Стук из шкафа

– Как на работе? – сухие слова, брошенные в никуда и похожие на ворох сухих осенних листьев, подброшенных усталым дворником. Инна всегда была холодной и черствой, казалось, ее не тревожили чувства других, этим она напоминала ему его мать. Чрезвычайно строгую, требовательную, сухую женщину, способную наказать Николая за проступок не словом, а делом. Медсестра по призванию, мать стремилась сделать из сына блестящим врачом, каким хотела быть она. С самого детства она водила его в больницы, показывала грязные вонючие палаты, но мать видела только крепкие стены, надежность окон, и стойкость коек. Для Николая было пыткой видеть мучающихся больных, запах больницы, вид иголок, скрежет металла, доносившийся из хирургии, внутри него все протестовало натиску матери. Но он ее любил, и всю жизнь самоотверженно доказывал ей свою преданность. Возвращаясь смертельно усталым, после дежурства, он как побитая собака, виляя хвостом, с удовлетворением, отчитывался: «Сегодня спасли человека». И мертвецки засыпал. Спас не он, но он видел, как человеку дали вторую жизнь, и Николай был счастлив быть свидетелем этого, и по праву считал себя участником этого спасения.

После смерти матери, вся его собачья верность, отдавалась Инне, которая ему напоминала мать – жестким характером, и природной красотой.

– Все прекрасно, моя прекрасная маркиза, все хорошо, как никогда, – иронично пропел он себе под нос. Инна удивлённо вскинула брови, осведомилась, что его так обрадовало. Хотя она не могла взять в толк, какое может быть удовольствие работать в психбольнице. Удрученные, озабоченные, и усталые медработники, перемещаются из палаты в палату, наблюдая за убогими и грязными больными, которые как тараканы не могут сидеть на месте. Мужа она видела именно таким: угрюмым и усталым. Николай множество раз пытался ее убедить в обратном, он мог сутками напролет рассказывать, о чистых белоснежных палатах, о том, как в ординаторской они пьют чай и душевно смеются, и каждый день помогают людям, несмотря на их помутившийся рассудок. Но Инна была непреклонна, ей были интересны только истории о психически больных людей. Николай прекрасно это знал, поэтому, сегодня намеренно начал медленно, затем быстрее и ярче описывал свой день, специально упустив историю Валентины, чтобы слушательница сама его спросила, или лучше настояла на этой истории. А если не спросит, думал он, тем и лучше, эту историю он оставит на следующий раз. Инна, удовлетворившись услышанным, только и смогла произнести: «Да уж» и удалилась в свою комнату. «Да уж» – два холодных слова, которые он слышал на протяжении всей своей жизни. «Да уж» – это минус три в дневнике, и вода вместо мяса собаке. Когда это слово произносила мать, собачий хвост отпадал. Николай, зажал челюсть, ему хотелось, чтобы им восхищались, а не бросали в след сухие слова. Он сокрушенно опустил голову: «Мама. Я стал врачом. Как ты хотела. Но почему у меня не вышло стать спасителем?»

В эту ночь он снова плохо спал. Старый диван скрипел при каждом движении, и его сердце беспокойно настукивало года, и с каждым биением, ему все становилось тяжелее восстановить ровное дыхание, и когда ранее летнее утро начало рваться внутрь комнаты, он налил себе кофе, смиренно посмотрев на часы, подумал: «Еще одна потерянная ночь».

– У вас что, Николай Иванович, нет жены? – от вопроса он вздрогнул и раздраженно осек:

– Есть, но сегодня мы говорим о вас. Итак, Валентина, признайтесь мне, были ли у вас еще какие-то осознанные странности в вашем поведении. Не пугайтесь, я про те моменты, когда вы понимали, что произошло то, что другие не видят, или, например, что вы могли забыть очевидные вещи?

Николай на своей практике знал, что большинство больных не отличают реальность от вымысла. У него был один из таких любимцев – его первый пациент. Он называл его «Красногвардеец». Его поместили в клинику его родители, ссылаясь на то, что они очень устали беспокоиться за свое имущество и за свою жизнь. Сначала никто не замечал каких-либо изменений в его поведении, пока в один прекрасный солнечный день, сын не стал говорить родителям странные вещи.

–Доброе утро маман, доброе утро батюшка.

Родители, переглянувшись, засмеялись, но сын совсем не шутил. И с каждым днем изменения в поведении стали бросаться в глаза все больше и больше. Сначала он стал пить чай только из пиалы, чайные пакетики, со словами «иноземное», полетели в мусорку, как и все содержимое холодильника, кроме молока и яиц. Мать боязливо отстранялась в сторону, ища ответы, смотрела недоуменно на мужа, но тот пожимал плечами. На следующий день в доме не обнаружилась микроволновка, электрический чайник, компьютер, телевизор. Родители побежали по соседям, от которых узнали, что их сын уже давно бегает по двору с палкой, мнимой за винтовку, и пугает местную детвору, со словами: «Вас скоро всех убьют», и затем быстро прятался за детским грибком, или за деревом. Таким его и застала мать. Он лежал на животе, прикрыв голову руками, за бугром из песка, который навезли сюда, чтобы расширять детскую площадку. Мать осторожно прикоснулась к его плечу: «Сын, что с тобой?». Но он побежал, крича изо всех сил: «Мама, беги!»

Молодой человек выглядел на 27 лет, краснощекий, с врожденными пурпурными щеками, а благодаря пышности ресниц, темно – карие глаза, были яркими и выразительными. Когда он находился в состоянии покоя, его красота затмевала все вокруг. Эта была такая особенность, которую замечают даже мужчины. Но стоило какой-нибудь его мысли двинуться в голове, как мускулы лица, искажали все видение. Эта переменчивость отпугивала, заставляя чувствовать себя неловко за свой самообман.

Николай его разглядывал с изучающим видом. Пациент всем видом безмолвно смеялся. Доктор не имеет права чувствовать к пациенту раздражение, злость, любовь, симпатию. Для него это лишь объект для исследования, которому нужна помощь. Но этот человек, будто передразнивал врача – изучал, подражал, соглашался, но с таким ехидством, что Николая приводило в нервное возбуждение.

– Вас зовут Александр?

Протяжные слова, как старая жвачка, тянулись с усилием, сквозь зубы:

– Да. А вас?

– Я вам уже представился. Вы забыли?

В ответ молчание.

– Какой сегодня год Александр?

Пациент заерзал на стуле. Казалось, что сейчас происходит расщепление личности, голова тряслась, руки сквозь смирительную рубашку искали выход. Немного промычав, но выдавил из себя, как тюбик зубную пасту:

– 1915 год.

Николай вскинул брови:

– Даже так. А почему вы сюда попали?

– Эти люди, – кивнул в сторону, – якобы мои родители, меня упекли. Твари. Знаю, сейчас такое время, никому верить нельзя.

Затем начался разговор самим собой, от которого становилось жутко. Николай прислушивался и записывал: «Темный подвал, газеты, люди в форме, кровь, винтовки, женщины в белых косынках, голод, тюрьма, вожди, план на столе».

– Так, стоп.

Пациент опешил.

– План сможете нарисовать?

– Пожалуй.

– Вас отведут в специальную комнату, – заметив на лице панику, он тут же поправился. – В подвал. Только конечно, он не такой грязный, где вы были, он чистый и светлый. Там перед вами будет лежать бумага и фломастер. – Тут он поднял глаза на медбрата. – Мел. Перед вами будет мел. Он, – указывая ручкой на санитара, – мой агент. На него можно положиться. Мне нужен этот план.

Пациент хитро прищурился.

– А зачем он вам?

Николай заговорщицки зашептал:

– Саша, я тоже здесь не просто так. Мне надо вызволять наших.

И подмигнул. Вся напыщенность, бойкость, мигом сползли с лица Александра. Перед врачом теперь сидел пациент, напоминающий мокрого воробья, сидящего на ветке. Он смог лишь кивнуть.

Николай задумался. Почему врачу, обязательно нужно спорить с пациентом? Зачем доказывать свою правоту? Если больному дать волю жить в своем мире, так почему все этому препятствует. В обществе нормальность считается нормой, ненормальность, вытесняется за рамки общества. Так почему бы для других людей, создать отдельный мир, например эту клинику. Зачем нужно мучить людей и через тонны таблеток отправлять снова в мир нормальных людей?

В этот же день, Николай получил выговор, за неправильную методику лечения. Но Николай был молод, и энтузиазм изменить мир, а особенно медицину, стать первооткрывателем в области лечения шизофрении щадящими методами, не через пытки и приема препаратов, а путем доверия к больному, стали для него некой целью. Пойти путем пациента и может быть найдется выход. Поэтому на следующий день, он снова вызвал Александра, который восхищенно смотрел на Николая, как на вождя.

– Нарисовал?

– Да!

Как солдат отчеканил он это твердое слово.

– Несите, – жестом пригласил медбрата к столу, который держал ватман.

Поперек бумаги шла длинная линия, нарисованная синим мелом. От линии отходили в разные стороны короткие, и заканчивались неровным квадратом. На одном из них значился огромный и жирный «Икс». Николай повертел его в разные стороны, затем спросил:

– Объясняй.

Парень, зажатый в смирительной рубашке, болтался как червяк, его щеки стали ярко-красными, глаза горели, и говорил он с особым запалом, будто нашел в Николая соучастника, вождя, друга. Врач задумался, а ведь этот больной чуть младше него. Как интересно распоряжается судьба: она могла выпустить двух человек из роддома, переплести их жизни несколько раз, а затем разбросать по городу – кого в палату, а кого врачом.

– Так вот, если здесь прокопать подкоп, то можно выйти на лестницу, – Александр рассказывал оживленно, слюни собирались у рта, и он все их подтягивал вдохом, отчего образовывались пузырьки. Врач водил по плану ручкой.

– Так? – спрашивал Николай, отчего тот, еще радостнее рассказывал.

– Вот тут штаб наших, тут провизия, – дорисовал кружок около квадрата. – Тут осторожнее надо, обычно там засада. – говоря об угле около квадрата с буквой Икс.

Николай постучал по букве:

– А тут что?

Александр довольно заржал:

– Враг, его бить надо.

Николай кивком согласился. Больной следил за врачом восторженным взглядом.

– Сегодня же ночью, все узнаю. Завтра встречаемся снова тут, в этом кабинете. И никаких мне шалостей! А то… – он перешел на шепот, и огляделся по сторонам, поймав ухмылку медбрата, – нас могут раскусить.

Александр преданно закивал с грустью в глазах.

Николай понимал, что обман тоже выход. Если больного человека вводить в заблуждения долгое время, то он станет жить по правилам, которые ему внедрили. В данном случае, он решил, что Александр должен поверить, что за него все сделали, и ему больше не от кого убегать, никого ловить не надо, и тем более, кого-то «бить». Это он и объявил при следующем приеме пациенту.

Молодой человек погрустнел, поник на некоторое время. После чего, он придумал новый план захвата врага. И снова это нервное возбуждение, бегающие глаза, страсть к уничтожению невидимого врага. Было решено выписать ему курс успокоительных таблеток, так как это достаточно для того, чтобы снять напряжение, которое и вызывает желание навредить кому-либо, совершить неприятный поступок. Александр, как назойливая муха, пока зима – она спит, но при наступлении весны, с новыми ароматами, пробуждающие страсть, желания, чувства, движения, муха просыпается.

Пока Александр принимал препараты, в нем стали проскальзывать нормальные черты характера, не было той возбужденности и того безумия, что были изначально. Николай, понимал, что поступает против правил, но Александр стал больше, чем пациент, он с ним сдружился. Ему нравился ход его мыслей, методика вычислений нелегких задач, рисунки, были логичными и глубокими, в которых могла раскрываться суть простых вещей через призму красок и построения фигур. Николай не переставал удивляться, и от того все больше привязывался. Каждый раз, ожидая его в нетерпении, он готовил новую задачку для размышления. В тайне, он даже помышлял, написать книгу, о пациенте – уникуме, высмеять медицину, и стать героем – открывателем.

После длительного приема курсов, Александр сообщил, что он здоров. И какое-то время еще пробыл в клинике,

Николаю стало грустно, и в то же время, он был доволен собой. После нескольких приемов, окончательно убедившись, что больного можно отпустить, он принял у себя его родителей.

Мать недоверчиво смотрела на доктора, отец был бледен и рассеян. Все было похоже, на похоронную процессию, будто Николай сейчас им объявит: «Ваш сын мертв». И даже после того, как он объявил: «Что вашего сына можете забирать – он здоров», ему стало неловко за реакцию родителей. Они хладнокровно подписали документы, и не подняв глаза поднялись и ушли. После их ухода, Николай растерянно смотрел по сторонам, не зная, за что ухватиться взглядом, чтобы собраться с мыслями. Поведение родителей для него стала неожиданностью. Внезапно ему стало совестно за свое принятое решение, отпустить домой Александра. Он пролистал карточку больного для того, чтобы убедить себя, что поступил правильно. После нескольких дней мучений, тревога ушла, и больше года он не вспоминал об Александре, пока ему не сообщили о трагедии, произошедшей в семье, его бывшего любимого пациента.

В городскую больницу поступила женщина не со смертельными ножевыми ранениями. Это была мать Александра. Как потом она рассказывала, сын сошел с ума, разгромил весь дом, и при попытке его остановить, он напал на мать, и сбежав из дома с ножом, нападал на прохожих, но никто не пострадал. Его труп, нашли недалеко от дома, в местном парке, в озере. Позже выяснилась причина смерти: утопление.

Николай долго сидел неподвижно в своем кабинете. Лицо его было бледным, и холодным. Вдруг он стукнул рукой по столу, так, что все что стояло рядом звонко содрогнулось. Он выхватил из полки документы, папки, бумаги и все кидал, бросал, рвал, и тут он наткнулся на план, нарисованный когда-то Александром. Николай бережно его взял, рукой смахнул все, что лежало на столе, и аккуратно разложил ватман на ровной гладкой поверхности. Медленным шагом, обходил он стол, высматривая рисунок, будто пытался понять, чего он раньше не видел. И тут, он всмотрелся внимательно. Что это?

Он торопливо вышел из кабинета, дошел до выхода клиники, затем развернулся, и снова пошел обратно. Так, тут провизия – кабинет с инвентарем и лекарствами, с табличкой «Вход посторонним воспрещён», штаб – это палата, в которой содержался Александр, засада – стойка, которая здесь появилась ни откуда, но так и осталась стоять, что стало местом сбора для персонала, которые облокотив локоть, могли за быстром разговором мимолетно отдохнуть.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.