Тетрадь в клетку

– Теперь ясно. Хорошо вам поболтать. Я загляну вечером.

– Давай, не кисни! Что-то ты сегодня вареная…

Попав в здание, я облокотилась о прохладную стену сразу у двери и простояла так несколько минут. Моей коллеги Замиры не было на месте в кабинете, я надела халат и пошла работать. Комната #8, в которую мне нужно было зайти сегодня, была на первом этаже, и я была рада, что мне не придется подниматься по лестнице и долго бродить по путанным коридорам.

На мой стук никто не ответил, но я не ушла, а потянула ручку и дверь открылась.

– Добрый день. Меня зовут Екатерина, я психолог. Могу ли я войти? – спросила я громче обычного, не видя никого в комнате.

– Как хотите – послышалось из глубины.

Я прошла внутрь и увидела сгорбившуюся женщину на кровати в окружении черно-белых фотографий.

– Здравствуйте, вы в порядке?

– Нет. У меня никого больше не осталось – произнесла женщина тихо, не поднимая головы.

– Как вас зовут? – спросила я.

– Акмарал Талгатовна.

– Расскажите мне, что случилось?

– Я с мужем всего семь лет прожила, он от инсульта скончался. Меня на этом свете тогда удержали дети. Это Мадина, моя старшая дочь – сказала она, протягивая мне фото дрожащими руками.

– Красивая…

– Да, очень. Тут она студентка. Окончила медицинский институт, вышла замуж и десять лет назад разбилась в аварии на машине со всей своей семьей. Близняшки-дочурки у нее были, цветочки мои.

– Мне очень жаль.

– Это Куаныш, наш средний. Он все оттягивал жениться, считал, что не готов. Увлекался походами в горы, учил детей альпинизму. Сорвался в прошлом году. Насмерть.

У меня не было слов.

– Это Лаура, младшенькая. Рак. Ее не стало в 30, остался маленький сынок. Ибрагим. В колледж поступил в этом году. А вчера и его не стало, передозировка наркотиками. Не уберегла я его…

Женщина разрыдалась. Я подошла и обняла ее за плечи. По моим щекам скатывались слезы.

– Я хочу умереть.

– Не говорите так. Вы должны жить.

– Словно проклятье какое-то. У всех родных людей жизни оборвались. Зачем мне жить? Для чего?

У меня не было ответа. Только установка, что все, кто живы, для чего-то нужны в этом мире. Мой мозг воспаленно искал аргументы и подходящие формулировки. Не находил. Вспомнилось, как пару лет назад я гуляла с дочкой и она, надев смешные очки, спросила:

– Как ты думаешь, они налезут на меня, когда я стану взрослой?

– Думаю да, они большие.

– О, классно! Тогда я сохраню их. Представляешь, еду я такая на джипе в этих очках, а все водители удивляются.

– Прикольно, но ведь кто-то может попасть в аварию из-за того, что засмотрится на тебя. Лучше не создавать таких ситуаций.

– А, почему я должна переживать о людях, которых даже не знаю?

Ответ звучал логично, но я ощущала необходимость опровергнуть его. Так нельзя. Так неправильно. Несколько минут я напряженно думала, словно судьба мира зависела от этого. Я перебирала слова, перебирала идеи. Примеры, истории, сказки. Что-то должно найтись, если не останавливаться. А останавливаться нельзя категорически.

– А, почему ты должна делать плохо людям, которых даже не знаешь? – произнесла я, не возлагая больших надежд на успех этого варианта.

– Ну, ладно – согласилась дочь, быстро переключившись на другие темы.

А я тогда шла с чувством того, что удержала какое-то невидимое, но очень ценное равновесие. Сейчас это равновесие тоже нужно было удержать, но поиску ответа мешала боль. Она пропитывала эту пожилую женщину. Легкую, хрупкую, маленькую. Боль пропитывала и меня. От фотографий, разбросанных по кровати, веяло отчаянием. Моменты счастья, которые в прошлом. Кусочки другой жизни, которые больше не сплетутся с реальностью человека, для которого были бесконечно дороги. Как удержать этого человека в мире, где их нет и не будет?

Я могла только плакать вместе с ней. И я плакала. Выйдя из комнаты, я не смогла пойти к Марии Ивановне. Чувствовала, что заполню ее шутки своими едкими комментариями о бессмысленности происходящего. Я забралась вглубь парка и села на самую дальнюю лавочку, которая, судя по слою пыли, не пользовалась спросом среди жильцов. Сил плакать уже не было, но и облегчения не наступало. Что-то внутри меня оставалось напряженным и невысказанным. Я смотрела на дом, размышляя о том, сколько трагедий хранят его комнаты. Впереди, между деревьев, замелькало что-то желтое. Я прищурилась, поругав себя, что в очередной раз забыла очки дома, и увидела знакомую лысеющую голову.

– Значит, он все-таки выходит из комнаты – подумала я.

С мужчиной шла очень худая женщина в желтой шляпке. Они укрылись за пушистой елью, скрывающей их от Дома, но не от меня. Женщина проворно спустила со спутника брюки и трусы и стала делать минет. Открытый и заливистый смех вырвался из моей груди. И вместе с ним высоко-высоко в небо отлетели тревожные мысли, цеплявшиеся за мое сердце. Чтобы не мешать парочке я удалялась от них обходными путями прямо по газону.

– Жизнь все-таки продолжается! – стучало у меня в голове в этот момент.

Комната #50. Больше не предлагает.

С ночи зарядил жуткий ливень. Выходя из автобуса, я случайно наступила в лужу и промочила один кроссовок. Сразу пришла мысль:

– Хорошо, что в Доме у меня есть сменная обувь.

Мы с Марией Ивановной так сдружились, что я стала оставлять халат и сменку у нее, а также частенько наведываться, чтобы поговорить о книгах, обсуждая истории из советской классики, которую она очень любила и современной европейской литературы, которая нравилась мне. Сегодня, увидев меня на пороге, Мария Ивановна с хохотом назвала меня мокрым птенчиком и усадила за стол. Мы ели горячую картошку с копченым салом. Это незамысловатое блюдо согревало и обволакивало.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Строчки из песни "Перекресток", музыка и слова Томаса Томасова