Ген преступника

– Вы курите, мисс Кастро?

– Мисс Кайро. И нет, я не курю.  – в ответ на мое исправление, он коротко усмехнулся.

– Ни к чему прятаться за фальшивым именем, когда мне известно настоящее, мисс Кастро. И я надеюсь, в нашем разговоре «Нет» будет звучать, как можно реже. закурив, он положил перед собой папку с документами и некоторое время молча перелистывал ее, словно впервые видел.

– Значит, вы работали медсестрой в тюрьме для генных преступников?

– А где работаете вы?

 Услышав вопрос, он улыбнулся и спешно принялся извиняться.

– Прошу прощение, я не представился. Меня зовут Ормонд Хэйс, я глава службы «Уравнителей», и сегодня буду вести ваш допрос. А теперь, с вашего позволения, мы вернемся к вопросу. Вы работали медсестрой в тюрьме для генных преступников?

– Зачем вы спрашиваете то, что вам итак известно?

– Это нужно для построения диалога, мисс Кастро. Но, возможно, вам будет удобней говорить самой, без моих вопросов?

Непринужденность, с которой он говорил, скорее раздражала, чем располагала к себе. Фай часто упоминал некого Хэйса, но вряд ли это был он. У того было другое имя…Как же его звали…Голова разболелась из-за напряжения. И в момент, когда я уже была готова оставить всякие попытки вспомнить, имя возникло само собой.

– Мисс Кастро?

– Вы не получите от меня больше, чем есть в этой папке, если…

– Если что?

– Если допрос будет проводить не Молан Хэйс.

 Выражение его лица изменилось. Пусть он и продолжал прикрываться своей добродушной улыбкой, я заметила, как сжались его челюсти и напряглись плечи.

– Молан никогда не упоминал, что у него есть такие знакомые. Но, боюсь, я не могу оторвать его от работы. 13 не единственный нарушитель, требующий нашего внимания.

– Можете, если хотите получить информацию о Файе. Разве не за этим вы позвали меня? Другие заключенные не дадут вам того, что могу дать я. И в доказательство своих слов, скажу, у вас в службе есть доносчик, который все это время помогал и продолжает помогать Файю. Приведете Молана, и я скажу вам его имя.

– С чего мне верить вам, мисс Кастро?

– Вот вам еще один факт. Именно этот человек убил Айрона Свифта.

– Все еще недостаточно мисс Кастро.

– Он мой брат, и, узнав, что вы держите меня здесь, может оказать вам определенную поддержку в поимке Файя в обмен на мою жизнь. Я убедила вас, мистер Хэйс?

 Он промолчал. Поднялся из-за стола и побрел к двери, не зная, считать ли его уход за согласие или нежелание продолжать разговор дальше, я прокричала, пожалуй, слишком громко, выдав свое отчаяние.

– Есть еще мистер Нирхен. Будет не хорошо, если станет известно, что он помогал Файю по собственному желанию, а не под угрозой расправы. Даже, если вы не имеете с ним связи, его трагичная смерть, а сомневаться в таковой не придется, если информация дойдет до известных лиц, ляжет на вас. Ведь именно вы отказались выполнить мою просьбу, тем самым подставив под удар другого человека. Хотя, спорить не стану, он заслуживает смерти.

 Он по-прежнему молчал, и лишь выйдя в коридор, чтобы позвать охрану сказал:

– На сегодня вы достаточно сказали, мисс Кастро. Раз вы утверждаете, что единственная из пойманной группы, располагаете реальной информацией, то я не стану держать больше остальных и отдам их, как и полагается службе «Зачистки». Думаю, вам не нужно объяснять, что делают с генными преступниками, посягнувшими на общественный порядок.

 Мои попытки дозваться его, призвать остановиться и послушать еще хотя бы минуту, не принесли результата. Наручники с силой вонзились в запястье, едва я попыталась подняться. Услышав мои крики, уравнители тут же вбежали в комнату.

– Проводите мисс Кастро обратно в камеру. И сделайте так, чтобы она не поднимала больше шума. Насчет остальных заключенных я распоряжусь сам.

 Я почувствовала, как на затылок легли чьи-то руки и с силой надавили. Особого усердия и не требовалось, чтобы прижать меня к столу и вколоть нечто, от чего перед глазами все закружилось. Темнота наступала медленно, а вот тело онемело мгновенно. Последнее, что я помню, так это как закрылась дверь камеры, а затем все исчезло…

 2

Ормонд занимался разбором документов, когда дверь со стуком открылась, и в кабинет вошел Молан. В одно мгновение он пересек комнату, схватил отца за ворот рубашки и буквально вытянул из-за стола.

– Что все это значит?!

– С каждым разом, твои вопросы все содержательней. Для нас обоих будет лучше, если ты отпустишь меня. Ведь в этих стенах, я все же твой начальник.

– Для нас обоих будет лучше, если ты объяснишь мне, какого черта патрульные повязали моего напарника?!

– Нил Харлей арестован по ряду преступлений. Перечислять их все, слишком долго, тем более, что ты наверняка потребуешь доказательства каждого из них. А у меня их пока всего два. Однако, для ареста и их хватит.

– В чем его обвиняют?  – уже более сдержанно произнес Хэйс, все еще удерживая отца.

– Убийство, шпионаж, угроза общественной безопасности, подделка документов, хранение оружия и так далее. Я же сказал, обвинений много. Опровергнуть некоторые из них, он не сможет, как бы не пытался. Против него слово нашего информатора.

– Кто этот информатор?

– Тебя это не должно волновать. Если бы он не был твоим напарником, я бы не стал отвечать ни на один из вопросов. Впредь, так и будет. Все, что касается Бирна, теперь моя забота; моя и «Зачистки». Это уже не дело об убийстве или покушении; это преступление против государственного строя. Дела подобного уровня не для тебя, и ни для кого другого из службы.

– Причем здесь Бирн?

– Может, это ты мне скажешь?

 Хват Молана ослаб.

– Хотя, лучше сформулирую вопрос по-другому. Откуда на орудии убийства твои отпечатки пальцев? Как только я заподозрил Харлея в сговоре, то приказал обыскать его квартиру. Он не очень-то был осторожен, учитывая роль, которую он играл. В его квартире нашли рюкзак, с винтовкой нового образца. Такую можно получить либо по официального заказу службы, либо на черном рынке. Идиотов, которые рискнули бы толкать нечто подобное, тут же бы загребли. Мы отправили оружие на экспертизу и обнаружили два вида отпечатков. Один Харлея, а второй твой. Пули в магазине соответствуют образцу, извлеченному из тела Свифта. Никто не исключает простого совпадения, поэтому, я решил расспросить очевидцев и уточнить момент, связанный с Харлеем и этим рюкзаком. В день убийства на нем его не было, но он был в твоей машине, о чем говорят волокна, обнаруженные в багажнике. Эти же волокна мы нашли на одной из крыш, после того, как прочесали район в поисках места, откуда был произведен выстрел. Ты правильно указал группе направление, в котором им нужно двигаться, и предполагаемое расстояние между целью и снайпером. Мы перекрыли район, но убийцу так и не нашли. Он не мог взять и раствориться, а значит, ему кто-то помог. На выезде досмотру не подвергали лишь патрульный экипаж и вас. А теперь я спрошу еще раз, как твои отпечатки оказались на орудии убийства?

 Молан промолчал, опустил руки и отошел от стола, намереваясь вовсе выйти из кабинета.

– Ты ведь знал, не так ли? Ты знал, что это был он, но не сказал. Почему?

– Он должен был привести меня к Бирну рано или поздно. Все к этому шло.

– Он мог убить тебя!

 Ормонд с силой ударил по столу. От удара документы повалились на пол.

– Он мог это сделать с самого начала, когда я только встал у него на пути. Зачем Бирну разыгрывать всю эту комедию, когда он располагает связями, способными сделать его невидимым для двух главных служб страны?! Его целью никогда не было, меня убивать.

– Ты с самого начала подозревал мальчишку, не так ли?

– Разве не ты мне говорил, что все, кто оказываются на месте преступления, играют свою роль. А понять, какую именно, и есть задача следователя. Интерес Нила к убийству Рольфа мог объясняться несколькими причинами. Я просто не склонялся ни к одной из них. Что касается винтовки, то обнаружил я ее в не очень трезвом состоянии. В тот день мы решили выпить в баре. Я вышел на улицу, чтобы покурить и увидел, что багажник машины до конца не закрыт. Последний раз я использовал его прошлой весной, поэтому не составило труда понять, кому принадлежит та самая вещь, о которой ты говорил. Отпечатки я оставил, видимо, когда открывал рюкзак. Но ты можешь арестовать меня, как и Нила, ведь если ты этого не сделаешь, мы оба можем об этом пожалеть.

– Мне не зачем сажать тебя в камеру, пусть к этому все располагает. Есть более действенный способ, умерить твое любопытство. Я отстраняю тебя от работы до завершения расследования по делу. Доступ к материалам дела, даже к тем, с которыми ты уже ознакомился, для тебя закрыт. Ты совершил ошибку, позволив потенциальному преступнику разгуливать на свободе столько времени. Меня не поймут, если я и дальше позволю тебе действовать, как заблагорассудиться. Прежде, чем выйти из моего кабинета, ты сдашь оружие. Подумаешь вмешаться в дело, и я пересмотрю свое решение насчет камеры.

 Ормонд поднялся из-за стола и принялся собирать бумаги, тем самым показывая, что разговор окончен. В дверях показались уравнители. Они вошли в кабинет, сжимая в руках оружие.

– Я не думал, что ты такого высокого обо мне мнения. Сразу четверо.

– Я знаю, какой ты, когда чего-то хочешь. Или мне напомнить, как ты прострелил напарнику руку, чтобы доказать Хоучу, что ты не остановишься ни перед чем, чтобы взять его здесь и сейчас?

– Я предупреждал Кларка, что лучше ему не мешать мне.

– Это одна из причин, по которой мне было странно услышать, о твоем новом напарнике. Ты даешь другим ровно столько же, сколько отнимаешь, если не больше. Моментами ты излишне хладнокровен, даже для уравнителя.

– Сказал человек, который отлавливал детей для «Зачистки».

 Ормонд замер.

– Как-то в детстве я пошел за тобой в старый ангар и увидел, как думаешь что? Вернее кого? Не знаю, какова твоя истинная роль, но ты определенно еще тот ублюдок, если помогаешь «Зачистке». Он ведь был там, не так ли? Фай был там в тот день. Поэтому он выбрал меня в качестве посредника, чтобы добраться до тебя.

– Заберите у мистера Хэйса оружие, и проводите к выходу.

 Уравнители зашли со спины, окружили Хэйса со всех сторон и стали медленно надвигаться, ни на секунду не опуская оружия. Молан демонстративно поднял руки, показывая свое смирение, но едва один из службистов потянулся к кобуре на его поясе, Хэйс схватил его за руку, развернулся спиной и ударил локтем по носу. Пока службист приходил в себя, Молан воспользовался момент и произвел три выстрела, выбивая из руки других службистов оружие. Следующим ударом Молан откинул уравнителя к стене, достал уже свой пистолет из кобуры и направил на главу службы. Мгновение ничего не происходило. Службисты замерли, обезоруженные и под прицелом. Ормонд стоял у стола, прижимая к груди собранные бумаги. Глядя прямо ему в глаза, Молан бросил оба пистолета прямо ему в ноги.

– Как вы просили, мистер Хэйс.

 Молан вышел из кабинета. Уравнители схватили свое оружие и собирались отправиться за ним следом, но Ормонд остановил их, и велел возвращаться к своим делам. Едва дверь за службистами закрылась, Ормонд оставил документы, открыл дальний ящик стола и вытащил небольшую бутыль. Она хранилась там больше десяти лет, напоминая о тех временах, когда Хэйс принимал по одной такой бутылки почти каждый день. Ормонд успел забыть вкус, но не ощущения, приходящие с каждым новым глотком. Откупорив бутылку, он припал к горлу раз, затем еще раз. Горечь наполнила рот, а по телу разлилось тепло. Сжав бутылку в руках, Ормонд опустился на колени и гулко заплакал, сознавая, что теряет контроль и не только над собой.

 3

 Покидая кабинет отца, Молан уже знал, куда направится. Сев в машину, он вывернул руль и повел авто в сторону южного района, к человеку, к которому подумывал обратиться еще в первые дни расследования; но только сейчас Хэйс увидел в этом реальную необходимость.

 Южный район имел не самую хорошую репутацию. Каждый третий промышлял незаконной торговлей, и каждый второй на этот попадался. Но одним из немногих людей, кого служба променяла бы на сотню мелких дилеров, был Бартош Ковальски. Игорный бизнес приносил ему немало дохода, который был бы еще выше, если бы за молчание некоторых лиц не приходилось платить. Но не все клиенты Бартоша брали расчет деньгами, считая информацию, куда более ценной валютой.

 Казино Бартоша находилось в отеле, принадлежащим одному из его партнеров, а по совместительству, его жене. Несмотря на штамп в паспорте и двадцать лет брака, бизнес в семье Ковальски велся так, будто никаких связей, кроме деловых, его участников не связывало. В чем, по мнению Бартоша, и заключался их общий успех.

 У входа в отель гостей встречала сама хозяйка. Дита знала каждого, кто переступает порог ее жилища, а если не знала, то знал Бартош. В отеле не было случайных лиц, а если и появлялись такие, то надолго они не задерживались.

– Надо же, кого я вижу? Давно ты не заходил к нам, Молан.

– Твой муж на месте?

– Я скучала по твоей наглости. Конечно, на месте. Ты выглядишь усталым. Не хочешь отдохнуть? Любая из моих девочек с радостью обслужит тебя, особенно Герда.

– Ты сделала из своей сестры проститутку?

– Не проститутку. Наши гости платят за комнату, а не за услуги персонала. В отличии от других отелей, наши горничные не ограничиваются уборкой и стиркой. Герда слишком тупа, чтобы принимать участие в управлении отелем, и наше родство не означает, что я позволю сидеть у себя на шее.

– Как мило. Я скажу тебе, если передумаю.

– Буду с нетерпением ждать, сладкий.

Молан закатил глаза и под звучный смех хозяйки отеля проследовал вниз по лестнице. Подвальное помещение тянулось по всему первому этажу. Внутри как всегда стоял шум; билась посуда; раздавались возмущенные крики игроков. Бартош ходил между столами, обновляя стаканы с выпивкой, раздавая советы и подшучивая над теми, кто словил крупный куш, но вот, вот норовил его проиграть. Завидя Хэйса, он отдал поднос с напитками какому-то парню и устремился к следователю.

– Старый друг! Какими судьбами в моей скромной обители?

– Для начала не помешало бы выпить.

– Это легко.

– Они прошли к свободному столику, куда уже принесли графин с виски и два стакана.

– Нужен еще.

– Это для кого же?  –  непонимающе произнес Бартош.

– Для Лоуренса. Кажется, ты говорил, он работает в изоляторе. Я бы хотел узнать у него кое-что.

– Без проблем, но учти, повар не та должность, которая дает много привилегий.

– Поверь мне, изолятор маленькая деревня, где все и про всех знают, даже на кухне.

 Бартош приложил два пальца к губам, громко свистнул, подзывая к себе паренька, орудующего вместо него за баром.

– Найди мне Лоуренса. Он должен быть где-то в отеле.

– Слушаюсь, мистер Ковальски.

– Ты заставил своего сына называть тебя мистер Ковальски?

– Надо прививать уважение этим сосункам с самого детства. Я их кормить до конца жизни не нанимался. Ты же своего отца на работе не кличишь «папа».

 Молан усмехнулся, вспомнив слова Диты, адресованные ее сестре.

Два сапога пара…

 Отпив немного из стакана, Молан достал из кармана две фотографии и протянул их Бартошу.

– Знаешь, этих людей?

Бартош внимательно глянул на снимки и указал пальцем на один из них.

– Его да, знаю. Заглядывал к нам пару раз. Но лично я с ним дел не вел. Я пустил его по просьбе кое-кого, он промышляет у нас подделкой документов. И прежде, чем ты спросишь, скажу. Ни имя, ни тем более данных, дать я тебе не могу. Все обращения к людям его специализации происходят через посредников. Возможно, этот парень один из его сообщников.

– Это человека зовут Файоннбарр Бирн, он служащий «Зачистки». Тебе о чем-то это говорит?

 Взгляд Ковальски потемнел, стал более серьезным, настороженным.

– Не думал, что в службе знают о таких вещах.

– С недавних пор. Так что ты знаешь?

– Лишь всякого рода слухи, страшилки, которыми заключенные пугают друг друга.

– Кто-нибудь из убойщиков к тебе заглядывал, помимо Бирна?

– Если бы я знал, кто он, то не пустил бы. Водить дружбу с такими людьми опасно. Все равно, что держать руку в клетке с тигром.

 В этот момент к столу подошел пухлый мужчина с круглым, словно головка сыра, лицом.

– Лоуренс. Чего встал столбом, садись!

 Единственное, что роднило братье, так это сам факт того, что они братья, в остальном это были два совершенно не похожих друг на друга человека.

– Давай, Мо, спрашивай его!

– Лоуренс, скажи, ты случаем, не видел этого человека в коридоре или в камере?

 На манер брата, Лоруенс согнулся над фото. После долгих раздумий, здоровяк махнул головой и произнес:

– Нет, не видел. Последние сутки пополнения не было. Зато сразу 12 камер освободились. Так странно, учитывая, что эти заключенные прибыли только на прошлой неделе. Пришлось выкинуть их порции.

– Ага, выкинуть в себя.

 Съязвил Бартош, стукнув брата по широкому животу.

– Их освободили?

– Не думаю. Один из надзирателей заглянул к нам на кухню перед самым обедом. Попросил дать им что-нибудь с собой перекусить в дороге, так, чтобы хватило часа на 3-4, там они уже перетерпят.

– Они рассказывали куда ездили?

– Нет, им запретили. Но не было их долго, аж до самого ужина.

– Эти заключенные, про которых ты говорил, они прибыли в одно время? Кто-нибудь из них еще остался в изоляторе?

– Да, двое. Один совсем плох. Охрана говорит, со дня на день, должен умереть. Поэтому его и оставили. А другая, видимо, очень «полюбилась» главе службы. Из-за него, бедняжка, два раза пропустила обед, и один раз не попала на ужин. Все эти допросы…

– Как ее зовут? Можешь описать ее?

– Элаиза, Элиса, Элайза, точно не помню. Да и не видел я ее толком. Мы выставляем еду на поднос, а заносит ее охрана.

– Спасибо, Лоуренс, ты очень помог мне.

– А теперь иди, откуда пришел. Нечего нам здесь слюни пускать.

 Как только Лоуренс ушел, Бартош тут же наклонился к уравнителю, готовый не столько слушать, сколько спрашивать.

– Так кто этот парень, про которого ты спрашивал?

– Он был моим напарником, и как оказалось, не только моим. Но если он не в изоляторе, тогда где? И куда делись эти заключенные, о которых сказал Лоуренс? Значит, должно быть какой-то место, куда их могли поместить. И это место находится в двух-трех часах от города.

 Размышляя, Молан не думал, что каждую пришедшую на ум мысль, он произносит вслух.

– Путь из города лежит по центральной дороге. Судя по карте, примерно через сорок километров она расходится по трем направлениям и…

– Тихо, тихо.  – остановил его Бартош Я не утверждаю, что каждое слово моего брата, вранье, но и за абсолютную правду их считать не стоит. Тебе нужно немного отдохнуть, Молан. Когда ты последний раз нормально спал?

 Но Хэйс не слушал. Осушив стакан, он спешно распрощался с Бартошом и вышел из отеля. На улице было свежо, а внутри Хэйса все жгло из-за выпивки и подогретого разговором интереса. Два часа назад, он задумывался над тем, чтобы прекратить поиски, но теперь, все в нем горело идеей, найти то призрачное место, куда отправили заключенных; место, где он мог обнаружить и бывшего напарника. Чтобы хоть немного отвлечься, Молан опустился на ступеньки перед входом в отель и закурил.

– Огоньку не найдется?

 Рядом с Хэйсом скрепя коленками приземлился мужчина в широкой двуполой шляпе. Из-за опущенных краев, лица его было не разглядеть, выглядывал лишь крючковатый нос. Молан подал ему зажигалку, но, не увидев у старика сигареты, достал из кармана свою. Старик благодарственно склонил голову и глубоко затянулся. Они сидели молча, каждый, думая о своем, пока старик, после очередной затяжки, вновь не обратился к Хэйсу.

– Я слышал твой разговор с Бартошем. Думая, я могу помочь тебе.

 Молан продолжал спокойно курить сигарету, хотя едва сдерживался, чтобы не схватить старика и не потребовать тут же ответов. Рука машинально потянулась к поясу, где обычно покоился пистолет. Оружие он оставил в службе, но незнакомцу об этом знать не обязательно.

– Не нужно так, Молан. Сейчас, я твой единственный шанс найти не только место, но и человека. Допустим, ты найдешь место, где держат твоего друга. А что дальше? Раз ты расспрашивал о делах изолятора простого повара, то связями ты сейчас не хвастаешь, как и влиянием. Будь иначе, стал бы следователь первого ранга заявляться сюда?

– Зачем вам помогать мне?

– Скажем так, у меня нет причин этого не делать. Твой напарник предал тебя; использовал тебя, чтобы угодить другому, но ты, вместо того, чтобы проклинать его из стен своего кабинета, рвешься найти его. И спрашивается, зачем? Чтобы спросить, почему он так поступил? Из-за кого? Но стоит ли верить словам предателя? Он втесался к тебе в доверие, делал все, чтобы оставаться поодаль тебя, как можно дольше и, кто знает, на чтобы еще пошел бы, если бы кое-кто не открыл рот.

– Вы вроде бы хотели мне помочь. А сейчас сидите и отговариваете.

– Я и помогаю тебе, Молан. В отличие от Бирна, который дал тебе информацию, не считаясь ни с кем, кроме самого себя, я даю тебе возможность выбрать. Хочешь ли ты и дальше идти по дороге, которую приготовил для тебя Бирн? Или свернуть на ту, которую предлагаю тебе я? Я могу дать тебе все, здесь и сейчас. Рассказать, кто, почему, зачем и для чего. Хоть твоему другу и досталась не самая завидная роль, но убийство Свифта было строго его решением. Как и я, он считает, что человек заслуживает получить правду, если он этого хочет. А не бороться за правду, рискуя жизнью. Фай может этого не признавать, но по своей натуре, он крайне жестокий человек. Он ставит людей пред вопросами, на которые они не всегда могут ответить. Перед ответами, к которым лучше не искать вопросы. Он упрям и несговорчив, в чем-то наивен и самоуверен. Но в тоже время убедителен и умен. Если хочешь, чтобы я остановился, только скажи. Я…

– Мне нужны не слова о нем. Мне нужен он сам. Зная себя, ваши слова лишь сильнее подобьют меня искать его. Но для начала, я должен найти своего напарника. Ведь в какой-то мере, я его тоже обманул. Кто знает, как бы все обернулось, расскажи я ему, что знаю о его связи с Бирном.

– А ты не дурак.

– Стараюсь.

– Ладно, Молан Хэйс, нам пора ехать. До тюрьмы часа три езды, а учитывая время, может, занять и все четыре.

– Вы знаете мое имя. Не хотите назвать свое?

– Ты сам отказался от моего предложения «узнать все». Теперь мы действуем строго по плану Бирну. По его изначальному плану.

– Уже сидя в машине, Молан повернулся к старику и спросил:

– Как мы попадем в тюрьму, о которой вы говорите?

– О, не волнуйся, у меня хорошие отношения с местным начальником. Думаю, он нам не откажет. А теперь выезжай на главную дорогу, а дальше, я скажу, как ехать.

 4

Молан.

 Глядя на то, как на соседнем сиденье, посапывает старик, меня самого все больше клонило в сон. Глаза закрывались сами собой, а голова опускалась все ниже, пока не в руль. Если бы дорога не была так забита, то эти короткие минуты дремоты, вполне, могли стоить нам обоим жизни. Стоило мне ненадолго забыться, как другие водители сразу же тянулись к клаксону и жали на кнопку до тех пор, пока я не трогался с места. За городом ехать было куда свободней. По обе стороны дороги мигали рекламные вывески, огни мотелей, заправочных станций. Как и сказал старик, прошло не меньше четырех часов, прежде, чем я сделал последний поворот и выехал на дорогу, ведущую к тюрьме. Словно почуяв, запах знакомых мест, старик пробудился. Он снял шляпу, и я, наконец, смог разглядеть его лицо. Это был щуплый старик, с круглыми, словно у сенбернара, глазами. Волосы его давно поседели, но двигался он все также живо, и говорил без умолку. Когда мы подъехали к железным воротам, он велел мне выйти из машины с поднятыми руками. После недавнего происшествия, охрана с особым недоверием относилась к любым гостям, даже высокопоставленным. Как только мы вышли из машины, в глазах зарябило от света прожекторов. Казалось, постой я под этим светом еще минуту, и растекусь по дороге, словно мороженое в жаркий день. Досмотр тюремной охраны ничем не отличался от того, что проводят надзиратели в изоляционном центре. Все бы закончилось намного раньше, если бы восприняла мои слова об отсутствии пистолета всерьез.

– Похоже, кто-то серьезно разозлил папочку, раз он оставил нас без оружия.

– Учитывая, где мы, я удивлен, что оружия нет у вас.

– Когда Бирн проник сюда, здесь было 124 вооруженных сотрудника, плюс шесть вышек, так же оснащенных оружие. И разве это помогло остановить его? Оружие лишь инструмент. Все строится на том, кто его использует.