку Елизавета Петровна пережила обоих сыновей, то усадьбу наследовали её внуки – Фёдор Петрович и Наталья Петровна Глебовы-Стрешневы. Много о них мы рассказали в первой книге. Добавим ещё несколько фактов.

За время работы над книгой удалось обнаружить ещё два портрета Фёдора Петровича и Натальи Петровны. Совершенно очевидно, что на мужском портрете кисти П.Н.Орлова из фонда Санкт-Петербургского Государственного мемориального музея А.В.Суворова Санкт-Петербургского Государственного мемориального музея А. В. Суворова то же самое лицо, что и на известной работе В.А.Тропинина: вытянутое лицо, большая залысина, глаза навыкате и длинные, хоть и другого фасона, усы.

Портрет Ф. П. Глебова-Стрешнева, полковника Серпуховского уланского полка. Работа П. Н. Орлова, 1845.

Бюст Н. П.Глебовой-Стрешневой. Работа И. П. Витали.

При этом на хранящейся в ГИМ работе неизвестного художника середины XIX века «Гостиная в усадьбе Глебовых-Стрешневых Покровское-Стрешнево», женщина по центру, к которой прильнули две маленькие девочки, напоминает Наталью Петровну, а сидящий справа спиной к камину длинноусый мужчина в мундире с характерной внешностью – совершенно определённо Фёдор Петрович.

Гостиная в усадьбе Глебовых-Стрешневых Покровское-Стрешнево. Неизвестный художник. Середина XIX в.

Две «девочки из семейства Стрешневых» представлены на дагерротипе 1840-х годов из фондов Государственного Исторического музея. В то время в семействе Стрешневых были две девочки – старшая Евгения (р. 1841) и младшая Варвара Бреверн. Та, что справа, более старшая, заметно напоминает выражением лица другие, ставшие известными в последние годы изображения Евгении Бреверн в молодые годы, соответственно другая – и есть её младшая сестра Варвара.

Портрет девочек из семейства Стрешневых. Дагерротип 1840-х гг.

Кстати, о наследниках Елизаветы Петровны Глебовой-Стрешневой. Обычно владельцем усадьбы между 1837 и 1864 годами почему-то называют имя некоего Евграфа Петровича, по легенде – её четвёртого внука.

Между тем неясно, из каких источников взято это имя. В свидетельствах и мемуарах очевидцев середины XIX века (это и С.А.Толстая10, и Н.В.Гоголь) приводится имя совершенно конкретного Фёдора Петровича Глебова-Стрешнева.

Впрочем, в случае с Гоголем допускается новая ошибка с именем. Не везёт Фёдору Петровичу!!!

В 1847 году, 2 августа по новому стилю, Н.В.Гоголь из Остенде пишет А.П.Толстому, у которого в доме на Никитском бульваре в Москве потом и прожил последние годы жизни: «Покуда в Остенде немного русских. Из знакомых вам, кажется, один только Глебов, да ваша родственница Сен-При Долгорукая, которую я видел всего один раз и не далее как вчера»11.

Фамилия Глебов, конечно, еще ни о чем не говорит. Мало ли носителей этой фамилии в весьма разветвленном русском роде! Но вот 12 дней спустя, 14 августа, классик из того же Остенде обращается к другой своей знакомой – Луизе Карловне Вьельгорской: «Здесь из ваших знакомых покуда только Муханов и Глебов-Стрешнев, очень добрый человек, который отчасти вам и родственник»12. Комментатор письма в Академическом 14-томном собрании, А.Н.Михайлова, полагает, что это, «вероятно, Николай Петрович (???!!! – А.П.), отставной конно-пионер, разбитый параличом»13. Никакого Николая Петровича в роду Глебовых-Стрешневых, как известно, не было. Ошибка была вызвана, по всей видимости, недостоверными сведениями в мемуарном материале, на который ссылалась исследовательница: публикации в «Русской старине» М.И.Семевского за январь 1890 г. «Записок генерал-лейтенанта Владимира Ивановича Дена». Вот что пишет Ден во фрагменте за 1848 год:

«Из русских были в Гастейне семейство гр. Фёдора Петровича ПАЛЕНА; он был очень приятный старик, в те времена ещё очень весёлый и большой любитель анекдотов; брат его Николай Петрович, несчастный ГЛЕБОВ-СТРЕШНЕВ, отставной конно-пионер, – я говорю „несчастный“ потому, что он после припадка паралича не владел ногами и его возили в колясочке. Сестра его, г-жа БРЕВЕРН, с мужем и малолетними дочерьми, из которых одна теперь замужем за ШАХОВСКИМ, которому высочайше дозволено именоваться князь ШАХОВСКОЙ-ГЛЕБОВ-СТРЕШНЕВ-БРЕВЕРН, а другая недавно вышла замуж за молодого князя ГЕДРОЙЦ»14.

Оставляя на совести автора упоминание некоего графа Фёдора Петровича Палена (??? – А.П.), братом которого по каким-то причинам оказался некий «отставной конно-офицер» Николай Петрович Глебов-Стрешнев, отметим только, что «разбитый параличом», при том «очень добрый человек», что подтверждается свидетельством Софьи Андреевны Толстой в книге «Моя жизнь» – это, конечно же, внук Елизаветы Петровны Глебовой-Стрешневой Фёдор Петрович.

Но самое досадное, что эта ошибка перетекла и в современные издания сочинений Гоголя, подготовленные В.А.Воропаевым и И.А.Виноградовым, и в составленную последним многотомную «Летопись жизни и творчества Н.В.Гоголя»15. Уже не один, а целых два фантомных Глебовых-Стрешневых, новых поручика Киже!

Уже начиная со второй половины XIX века имение упоминается как «бывш. Глебова-Стрешнева», в единственном числе. Фёдор Петрович – лицо безусловно историческое, запечатлённое на нескольких портретах (начиная с тропининского) и даже скульптурах, чьи характерные черты внешности легко узнаваемы. Стало быть, речь именно о нём. Откуда же взялся Евграф Петрович?

Более того. На известном дагерротипе 1845 года «Н.В.Гоголь среди русских художников в Риме» из-за плеча классика выглядывает всё то же длинноусое лицо! Ещё В. В.Стасов в работе «Гоголь и русские художники в Риме» 1879 года однозначно свидетельствовал: «На нашей фотографии (снятой в обратную сторону против дагерротипа) присутствуют следующие личности. В центре картины сидит Гоголь, во фраке и бархатном жилете, с тросточкою в руках. /…/ Наконец, позади всех, между Гоголем и Бейне, показывается голова Глебова: это был уже ничуть не художник, а только отставной кавалергардский полковник, но зато „друг художников“, как все тогда его называли, любитель художества и хороший человек».16 При обилии других изображений несомненного Фёдора Петровича, Стасову веришь охотнее, чем Дену.

Н.В.Гоголь среди русских художников в Риме. Фото (дагерротип). 1845

Фрагмент фотографии (дагерротипа). За спиной Н.В.Гоголя – «друг художников» Ф.П.Глебов-Стрешнев.

Точно так же странно выглядит утверждение, что к 1864 году, когда вновь встал вопрос о наследовании усадьбы, Евграф Петрович не оставил мужского потомства, а Фёдор Петрович был вообще бездетен. Как мы убедились, Евграф Петрович – фигура фантомная. Бездетность же реально существовавшего Фёдора Петровича сомнений как будто не вызывает, что и стало резонной причиной произошедшей передачи усадьбы по косвенной линии зятю его сестры Натальи Петровны Бреверн Михаилу Валентиновичу Шаховскому.

Ещё в 1840 г. Фёдор Петрович по болезни был уволен в отставку.

«По указу Его Величества Государя ИмператораНиколая Павловичасамодержца Всероссийскогои прочая, и прочая, и прочая

Объявитель сего служивший командиром Борисоглебского уланского полка полковник Фёдор Логинов сын Бреверн 2-й, Высочайшим приказом состоявшимся в 19-й день генваря сего 1840-го года согласно прошения его уволен от службы за болезнью Генерал-майором с мундиром и пенсионом двух третей оклада. Определённого Уставом 6-го Декабря 1827-го года. – Вероисповедования он лютеранского; казённого взыскания на нём г. генерал-майоре Бреверне никакого не имеется, – почему и на выдачу указа об отставке его нет препятствий. – Воуверение17 чего и дан сей за подписом18 с приложением казённой печати, впредь до высылки указа об отставке его. – Дивизионная квартира в г Чугуеве. Июня 10-го дня 1840-го года.

Его Императорского Величества,

Всемилостивейшего Государя моего,

Кавалерии генерал-лейтенант,

Начальник 1-й уланской дивизии.

И разных орденов кавалер

Старший адъютант Штабс-Ротмистр».

В архиве сохранилось также «врачебное удостоверение, данное имперским врачём курорта Гастейн полковнику Фёдору Петровичу Глебову-Стрешневу в том, что он страдает тяжёлым заболеванием спинного мозга с поражением нижних конечностей, вследствие чего нуждается в длительном лечении на водах и пребывании в более мягком климате. Подпись врача и подтверждение секретаря русского посольства в Вене, 8/20 августа 1848 г.».

Софья Андреевна Берс, будущая супруга Льва Толстого, чьё детство прошло на съёмной даче в усадебном парке, с большим теплом отзывалась о Фёдоре Петровиче. «Этот милый, добрый, последний из своего рода… был разбитый параличом, бледный и больной человек, чрезвычайно любивший нашу семью»19.

Удалось также выяснить, что остатки вала позади усадебной территории, о которых мы писали в прежней книге, появились не при последней владелице, княгине Шаховской, а ранее, ещё в середине XIX века, при обустройстве усадебных владений Фёдором Петровичем, когда в парке были построены дачи на съём, в одной из которых, ближней к усадьбе, и родилась в 1844 г. Соня Берс. Территория же, примыкающая к усадьбе, была обособлена рвом с водой и земляным валом. Эта естественная ограда имела почти прямоугольную форму и в нескольких местах через неё были перекинуты мостки.

О передаче усадьбы и фамилии гласит также выписка из «Санкт-Петербургских Сенатских ведомостей» от 6 ноября 1864 года, сохранившаяся в том же архиве:

«ВЫСОЧАЙШЕЕ ПОВЕЛЕНИЕ

О дозволении отставному полковнику Фёдору Глебову-Стрешневу передать свою фамилию и герб мужу племянницы его, Ротмистру кавалергардского Ея Величества полка, князю Михаилу Шаховскому.

Правительствующий Сенат, по Департаменту Герольдии, по выслушании дела по вышеобозначенному предмету и соображении онаго с Высочайше утверждённым, 4-го ноября 1863 года, мнением Государственного Совета о порядке передачи дворянами фамилии, гербов и титулов, находя, что к удовлетворению настоящей просьбы полковника Фёдора Глебова-Стрешнева, как последнего в роде его, не представляется законных препятствий, заключил: на присоединение к фамилии Ротмистра Князя Михаила Шаховского древней дворянской фамилии и герба Глебовых-Стрешневых испросить Высочайшее соизволение, чрез посредство Министра Юстиции, с тем, чтобы, во 1-х, чтобы по сим IX и Х ст. вышеприведённого Мнения Государственного Совета, дозволено было Князю Шаховскому и из нисходящего его потомства всегда одному только старшему в роде именоваться передаваемою ему фамилией и употреблять сопряжённый с нею герб не прежде как по смерти передавателя, и то тогда лишь, когда после него не будет законного потомства мужескаго пола, и во 2-х, чтобы таковое присвоение Князю Шаховскому фамилии не изменяло порядка в наследовании родовым имуществом.

Государственный Совет, в Департаменте Гражданских и духовных дел, по рассмотрении определения Правительствующего Сената, Департамента Герольдии, о дозволении отставному Полковнику Фёдору Глебову-Стрешневу передать свою фамилию и герб мужу племянницы его, Ротмистру Кавалергардского Ея Величества полка, с тем, чтобы он именовался Князем Шаховским-Глебовым-Стрешневым, мнением положил:»20.

Другой же документ представляет официальный, окончательный текст решения Государственного Совета:

«Высочайше утверждённым, 12 октября 1864 года, мнением Государственного Совета ротмистру Кавалергардского полка князю Михаилу Валентиновичу Шаховскому, женатому на племяннице отставного полковника Фёдора Петровича Глебова-Стрешнева, Евгении Фёдоровне (рожд Бреверн) дозволено приисоединить к своей фамилии и гербу – фамилию и герб Глебовых-Стрешневых и именоваться впредь Князем Шаховским Глебовым Стрешневым, с тем, чтобы соединённая фамилия эта переходила только к старшему в роде его потомков».

С этого времени начинается новая страница истории усадьбы.

ГЛАВА 2

КНЯЗЬЯ ШАХОВСКИЕ-ГЛЕБОВЫ-СТРЕШНЕВЫ

Формально после смерти Фёдора Петровича в 1864 г. Покровское переходит князю Михаилу Валентиновичу Шаховскому-Глебову-Стрешневу. Однако, учитывая характер самой Евгении, тот факт, что даже при Михаиле Валентиновиче на документах ставился гриф «Княгиня утверждает», а её имя часто выносится впереди имени мужа, даже там, где этого не требует характер документа, а также то, что, овдовев в 1892 году, княгиня ещё четверть века держала в руках усадьбу, продолжая радикально её преобразовывать, становится совершенно понятным, что личность Михаила Валентиновича была тут достаточно номинальной.

Первое, на что хотелось бы обратить внимание – это сохранившаяся в фамильном архиве целая серия семейных договоров по наследованию имущества, доставшегося после смерти Фёдора Петровича его племянницам – Евгении и Варваре.

Самый ранний написан рукой княгини. К тому времени её сестра Варвара ещё не была замужем.

«Семейный договор

1864 года сентября 4 дня мы нижеподписавшиеся родные сёстры Княгиня Евгения Фёдоровна Шаховская и Варвара Фёдоровна Бреверн с общего нашего добровольного и непринуждённого согласия и по совету наших родителей, и моего Княгини Шаховской мужа – заключили сей договор в нижеследующем:

1. После покойного нашего Дяди оставшееся после него наследство мы разделили как прописано в домашнем акте, составленном и подписанном нами 20 Августа сего года, из коего Акта видно, что я Княгиня Шаховская принимаю на себя долги дяди, простирающиеся до сумм сорока шести тысяч пятисот восьмидесяти пяти рублей.

2. Хотя нет никаких основания предполагать, что на покойном дяде могут оказаться ещё какие-либо долги, но на всякий случай если таковые впоследствии времен окажутся, то я Княгиня Шаховская сим обязываюсь принять их на себя и их уплатить не мало не отягощая ими мою сестру Варвару Бреверн, которая имеет полное право всякое лицо предъявившее какой-либо на покойного Дядю долг, обращать ко мне Княгине Шаховской, коей и иметь с тем лицом дело. Но если долги эти суммою своею превзойдут шестидесяти тысяч рублей (не считая в том числе помянутых в 1 пункте 46.685 руб.), то всё, что будет свыше 60 т. рублей, мы сим обязываемся делить на три части, из коих две части должны быть уплочены мною Княгиней Шаховской и одна часть мною Варварой Бреверн.

3. В том случае, если мною Княгиней Шаховской будет уплочено Дядиных долгов сто шесть тысяч шестьсот восемьдесят пять рублей, считая в этом числе помянутые в 1 пункте 46.685 рублей, то мне Княгине Шаховской предоставляется право продать Московский дом и вырученные о продажи его деньги употребить по моему усмотрению.

К сему семейному договору

руку приложили:21 Княгиня Евгения Фёдоровна Шаховская, Варвара Фёдоровна Бреверн, Наталья Петровна Бреверн, Генерал маиор Фёдор Логгинович Бреверн, Князь Михаил Валентинович Шаховской.

Копию с сего семейного договора получили, в удостоверение чего руку приложила

Варвара Фёдоровна Бреверн».

Затем, уже в 1880 г., княжеская чета устраивает дела престарелых родителей Евгении Фёдоровны. Их берёт на себя Михаил Валентинович:

«Семейное условие

1880 года, Мая 10 дня в Варшаве мы Наталья Петровна и Фёдор Логгинович Бреверн заключили сие условие с Княгиней Евгенией Фёдоровной и Князем Михаилом Валентиновичем Шаховскими Глебовыми Стрешневыми в том:

1. Я Фёдор Логгинович предоставляю в полное распоряжение Княгине Евгении Фёдоровне то помещение, которое поныне занималось в Никитском, что в Москве, доме.

2. Я, Княгиня Евгения Фёдоровна вследствие вышеизложенного сим обязываюсь ежегодно доставлять две тысячи шестьсот рублей Фёдору Логгиновичу.

3. Так как это условие служит дополнением к условиям, заключённым нами в 1868 году в Мерансе 25 апреля и в 1877 году в Москве 4 октября то Князь Михаил Валентинович, продолжающий заниматься нашими делами обязывается как было до сего доставлять каждое первое число месяца по тысяче рублей, сверх того каждое 1 мая ещё одну тысячу рублей за Покровский дом, и каждое 1 сентября и 1 января по тысяче триста рублей, итого две тысячи шестьсот рублей за Никитский дом, а всего вообще ежегодно пятнадцать тысяч шестьсот рублей.

Условие сие обязуемся хранить свято и ненарушимо в чём и подписуемся, сделано оно в двух экземплярах из коих один у Фёдора Логгиновича и другой у Князя Михаила Валентиновича. Княгиня Евгения Фёдоровна Шаховская Глебова Стрешнева, Князь Михаил Валентинович Шаховской Глебов Стрешнев, Генерал Майор Фёдор Логгинович Бреверн».

А после смерти родителей, последовавших одна за другой (Наталья Петровна умерла на 78-м году, 31 мая 1881 года, а Фёдор Логгинович пережил её на несколько месяцев и скончался 25 февраля 1882 года, за полгода до своего 80-летия) сёстры, войдя в наследование оставшегося от родителей обширного имущества, включая целый ряд имений в самых разных губерниях России, подписывают

«Условие на раздел имения

1883 года Апреля 23 дня мы нижеподписавшиеся жена генерал-лейтенанта княгиня Евгения Фёдоровна Шаховская-Глебова-Стрешнева и жена камергера Двора Его Величества Княгиня Варвара Фёдоровна Гедройц заключили между собой сие предварительное условие о разделе имения, оставшегося после смерти отца нашего Генерал-Майора Фёдора Логгиновича Бревена и матери нашей жены Генерал-Майора Натальи Петровны Бреверн на нижеследующих основаниях:

1) Умершая мать наша Наталья Петровна Бреверн по духовному завещанию, утверждённому Моск. Окруж. Судом, завещала отцу нашему Фёдору Логгиновичу Бреверну в пожизненное владение недвижимое имение состоящее Моск. губ. Волок. Уезда при селе Раменье с деревнями Урусовой, Фроловской, Бабинками, Натальиной; Владим. Губ. Юрьевского уезда при селе Палазине; Орловской губ. Орловского уезда при сельцах Никольском и Преображенском Глебово тож; Симбирской губ. Каргун. Уезда при селе Николаевском Кошелевка тож. – Кроме сего она предоставила ему в полную собственность благоприобретённое имение, состоящее Симбирской губ. Кирс. Уезда при селе Николаевке и при деревне Фёдоровке. Независимо – сего умершему отцу нашему принадлежало Моск. губ. Подол. Уезда село Жохово и деревня Столбова; Астрах. Губ. Царевск. Уезда сельцо Фёдоровское; а покойной матери нашей принадлежало имение Моск. губ. Колом. Уезда село Никульское.

2) За смертью наших родителей все вышеозначенные имения должны поступить по праву наследства в общую нашу собственность; но чтобы устранить по возможности дробление этих имений, мы, по взаимному соглашению, определяем, чтобы все вышеозначенные имения поступили в полную собственность из нас Княгине Евгении Фёдоровне Шаховской-Глебовой-Стрешневой, а я Княгиня Варвара Фёдоровна Гедройц получаю от сестры моей за следуемую мне часть сто двадцать тысяч рублей.

3) Раздельный акт на приведённых основаниях должен быть совершён немедленно так как мы уже утверждены в правах наследства.

4) Раздел же должен считаться со дня кончины нашего отца и не входя в другие расходы Княгиня Гедройц должна получить от Княгини Шаховской-Стрешневой законные проценты 6% за вычислением полученных мною по сей статье двух тысяч рублей по дате выдачи капитала.

Княгиня Варвара Фёдоровна Гедройц

Княгиня Евгения Фёдоровна Шаховская-Глебова-Стрешнева».

Как видим, Евгения Шаховская фактически получила в свои руки все владения родителей, откупившись от сестры денежной суммой.

Отец князя, Валентин Михайлович, известный друг декабристов, в молодости, состоя адьютантом при одесском наместнике, генерале М.С.Воронцове, был знакомым Пушкина по южной ссылке, в 1826 переведён в Москву к генерал-губернатору Д.В.Голицыну. После выхода в отставку, вместе с женой, сестрой декабриста П.А.Муханова, был волоколамским предводителем дворянства, а также владельцем усадьбы Белая Колпь в Волоколамском уезде Московской губернии, всего в каких-нибудь двенадцати километрах от имения Глебовых-Стрешневых Раменье. В 1840-е годы был директором Государственного коммерческого банка, умер во время лечения в Германии в 1850 году, 48-ми лет. Был владельцем целого ряда деревень в Старицком уезде Тверской губернии, а также, как мы видим, и в Волоколамском Московской губернии. Мир тесен…

Родители Михаила Валентиновича Шаховского —

Валентин Михайлович (1801—1850)…

…и мать Елизавета Александровна (1803—1836), урождённая Муханова.

По счастливому совпадению, Белая Колпь, как и Покровское-Стрешнево, с середины XVII века, более 250 лет, вплоть до октября 1917 года было родовым имением, в данном случае Шаховских, перейдя к ним в 1658 году от… боярина Василия Ивановича Стрешнева. Он приходился четвероюродным братом отцу царицы – Лукьяну Степановичу, принадлежа к еще одной ветви рода. И спустя два века оба рода-«соседа» породнились. Причем Василий Иванович Стрешнев продал тогда имение секунд-майору А.А.Шаховскому. После Валентина Михайловича, представлявшего пятое поколение владельцев имения, Белая Колпь перешла по наследству другому его сыну – Александру Валентиновичу, тайному советнику, а последним владельцем имения перед революцией стал его сын Валентин Александрович. Таким образом, имение Белая Колпь служило также семи, как и Покровское-Стрешнево Стрешневым, поколениям Шаховских. Но в отличие от Стрешневых прямая мужская линия здесь ни разу не была нарушена.

Кстати, колпью зовется белая цапля, так что название усадьбе и селению, вероятно, было дано по здешним гнездилищам этих птиц, тем более, как мы видим, и на самом гербе Шаховского района именно эта птица и присутствует.

Герб Шаховского района с символической белой колпью.

Усадебный комплекс сложился здесь в XVIII веке, о чём можно сделать вывод, глядя на сохранившиеся планы, на которых отразились большой масштаб самой усадьбы, её осевое построение и регулярную планировку над речкой Колпенкой.

Храм во имя Андрея Первозваного был возведен в 1807 году. Как водится, имя автора осталось неизвестным, но в его стилистике чувствуется рука мастера.