Волна теплоты

Волна теплоты

Арсений Петров

© Арсений Петров, 2022

ISBN 978-5-0056-8165-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Редко бывают такие дни, которые помнишь от начала и до конца. До самых мельчайших, пусть и незначительных, событий. И, когда они происходят, вспоминая их, думаешь, что уж лучше бы таких дней и не было вовсе.

Я не люблю жару, а тот май выдался крайне жарким. Наступило обычное субботнее утро, с приятной ленцой я вышел на балкон, посмотрел на двор. На лавочке у соседнего подъезда одиноко сидела бабушка и курила. Потянувшись, я какое-то время постоял на балконе, подышал теплым майским воздухом, и неторопливо побрел на кухню варить кофе. Лень была такой всепоглащающей, что я даже не стал доставать джезву, а просто взял с верхней полки банку растворимового кофе, насыпал пару ложек в чашку, поставил чайник, попутно читая дайджест новостей. Ничего необычного, как я и думал. Осталось придумать чем заняться после завтрака, чтобы день не прошел впустую. За стеной зашевелились соседи, заработал телевизор, послышались шаги соседа, топающего на балкон. Подозрительно идеально занялось утро. Успел постоять на балконе и не пересекся с ним. Последнее что мне интересно в данный момент это политическая аналитика. А сосед бывший военный и толк в геополитике знает как никто иной. Голос громкий, резкий, не говорит, а отдает приказы. А хуже этого только его премудрости. От скуки, я даже вёл записи его присказкок и пытался их интерпретировать.

– Эй, сосед! – раздался его зычный голос. Сосед, пойди сюда, посмотри солнце то какое?!

Я вяло выполз на балкон, дежурно поздоровался, понимая что карма мира начала поворачиваться в обратную сторону.

– Смотри, ну ведь красота, в твоем то возрасте и дома сидеть! Купи уже себе дачу, сел, поехал, шашлычка нажарил, и делов-то! – продолжал он

– Дача дело, говорю, долгое, да и пока не особо мне нужно, – возразил я

– Да, что там долгого, хуяк-хуяк, часы, маяк, и готово. Тебе же не хоромы нужны, домик, участок и забор. Без забора, брат, никак! А то вышел с голой жопой, и все осудят! – рассмеялся он своему замечанию.

– А зачем мне выходить голым? – резонно спросил я.

Сосед посмотрел на меня, ничего не ответил, словно удивляясь моей глупости.

– Ну смотри, дело твоё, но дача это вещь. Впрочем. – он махнул рукой и, не попрощавшись, зашел в квартиру. Попутно криком окликая жену.

Второй раз за день подумал про сигареты, а ведь только девять утра.

Кофе и завтрак сделали своё дело и пустячный разговор с навязчивым соседом казался мне не более чем дурным сном. И почему же так курить то тянет, хотя не курил со времен института. Блажь. Сущая блажь, сказал я себе несколько раз, пока дурная мысль не покинула голову.

Осталось только выйти на улицу, пройтись по парку, а там может что придумаю. Давно не помню себя такого ленивого.

А еще отчетливо помню тот момент, когда эту лень из меня выбили и вновь вселили щемящее чувство тревоги. Спускаясь по грязным лестницам подъезда из кармана шорт раздался звук мобильного телефона, звонил Паша. А такие звонки редко сулили что-то радостное или оптимистичное.

– Да, Паш, собираюсь на прогулку, – буднично и, стараясь сохранить спокойствие, отвечал я.

Паше нужно было срочно встретится, а встречаться любил он только в питейных заведениях, и в конце вечера мог вести себя не совсем адекватно.

– Паша, могу ближе к четырем, не ранее, да, Паша, дела, представь себе, – отбивался я.

Назойливый и липкий человек. Человек, считающий, что мы друзья по тому самому неверному принципу, что окончили один и тот же институт и когда-то жили в одном и том же доме. Паша очень любил громко говорить когда выпьет. А выпивал он много и без всякой культуры. Поднимет рюмку, хлопнет и дальше своё говорит. Хотя выпивает всегда в заведении. Некогда работавший со мной Андрей выпил культурнее, хотя и на улице. Закусывал яблочком, пил неспеша.

Но судя по голосу Паши что-то у него случилось и этим ему надо срочно поделиться. Слишком напряженный голос.

Чтобы отвлечься от разговора я пошел в парк и сел на первую попавшуюся лавочку. Людей в парке было немного, утро выходного дня. Только воробьи да голуби. Я начал смотреть как воробушки дерутся за крошки, плещутся в луже, и потихоньку забыл про Пашу.

Странное чувство. Безумно хотелось курить. Все же хорошо, а хочу покурить. Бывает же так, даже когда все спокойно, а хочешь курить. Не курил лет двадцать, а сейчас руки сами нервно шарятся по карманам в поисках сигареты. Пока я искал несуществующие сигареты на лавочку сел мужчина, волосы седые, высокий, тонкие черты лица, глаза испуганные и слегка на выкате. Мужчина закурил, а потом повернулся ко мне и спросил:

– Я вам не помешаю?

– Нет, говорю

– Хотите? – предложил он сигарету

– Признаться сказать с самого утра, хотя не курил лет двадцать, – ответил я

– Вот, – и незнакомец протянул мне сигарету, а затем любезно дал прикурить.

– Сегодня хороший день, не находите, – продолжил он

– Я к примеру час лежал под рельсами, думал когда придет трамвай, а он не пришел, а еще говорят они по расписанию ходят. – говорил мужчина

– А зачем вы ждали его, лежа на рельсах? – удивился я

– А как иначе можно? – поднял мужчина брови

– Обычно люди стоят на остановке, – ответил я

– Обычно для кого? – спросил мужчина

– Для людей – понимая весь абсурд разговора, ответил я

– Условности и нежелание испытать судьбу – пространно ответил незнакомец

– И потом, лежа на рельсах, вы можете услышать гул приближающего трамвая, если уж вам так угодно на нем прокатится, – заметил мужчина

– Возможно, – растерянно ответил я

– Вы разве никогда не хотели? – посмотрел мне он прямо в глаза

– Не хотел чего? – ответил я резко и даже отпрянул

– Испытать судьбу. – спокойно добавил незнакомец

– Ну не таким же образом, – усмехнулся я

– Образ всегда один, допустим сегодня, разве вы не станете ее испытывать? – прищурился мужчина

– Не планировал, – отрезал я

– Вы нет, а он да, – заметил мужчина, поднял шляпу и удалился.

Уходя, он добавил, и не покупайте сегодня сигарет, одной вполне достаточно, свой выбор вы уже сделали.

– Что?! – крикнул я вслед

Но мужчины и след простыл.

За это я и не люблю случайные знакомства. Столько городских сумасшедших, и всем им необходимо поговорить. Какая-то животная потребность в глупых, полумистических разговорах, скажут что-то таинственное и еще глазом подмигнут, мол, уловил? Нет? Ну да, куда тебе, или ну ничего, потом сам поймешь. А ты ходи и гадай, что и когда, да и вообще зачем я должен понимать. А даже если и пойму, то кому отвечать, или что делать? Также сойти с ума и мучать дурацкими разговорами случайных прохожих? Может у них план? Донести свой бред до, скажем, тридцати, или пускай, сорока человек в месяц. И откуда они только берутся? Рядом психиатрической лечебницы нет, а психи есть. Мужик в шляпе выбил меня из спокойного состояния и заставил минут еще пятнадцать размышлять на всевозможные бестолковые рассуждения. При этом курить хотеть перестало. Словно и обычно, не курил и не хочу. Воробьи сменили дислокацию и слетелись к бабушке, бросавшей крошки на одной из лавочек. Ловко и проворно они склевывали хлеб с земли, дрались друг с другом, устраивая кучу малу, сопровождая все это шумным чириканием. Бабушка, кидая крошки на пол, отчитывала особо наглых птиц, и пыталась кидать тем, кого по ее мнению, обделяли.

Пока никто не подсел на лавку, я встал и двинулся по направлению к дому. Сегодня мне предстоял еще один не самый короткий разговор.

Паша написал еще пару сообщений, на которые я решил не отвечать.

На выходе из парка я встретил парочку, парень и девушка, явно только начинают встречаться, их движения немного скованы и робки. А я всеми своими возможными способами пытался гнать мысли о предстоящей встрече.

Еще в институте, перед экзаменом, чтобы побороть страх, я специально блокировал мысли о предстоящем предмете и смотрел или читал что-то настолько далекое от предмета, что порой думал, а не забыл ли я все, что учил. Сейчас я чувствовал то же самое, изредка посматривая на часы.

Добраться до рюмочной можно было на метро или троллейбусом. Выбор пал на троллейбус. Он идёт медленнее, да и подземный транспорт меня всегда изрядно нервировал. Наверное, когда мы встали в пробку, я был единственным, кто не стал сеять панику, кричать и ругаться с водителем. Цепная реакция недовольства. Начинает один, второй подхватывает, а заканчивается все совершенно о другом. Вместо пробок обсуждали как замечательно троллейбусы ходили в СССР, и вовремя, и без пробок. Не иначе летали по воздуху. А помните какой дешевый проезд был? А места уступали старшим? А сейчас в гаджеты свои уткнутся, и кто бы уступил! Старая школа заевших приколов. Мне, к слову, досталось за то, что улыбался в этом время. Сидящая напротив женщина заметила, – «вы смотрите, все опаздывают, а этот улыбается!». Не время улыбаться, не в этой стране, и уж точно не в пробке. Пробка в общественном транспорте сравни фронту. Тут не до улыбок. Морковь на рынке на два рубля дешевле сама себя не купит.

А мысль о том, что встреча с Пашей не так уж может и ужасна, как эти любители пломбира по ГОСТу за 36 копеек, примирила меня с этой диковинной действительностью, и если бы не духота в автобусе, я и не прочь еще немного послушать розовые сказки о колбасе и румынских стеночках.

Паша заявил что опаздывает, впрочем в этом весь Паша, точно бы метеорит упал на землю, будь Паша вовремя, а и то подавно, пришел бы пораньше. От женщины, сидящей рядом пахло чесноком, это досадно. Но зато не заболеет. Досадно, что она при этом то и дело пыталась своими нравоучениями и советами, завязать то ли беседу, то ли спор. Человек из страны Советов без советов жить не может. Даже если его об этом никто не просил. Превентивное воспитание. Снова захотелось курить, причем прям здесь в троллейбусе. Вот гадство, пахнуть чесноком можно, а курить в транспорте нельзя. Троллейбус смилостивился надо мной и двинулся, пробка рассосалась, и через два квартала по моим подсчетам мы должны бы подъехать к рюмочной. Женщина держала в руках палку, так полагаю, ей удобно было передвигаться. Интересно у палки тяжелый набалдажник? Если я продолжу молчать и просто улыбаться ей в лицо, она ударит меня раньше чем я выйду из троллейбуса. Не очень бы хотелось сидеть в питейном заведении с шишкой на лбу. Как не крути, а она точно будет отвлекать меня от разговора. Да и больно, наверное. В общем, я пока не стал следовать советам странного незнакомца и испытывать судьбу. Ведь можно же испытать судьбу один раз в день, а не несколько. Незнакомец ничего не говорил про количество испытаний. Я отвернулся от женщины, опасающейся вампиров, и стал любоваться бетонным однообразием жилищ из окна. Старые четырехэтажные домишки, безликие и обыденные. Если бы архитектура могла вдохновлять на подвиги, то такая точно сподвигла бы долгий литаргический сон. Без малейших шансов на пробуждение.

Женщина поняла, что меня удалось спровоцировать, переключилась на другую, рядом стоящую девушку, и судя, по буре эмоций, возникших у советчицы на лице, была послана на хер. И все, любопытно, тяжелый ли наболдажник у палки? С этой мыслью и искусственно громко произнесенной фразой:

– «Ну и поколение нынче пошло! Никакого стыда!»

Я побыстрее покинул этот человеческий бульон из эмоций и восклицаний.

Не дай костру затухнуть, но помни и о палке. Некоторые вопросы должны остаться без ответа. А меня ждет пара бутербродов с килечкой и двести пятьдесят настойки. Не мы выбираем эти пути. Но мы им должны пройти.

Рюмочная в начале пятого еще не забита, сидят извечные посетители, тихие интеллегентные любители выпить и порефлексировать. Паша, само собой, опаздывал, и я заказал светлого пива и пятьдесят грамм клюквенной.

Опрокинув настоечки, я взял бутерброд, и пошел за столик с пивом. Мир был не так уж плох, с учетом, что Ван Хельсинг с палкой не познакомил меня с ней. Признаюсь, в такой момент мне даже был нужен кто-то вроде Паши, с его многообразными, душными, и самое главное, мало касающимися меня историями. Всему свое место. И это место сегодня занято Пашей. Голос которого я услышал на входе, он о чем-то рассказывал гардеробщице. И судя по нему, Паша был крайне недоволен.

Заметив меня, он радостно замахал руками, но сперва пошел к стойке, заказ выпить и потом уже подошел ко мне.

– Нет, представь! – начал он разговор вместо приветствия.

– Я шел по улице, погода сама видишь какая, никого не трогал, и за пару улиц до рюмочной решил выкурить сигарету, так какая-то полоумная бабка подскочила ко мне, попросила рублей двадцать, причем так будто я ей должен. А ты сам знаешь, у меня наличных то нет, говорю, давай переведу, и эта змея как даст меня своей этой палкой! – и тут он потер лоб.

От смеха я чуть не подавился пивом.

– Паша, где ты их всех находишь? – удивился я

– И к слову, от нее не пахло чесноком, случайно? – добавил я

– Да, к черту её, я знаю что, я не нюхал, смотри какой теперь шишак будет, – воскликнул он

– Не просто так кругом много сумасшедших, – произнес Паша и сделал большой глоток пива.

– Вот скажи мне, стал бы ты бить палкой человека, если бы тебе отказали дать взаймы? – не унимался Паша

– Ну это насилие чистой воды, конечно это нельзя, Паша, скажи, ты зачем меня звал, – решил перейти я к делу.

– А, это, погоди, я нам налью, выпьем, я схожу перекурю, и потом расскажу, ты же не торопишься? – суетно проговорил он

– Давай, давай, – сказал я

– Ну поехали, – мы чокнулись, и Паша вышел покурить, потирая шишку.

Вот ведь, старая ведьма, уходя, сокрушался он.

Вернулся он поспокойнее, лишь потирая ушибленное место. Отпил пива и заявил,

– Так, вот, помнишь Витю? – Ну того, который торговал рефрежираторами. Да, какие-то холодильные системы, установки, я не очень в этом понимаю.

– Смутно, но помню, – подтвердил я

– Полненький такой? – уточнил я

– Ну да, такой, в общем, если бы он пил, я бы еще понял, так вот он пропал. Уже и розыск объявили, никто ничего не знает, как сквозь землю провалился.

– Может уехал куда? – спросил я.

– Да куда ему ехать, он дальше дачи никуда и не катался, из таких кому путешествия не нужны и не интересны.

– Что сказали в полиции? – добавил я.

– Да, что. Сказали объявили в розыск, будет информация, сообщим. – это я от его жены узнал.

– Ну может еще найдется, сколько прошло? – говорю.

– Неделя уже, и никаких следов. Но это ладно, у меня за последние два месяца на работе пропали трое, и все по той же схеме. На телефон не отвечают, ни в больницах, ни в моргах нет. Один вообще должен был лететь в командировку, так даже в аэропорту сказали что на рейс не пришел.

Люди пропадают! – крикнул было Паша, а потом сбавил голос. Дело нечисто, люди пропадают, обычные.

– Ну люди всегда пропадали, – сказал я.

– Я знаю, но сейчас они пропадают вокруг меня – отрезал Паша.

– Паша, или переставай общаться с людьми, шучу, или завязывай пить. – дал я ему совет.

– Пей, не пей, а факт есть факт, – сказал он

– Что ты предлагаешь? – спросил я

– Если еще кто-то пропадет, я сам пойду в полицию и пусть они там это на более высокий уровень поднимут! – не унимался Паша

– Да, Паш, не мелочись, направляй сразу в Гаагу запрос, – усмехнулся я

– Да, иди ты, ладно, он выпил еще рюмку, я курить, – и, с этими словами, он удалился на улицу.

Готов ли ты испытать судьбу? Словно кто-то рядом сидящий задал мне этот вопрос.

Пока Паши не было, я стал осматривать местную публику. Двое рядом со мной стоявших мужчин о чём-то оживленно дискутировали. Тот что повыше налегал на портвейн, и лицо его уже напоминало рыхлую свеклу. Говорил полуистерично, и требовал, чтобы с ним соглашались. Низенький, с редкими волосиками на голове виновато отхлебывал пиво и лишь поддакивал высокому. Высокий то и дело посматривал по сторонам, словно искал союзников. Вовремя отвернувшись от них, я допил пиво, и принялся изучать картины, висевшие на стенах. На одной из них был изображен Юрий Гагарин, в духе Энди Уорхола, а внизу подпись, «что-то хочется взять и улететь». Добрыми глазами смотрел на окружающих знаменитый космонавт, без осуждения или порицания. Было в этом взгляде что-то от рассуждений героя Венички Ерофеева, «хочешь Венечка, выпей», и далее по тексту про сопровождавших его ангелов.

– Так вот, пойми, если люди станут пропадать дальше, я молчать не стану! – откуда не возьмись гаркнул Паша, и выпил еще рюмку.

– Паша, ты скоро сам пропадешь, если не остановишься пить, – заметил я

– Что со мной будет? По сути, выхлоп один то и останется, – утер он нос кулаком.

– Нет, ну как же болит то, гадина!

– Ты правда думаешь, что этим делом кто-то будет заниматься?

– Нужен, как его, прецендент, – слегка заплетаясь выдавил Паша

– У меня в районе часто висят такие объявления. О пропаже людей, но их часто и находят, бывает что старики пропадают, или дети из дома убегают, балуются, не хотят в школу идти, да мало ли причин. – отвечаю я

– А тут причин то и не было! Просто пропал и всё. Причем он и не пил, был всегда адекватным.

– Я предлагаю по последней и расходимся, – сказал я

– Ну, как знаешь, будь!

Мы чокнулись, Паша вытер губы рукой и заявил, что покурит напоследок.

Я повертел в руках рюмку, поставил обратно на стол, и повернулся к Гагарину.

– Что думаешь, буду спрашивать извинений? – заговорил со мной Юрий

– За что? – от удивления я даже икнул

– Ну что вы там, потомки, как вы выражаетесь, все просрали! – улыбнулся мне космонавт

– Да, кто тебе такое сказал?

– А что, раз космонавт, да еще и советский, что интернетом не пользуюсь?

– Ты же картина, какой интернет?! —

– Сам ты, картина, да еще и неудачно написанная, – огрызнулся Гагарин

– Впрочем, знаешь, Миша, есть у тебя шанс, есть! У всех даже самых незначительных людей всегда есть шанс, – продолжал улыбаться мне Юрий

– Какой? На что?

– Ну, как какой, сделать себя лучше, про мир я молчу.

– Только вот без нотаций, даже если ты первый в космосе был.

– А кто же тебе подскажет как не я?

Я отвернулся от картины, боясь потерять рассудок, но голос Гагарина продолжал звучать у меня в голове. Я посмотрел в сторону высокого и низкого, но на их месте стояла девушка и пила коньяк, голос Гагарина все отчетливее походил на мою первую учительницу в школе, ещё чуть-чуть и он/она назовёт меня по фамилии, и того гляди, вызовет к доске. С алкоголем на сегодня пора заканчивать. Я посмотрел на часы, с момента как Паша пошел покурить прошел час. Не мог же он уйти не попрощавшись. Я набрал ему, но трубку никто не взял. Мессенджеры молчат. Я набрал еще несколько раз, но ответа не последовало.

На улице никого не было, спросить видел ли кто Пашу тоже не удалось, я зашел внутрь и принял самое нелогичное решение из всех возможных. Взял коньяка, выпил залпом и сел подальше от картины с Гагариным.

Кто мог знать Пашу? В разделе друзья на ФБ, числилось достаточно людей, но никто из них не был мне знаком. Я набрал Пашу еще. Телефон выключен. Гагарин, как показалось, загадочно улыбался.

Если я задержусь еще на полчаса, но существует огромная вероятность того, что напьюсь, а этого делать ни в коем случае нельзя. Самое время заказать такси, выйти на улицу и подышать вечерним майским воздухом.

Приятный ветерок обдувал лицо, и казалось, что алкоголь понемногу выветривается, а настроение заметно улучшается, дозвониться Паше невозможно, и я лениво ковырялся в телефоне, время от времени проверяя когда подойдет такси.

Наконец желтая машина подъехала к дверям рюмочной, усевшись на заднее сиденье, я поздоровался с водителем, мы тронулись в путь. Я последний раз набрал Паше.

Аппарат абонента временно не доступен

временно не доступенвременно не доступен…Сторона А.«Что жизнь? – Грузовик на цветущей поляне!Фортуна – путевки диспетчерский лист,Любовь – кошелек в придорожном бурьяне,И смерть – тормозов заключительный свист…»Н.О.М. – Jurassik Park

Сон, приносящий не чудовищ, а птиц райских – редок, а здесь особенно. Про «здесь» следует упомянуть отдельно. А про птиц уж лучше сразу, пока не забылось. Видимо она явилась мне под утро, или как я привык считать, когда заканчивались мои привычные восемь часов сна. Большая, вытянутая птица сидела на дереве, одиноко стоящем в поле. Она смотрела мне в глаза, и видно было, что существо не испытывает страха, а наоборот лишь повод для гордости и бахвальства. Подойти и посмотри, какова я! Таких точно никогда не видел. По крайней мере так близко. Каюсь, но это с моей стороны был некий страх, а если точнее осторожность в движениях. Низкая трава легонько щекотала мои босые щиколотки, но птичья красота заставляла меня двигаться вперед. Я сделал еще несколько робких шагов, и увидел в глазах птицы удивление, граничащее с раздражением. Кого, я, такая красивая, обязана ждать. Ускорив шаг, я подошел как можно ближе, на расстояние вытянутой руки. Что говорить или делать в такой ситуации, признаться честно, я не знал. Надо было видимо заговорить, но я не знал птичьего языка, да, и какое там. Птица, тем временем, вовсю изучала меня, даже не скрывая того, ее острые глазки-щелочки ходили вверх-вниз подобно маятнику, но очень медленно работающему. Это смущало. Постаравшись не обращать внимание на наглость со стороны птицы, я принялся делать то же самое, правда стараясь не мотать головой, как болванчик.

Большое, как я уже упомянул, крупное, но продолговатое тело держало на себе голову, отчасти напоминающую спелый ананас. Дело в том, что помимо схожести формы, голова была покрыта многочисленными острыми и плотными не то перьями, не то колышками. Потрогать я их не решался. Ноги были длинные, но плотные, похожие на ветви молодых деревьев. Такие точно способны удержать вышеупомянутые голову и туловище. А вот лапы были очень даже заурядными, эдакие пацифики, а не лапы. Видимо, птица заметила мое невольное к ним принебрежение, и потерла одна о другую, состроив в ответ кислую мину. Стараясь загладить свою случайную вину, я с неподдельным интересом принялся рассматривать яркое и удивительное по широте палитры красок туловище птицы. Боюсь судить, но полагаю не каждый профессиональный художник с точностью бы назвал все оттенки и тона красок, представленных на теле этого райского создания.

Кончики перьев были густого чёрного цвета, нисходившие двумя тонкими галочками. Воздушный и тонкий лапис лазури плавно переходил в яркую, почти кричающую флорентийскую жёлтую, с её едва различимым металлическим отблеском бронзы, внутри которой стройными тонкими струйками переливались красные и зеленые цвета. А наверху крыльев, подобно капелькам росы, блестели многочисленные розовые точки. Туловище диковенной птицы было оранжево-желтого цвета, и когда птица поворачивалась в разные стороны, цвета веером менялись, от сочного апельсина до цвета спелой сочной дыни. Ближе к шее в три ряда расположились черными полукругами, словно ожерелья, изящные окаемки. Вытянутая вверх тонкая шея в очередной раз подчеркивала грациозность и достоинство этого диковенного существа. Вкупе с маленькими, круглыми, как обтесанные водой камешки, глазками, смотревшими на происходящее с достоинством, сдержанно, и порой, отстраненно – птица была не из простых пернатых.

Чувство восхищения смешивалось с любопытством, и ужасно хотелось завести с ней разговор. Птица смотрела глаза в глаза, явно приглашая на беседу, но и сама в силу только ей понятных причин, не решалась начать его первой. А может быть в её птичьем мире заводить разговоры с незнакомцами было признаком дурного тона.

Я огляделся по сторонам в надежде найти тему для разговора после дежурного приветствия.

– Хм, приветствую вас в этом милом, светлом поле – всё что я смог произнести из себя, разумно понимая какую глупость я только что сделал.

Птица не ответила мне и продолжала смотреть в упор, только взгляд стал более сосредоточеным, так если бы мы играли в шахматы и птице предстояло сделать очередной, но крайне важный ход.

– У вас очень изящное и потрясающее взор оперение, – не оставляя наладить контакт, продолжал я.

Птица ответила мне всё тем же непонятным для меня молчанием. Тем двусмысленным, что моментально ставят собеседника в тупик. Вынуждают чувствовать его без вины виноватым.

– Это ваше поле? – снова обратился я к молчаливой птице.

И снова меня одарили цепким и безмолвным взглядом. Затем, птица повернулась направо, почесалась вбоку, всем своим видом выказывая ко мне свое полное презрение и, как мне почудилось, неприсущую суетливость в манерах.