Манипуляция. Защита и нападение

 Следите за руками – буквально и в переносном смысле. Если человек начал расставлять якоря, нарушать личные границы, применять контрастные формулировки, менять свое состояние от резкого приятия, до холодного равнодушия, то, скорее всего, этот человек вам не нужен. И вообще, заведите привычку не строить никаких планов относительно другого человека, даже если он очень открытый и честный с вами. В конце концов, мы все под Небесами, и по улицам ходят трамваи и Аннушки с маслом.

Прощение

 Манипулятор обязательно сделает что-то такое, чтобы жертва его простила. Простишь по мелочи, потом простишь еще раз – это правило манипуляторы очень хорошо знают. Иногда жертва задумывается – зачем манипулятор делает какой-то бессмысленный на взгляд жертвы неприятный поступок. Но эта бессмысленность моментально исчезает, если смотреть с точки зрения задач манипулятора. Бессмысленные раздражающие поступки призваны развивать у жертвы две важные функции: первое – привычку прощать гадкие вещи (сначала прощать мелочи, а потом прощать серьезные проступки вплоть до преступлений), и второе – занять мозг жертвы собственной персоной (чем больше жертва разгадывает мотивы манипулятора, тем больше места в голове жертвы занимает манипулятор, тем меньше ресурса остается у жертвы для обдумывания собственных дел).

До визга

 Сначала я хотела назвать книгу так, но потом поняла, что это хорошее название для кинофильма или романа, но не для книги, которая больше похожа на учебник. Я не собираюсь в этой книге возбуждать эмоции читателя и увлекать его страстями героев, я хочу дать толчок размышлениям и осознанным действиям, поэтому я поменяла название книги, но оставила эту важную главу.

 Однажды один мой знакомый социопат (не путать с психопатом, психопат – бесчувственное существо, его не жалко, а социопат сам мучается от своего выбора, ему реально сочувствовать можно, у социопата есть берега, есть душа – от того еще больнее) сказал: «Когда собаке исполнится год, ее надо привязать к дереву и избить до визга. Обязательно до визга. А потом снова кормить и заботиться о ней. Тогда она будет помнить, что доминируешь ты». Я не кинолог, но животных мне жаль. Потом позже я изучила психологию собак, познакомившись с хозяйкой крупной овчарки и поняла, что заявление моего знакомого небезосновательно – собаки, действительно, любят строгую иерархию и в своей стае они так и практикуют. Но дело в том, что этот социопат практиковал всё, что он узнал о собаках, на людях – большей частью на женщинах. И, что удивительно, успешно.

 А теперь я объясню, почему расположила этот пункт точно под пунктом прощение. Кто уже догадался, тот молодец, и у него хорошие шансы быть не только не жертвой манипулятора, но и Хельсингом – уничтожителем манипуляторов.

 Обычно манипулятор производит это, привязав жертву к дереву в переносном смысле, в том месте, откуда жертва не может встать и уйти.

 Если бы манипулятор начал доводить жертву оскорблениями, пренебрежением, игнорированием и провокациями до визга, налитых кровью глаз, ненависти и ярости там, где жертва свободна принимать решения, жертва не позволила бы довести себя до такого состояния – или ушла бы или выгнала бы манипулятора. Поэтому она должна быть «привязана к дереву» – лишена возможности уйти.

 Почему манипулятору нужно довести жертву до состояния крайней ненависти? Потому что всякий человек неуправляем, пока у него работает неокортекс, анализ. В нормальном состоянии человек анализирует и принимает решения. В состоянии крайнего страха и крайней ненависти анализ не работает. И вот именно это и интересует манипулятора. Он должен, во-первых, стать хозяином страха, во-вторых, хозяином ненависти. Присоединить себя в точке ненависти в качестве доминанты, потому что, если жертва в приступе ненависти не разорвала отношения, не убила манипулятора, не ушла от него, а переступила через свой аффект, это значит, что управление аффектом переходит в руки манипулятора. И теперь ему достаточно пары слов, чтобы довести жертву до аффекта. То же самое и со страхом.

 Спросите – зачем? Очень просто: манипулятору не нужно, чтобы жертва анализировала поведение манипулятора, ему нужно, чтобы она подчинялась ему на уровне инстинкта – как сильнейшему животному подчиняется более слабое – без логики, на импульсе страха. Для чего нужна ненависть? Для страха. Когда ты пережил свою ненависть и простил того, кто ее вызвал, ты отказался от своей воли. Теперь твоя воля принадлежит тому, кого ты простил. Теперь твоя воля ничего не значит. Ты теперь – кукла, робот, собака, которая с гранатой побежит под танк. К тому же есть еще бонус – жертва поверит в то, что она крута и равна манипулятору, но это тоже иллюзия.

 Чем сильнее ненависть жертвы, до которой ее довел манипулятор, тем эффективнее рефлекс подчинения. Жертва будет рационализировать свой рефлекс, объяснять его сочувствием, искать в манипуляторе хорошие черты, призывать в помощь себе свои иллюзии, любовь к тому образу, который создал для нее манипулятор, вспоминать всё, что есть хорошего в этом манипуляторе, чтобы его оправдать. Но это единственное, чего нельзя делать – нельзя оправдывать манипулятора, потому что он снова примется за прежнее. Он не умеет по-другому.

Сила не в ненависти, а в спокойствии

 Манипулятор может даже любить свою жертву, но это для него никогда не повод относиться к ней бережнее, сочувствовать ей, позволять ей быть самостоятельным человеком. Жертва, хорошо отдрессированная и послушная может быть искренней любовью манипулятора. А жертве решать – чего она хочет в своей жизни, хочет ли она жить свою жизнь или жизнь манипулятора; хочет ли она сама заботиться о своей безопасности, о своих планах, целях, либо все это становится не нужным, и жертва будет придатком манипулятора.

 Иногда жертве кажется, что манипулятор испугался силы ее «визга» – ненависти, ярости, аффекта, но на самом деле он не испугался, а просто довел жертву до нужного состояния и теперь может расслабиться, позволить ей успокоиться.

 И только иногда бодрить жертву и напоминать о себе:

– ночными звонками,

– критикой на ровном месте,

– провоцированием,

– унижением,

– пренебрежением и т.д.

 в слабой форме воспроизводя однажды полученный урок и лишь иногда повторяя в более сильной форме, когда жертва начинает привыкать к свободе.

Сочувствие

 Жертва должна сочувствовать манипулятору. Она должна его жалеть, входить в его горестное положение. Для этого манипулятор старательно болеет различными настоящими и вымышленными болезнями. Болеет демонстративно, раздувая их до всемирной трагедии. Помните сказку про лису и волка? Лиса обманула волка, и тот ловил рыбу, опустив хвост в прорубь. Кончилось тем, что хвост вмерз в лед, охотники увидели беспомощного волка, и он с трудом спасся от них. А когда он спасся, то встретил лису, которая воровала тесто у хозяйки, и тесто оказалось у нее на голове. Лиса, не будь дурой, обманула волка, сказав, что разбила голову, и это торчат мозги. В результате окровавленный бесхвостый волк понес на себе наглую хитрую лисицу к ней домой. Так обычно действует манипулятор – гораздо проще разжалобить человека, который сам понимает, что такое боль. Поэтому в жертвы манипулятор выбирает людей, у которых есть страдание – травма физическая или душевная. Здоровый человек не может попасть в жертвы. Или пробудет там очень недолго, пока не поймет, что попался на свою собственную жадность или хитрость. Но ведь и жадность, если задуматься, тоже душевная травма.

Восхищение

 Манипулятор должен вызывать у жертвы восхищение и даже зависть. Например, талантливый художник или музыкант, или ученый – он всегда сомневается в себе, всегда недоволен собой, всегда готов к самокритике. А так же он готов восхищаться кем-то, кто достиг чего-то прекрасного или героического – того, чего не хватает у него самого. Например, женщины готовы восхищаться военными, разведчиками, диверсантами, героями, музыкантами, актерами, политиками, солистами оперы, даже преступниками – просто потому что чаще всего женщины недостаточно социализированы, они не очень хорошо справляются с серьезными вызовами социума. Женщина чаще всего готова хорошо выполнять свои женские фунции и функции своей профессии. Иногда некоторые женщины способны быть на серьезной взрослой войне за ресурс – интриги, подставы, обманы свойственные большой политике и большому бизнесу или преступному миру, но по большей части это то, что они видят только по телевизору и слышат из новостей. Очарование опасности и флер некоторой таинственности и избранности – это та самая тема, которую наиболее часто используют все свадебные аферисты и манипуляторы сексом. Женщина получает, якобы, доступ к тому, что издавна считается для женщин запретным. Риск и смертельная опасность – это в основном прерогатива мужчин. Армия, политика и большие деньги – это мужской мир.

 Мир убийств, оружия, больших денег, опасности, решительности и больших человеческих масс. Большинство женщин чувствуют себя по отношению к этому миру дискриминированными, но многим из них хочется приобщиться к этому любой ценой. Поэтому, когда мужчина говорит, что он полковник разведки или контрразведки, на многих девушек это действует сногосшибательно. Даже преступники, особенно, если они расскажут жалобную историю о несправедливости, могут увлечь женщин и годами тянуть из них деньги.

 Наиболее популярно среди уголовников давить на жалость и романтику – стишки, составленные по мотивам модных поэтов, а то и просто скопированные в интернет, работают надежно – и вот уже девушка везет несправедливо осужденному убийце коньяк, новенький айфон и «Паркер» с золотым пером. И когда она приезжает, криминальный поэт критически осматривает привезенное и, отругав за то, что сигареты недостаточно хороши, милостиво разрешает поклоннице оказать ему оральное удовольствие взамен на обещание жениться после всего.

 Жертва чувствует себя в этот момент восходящей к вершинам святости, но, увы, мошенник презирает свои жертвы. Он не может оценить их стараний, благодарности от него не дождаться – ведь только он знает, какие схемы сработали, чтобы побудить женщину потратить свои деньги и отправиться в далекий неблагодарный путь. Как можно уважать того, чье благородство и жертвенность, пробуждены манипуляциями. Ведь манипуляция не может опереться на безупречность, она всегда опирается на нехватку, слабость или порок.

Вторая сигнальная система

 В отличие от животных, у которых отношения с речью очень просты, для человека вторая сигнальная система представляет целый мир, который иногда отражает реальность, а иногда заслоняет ее иллюзорным пространством.

 С одной стороны, благодаря речи мы можем накапливать знания, общаться, развиваться, создавать предметы, искусство, строить, заниматься наукой, медициной, учить и учиться и т.д.

 Мы владеем многими языками (родным, иностранными, языками науки, музыки, живописи, скульптуры) и пространство речи для нас порой более реально чем пространство, в котором находимся телесно. Во всяком случае, убеждения иногда более сильны, чем опасность смерти. Именно вторая сигнальная система помогает нам сформировать мировоззрения, следовать морали, поступать вопреки простейшим животным интересам, планировать долгие планы.

 Для нашего мозга совершенно все равно – воспринимаем мы мир или рассказ о мире. Еще со школы вы помните пример, когда при слове «лимон» начинает выделяться слюна, как при виде настоящего лимона.

 Но так же обстоит дело и с другими словами. Этим пользуются гипнотизеры, работники искусства, психотерапевты, политики и мошенники.

 У собаки отношения со словом просты. Она знает, что слово «гулять» означает прогулку точно так же, как и звенящий ошейник в руке хозяина. Собаке нельзя объяснить, что вот сейчас что-то не получилось, а завтра мы непременно погуляем. Собака понимает только одно: если ее не ведут гулять – это означает, что ее не ведут гулять и больше ничего. Иное дело с человеком. Если любовнице говорит женатый мужчина, что он уйдет от жены завтра, через неделю, через месяц, через год, то в отличие от собаки, девушка может терпеливо ждать, когда это случится и успешно выполнять функции, для которых ее завел манипулятор. Если работодатель обещает заплатить и не платит, то он снова может пообещать и не заплатить – так живут многие работодатели годами. И на них все равно кто-то соглашается работать.

 Следи за миской и руками. Не будь как собака – выгуливай и корми себя сам.

Деминутивы и описания

 Совершенно логично от разговора о второй сигнальной системы в целом перейти к тому, как используются некоторые ее особенности. Например, деминутивы и описания.

 Очень многие люди применяют деминутивы из добрых побуждений. Машенька, Танечка, Андрюшенька, Костик и т.д. Они могут знакомиться с человеком и прямо с ходу, когда человек представляется им Александром, назвать его Сашенькой или Шуриком. Екатерину они сразу назовут Катюшей. Вы вряд ли услышите на стройке или в горячем цеху такие обращения, на производствах применяются иные манипуляции – жесткие, мужские, социальные, взрослые. Они более просты и понятны, основаны на расстановке сил. Деминутивы характерны для артистического мира в силу двух моментов. Во-первых, в целом для этой среды характерна некоторая инфантильность, во-вторых, конечно, интриги – это отличительная черта театральной, музыкальной и кино среды. Поэтому тут деминутив отражает стремление людей выглядеть пушистыми и добрыми, как в детстве. Но и в то же время сразу же уменьшить собеседника до его детского, подросткового состояния. Кто-то делает это сознательно, как бы покровительственно похлопывая по плечику, кто-то машинально, потому что так делают все. Но очень часто деминутивы сигналят о том, что кое-кто хочет проникнуть в ваше незащищенное пространство детства и доверия, а потом грубо поиметь на деньги или статус. Ведь Андрюшей или Танюшкой вас могла называть бабушка или мама, либо школьная учительница, никак не посторонний вам человек. И назвав вас этим детский незащищенным именем, манипулятор хочет получить право занять место этого близкого человека. Часто это иллюзия добрых открытых отношений, которая заканчивается плачевно. Но почти все знают эту игру и играют в нее сознательно.

 Во всяком случает, если кто-то с ходу, при первом знакомстве, без разрешения называет вас Леночек или Тамарочка, или Володюшка – это сигнал, на который стоит обратить внимание. А дальше ваш выбор, либо вы настойчиво запретите себя уменьшать и приближать, либо вы в опасности, либо вы манипулятор и владеете этим языком в совершенстве. Право назвать вас детским именем может получить реально заслуживающий этого человек – друг, проверенный временем и невзгодами и радостями, супруг, но никто другой.

 Сюда же относится стремление манипулятора дать вам кличку, новое имя, например, солнышко, котенок, малыш и т.д. Вам решать – хотите ли вы носить имя, которое вам дает этот незнакомый человек? Даете ли вы ему право стать хозяином вашего имени? Это мелочь, но манипуляция складывается из мелочей.

 Есть еще такая вербальная практика, при помощи которой манипулятор захватывает вашу личную территорию и стремится занять доминирующую позицию – покровительственную или контролирующую, или оценивающую – в любом случае получить право выносить вам приговоры и оценки. Это практика описания. Например, вдруг человек начинает вам рассказывать, какой (какая) вы красивый, умный, крутой, великолепный – это опасно.

 Чаще всего люди не видят подвоха во фразе: «Ты прекрасная, у тебя такие красивые глаза, такие прекрасные губы. Ты хорошая, добрая…» И так далее. Но опытный человек заметит, что таким образом манипулятор заталкивает собеседника в удобное ему описание и приобретает некоторые права оценщика. Именно поэтому А.С. Пушкин написал: «Хулу и клевету приемли равнодушно…» Неважно, какой ты – ты, такой, как есть, достоин счастья и успеха. Принимай себя таким, как есть.

Перегруз внимания

 Немного физиологии. Если создать 2 очага возбуждения, человек не реагирует ни на один. Это еще Павлов на собаках определил. Но и с человеком то же самое.

 Человеку очень трудно не обращать внимания, если прямо перед его носом крутится муха. И если одновременно с мухой кто-то говорит, то муха будет сильно конкурировать с речью, и жертва не сможет проанализировать смысл, обязательно что-то упустит. Парадоксальная мимика, странные жесты – это всё оружие манипулятора для того, чтобы ввести жертву в состояние легкого транса. Переполнение речи мелкими деталями, странными или незнакомыми словами, терминами и прочим вербальным мусором. Нелогичная речь, перескакивание с одного на другое, повторы, закольцовывание речи – это все работает, выполняя задачу, выключить мозг жертвы и вынудить ее согласиться на то, что ей не нужно.

 Отложить ответ, отсечь лишние раздражители – если много зрительных раздражителей – отвернуться или закрыть глаза. Если сумбурна и нелогична речь, а ответы на вопросы не проясняют ничего, то вежливо прервать беседу и отложить разговор, попросить изложить в письменном виде.

Подстройка

 Подстройка – образ, который отражает изъян или проблему жертвы.

 Принцессу вознесут на постамент.

 Раненную птичку начнут жалеть.

 Неуверенную потерянную малышку усыновят.

 Сильного одинокого человека обманут иллюзией тепла.

 Самовлюбленность подкупят лестью.

 Жадность соблазнят выгодой, экономией или будущими доходами.

Изучи свои слабости и не позволяй никому на них опираться

 Потребность в любви и внимании – это нормально, люди должны любить друг друга. Но люди не должны любить другого больше себя. Люди не должны ради любви приносить жертвы, совершать преступления, терять человеческий облик, унижаться, терять чувство собственного достоинства, нельзя делать смыслом жизни жизнь другого человека. У тебя есть твоя неповторимая уникальная жизнь, и твой собственный уникальный смысл.

Семейная сцена

 Дело в том, что отношения с манипулятором – это игра, спектакль. И спектакль играют двое. Хочет жертва или не хочет, но манипулятор определил ей роль, которую она должна сыграть. Вызвав у жертвы первоначальный интерес, манипулятор продолжает втягивать ее в близкие эмоциональные отношения, в которых он собирается всегда быть ведущим. Для этого он использует так же метод «семейные разборки» – упреки, претензии (как будто вы давно связаны одной жизнью) провоцируют жертву на объяснения, которые быстро превращаются в оправдания и взаимные претензии. Этот спектакль не только выматывает жертву, но и приучает ее к практике «семейных разборок», где вина ничья недоказуема, но образуется незавершенный гештальт, который удерживает жертву вблизи манипулятора.

 Что изменится в твоей жизни, если ты этому человеку ничего не будешь объяснять? Что ты потеряешь от того, что он останется при своем мнении, а ты при своем? Что ты получишь, если сможешь доказать ему свою правоту? Ты уверен(а), что должен(на) быть его воспитателем?

 Ты никогда не сможешь доказать ему свою правоту, потому что он и так знает, что ты прав. Ему нужны твои эмоции и привычка участвовать в скандалах. Он – ведущий скандала, и в тот момент, когда он доведет жертву до белого каления, до состояния на грани инсульта, он вдруг скажет: «А-а-а! Я понял! Что ж ты раньше не сказал(а)?» И жертва будет искренне счастлива, как ребенок, у которого сначала отобрали игрушку, а потом вернули. И снова полюбит манипулятора.

Испуг

 Испуг – сильная эмоция, которая провоцирует сильный выброс адреналина. Высокий уровень адреналина обеспечивает трансовое состояние жертвы, которым непременно воспользуется манипулятор. В состоянии транса, жертва теряет внимание и легче поддается внушению. Опять же расслабление после испуга вызывает благодарность и счастье.

Почему он торопит?

 Когда человека торопят, он не успевает принять свое решение и вынужден стать исполнителем чужого. Это так же вызывает адреналиновую атаку. Поэтому манипулятор может торопить жертву, подталкивать, подгонять. Но так же и обратное годится – тормозить, заставлять ждать – давать команды тогда, когда напряжение достигает пика. Оставлять право за собой определять темпо-ритм событий.

Смех

 Смех не так безопасен, как многие думают. Особенно тот смех, который мы назовем истерическим. Манипулятор может сам начать смеяться, подсмеиваться в разговоре, веселить, шутить, поднимать настроение жертвы, но сам он всегда будет держать свой смех под контролем. Смех так же является ключом к трансовому состоянию и формированию зависимости у жертвы.

 Тут есть два психологических аспекта аспекта – присоединение и якорение на позитив, подъем – приподнятое настроение. И один физиологический – смех задействует диафрагму.

Сбить дыхание, стать хозяином диафрагмы

 Смех или страх – это то, что нами овладевает, а не то, чем мы владеем так же, как плач, чих или кашель. Очень трудно удержать смех. Или плач. В состоянии плача или смеха человек так же теряет барьер, как и в состоянии адреналиновой атаки.

 Якорь на смех. Эмоция смеха очень привлекательна, мы любим смеяться. И доктора говорят, что смех полезен.

 Осмелюсь сказать, что смех, на который вас кто-то провоцирует в жизни, когда вы этого не хотите, агрессор, он хочет начать управлять вами.

 Смех, плач, страх и радость – это эмоции, которыми мы не привыкли управлять. Скорее, они управляют нами. Поэтому манипулятор и стремится всегда – оборвать нашу радость, приподнять нам настроение, испугать нас, спасти нас от страха. Свобода и право быть собой – вот, что вызывает у манипулятора наибольшую ненависть в поведении жертвы.

Ближе-дальше

 Так же как манипулятор стремится раскачать жертву от страха до восторга, от ненависти до доверия, так же он раскачивает жертву от близости до равнодушия – то увеличивая расстояние до космоса, то сокращая до пылкой любви. То он любит до истерики, то спрашивает: «Какое тебе дело до меня? Какое мне до тебя дело?» Может сообщить, что полюбил другую, другого, а потом преспокойно заявиться ночевать и, как ни в чем не бывало, потребовать утром завтрак, а потом удивиться: «А что случилось? Я же тебя люблю!»

Зеркальные нейроны. Присоединение

 Манипулятор может вызывать у жертвы состояния, мастерски отыгрывая эти состояния. Жертва начинает подражать манипулятору, сама того не сознавая, вырабатывает у себя привычку подражать ему. Но отличие в том, что манипулятор сам продуцирует свои состояния, а жертва становится ведомой в своей эмпатии. Грубо говоря, сначала манипулятор присоединяется к жертве, становится ее двойником, тенью, а потом незаметно начинает присоединенную жертву водить.

Обещание и отсрочка

 Обещать и не сделать. Или сделать не вовремя. Время ожидания так же расходует энергию жертвы и приучает ее к подчинению. За то время, пока жертва ожидает обещанного, она успевает сделать много полезного для манипулятора. Мозг жертвы воспринимает обещание как факт, тогда как факта еще нет. Но опираясь на обещание, жертва начинает в кредит исполнять услуги для манипулятора. А потом он как-то объяснит, почему не смог выполнить обещание. Но отношения будут уже установлены.

Иллюзия выбора

 Манипулятор предлагает жертве сделать выбор из двух позиций, одна из которых заведомо проигрышная, а вторая выгодная манипулятору. В данном случае жертва не замечает, что ее ограничили заведомо отрицательным вариантом и вполне пригодным вариантом, но ей не выгодным. Ощущение собственной значимости в глазах манипулятора заставляет жертву выбрать вариант, выгодный манипулятору, так как второй вариант заведомо не годится. Хотя, если бы жертва не думала о собственной значимости, она задумалась бы о поиске третьего или четвертого, или пятого варианта и сказала бы: «Давай еще подумаем. Мне не нравятся оба этих варианта». Но это происходит не сразу – выбирать из двух вариантов манипулятор тоже приучает довольно долго. От объективно хорошего и негодного к объективно негодному и выгодному для манипулятора. Что делать? Выбирай тот мяч, который ты, действительно, хочешь.

Доминрование

 Когда манипулятор старается занять отцовскую позицию, он говорит с жертвой покровительственно, с точки зрения взрослого по отношению к ребенку. В ход идут деминутивы, покровительственные жесты (похлопать по плечу, взять за локоток, потрепать по щеке), запреты, команды, разрешения, указания. И это опять проверка – согласна ли жертва подчиняться?