Лаварденский Змей

Шэйн проснулся ранним утром, через пару часов после рассвета, и твёрдо решил, что к девяти утра он должен оказаться в тронном зале, где лорд восседал, выслушивая просителей. Он прошёл к окну, взял оттуда маленький тазик, наполненный дождевой водой, и поставил его перед зеркалом. Сперва Шэйн умылся, сполоснул рот и взял с полки рядом лезвие. Два пальца свободной руки он опустил в баночку с мутноватой смесью из козьего жира, намазал лицо и принялся сбривать всё лишнее. Следующим инструментом в руке Шэйна оказался дорогой гребень, украденный когда-то у знатной дамы – им он расчесал волосы и прибрал их назад. Удовлетворившись новым видом своего лица, Шэйн подошёл к шкафу, на котором были сложены одежды и ткани. Он выбрал белую рубаху, а поверх неё надел бирюзовую котту, но посмотрел на себя в зеркало и нахмурился – её нижние края были почти у пяток, к тому же, она слишком сильно стесняла движения. Шэйн недовольно помотал головой и вместо котты надел бордовый жилет, который застегнул только до груди. Штаны он выбрал тёмно-серые, почти чёрные, достаточно свободные для того, чтобы убежать от любой угрозы. Всю эту красоту он дополнил светлым кожаным пояском, к которому прикрепил маленькие ножны и клинок, лезвие которого было длиной с человеческую кисть. Шэйн с сомнением посмотрел на нож, но решил всё-таки взять его и, стоя перед зеркалом, сказал сам себе:

– Ну да, мало ли что!

Причёсанные, но непослушные волосы, которые рассыпятся от первой же пробежки, Шэйн убрал бархатной лентой под цвет жилета, которая яркой гранью отделяла его каштановую шевелюру от светлого, слегка загорелого лба.

– Всё, хорош, – оценил сам себя Шэйн. – К маме так же пойду, пусть порадуется.

Единственной деталью прошлого образа остались лёгкие кожаные сапоги с тонкой подошвой – их знаменитый вор не променял бы ни на какую обувь. В следующую минуту, не смотря на свой обманчиво-благородный вид, Шэйн привычным образом вылез в окно и спустился с крыш только через две улицы, спрыгнув в переулке, чтобы избежать лишнего внимания.

По пути до цитадели, который пролегал через два самых густонаселённых района, Шэйн любимым способом раздобыл себе немного денег и почти все их тут же потратил на завтрак в трактире. Напитки и еду подавала фигуристая женщина с румяными щеками и страстным взглядом по имени Лорна. Шэйн знал её уже несколько лет, с тех времён, когда она была владелицей лучшего борделя в Лавардене, но её дело было прикрыто каким-то приезжим лордом, который остался недоволен услугами тамошнего персонала. Теперь Лорна разносила напитки и соблазняла особо падких на похоть посетителей, чтобы вытянуть из них побольше денег. Когда она приблизилась к Шэйну с подносом и наклонилась, чтобы поставить перед ним тарелку с едой и кружку молока, с её уст сорвался загадочный полушёпот:

– Я вас раньше здесь не видела, господин. Расскажете о себе?

Шэйн усмехнулся, хлебнул молока и ответил:

– Всё ты видела, я тебе четыре платья продал и был любимцем Карайны в «Сердце юга».

Лорна сперва неловко улыбнулась, непонимающе потрясла головой, а потом вдруг застыла, и глаза её расширились до предела. Она наклонилась через стол и задала ещё один вопрос совершенно иным тоном:

– Ты зачем так вырядился? И что ты тут…

Она вдруг снова замерла на секунду и, не дождавшись ответа, продолжила говорить:

– Ты что, к Тавишу идёшь?!

Спокойно прожёвывая утреннюю злаковую кашу, Шэйн продолжительно покивал.

– Ты идиот? Ясно же, что ловушка! Какой от тебя может быть прок лорду и его псам? Разве что потешиться, показать всем, как глуп, оказывается, всем известный Змей.

– Не ругайся, без тебя разберусь, – буркнул Шэйн и продолжил трапезу, не глядя на собеседницу.

– Для тебя это всё какая-то забава, а к кому потом за заказами обращаться? К выскочкам из портовых воров? Они такую цену заломят, что я не расплатилась бы даже в лучшие времена, а уж сейчас-то…

Шэйн сделал ещё глоток прохладного молока и сказал:

– Сначала, было, подумал, что ты обо мне беспокоишься, а ты про заказы. Лорна, Лорна… Не в широких юбках счастье.

– А в чём же, мой милый? – съязвила женщина. – Одними юбками и богаты, с нашей-то экономикой!

– Ну не знаю, – Шэйн приподнял брови и вытер рот ладонью. – С моей экономикой всё в порядке.

Он оставил на столе золотую монету и спешно ушёл, не сказав больше ни слова. Лорна взяла монету, сунула её себе под бельё и оглянулась по сторонам, тщетно надеясь, что в трактире на неё никто не смотрел.

Вскоре Шэйн оказался совсем недалеко от цитадели лорда Тавиша и, увидев её в полном размере, остановился на дороге, ведущей к мосту через ров. Высокий донжон из серого камня был окружён замком солидного возраста, но построены эти стены с умом, а потому разваливаться не спешили. Единственное, что давно пережило свои лучшие годы – это ров, и Шэйн прекрасно это знал. Он свернул с центральной улицы, прошёл пару кварталов и снова направился к замку, выйдя к обрыву некогда глубокого водоёма, отделявшего стены замка от угроз. Теперь этот водоём был смехотворной лужей, обнажившей пустой, высохший овраг. Шэйн оглянулся, осторожно спустился вниз и пешком пошёл к задней стене замка. Примерно в это время должен был сменяться дозор, Шэйн был в этом почти уверен, но вдруг с одной из башен выглянул солдат в блестящем стальном шлеме и крикнул:

– Эй! Ты что там делаешь?!

Стоящий посреди высохшего рва, богато одетый незнакомец и правда вызывал неоднозначные подозрения. Шэйн прикрыл глаза от солнца правой рукой и, увидев, что это обычный дозорный, крикнул ему в ответ:

– Я помощник инженера! Изучаю стены, чтобы предложить план по укреплению замка в следующем году!

– А, ну изучай! – снова отозвался дозорный и вернулся на пост, чтобы продолжить созерцать неизменное окружение.

Шэйн осознал свой просчёт касательно смены дозора и направился к соседней стене. Там с башен не выглядывал никто и, подождав минуту, Шэйн стал разминать руки и ноги. Стены были высотой около шести метров, и Шэйн преодолевал по вертикали куда большие препятствия, но камни с внешней стороны были сточены сотнями дождей, которых хватало в климате Лавардена.

– Первый шаг – самый сложный, – пробормотал Шэйн и стал высматривать свой путь по выступам и отверстиям в стене.

Определив примерный порядок движений, он подошёл к стене и спокойно, размеренно полез наверх. Перебирая ногами и руками, он осторожно подобрался к краю стены, но вдруг услышал там два голоса:

– Сколько в этот раз? – спросил первый.

– Три сотни серебряных, – угрюмо ответил второй.

– Три?! Обещали триста семьдесят, твари.

– Сказали: «спрашивайте с воров, которых не можете поймать». Ага! Поймать-то можем, а толку? Им либо башку надо сразу отрубить, либо ещё что придумать, потому что замки они щёлкают, как орехи. Вроде, сидит, в сторону глядишь – бац! Либо тебе по голове прилетело, либо взрыв какой, либо окно разбито, либо… Ох, не знаю я. Никакой управы нет на них!

Шэйн слушал всё это, вися на каменных уступах прямо под говорящими, и даже его тренированные пальцы начали краснеть от напряжения.

– Нашли же вы место… – прошипел он, поджимая губы.

– Ну, одного же казнили на днях, вчера, вон, нет? – спросил первый голос. – Со временем всех переловим, а новые придут – переловим их тоже. Пойду на пост, удачи.

– Давай, тебе тоже, – попрощался с ним второй, и шаги пластинчатых сапог стали удаляться в разные стороны от этого места.

Шэйн прождал ещё несколько секунд, сделал рывок и перемахнул через каменные зубья. Он приземлился внутри, сделал три шага к лестнице, как вдруг сзади послышался голос первого из говоривших стражников:

– Эй! Ты кто такой?! На стене запрещено находиться посторонним!

Шэйн обернулся и понял, что дверь караульной на углу стены оставалась открытой всё это время – было бы чудом, если стражник не заметил, как Шэйн выскочил из ниоткуда и оказался на стене.

– Я… – заговорил вор. – Вовсе не посторонний.

Шэйн убрал руки за спину и подошёл ближе к стражнику, который сделал несколько шагов ему навстречу и крепко сжал в руках арбалет.

– А кто?! – рявкнул страж и нацелил оружие на незнакомца.

– Я помощник квартирмейстера, провожу опрос: есть ли вещи, которые в вашем распорядке вас категорически не устраивают?

Шэйн показательно нахмурился, поджал губы и скрестил руки на груди.

– Помощник квартирмейстера? – озадачился страж, опустил арбалет и почесал голову. – Вы с Тенедайном работаете?

– Когда мне требуется, я работаю сам по себе, – уклонился Шэйн. – И сейчас мне важно знать правду о том, что беспокоит солдат Лавардена: что вы хотели бы улучшить в своей службе и что повысило бы вашу лояльность лорду?

– Лояльность… – с прежней озадаченностью повторил страж. – Ну, я хотел бы, чтобы смены были длиннее и платили за них больше. А то лишняя беготня до оружейной постоянно, только встал – уже уходи, и платят по три сотни в месяц. Это ж семь-восемь десятков серебряников в неделю! На еду и жильё для семьи хватает, да, но никакого развития! Коня не купить. Жену не побаловать. Сейчас ещё и Ренамир, поганый ублюдок, отрезает от нас одного союзника за другим, торговцев душат, цены растут, а жалование остаётся всё то же! Ещё и воры эти…

– Ага, – кивнул Шэйн, изображая озабоченность проблемой. – Блокнот оставил у писарей, но я запомню: жалование поднять, смены удлинить. Что-то ещё?

– Да… – неловко ответил страж и подошёл ближе. – Господин помощник квартирмейстера, ваш начальник, Тенедайн, стал большой занозой в жопе у всей стражи. Он не обеспечивает нас хорошей едой и снаряжением, но за любую ошибку требует непомерных наказаний! Оторвалась петля – штраф, истёрлись обмотки – штраф, поскользнулся на стене в дождь и поцарапал кирасу – штраф! Мы ведь… просто люди. А это просто шмотки, они портятся, рвутся… разве я не прав?

В глазах стража была надежда на перемены, он будто хотел высказать всё, что копилось в нём долгие годы, а Шэйн продолжал изображать заинтересованность:

– Безусловно, вы правы! А знаете, как мы поступим? – тут Шэйн перешёл на заговорческий шёпот, который был для него вторым родным голосом. – Мы обойдём Тенедайна, я направлю ваши пожелания напрямую лорду Тавишу. Если он их рассмотрит, вы об этом узнаете по своему следующему жалованию. Хорошо?

Глаза стража засияли от радости:

– Конечно! Конечно! Приятно иметь дело с понимающим человеком, спасибо вам, господин помощник квартирмейстера! – он протянул Шэйну руку в кольчужной рукавице, и тот уверенно пожал её.

– И мне приятно! Хорошего вам дозора, глядите в оба!

Шэйн учтиво улыбнулся ему на прощание и поскорее улизнул прочь. Оказавшись за стеной, он облегчённо выдохнул и довольно оглядел свой наряд:

– Хорошо, что приодеться решил. Как там говорят, «не суди по одёжке», да?

С довольной улыбкой он прошёл по территории замка, и там его образ уже не вызывал ни у кого вопросов.

Тем временем в тронный зал выстроилась очередь из просителей. Жители Лавардена атаковали лорда своими запросами по самым разным нуждам: еда, территория, уточнения законов, исключительные случаи безнаказанных преступлений, разрешение на своё предприятие в городе и многое другое. Среди них же затесались гости из-за моря, просящие места в городе или возможность исследовать какой-то местный культурный объект.

Лорд Тавиш, полноватый мужчина средних лет с густой бородой, не скрывал, что был немало утомлён всеми этими делами. Порой он мечтательно смотрел в окно, отвлекаясь от заданных ему вопросов, и вовсе их не слышал. У дверей тронного зала стоял один из писарей, который объявлял всех прибывших по списку, а второй сидел рядом и составлял порядок запросов, к которым приписывал решение лорда. Когда утреннее солнце уже уверенно заливало своим светом весь зал, два длинных гостевых стола и старый, но всё ещё красивый зелёный ковёр от двери до трона, писарь у двери объявил:

– Следующий: Миварис из Астендайна!

– Он одолжил мне своё место в очереди, – послышалось у входа.

В зале оказался Шэйн, закрыл за собой двери и поклонился лорду. Ножа у него на поясе уже не было – его пришлось сдать страже в предыдущем коридоре, но коварная ухмылка и оценивающий взгляд всё равно выдавали в нём хитреца.

– А вы кто?! – изумился писарь.

– Лаварденский Змей, – спокойно ответил Шэйн и медленно пошёл в сторону Тавиша.

Личная стража лорда тут же всполошилась, двое мечников сорвались со своих позиций, один из них крикнул:

– Взять его!

За спиной Шэйна открылись двери, внутрь вбежали ещё двое солдат, но вдруг лорд Тавиш поднялся с трона и заревел:

– Всем стоя-ять!

Тронный зал замер. Шэйн слегка сжался от резкого накала событий, но тут же расслабился и подмигнул одному из стражников. Тавиш медленными увесистыми шагами подошёл ближе к знаменитому вору и осмотрел его с ног до головы:

– Больно хорошо ты одет для Змея. Хотя обувь бродяги…

Шэйн, не теряя улыбки на лице, ответил:

– Если вор живёт, как нищий – значит, он плохой вор. Помнится, вы придумали для меня какой-то проверочный вопрос. Могу я его услышать, ваше величество? Просто интересно.

Один из стражников вдруг вскипел от гнева:

– Что за наглость! Ваше величество, позвольте…

– Нет! – вскрикнул Тавиш, неспешно вернулся на трон и указал на Шэйна. – Все по местам, а ты встань посреди зала, чтобы все тебя хорошо видели. Я достаточно слышал о том, как умело ты пользуешься суматохой.

Шэйн занял указанную позицию, сложил руки за спиной и терпеливо ждал.

– Вопрос… – продолжил Тавиш, поправляя одежды. —…был таков: что Змей украл у меня в прошлом году? Не у замка, не у Лавардена, а лично у меня.

Шэйн хмыкнул и без раздумий ответил:

– Золотой скипетр с красивым круглым навершием и резной рукоятью.

Тавиш прищурился. Он секунду смотрел на собеседника, затем задал следующий вопрос:

– Золотой скипетр все видели, я выходил с ним на люди. А что в нём было особенного?

Но и тут Шэйн ответил незамедлительно:

– Семь изумрудов были распределены по всей его длине, рукоять раскручивалась, в ней было спрятано лезвие – если честно, бессмысленная затея, скипетром и так можно очень больно огреть кого-то, зачем вам ещё и нож внутри?

Страж лорда, вспыливший прежде, до сих пор не мог прийти в себя. Слушая этот разговор, он пробормотал:

– Неслыханно…

Лорд Тавиш некоторое время молча смотрел на Шэйна и хмурился, а потом вдруг громогласно рассмеялся. Он смеялся долго и заливисто, будто разгонялся – едва заканчивался предыдущий приступ смеха, как начинался новый, ещё более громкий. Стража его радости не разделяла: все стояли с озлобленными лицами и не сводили глаз с Шэйна. Успокоившись, Тавиш утёр слёзы, полившиеся от смеха, и сказал:

– Я запомню этот день. Ух… – он отдышался и почесал бороду. – Дело такое, Змей… У меня есть поручение, которое могут выполнить только два человека в этом городе: первый – это ты, а второго я назначу тебе напарником, когда согласишься.

– А если не соглашусь?

– То тебя казнят сегодня же за все те злоключения, которые ты принёс Лавардену.

Тавиш вдруг стал серьёзен и лицо его помрачнело, а Шэйн продолжал улыбаться и в характерной ему манере кивнул несколько раз, поджав губы:

– Предсказуемо. Поэтому в замке есть человек, который в непредвиденный день совершит самое большое из моих «злоключений», если я не вернусь к нему в течение двух часов целым и невредимым. У меня есть миллион способов намекнуть кому-то, что я попался, поэтому лучше не испытывайте судьбу, ваше величество. Гонец сказал, что на всё время пребывания в цитадели у меня будет иммунитет – я позаботился о том, чтобы так и было. А шантажировать меня вы не сможете, потому что ничего обо мне не знаете.

– Неслыханно… – повторил всё тот же стражник. – Ваше величество, разве… разве может так быть?

Тавиш вздохнул и ответил:

– Зная того, кто перед нами стоит, – может. В замке более трёх сотен человек прислуги и стражи, а ещё целая очередь просителей за дверью.

– Не забудем о заключённых в подземелье, – дополнил Шэйн.

– Да… – задумчиво закончил Тавиш. – Что же, тогда придётся говорить на равных, как ни претило бы это мне или моей страже. Писари, сообщите всем, что на сегодня аудиенции закончены!

– Но милорд, там тридцать человек! – воскликнул один из слуг.

– Тем более. Распустить всех, я занят! Всё! Змей, следуй за мной.

Тавиш пригласил его жестом и вошёл в дверь в углу зала, которая вела вглубь цитадели. Двое стражников шли рядом с ним, ещё двое шли позади, за Шэйном, и иногда подталкивали его в спину, негромко ругаясь. Он терпел неуважение с их стороны, потому как это было лишь сотой долей от того, как хотел бы вести себя любой городской страж, встретившись с неуловимым вором, который обокрал весь город.

Тавиш привёл Шэйна в небольшую комнату, заваленную свитками, картами и книгами – здесь было два письменных стола, за одним из которых сидел крепкий лысый мужчина с хмурым взглядом, одетый в лёгкую тканевую форму, идеально подогнанную под его тело, что редко встречалось в одежде простых слуг.

Шэйн вошёл вслед за лордом, и Тавиш тут же развернулся к страже со словами:

– Оставьте нас.

Стражники увидели лысого мужчину за столом и, не сказав ни слова, удалились. Шэйн осмотрелся и удивлённо спросил:

– Так просто? А если я сейчас выну стилет из рукава и зарежу вас?

– Не советую, – раздался бас из-за письменного стола.

Лысый мужчина закончил работу над каким-то документом, встал и подошёл к Шэйну – он был в полтора раза шире и на полголовы выше вора. Тавиш представил их друг другу:

– Борен, это Лаварденский Змей. Змей, это Борен, мой старший разведчик и верный военный советник.

– Ого, рад знакомству! – воскликнул Шэйн и протянул руку, но её никто не пожал.

Борен повернулся к лорду и спросил:

– Милорд, это обязательно? Я бы лучше взял кого-то из своих ребят, они хотя бы знают, как оружие держать.

– Я тоже знаю, дорогой, не переживай, – съязвил Шэйн и предусмотрительно сделал шаг назад, чтобы не получить в лицо.

– Так! – Тавиш поднял указательный палец. – К делу. Есть некая крайне ценная информация, которая будет в запечатанном виде храниться у Борена. Вашей задачей… будет доставить эту информацию Ренамиру.

Борен сначала спокойно кивнул, а затем нахмурился:

– Это… три провинции отсюда. Неделя пути, если не жалеть коней.

– Что за информация? Почему не послать гонцов? – присоединился Шэйн.

Тавиш поспешил объяснить:

– Во-первых, простых гонцов Ренамир разворачивает на входе в лагерь и предлагает им ехать обратно либо по своему желанию, либо с дюжиной стрел в спине. Он не заключает сделки и принимает только безоговорочную капитуляцию, но мой дорогой Борен и его отряд разузнали то, что может изменить исход войны. Я человек прогрессивный и принимаю перемены с распростёртыми объятиями, поэтому я хочу уберечь город от уничтожения и войти в новую историческую эпоху более мирным путём. Во-вторых, информацию, которую я отправляю, можно доверить только Борену, я не могу рисковать ей перед простыми пронырами, которых купят с потрохами за ближайшим углом.

– Так пусть Борен и езжает, зачем вам я? – с прежним непониманием спрашивал Шэйн.

Лорд продолжал, уперев руки в пояс:

– Есть вещи, в которых ты лучше Борена, согласно моим наблюдениям: побеги из заточения, манипуляции, социальная маскировка… Ты ведь проник как-то в тронный зал за три часа до назначенной встречи и умудрился сохранить своё положение и свободу, хотя я до сих пор сомневаюсь в каждом твоём слове!

– Верно, – покивал Шэйн. – Тогда… разумный вопрос: какова награда? Я почти уверен, что вы предложите мне деньги или свободу от преследования в городе.

– По правде сказать, я думал именно об этом, – ответил лорд. – Но хочется к этому добавить просьбу покинуть Лаварден до конца жизни, а то уж больно много бед от тебя городу.

– Бросьте, не так уж и много, – с улыбкой отмахнулся Шэйн. – И у меня есть встречное предложение. Мне не нужны деньги и свобода, ведь их у меня и так в достатке. Я…

Шэйн запнулся и помрачнел, как только снова столкнулся с мыслями о болеющей матери. Он опустил взгляд и заговорил тише, чем прежде:

– Я слышал, у вас есть личный лекарь, Йонан. Одному дорогому для меня человеку нужна помощь, довольно срочно. Городские целители не смогли помочь, все лишь сказали, что Йонан мог бы. Если вы попросите его об этом, я всё сделаю в лучшем виде. Сам не верю, что говорю это…

Тавиш выслушал его и улыбнулся:

– Вот и человеческое лицо показалось из-под наглой змеиной маски! Хорошо, Змей. Как только вернётесь и доложитесь, я направлю Йонана на помощь твоему «человеку». А пока слушай…

Шэйн пробыл у письменных столов следующий час, выслушивая планы, уточнения и помогая продумать маршрут, который позволит встретить армию Ренамира раньше, чем она достигнет определённой точки в центральной Верувине – почему этой точки нельзя достигать, Шэйну не сказали, как скрывали от него и всю остальную ключевую информацию. Весь разговор лорда Тавиша и Борена как будто имел две цели: спланировать поход и скрыть от Шэйна все самые ценные детали.

Предварительный порядок действий был таков: Шэйн и Борен добираются до Ренамира и держатся на расстоянии от армии до наступления темноты. Ночью они маскируются под его солдат любыми доступными способами, вычисляют расположение Ренамира и изучают возможности для личного диалога с ним под видом ренских пехотинцев. Когда информация передана, они уходят, демаскируются в любом месте и максимально скоро возвращаются в Лаварден. На предварительном обсуждении самым спорным был этап самой диверсии в лагерь и диалога с Ренамиром, ведь на его детальную проработку не было времени – если Шэйн и Борен выедут на день или два позже, то опоздают к примерной зоне встречи.

– Придётся импровизировать, – с тревогой заметил Борен.

Тавиш в очередной раз за этот разговор напомнил:

– Ваша главная цель: убедить Ренамира, что эти сведения достаточно ценны для того, чтобы он не осаждал Лаварден и оставил всё, как есть. Я – наместник, знамёна – от Ренской империи. Все живы и все счастливы.

– Он ведь не идиот, убивать своих будущих подданных? – спросил Шэйн и указал на карту постепенно расширяющейся Ренской Империи.

– Он не идиот, он дерзкий, своевольный лис, – переходя на полушёпот, сказал лорд. – Знаешь, что он сделал с Пелетейном? Приказал разобрать оборонительные сооружения и сосредоточить ресурсы на экономическом развитии города! Я не хочу, чтобы он перелопатил Лаварден в любой угодной ему манере, этот город слишком важен как мне лично, так и всей Верувине.

Шэйн и Борен синхронно кивнули. Лорд Тавиш прошёл задумчивый круг по помещению, окинул взглядом множество свитков и книг, разложенных на полках, и упёр руки в пояс.

– Нам нужно готовиться, – вздохнув, сказал Борен.

– Да, – подтвердил Тавиш, не возвращая взгляда к собеседникам. – Идите. Змей, у тебя есть обещанный иммунитет, покидай замок любым угодным тебе способом, но ничего здесь не трогай, прошу тебя.

– Как скажете, выше величество, – с плохо скрытой усмешкой сказал Шэйн и повернулся к Борену.

Разведчик опередил вопрос:

– В шесть вечера у северных ворот. Опоздаешь – будешь идти за моим конём пешком.

Шэйн улыбнулся и спросил:

– А если небо затянет тучами и солнечные часы не подскажут мне, когда идти?

– Придумай что-нибудь, умник! Не сомневаюсь, ты найдёшь способ узнать время.

Борен не скрывал своего скверного предубеждения насчёт Шэйна, и было совершенно очевидно, что он не любитель беспечной болтовни. Шэйн не мог похвастаться тем же и, предвкушая интересное приключение, пошёл к выходу из замка.

К полудню знаменитый вор неспешной походкой добрался до своего родного квартала на западе Лавардена и в богатых одеждах был здесь встречен косыми взглядами, таинственными шёпотами и скрюченными указательными пальцами, направленными на него – того, кто родился в нищете и грязи, а теперь с улыбкой на лице шагал после личной беседы с правителем города. Шэйн считал себя живым доказательством того, что к успеху ведут разные пути, и не всегда они справедливые, не всегда порядочные и честные. Люди, когда-то бывшие его соседями, хорошо знали о пути, который был им выбран, и все единогласно осуждали его, хотя, будь у них хоть десятая доля талантов Шэйна, они без сомнений и угрызений совести занялись бы тем же самым. Сейчас же они сжимались в тенях и косились на него, тряслись над своими последними медяками, до которых Шэйну никогда не было дела – ведь он ворует не ради денег, а ради самого азарта кражи, ради личных рекордов и достижений, просто ради вызова и того адреналина, который наполняет его во время скрытных проникновений на чужую территорию или побегов от стражи. Люди его не понимали и опасались.