Шустрая Кэт

Любишь ты меня, Единый. Вот как пить дать, любишь. Как только до Храма дойду – свечку поставлю. Три. Нет – пять.

– Эй, Кэт, ты чего побледнела? – шёпотом спросил Сиг, тоже не пышущий красками на лице. – Ты ж вроде говорила, что трупов не боишься.

– Да не боюсь я. Просто показалось, что на одного моего знакомого похож, – раздражённо передёрнула я плечами.

– Да? – заглянул через плечо темноволосой целительницы Сиг. – Как по мне, он уже ни на кого не похож.

– Я ж сказала – показалось, – буркнула я, желая только одного – поскорее отсюда убраться.

– А вот это – человеческое сердце, – восторженно сказал целитель, поднимая нечто похожее на… вот на сердце и похожее. Даже не думала, что у поросят и людей оно почти одинаковое.

Несколько целительниц таки хлопнулись в глубокий обморок. На что их одногруппники с живейшим энтузиазмом принялись испытывать уже усвоенные, до поступления или после, заклинания. Милвена, кстати, исключением не стала. Одной из первых рванула экстренную помощь оказывать.

Я хмыкнула, припомнив, как некоторые тут и сами собирались чувств лишаться. Но решила внимания не заострять.

Чёрт с ними, с целителями.

А Риха жалко. Хоть и сволочью был порядочной, и за свою шкуру трясся… А всё равно жалко.

Нужно ли говорить, что после этого за обедом мне кусок в горло не лез? А вам бы полез, если бы вашего пусть не друга и пусть уже мёртвого, распотрошили у вас на глазах? Мерзкое зрелище. И поучительное.

После обеда, на классификации нежити, мы сидели как в воду опущенные. Похоже, первое вскрытие произвело неизгладимое впечатление не на одну меня.

– Значит так, мои хорошие, нежить делится на четыре вида: бестелесные, самыми распространёнными из которых являются призраки, собственно умертвия или, чтоб вам понятней было, зомби, скелеты и особо опасный вид – личи. С последним не берутся тягаться даже некроманты опытные. А потому способы умерщвления личей мы, конечно, пройдём, но практиковать не будем.

– Это потому, что учебного пособия нет, – пробормотал едва слышно Алек. – Так бы аж бегом на практике упокоение личей изучали.

– Совершенно верно, Хворс, – продемонстрировал идеальный слух магистр Дорк, и Алек досадливо поморщился. – Но увы… личи и правда довольно редкие и ценные учебные экземпляры. А потому начнём с простенького. С умертвия. Подняли свои… в общем, бегом на полигон с нежитью. Будем практиковаться упокаивать неупокоеных.

****

– Мать твою… – орала я, нарезая круги по полигону и совершенно забыв о том, что вроде как благовоспитанная девица и слов подобных знать не должна.

– Очень интересная интерпретация заклинания упокоения. А ты погромче, Бирм, может, оно испугается твоего визга и передумает тебя жрать, – совершенно спокойно посоветовал мне магистр Дорк.

Вот послала бы всё и всех, да только как-то не до этого, когда за тобой гонится нечто очень похожее на Хука, только раза в три больше и раз в десять голоднее.

Щёлк. Кажется, зубами, и кажется, очень близко к моей спине. Впечатлилась. Рванула из последних сил и вскарабкалась на четырёхметровое ограждение, про себя решив, что вниз не спущусь ни за какие коврижки.

– Би-и-ирм. Слезай и давай упокой несчастное загнаное умертвие, – с физиономией, обещающей все адские муки, протянул куратор. – Иначе ночевать вот там и будешь.

Это оно несчастное и загнанное?

Я покосилась вниз. Оценила, как горят голодным зелёным светом глаза умертвия, как капает с клыков длиной в карандаш слюна, и решила, что тут вот как раз совсем неплохо.

– Бирм! – рявкнул магистр. – Сейчас твои одногруппники будут практиковать упокоение на тебе.

– Так я ж живая, – резонно заметила я.

– Это вот как раз поправимо.

Я стиснула зубы. И… каюсь, психанула. Вспомнила заклинание. Не то. Как-то сами собой пальцы сложились в порядок редега, что у нас в Висельниках называлось несколько иначе.

– Рьянкасо ед фьио, – и всё как учил магистр. Правда, Волен.

Бабах. Молния. Дым. Вонь палёной шерсти и горелого несвежего мяса… и тишина. Зловещая такая тишина, аж мороз по коже.

Я опасливо открыла один глаз. И закрыла. Вы когда-нибудь видели, как изволят гневаться магистр некромант? Вот до этого момента я думала, что видела. Ага, счас. Оказывается, когда дяденька магистр некромантии в гневе, у них глазки чернеют, вены выступают и волосы шевелиться начинают. В общем, решила я, что останусь жить здесь. На заборе.

– Твою мать, Бирм, – наконец прорвало куратора. – Ты что натворила, а? Ты зачем мне такой экземпляр испортила?

– Случайно, – пропищала я не хуже Милвены и так жалостливо, аж самой себя жалко стало. Вру. Мне себя ещё сразу жалко стало, как только поняла, что умертвием этой горелой куче мяса и палёному клочку шерсти больше не быть. – Я не хотела.

– Не хотела она, – вроде как начал успокаиваться магистр, по крайней мере, глаза снова стали сереть, а волосы перестали напоминать змеиное кубло. – Слезай давай. И кто только тебя такой гадости научил?

– Магистр Абрахам Волен, – сдала я с ходу своего предыдущего учителя, сползая по ограждению и медленно пятясь в сторону стен Академии.

– Вот и почему я вообще не удивлен, – буркнул магистр Дорк. – Странно, что он тебя чему поразрушительней не научил. А ты ему, кстати, кто?

– Племянница старой подруги, – ответила я, представив, как натянуто это звучит со стороны.

– Удивил, – задумчиво проследил за моими манипуляциями Дорк.

– Почему? – вот тут я передумала ретироваться и быстренько подошла к магистру, косясь на облегченно вздыхающих одногруппников шагах в пяти от нас.

– Обычно он не возится с… юными дарованиями. А вот то, что заклинанию этому научил, как раз неудивительно.

– А вы и у магистра Волена преподавали? – решила я, что как мёд, так ложкой.

Дорк кивнул.

– Очень талантливый студент. Был.

– Почему это был?

– Потому что не студент уже, – как недоразвитой пояснили мне. – К тому же он несколько… зациклился. На возвращении жизни и души в тело.

Опаньки.

– А разве так можно? – изобразила я искреннее недоумение.

На меня снова посмотрели, как на нечто неразумное. Вообще неразумное.

– Нет!!! – просто рявкнули мне прямо в лицо. Да так, что я аж зажмурилась. – Ни один некромант, целитель или кто там ещё зажёгся идеей вечной жизни, не сможет вернуть человеку жизнь.

– А как же Артефакт Родена?

Вот тут на меня посмотрели с уважением. Умные словечки знаю.

– Он просто хранит душу. И нет гарантии, что её можно поместить в тело. К тому же, Кэт, представь, что тебя на долгое… нет… очень долгое время, поместили в клетку, где даже повернуться невозможно. Притом ни еды, ни воды, ничего. Но и умереть ты не можешь. Как думаешь, через какой промежуток времени ты сойдёшь с ума?

Я вздрогнула. Вот основательно так прочувствовала всю плачевность положения души Сильвии.

– Бррр…

– Вот и я о том же. Дурная это идея. Если Абрахам даже добьётся успеха в своих исследованиях, то ещё не факт, что у него получится нечто жизнеспособное.

– А вы знаете о его исследованиях?

Меня снова одарили улыбкой, которую обычно адресуют маленькому ребенку или полоумному.

– Я был его куратором. Я знаю о нём всё.

Ого. Вот это нужно переварить.

– Ты, кстати, где таких слов нахваталась? – спросил Дорк, глядя, как исходит чёрным дымом бывшее умертвие.

– Лошадей люблю. Вот от конюхов и нахваталась, – не моргнув, солгала я и как-то по инерции спросила. – А вы?

– В Академии преподаю. Вот от студентов и нахватался, – улыбнулся он.

Ну прям почти человек. И даже почти нормальный. Был. Недолго.

– Так! – рявкнул магистр Дорк. – Пшли отсюда. Я расстроен и опечален. Потому можете расползаться по комнатам, а я буду думать, где взять новое учебное пособие.

А мы что? Да нас как ветром сдуло. Особенно провинившуюся меня.

* * *

Вот так и прошла моя первая учебная неделя. Нет. Я больше ничего не испортила. Не считая собственных нервов. А так… порядок, в общем. Я уже думала – дальше будет хуже. Ан нет. Ровненько так пошло. Ничего, в принципе, особенного.

– Ты сейчас куда? – спросила Милвена, колупая кашу ложкой.

Я пожала плечами и продолжила уминать обед.

– Вот и я не знаю. Домой не хочется… а идём в кафе мисс Лидентайн. Там такое тирамису…

Это ещё что за зверь? Я откинулась на спинку стула и задумчиво потеребила серёжки.

– Меня магистр Волен ждать будет, – сама в это не особо веря, попробовала отмазаться я.

– Да ну. Что, он не простит девушке маленькую слабость?

Угу. Может, девушке и простил бы, а вот мне…

– Я обещала, что буду вовремя, – буркнула, почему-то испытывая некоторое сожаление.

Нет. Не то чтобы я хотела этого тирами… как его там… просто… почувствовала себя собачкой на коротком поводке. Красивой, ухоженной. Но всё же просто собачкой.

– Слушай, ну что ты, честное слово… там такой шоколадный торт… – продолжала искушать меня Милвена.

«Иди!» – раздалось в голове, и я подскочила с перепугу.

– Что-то не так? – нахмурилась Милвена.

– Косточка в каше попалась, – чуть не прорычала я.

Вот скотина. Умеет же вовремя нарисоваться.

– А… да, еда здесь… только собак и кормить, – поморщилась Милвена, покосившись на тарелку – Так что? Идём?

– Идём. Только недолго. У меня ещё дела сегодня.

«И к шоколадному торту возьми гляссе! Потрясающее сочетание», – снова встрял магистр.

Вот… И тут свой медяк сунет. Я коснулась обеих сережек попеременно. Надеюсь, так можно связь-то оборвать…

Но почему-то улыбнулась. Сама не знаю, почему. Просто… просто улыбнулась.

– Вот и прекрасно, – тут же оживилась целительница и, словно мечтала об этом полжизни, бросила ложку в тарелку.

Понятное дело, выходили мы на площадку перед Академией в самом распрекрасном настроении. У меня на поясе позвякивали нетронутых пять десятков золотых, что делало мою жизнь особенно прекрасной. Ну и что, что не мои. Можно подумать, у меня когда-то честно заработанные были. Милвена смеялась и закатывала глаза, предвкушая, как будет трескать это самое тирамису. Птички чирикали. Солнышко светило. Бабочки летали. Красота…

Я решила голову не морочить и осталась всё в том же чёрном костюмчике. Кстати, что-то там в нём намагичено было, что грязь к нему не липла. Что для нас, некромантов, очень даже удобненько. Так как прачки личной, как в особняке Волена, так и в Академии, не имелось. А стирать бы пришлось чуть не каждый день.

Итак. Идём мы с подругой моей по площади до кованых ворот Академии. И тут… Загораживает нам путь паренёк. Высокий, здоровый и ну прям очень похожий на Милвену. Вот прям очень. Сразу видно, родная кровь. Не то что у нас с Лиской.

– Куда собралась? – осведомился этот некто у целительницы, отчего она потухла. Совсем потухла. Даже плечи опустились.

А во мне вскипел праведный гнев. Какого вообще чёрта ему нужно? О чём я и решила осведомиться непосредственно у него же.

– А в чём, собственно, суть проблемы? – глядя ему прямо в синие глаза и вздёрнув подбородок, спросила я.

– Это кто? – спросили у Милвены, совершенно игнорируя меня.

– Кэтрина Бирм, – пропищала едва слышно моя подруга, и меня смерили самым презрительным взглядом, который я вообще когда-либо видела. Как ведро помоев на голову надели.

– Домой. Сию минуту.

Ага, счас же.

– А по какому праву… – начала было я, но на плечо едва ощутимо легла ладонь моей подруги.

Я запнулась и удивленно посмотрела на неё. Выглядела она… тьма, жалко выглядела. Мне вот даже морду захотелось начистить этому козлу.

– Не надо, – едва слышно прошептала она, и я поджала губы, понимая, что а ничегошеньки я уроду этому не сделаю. Потому как отыграется он на Милвене. – Прости, Кэт, наверное, в следующий раз… – выдавила она нечто жалкое, и отдалённо напоминающее улыбку.

– Угу, – всё, что я смогла ответить, чтобы не сыпануть руганью, от которой даже в Семи Висельниках краснеют.

Злая, как голодное умертвие, я и вышла из ворот Академии следом за братом и сестрой Лорас.

Настроение испортилось. Вот совсем испортилось. Так и брела, сама не знаю куда. Даже не сообразила, как у особняка магистра Волена оказалась. Но тут уже встрепенулась. И даже натянула улыбочку. Вроде бы беззаботную. Ну, по крайней мере, мне хотелось так думать.

– Как-то ты рано, – заметил Волен, перевернув вверх рубашкой какой-то листок.

Сегодня он даже для разнообразия в кабинете сидел. Работал.

– Торт несвежий оказался. И гляссе холодный.

– Положим, гляссе и должен быть холодным, – задумчиво постучал костлявым пальцем по столешнице магистр. – Так что случилось?

Я говорить не хотела. Вообще не хотела. И магистр это понял без слов.

– Ну, раз у тебя появилось свободное время… Предлагаю отправиться за отмычками.

– А ты что, не нашёл Сноули? – без особого энтузиазма спросила я.

– Найти-то нашёл. Но как-то не встретились. Похоже, он не самый доверчивый житель Квартала Семи Висельников.

– Зато живой до сих пор, – резонно заметила я. – Пять минут передохну, можно? – без особой надежды на положительный ответ спросила я.

– Можно даже десять, – в который раз удивил меня магистр. – А я за это время закончу свои дела, – снова уткнулся он в исписанный лист.

Глава 7

Каждому человеку порой нужно знать, что в мире есть что-то неизменное. Статичное, так сказать. Даже если это Квартал Семи Висельников. По-моему, более постоянного в Горвихе нет вообще ничего. Сколько я себя помню – тут не менялось ну совсем ничегошеньки. Только морды. Да и те не очень. Старожилы, конечно, рассказывали, что некогда и здесь всё было несколько иначе. Квартал Семи Висельников мало чем отличался от того же Квартала Ремесленников. Даже название было другое: Квартал Семи Апостолов. Почему так? Потому что некогда, когда ещё и Горвих был не столицей Объединённых Королевств, а так, всего лишь одной Идмирии, именно этот квартал облюбовали миссионеры Единого. Естественно, сюда стали стекаться все сирые и убогие. Притом в таком количестве, что ни миссионеры, ни, конечно же, Единый прокормить их не могли. Вот так начали появляться первые шайки. Сначала мелкие, но поскольку стража закрывала на это глаза… короче со временем «сирые и убогие» начали делить территорию, а потом и работать не только в Квартале Семи Апостолов, но далеко за его пределами.

Конечно, это не на шутку обеспокоило власть имущих. И даже самого короля. А потому решено было провести глобальную зачистку. Миссионеры, вполне логично, умыли руки…

В общем, так появилась в Квартале Семи Апостолов виселица. Кстати, поговаривают, что в те времена она не пустовала никогда. И чтобы население прониклось торжественностью ежедневной казни, висячих мест на ней было семь. По числу апостолов Единого. Вроде как богоугодное дело делали.

Так постепенно Квартал Семи Апостолов превратился в Квартал Семи Висельников. Лучше или хуже он от этого не стал, но, по крайней мере, теперь название отображало саму суть этого местечка. Со временем количество казней сократили до еженедельных. Ибо тогда Академии ещё не было, а трупы имеют свойство разлагаться и вонять. Закапывать их никто не трудился. Что портило жизнь не только обитателям Висельников, а и половине города.

Вот так как-то. Можно сказать, ярчайший пример того, куда заводят благие намерения.

Что я чувствовала, идя по замызганным грязным улочкам своего родного квартала? А вы как думаете? Чувствовала я себя не очень. И думала, что как бы там ни сложилось с Академией, сюда больше не вернусь. Подохну – а не вернусь.

– Слышь, магистр, а ты без меня хоть что-то сделать можешь? – сворачивая на базарную площадь, спросила я.

Магистр ухмыльнулся, перескакивая канаву, забитую мусором и крысиными трупиками.

– Ты ж у меня незаменимая, Кэт. К тому же кому, как не тебе, договариваться с магом вне закона.

Сомнительный комплимент.

– Как учёба? – между прочим спросил Волен.

– Нормально вроде. Правда, там на тебя мой куратор разозлился немножко.

– С какой это радости? – нахмурился магистр.

– Я его любимое умертвие угрохала, – нехотя призналась я. – Тем заклинанием, что ты меня научил.

– Аааа… Представляю, в какой ярости был Дорк, – улыбнулся Волен.

– Даже не представляешь, – мрачно буркнула я. – Он меня чуть саму не умертвил.

– Ну не умертвил же, – резонно заметил магистр. – Как продвигается твоё основное задание?

Я поморщилась.

– Пока никак. Но мне кажется, что вот куратор мой точно не при деле. Разве что он так не хотел, чтобы ты оживил свою Сильвию, что заказал медальон.

– Он вообще не верит в то, что мои исследования могут увенчаться успехом, – процедил магистр.

И правильно делает. Я как-то и сама уже не верю в то, что эта затея с оживлением не бредовая. Но говорить об этом магистру Волену… мне пока жить не надоело. Да и вообще, мне как-то всё равно должно быть до его тараканов. Наверное.

– Слушай, а что ты потом с Сильвией делать собираешься?

– В смысле?

– В прямом. Ну вот, допустим, оживишь ты её. Допустим, она даже нормальной будет, – во что я, честно говоря, уже не очень-то верила. – Думаешь, она, преисполненная благодарности, сразу повесится тебе на шею и поклянется в вечной любви и преданности?

– Это не является моей целью, – как-то очень уж злобно и скрипя зубами пояснил магистр, и я подумала, что сейчас мне лучше заткнуться и помалкивать.

Да и что это я, в самом деле, пристала к нему?

– Стой тут. А то опять Мага вспугнешь. Ищи его тогда по всей Идмирии, – скомандовала я, поднимаясь по деревянной лестнице на второй этаж Синего дома, который уже лет эдак сорок был просто облупленным.

Меня послушались. Видимо, обиделись, что я такие вопросы неудобные задаю. Ну и пёс с ним.

Дверь в квартиру Сноули оказалась открытой. Что само по себе уже не просто настораживало, а жуть как ненормально.

– Ма-а-аг, – окликнула я старого знакомца, а в ответ тишина, только мыши пищат, дерясь за плесневелый сухарь.

Прошла по квартире… мда. Здесь, похоже, неделю никто не появлялся.

Вот… тьма! И где его теперь искать? Он же, если на дно залёг…

Я вышла из жилища Сноули и зло хлопнула дверью. Быстро сбежала по лестнице и, мотнув головой магистру, так же быстро пошла меж торговых рядов.

Торговлю уже вовсю сворачивали. Натирали тухлую рыбу маслом, чтобы завтра снова разложить её на прилавках и перемешать со свежепойманной. Сворачивали нитки, которыми подтягивали весы, обвешивая покупателей… в общем, закрывались.

Магистр Волен меня не трогал. Правильно делал. Злилась я.

Чуть ощутимое касание к поясу. Хоп.

– Тётенька, пустите! – заорал и затрепыхался пойманный мной за руку сорванец лет этак восьми-десяти. – Я с вами не пойду никуда! Помогите!

– Тихо ты, Шпонька! Скажи – ты вообще уже страх потерял, у своих по карманам бить?

Малец умолк и наконец перестал вырываться.

– Шустрая, ты?!

– Шустрая, я, – подтвердила я. – Идём, перетереть кое-что надо, – отвела я его в сторону, подальше от косящих на нас прохожих.

– Ох ты ж… Что, правда – ты? – округлил он большие карие глаза на перемазанном грязью лице, и я кивнула. – А говорили, что слиняла к демонам, после того, как Трёхглазого того… – чиркнул он ребром ладони по горлу. – А ты вон какая… что, по-крупному работать начала?

– Можно и так сказать, – поморщилась я, вспоминая, как оно всё начиналось. – Слышь, а ты не в курсе, где Маг отирается сейчас?

Шпонька пожал плечами и молча указал глазами на кошель. Гад мелкий.

Я улыбнулась, недолго думая, вытащила сребник. Из кошеля магистра. А что? Его косяк, между прочим.

Серебряная монета запрыгала между моими пальцами, вызвав голодный блеск в карих глазюках Шпоньки, и тут же нырнула в ладонь.

– Так что? – подняла я вопросительно бровь.

– У девки своей. Амалы Рыжей. В Квартале Наслаждений. Был, по крайней мере.

Ну да… могла бы и сама догадаться.

Я улыбнулась, подбросила монету – и Шпонька тут же поймал её в воздухе. Вытащила вторую. Тоже из кошеля магистра, который в принципе на это всё реагировал, как сытый удав. То есть никак. Стоял столбом и смотрел на мои манипуляции.

– Ты меня не видел, – подбросила я ещё один сребник, который тут же скрылся в карманах Шпоньки.

– Понятное дело, – улыбнулся он, продемонстрировав дырку вместо переднего зуба. – Ты, Шустрая, если что – обращайся. Я ж завсегда рад помочь старой знакомой.

– Чеши отсюда давай, – миролюбиво напутствовала я его.

Два раза повторять не нужно никому в Квартале Висельников. Шмыг. И Шпоньки как и не было.

– Любопытно… – задумчиво пробормотал Абрахам, шагая рядом со мной в указанном Шпонькой направлении.

– Ой, можно подумать, что ты, лишившись двух сребников, по миру пойдёшь, – поморщилась я, сворачивая в узкий проулок.

– Нет, конечно. Но зная местную шпану, он бы и за медяк всё рассказал…

Я остановилась, резко развернулась к магистру лицом. И вот так меня разозлила эта кривая, насмешливая улыбочка…

– Да ты вообще представляешь себе, как живется таким, как он?! – не заботясь о том, что из окон свесилась пара голов – поглазеть на очередную уличную потасовку, и тут же, не увидев ничего стоящего, спряталась назад. – Шпонька, между прочим, из нормальной семьи был. Пока папка-мамка его живы были, нормальным ребёнком жил. А как померли, родственнички в приют и сбагрили. Он, как Сэм его из приюта забрал, всё по ночам ревел, душу рвал. Это мы привычные с пеленок. А он, между прочим… да ну тебя…

Я вдохнула-выдохнула. Чёртов Квартал Семи Висельников. Вечно что-то в воздухе летает. В нос, видно, дрянь какая попала, потому как защипало так, что аж слёзы на глазах выступили. Потому нос этот и потёрла. И, не особо заботясь о том, идёт за мной магистр или нет, чуть не бегом двинулась к дому Амалы Рыжей.

* * *

– Здррасте! – поздоровалась я с Амалой, одетой в тонкий, прозрачный пеньюар персикового цвета, совершенно не скрывающий полностью обнажённое тело. – А Мага можно?

– Не выпендривайся, – поморщила свой прекрасный, чуть вздёрнутый носик хозяйка этого небольшого, вполне приличного с виду, домика в Квартале Неземных Наслаждений. – Зачем тебе Сноули?

– По делу.

– По какому?

– А ты, смотрю, уже и тут свой нос суёшь? – оттолкнув её плечом, вошла я в дом.

– Кэт. Не борзей, – предупредила меня Рыжая. – А то…

– Пуганая, – оборвала я готовую разразиться гневной тирадой Амалу. – Так где Маг?

Амала мотнула головой в сторону двери, ведущей в подвал:

– Занят он.

– Да ладно. Что, даже и три десятка золотых не смогут оторвать его от тех страшно важных дел?

Взгляд Алмы сразу изменился. В глазах стремительно завертелись монетки…

Я покачала головой. Амала раньше лучшей работницей дома мамаши Олдри была. Но любовь творит чудеса. Или нереальные глупости. Потому как Сноули Маг, не желая ни с кем её делить, выкупил Амалу за огромные деньжищи и поселил вот здесь. Любовь это или желание пользоваться безраздельно… бес его знает. Но Амала ни в чём нужды не знала, а Магу была благодарна настолько, что готова была костьми лечь, лишь бы ему ничего не угрожало. Правда, таким как мы вечно что-то угрожает, а потому Рыжая вечно была какая-то нервная. Впрочем, любила ли она Сноули, я не знаю, а вот золото – это да. Большой и чистой любовью. Оно ей отвечало взаимностью, кочуя из кошеля Мага в её маленькие загребущие ручки. Над чем не подшучивал только ленивый в обоих кварталах.

– Ты где такие деньжищи-то взяла?

– Дельце удачное провернула.

– Это после того, как Сэма грохнула?

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.