Ты жди меня там

– Что за хозяин, вспомни получше. И что вы делали там, кроме того, что ели и пили. Вы все, скорее всего, почтовые голуби?

– Именно так. Каждый из нас летал в своём направлении. На лапку привязывалась записка, мы улетали по памяти в то место, где было гнездо наше, и, я так понимаю, нас там уже поджидали. Снимали с лапки письмо, кормили, поили, давали отдохнуть ночь или день, и выпускали, когда с запиской на лапке, когда без. Вот так и жили мы… А хозяин наш – мужчина молодой, лет сорока. Приходил он к нам утром и вечером. Такой весь чистый, не из бедных он. В камзоле да кафтане, чёрных брюках да сапогах блестящих. Волосы у него чёрные, как вороньи оперенья, волнистые, уложенные красиво. Усы тоже чёрные, аккуратные. Я хорошо помню, он пить давал изо рта белой голубке, то есть, моей голубке. Это была его любимица. Но он был ласковым со всеми нами. Но однажды он её пристрелил. Кажется, он был пьян. Запах от него был.

– Как пристрелил? Убил?

– Да. Он убил мою голубку. Он приказывал ей лететь, а она не хотела. Должна была она яйцо снести, в гнезде постоянно находилась, оттуда не хотела выходить, он тогда схватил её, бросил в воздух, а как только она стала обратно лететь, пристрелил…

– Какой ужас!

– Он потом долго плакал над ней. А я чуть с ума не сошёл с горя.

– И что потом? – спросила прослезившаяся Вася.

– Он завернул её в белую материю и унёс.

– Это было давно? То есть, судя по записке, и по тому, как ты описываешь его одежду, местность, где не было ни машин, ни самолётов, ни многоэтажек, это было… так давно! Да!? Или мне снится сон?! – крикнула Василиса, понимая, что происходит нечто невероятное!

– Да, это было очень давно, лет двести назад, я так думаю, – и ошарашенно посмотрел на Васю, сам испугавшись этого факта.

– И что нам теперь делать? – спросила Вася.

– Давай, для начала поклюём что-нибудь. Я голоден, честно говоря, – сказал грустный Гром.

К счастью, завтра были выходные. И Васе не нужно было идти рано спать. Можно было поговорить подольше. Вася пожелала отцу спокойной ночи, спросила, нет ли новостей от мамы. Мама спала, так сказал отец. И Вася, взяв водички, кусочек батона для друга и взяв для себя бутерброды и горячий чай, вернулась в комнату.

– Однажды наш хозяин привёл в голубятню белокурую девушку, представил её Любавой. Она была очень печальная и потерянная, но потом, побыв немного с нами, развеселилась. Она очень красивая. Волосы такие белые, шелковистые, глаза как небо. И хозяин сказал нам, что эта девушка и есть та белая голубка, пристрелянная им, что она приняла человеческий облик. Мы все поверили. И я в том числе. Я был очень счастлив, что она жива, если даже она теперь не в голубином обличии. Когда она протягивала руки, я первый подлетал к ней, то на плечо к ней сяду, то на голову. Ведь я был её второй половинкой! И она помнила обо мне, она полюбила меня снова. Но это логично, ведь мы с ней были парой тогда, когда она была птицей! Она почти всё своё время находилась с нами. Вычистила и перемыла нашу голубятню, выпускала полетать, кормила нас, детей наших стерегла от котов. А до появления той девушки приходил нас кормить мальчишка один, смышлёный, такой озорной. Когда сам хозяин не мог приходить или занят был. Мальчишка тот выпускал нас на волю, а через некоторое время свистел, что было мочи, зазывая нас обратно, и каждого по головке гладил, гнёздышки наши поправлял. При нём однажды вылупился маленький птенчик, он был так рад, смеялся от души и хохотал, пальчиком гладя желтенькое тельце младенца… Эх, Вася, вот увидела бы ты ту нашу голубятню!

Любава пришла вечером к Варваре Ильиничне, как обычно, расстелить постель и пожелать спокойной ночи. Хозяйка велела ей сесть и выслушать. Девушка села на краешек постели, куда легла хозяйка.

– Слушаю, Варвара Ильинична.

– Любаша, как тебе этот гость, что приходил к нам?

– Очень красивый. Милый, – сказала Любава, застеснявшись.

– А ты хотела бы замуж за него? Будете жить в городе, он детей грамоте учить будет. И тебе работа найдётся, ты же умница, – сказала Варвара.

– Я? Замуж за него? Да разве учителя женятся на крепостных крестьянках?

– Почему нет? Ты же вон какая красавица!

– Я даже не знаю. А что он сказал?

– Сказал, что хочет семью создать. И что ты ему очень нравишься.

– Да о чём Вы таком говорите. Спокойной ночи, Варвара Ильинична, я пойду.

– Хочется ли тебе этого нет, но он приедет скоро за тобой. Готовь свои вещи. Я дам тебе знать. Я договорилась обо всём с ним. Только сторонись Бориса. Будь внимательна!

– Хорошо, как скажете. Но как же Вы тут без меня?

– Да воды подать и корову подоить всяка могёт. Иди, спи. Готовь завтра свои вещи. И я тебе немного приданого приготовила. Завтра покажу. Иди с Богом, Любава, – сказала Варвара Ильинична. Перекрестилась, поцеловала крестик, висящий на шее, и закрыла глаза.

В ту ночь Любава так и не смогла уснуть. Ворочалась, обдумывая слова своей хозяйки. А как только заснула, тут же прокричали первые петухи. Нужно было вставать и доить Бурёнку.

Сонная девушка подоила корову, налила молока коту Ваське, который каждое утро сидел рядом и ждал свою порцию. Повесила ведро повыше и пошла выгонять корову на пастбище.

Нужно было пройти через деревню до речки и ещё немного вдоль маленького лесочка. Там паслись коровы. Пас их мальчишка глухонемой, но свистел так умело, что коровы его понимали с полусвиста. Было тепло, мокрая трава щекотала босы ноги. Пока шла, там, сям замечала Любава траву, которая нужна ей для мазей и отваров, которые она делала и лечила разные болячки. “На обратном пути соберу” – думала она.

Девушка вскрикнула от неожиданности, когда вдруг из-за кустов выбежали двое мужчин и бросились к ней. Бурёнка со страху побежала, а отбежав метров двадцать, стала мычать, корова повернула голову, а Любавы и след простыл. В рот девушки сунули кляп и надели на неё мешок, он был огромный, девушка влезла в него целиком, один из мужиков легко поднял её и, повесив, как коромысло на одном плече, побежал в сторону леса. Там ждали две лошади, сев на которые, похитители ускакали прочь с трофеем.

Бурёнка, не понимая ничего, долго стояла, ожидая Любаву, но так и не дождалась. Стала щипать траву. Корову заметила соседка, когда гнала своих на пастбище.

– А где Любава, Бурёнка? – спросила баба Нюра. Бурёнка не обратила внимания на вопрос, продолжила щипать траву. Баба Нюра погнала и Бурёнку, вместе со своими. Угнав, вернулась в деревню и прямиком в дом Варвары Ильиничны.

Барыню она будить не хотела. Слишком рано было. А во дворе дома она увидела Степана, который чинил сарай.

– Степан, Любава где, дома?

– Повела корову пастись. А что?

– Бурёнка стояла у леса одна, Любавы не видать. Куда она могла деться?

Степан почесал затылок.

– Быть такого не может! Чудеса какие-то. Пойду поищу.

Поискал, походил часа два, думая, может медведь пришёл близко к деревне, но следов медвежьих не нашёл, Любавы следы тоже не нашёл. Вдоль речки прошёл – нет девушки. Возвратился в дом. Доложил хозяйке. Хозяйка дома и сама уже потеряла девушку. В это время Любава помогала встать Варваре Ильиничне с постели, готовила чай. А сегодня – тишина.

К этому времени все в деревне знали – пропала Любава. И все те, кто был не в поле, пришли ко двору Варвары Ильиничны.

Варвара Ильинична давно чувствовала, что добром это не закончится. Знала она, чьих это рук дело, но боялась ещё сильнее, что может быть не её племянник, а кто-то другой, чужой, украл, или, ещё хуже, убил девочку!

Она вышла к народу, собравшемуся у дома. Помещица была очень опечалена. Велела прочесать весь лес. Тут же наказала посыльному ехать за её племянником, Борисом. Посыльный сел на коня, примчался к имению Бориса, но его не застал.

– Так барин уже неделю как не показывается. Как появится, сообщим, чтобы срочно ехал к тётушке, – сказала работница по дому.

Гром продолжал свою историю.

– Через некоторое время мальчишка тот исчез, и стали они приходить вдвоём, хозяин наш и моя возлюбленная, то есть девушка, Любава. Хозяин рассказывал ей о каждом из нас: откуда мы родом, наш возраст, наши клички. И я услышал от него тогда, что у нас, почтовых голубей, сильно развит инстинкт “чувство дома”, поэтому, мы, ориентируясь в пространстве, летим туда, куда нужно доставить почту, и возвращаемся назад, не ошибаясь.

– Почему тебя назвали Гром?

– А я быстр, как молния. Если в среднем, другие голуби летят со скоростью семьдесят километров в час, я лечу все сто! – сказал Гром важно.

– Когда я летел в последний раз, пошёл сильный дождь с грозой, громыхал гром! Я решил остановиться, переждать непогоду. Вижу, одинокое дерево, это был огромный дуб. Сел на ветку, закрывшись под листьями, думаю, отдохну, и тут в дерево ударило молнией! Ты можешь себе представить это!?

– Ты остался жив?

– Если взять на вооружение, что я тут, с тобой, значит, жив. Если ты жива, конечно. А ты жива? Эй, ты жива? – Гром клюнул пару раз Васю за палец, шутя.

– Но я воркую сейчас на вашем человеческом языке, что очень странно, согласись. Потерялся во времени – ещё одна загадка, и это больше похоже на что-то сказочное. Как ты считаешь, что произошло со мной?

– Может быть, это реинкарнация?

– Я даже не знаю. А что это?

– Повторное воплощение души после смерти тела в другое существо или переселение души. Я думаю, это не твой случай. А ты помнишь, кто послал тебя с весточкой, с просьбой о помощи? Это была та девушка, что приходила к вам в голубятню?

– Конечно, помню. Моя голубка. Девушка та.

– Итак, Гром. Она пишет, что её похитили, – сказала Вася и снова посмотрела на записку. “Нужна помощь. Меня похытили. Нахожусь у барина въ квартире, Бориса Ильина. Любава. Спасите”

– Ты говорил, что всё это происходило лет двести назад?

– Так и было. Но точно не могу сказать.

– Гром, судя по тому, как ведёт себя та девушка, спокойно и весело, возится с голубями, не скажешь, что её похитили.

– Но, если та девушка – действительно моя голубка, которую он пристрелил, и вот она ожила, как она должна вести себя по – твоему?

– Нет, Гром, это он сказал, чтобы успокоить вас всех! Твоя голубка умерла. А эту девушку он похитил, и, чтобы как-то скрасить её дни, привёл в голубятню. Чтобы она имела какое-то занятие, понимаешь?

– Ты считаешь, что возня с голубями, то есть, нами, была её единственной отдушиной? И она находилась в плену? Но как же та моя голубка? Я ведь считал, что она вернулась ко мне! – вскрикнул опечаленный Гром, и из его красных круглых глаз скатились слёзы.

– Гром, мне очень жаль. Но такое случается…

Любаву, как похитили, на лошади подвезли к старому заброшенному домику около одной деревеньки. Сняли с неё мешок, убрали кляп. Девушка отдышалась, ей дали попить воды. На её вопросы не отвечали, сказали: “ Расспросишь всё у барина, а пока что – молчи, ни писку! А не то будет худо!”. Опечаленная и испуганная девушка больше с ними не говорила. Когда стемнело, за ней приехала запряжённая кибитка. Девушку, с завязанными руками и глазами, чтобы не видела, куда везут, посадили и повезли. В город добрались той же ночью. Пока никто не видит, завели в квартиру. Оставили её там, ещё раз напомнив, что должна быть тише воды и ниже травы. В квартире находилась молчаливая женщина – прислуга, которая приготовила для Любавы тёплую воду в корыте. Велела помыться, дала полотенце и чистое платье. После водных процедур, подала еду. Любава была очень голодной, съела, не смотря на неприятную ситуацию, которая с ней происходила. Затем, как только очутилась на кровати, уснула крепким сном. И спала до самого полудня следующего дня. Когда проснулась, вспомнила, что надо доить Бурёнку, но, осмотрев незнакомую обстановку и вспомнив о том, что произошло, встала и пошла искать ту женщину, которая вчера находилась тут. Любаве хотелось расспросить её обо всём, что происходит. Но та женщина как кол проглотила, молчала. И делала свои дела. Подала чай с пирогами к завтраку и ушла застелить постель, где спала Любава.

Со дня пропажи Любавы прошла неделя. Варвара Ильинична так и не дождалась визита своего племянника. Его никто нигде не видел. Любаву – тоже, впрочем. Нужно было сообщить полицмейстеру. Но вдруг девушку похитил Борис? Тогда неприятностей не миновать. А, если кто-то другой, чужой? Ничего хорошего – ни так, ни сяк!

Собралась сама барыня навестить племянника. Велела запрячь коляску. Имение Бориса находилось в тридцати верстах от тётушкиного.

Варвару Ильиничну встретила прислуга Бориса. Пригласили зайти в дом. Вышел из кабинета и сам Борис, в халате и чепчике, как ни в чём не бывало. Поклонился тёте.

– Не мог приехать повидать тебя. Плохо чувствовал себя, мигрень.

– А ты знаешь, что Любава пропала без вести?

– Да, слышал, земля слухами полнится.

– И? Что ты думаешь? Может быть, ты знаешь, куда она могла пропасть? – сказала Варвара Ильинична, смотря строго в глаза племяннику.

– Ну что ты, откуда ж мне знать.

– Мне придётся заявить в полицию. Смотри, проблемы будут, если не сознаешься.

Борис, зная, что Любава находится в надёжном месте, предпочёл сделать вид, что равнодушен ко всему происходящему.

Варвара Ильинична ушла, даже не попрощавшись с племянником. Знала, что тут нечисто. Уж больно спокоен он, племянник её.

Тем временем, учитель, знавший о том, что Любава исчезла, через день приезжал в дом помещицы и настаивал, чтобы как можно быстрее к делу подключить полицию.

Деваться было некуда, хозяйка сообщила в полицию о пропаже своей крепостной крестьянки. Но делом бедной девушки заниматься не хотели, поэтому по прошествии полутора недель, записали в акте – без вести пропавшая, и дело закрыли.

Варвара Ильинична, с одной стороны, была рада, так как её племянник остался чистеньким. С другой стороны, нужно было вернуть деньги за Любаву учителю. Но учитель, понимая, что тут нет вины хозяйки, от денег отказался. А с третьей – пропажа Любавы сильно сказалась на здоровье хозяйки. Места не находила себе барыня.

Тётя Бориса нутром своим чувствовала, что Борис скрывает от неё истину. И решила своими усилиями, во что бы то ни стало, разыскать свою любимицу.

Она призналась учителю, что её племянник не ровно дышал к девушке, и, возможно, она находится у него. Попросила его помочь найти девушку. Хотя бы узнать – жива ли! Учитель, конечно же, согласился. Он понимал, что дело щекотливое, полиция не должна знать, что к этому делу может быть причастен Борис.

Девушка к тому времени находилась в квартире Бориса уже около месяца. Борис хотел объявиться, но ждал, пока все утихомирятся и позабудут случай с пропажей Любавы.

На тот момент голубей кормил мальчишка лет тринадцати, такой деловитый и немногословный, лохматый и худощавый. Он приходил дважды в день, стучал в дверь, когда ему открывали, уверенно проходил по комнате к террасе, откуда был выход к голубятнику. Покормив, молча, возвращался, брал у тихой служанки пять копеек и уходил прочь. Любаве было интересно, что там, за террасой, но на её вопросы никто не отвечал. Она видела, что голуби, сизые и белые, начинают оживлённо летать в момент, когда пацан находится там. Выход на террасу закрывался на ключ. Любаве разрешалось оставаться только в комнатах. Квартира тоже закрывалась на ключ, если даже служанка находилась дома. Ключи она прятала в карман своего рабочего фартука.

Единственным развлечением Любавы стало чтение книг. Они в больших количествах были расставлены в шкафах в зале. Сначала она читала по слогам, но быстро приноровилась, и начала читать бегло. Так, пока сидела взаперти, она прочитала три толстые книги.

Учителю математики, Никите Александровичу, было тридцать лет от роду. Спокойный, умный, образованный, воспитанный – лучшая пара Любаве. Учился он в Московском Императорском университете, получил хорошее образование. Как раз в это время происходило создание воспитательно-образовательных учреждений на Руси. Но к тому моменту, в школах могли учиться только дети из знатных семей. Но у Никиты была мечта начать обучать грамоте и детей крестьян. Был он очень воодушевлён этим. Тут и невесту присмотрел, а теперь вот, невеста пропала, а где её искать, и жива ли она. Но уж больно Любава в сердце его запала, что он, после разговора с Варварой Ильиничной решил во что бы то ни стало, найти девушку.

Первым делом он заехал к своему другу Грише. Тот учился вместе с Никитой, но по окончании университета не торопился заняться полезным делом, а мотался по кружечным дворам и трактирам, тратя деньги, доставшиеся от покойного отца. Некоторые трактиры, были не просто местом, где употребляли спиртное, но и помещением для встреч, для задушевных и дружественных бесед. Но и в карты играли там, чего греха таить. Может, Григорий знал что-то о Борисе. Нужно было выяснить это. Обычно, люди одного сословия, жившие в одном уезде, знали о друг друге многое.

Гриша был дома, пьян, с бутылкой горячительного напитка в руке, и очень обрадовался, когда увидел своего однокашника.

– Никита! Друг мой любезный! Какими судьбами! Проходи, будем пить! – проорал Гриша на весь дом.

– Я не пить пришёл, дело есть у меня, – сказал серьёзно Никита.

– Какое дело? Ну, по рюмочке, давай, не откажи другу своему! – продолжал настаивать Гриша. Налил по рюмке. Сели в зале в мягкие кресла.

Никита, выпив залпом, рассказал ситуацию и спросил:

– Кто такой Борис Ильин? Где находится его имение? Какая недвижимость ещё может быть? Где его можно найти? Итак, Гриша, брось пить на время хотя бы, займись этим. Через два дня я заеду к тебе, помоги мне, – сказал Никита, пожал руку другу и ушёл. Гриша так и остался сидеть, мысленно повторяя, дабы не забыть всё то, что сказал Никита.

О Борисе, конечно же, Гриша знал многое, но не всё: картёжник ещё тот, Борис этот. Не выпивал много, как другие, но, если пил, превращался в демона. Воспитан, образован, но очень вспыльчив. Был он мелкопоместным владельцем примерно ста душ. Бабник он первый в уезде. Многие знатные дамы сами сватались к нему, зная о том, что он единственный племянник и наследник Варвары Ильиничны, которая была средней владелицей, и имела она около трёхсот душ. Борис был очень недурён собой и спортивен. Имение его, всяк знает, в верстах тридцати от имения тёти. А про остальное – неизвестно. Вот, собственно, и всё. Вспомнив об этом, Гриша выпил ещё одну рюмку горячительного и уснул прямо там, сидя в кресле.

“Почему бы мне самому не зайти в трактир, понаблюдать за людьми, послушать сплетни” – подумал Никита, и по пути домой, заехал в один. Пахло спиртным и табаком. За столиками сидели всякого рода мужчины. За какими-то тихо беседовали, за другими – почти кричали, пьяные, перебивая друг друга. За маленьким столиком у входа сидел одинокий парень лет двадцати. Кучерявый, в хорошем костюме, читал газету, попивая чай.

– Разрешите присесть?

– Конечно.

– Что нового пишут?

– Всё то же самое, что вчера.

– А что было вчера?

– Всё то же, что было год назад. А Вы слышали другую историю, которую не пишут в газетах?

– Нет, а какую же?

– Говорят, пропала девушка необычайной красоты.

– Нет, не слышал. Нашли её?

– Нет, и уже не найдут.

– Почему же не найдут?

– Говорят её сам Леший похитил! Рано утром около леса пропала.

– Зачем она ему нужна, Лешему?

– Как зачем? Если бы Вы знали, какая она красивая! Все об этом только и говорят. Кто-то даже по ночам слышал у того места, как она кричит!

– Это филин по ночам кричит.

– А ещё говорят, что, может быть, её похитил влюблённый в неё помещик. А кто именно – молчат, боятся имя произносить, – почти шёпотом произнёс парнишка.

– Вот это ближе к правде. А что Вы думаете об этом?

– Я, честно сказать, не очень верю в Лешего, так что думаю – или её убили или похитили.

– За что её убивать?

– Как за что? За красоту. Если не согласилась стать чьей-то, запросто могли убить или продать. Она же крепостная, жизнь её стоит копейки.

– А ну, не смейте так, человеческая жизнь – бесценна. Кем бы ни был человек!

– Так я это понимаю, а поди, объясни это всем.

– Ты прав. Нужно исправлять что-то в головах людей. Что Вы ещё знаете о той девушке?

– А Вы кто? Полицай? Да нет, вижу, Вы или учитель, или врач. Вы что, тоже влюблены в неё?

– Ну, положим. Имею право.

– Вы её видели наяву?

– Видел. Неземной красоты, богиня…

– Ещё я слышал, что девушку ту барыня любила как свою дочь, и даже своему племяннику отдавать не хотела.

– А что за племянник?

– Борис Ильин. Его тут все знают! Он голубей разводит, почтовые голуби у него, их полно, штук тридцать! Голубятня прямо на крыше. Вот бы и мне хоть одного такого голубя! – сказал мечтательно парень.

– Будет у тебя такой голубь, только ты мне покажи, где голубятня его.

– Да я с удовольствием, пойдёмте!

Они вышли из трактира и направились, не спеша, к голубятне, по пути беседуя о голубях, о политике и о возможном месте нахождения девушки.

Когда подошли близко к дому, обошли его с задней стороны, где на крыше второго этажа был виден уголок голубятни. Голуби как раз вылетели и парили в воздухе недалеко. На фоне голубого неба, они смотрелись божественно. И тут услышали свист, да такой звонкий, что уши заложило. Все голуби полетели обратно, домой. И показалась лохматая голова пацанёнка, который ожидал последнего голубя, взлетевшего выше и дальше других.

– Эй, пацан! Твои голуби?

– Мои, а что?

– Не твои ведь, а Бориса?

– Я сказал – мои, значит – мои, – отрезал пацан на крыше и удалился с глаз долой.

– Как же так? Это не его, а Ильина, – сказал парень Никите.

– Может быть, мальчишка подкармливает их, пока хозяина нет?

– Может быть. Я понаблюдаю за ним. Я недалеко тут живу. Но это, Вы мне голубя обещали.

– Обещал, я помню, как твоё имя? – спросил Никита.

– Я буду Николай.

Наконец-то и сам Борис решил заехать к Любаве. В часов шесть вечера, когда закрытая на ключ Любава читала книги, открыв своим ключом дверь, вошёл Борис.

– Барин, значит, это Вы меня похитили?! Предупреждала меня Варвара Ильинична. Как она там? Зачем Вы так? Отпустите меня. На что я Вам нужна?

– Любава, тебя никто уже не ищет. На твоём месте работает уже другая девушка, за мою тётю не переживай.

– Но зачем я Вам? Отпустите меня!

– Не отпущу. Будешь находиться тут. Иначе, зачем я это всё затеял? Согласись стать моей, и, возможно, будешь выходить из дома.

– Нет, ни за что! Вашему поступку нет оправдания!

– Ух ты, какими словами заговорила! Книжек начиталась? Вот и читай. Моя супруга должна быть умной и уметь поддерживать разговоры в высшем обществе.

– О каком высшем обществе Вы говорите, если похитили человека!

– Ты не человек, ты – раба, крепостная крестьянка. А, когда станешь моей женой, тогда да, станешь человеком.

– Какой же Вы мерзкий. Я сбегу отсюда!

– Не сбежишь, за тобой следят, шаг вправо, шаг влево, тут же мешок на голову. Поняла? А, чтобы ты совсем тут в одиночестве не одичала, я покажу тебе голубятню. Идём.

Он открыл ключом дверь, ведущую на террасу.

– Если пискнешь, крикнешь, тебе не сдобровать. Понятно? Можем идти? Или хочешь сидеть постоянно в комнате?

– Идёмте.

Пройдя метров десять по крыше, они очутились около большого вольера для голубей. Зашли внутрь.

– Милые мои, как же я по вам скучал! Летите же ко мне! И позвольте вам представить Любаву. Та голубка, которую я пристрелил нечаянно, приняла человеческий облик, и вот она перед вами. Прошу любить и жаловать!

Любава насторожилась, услышав об убиенной голубке, но через некоторое время успокоилась, рассматривала птиц и была в восторге! Птиц было много, и все разные. Она протянула руку, первым к ней подсел Гром. И она его запомнила сразу. Он был самым ручным из всех, садился то на голову, то на плечо. Другие немного осторожничали, но, когда она протянула ладонь с зерном, стали подлетать и другие.

– Это – Гром, он самый быстрый, – сказал Борис, сняв его с плеч девушки, но тот моментально вернулся обратно к Любаве.

– Смотри, он влюбился в тебя, – засмеялся Борис. – У меня появился конкурент. А вот этих я купил на блошином рынке. Вот эти – редкие, привезены из-за границы, но они ленивые. Голубями я занимаюсь с самого детства. Раньше у тёти моей тоже голубятня была во дворе, но тебя тогда ещё не было… Выхода нет у тебя, Любава. Ты можешь жить в этой квартире, приходить сюда, к голубям. И да, ты будешь теперь за ними ухаживать, мальчишке тому велю больше не приходить. И служанке тоже, ты сама всё умеешь, не барыня какая. Будешь взаперти, на улицу выходить не сможешь, еду тебе будут приносить раз в неделю. Как надумаешь выйти замуж за меня, дашь знать. Скажешь человеку, который будет поставлять продукты, что хочешь поговорить со своим хозяином. Теперь я твой хозяин и бог, царь и отец! У тебя есть книги и голуби, перед которыми ты теперь в ответе, – сказал Борис, при этом осматривая голубей, снял с лапки одного голубя записку. – Ты можешь с утра открывать дверцу вольера, вечером они прилетят сами, если коты их не сожрут. За каждого голубя отвечаешь головой. Да я шучу. Поняла, Любава?