Одинокая любовь

В такие моменты Любаша боялась за бабулю, мол, вот помрёт она, что я тогда делать буду. Попросит, бывало, больная бабушка воды родниковой, Любаша как ошпаренная летит через весь хутор с бидончиком к родникам. А назад с полным бидончиком не побежишь.

Как-то на пути у девочки через дорогу медленно переползала змея. Оторопела малышка, замерла на минутку, глядя на ползучего гада, большой крюк дала, чтоб с нечистью этой не пересечься, и заспешила пуще прежнего, но зацепилась босой ногой за сухую ветку и упала. Почти половину воды из бидончика расплескала, да ещё и колени с ладошками в кровь содрала. Не проронив ни слезинки, рванула домой в страхе, что бабуля любимая помрёт, не дождавшись родниковой водички.

Вбежав в хату, Любаша увидела тихо лежащую бабулю с закрытыми глазами и скрестившую руки на груди. Холодные мурашки пробежали по телу и к горлу подкатил ком, негнущимися ногами подошла тихонько к бабушке, прислушалась… Слава богу, дышит, уснула просто. Малышка поставила рядом бидончик, вышла на двор, села под грушей, стала подолом платья обтирать сбитые коленки.

Приехала в отпуск мама Рая, и закипела работа. Первым делом оборвали в саду вишни, после натрясли груш и яблок. Стали варить варенье да закатывать вишнёвый компот в банки. Воздух наполнился ароматом варившегося варенья и компота. Всё это готовилось на улице, на печи летней кухни, которую бабушка соорудила сама, а на трубе вверх дырявым дном был надет чавун3, он был завершением кривобокой трубы.

Топилась эта печь хмызом – сухими отходами подсолнуха и кукурузы. Возле печи стояло подобие стола, сбитого из досок бабулей. С варенья снималась пенка, которую Любаша сразу слизывала с блюдца. Девочка старалась во всём поучаствовать и помочь маме, по которой жутко соскучилась. Малышка бегала вприпрыжку как заводная – то в хату за ситом или сахаром, то в погреб за банками.

После того как с вареньем и компотом было покончено, настал черёд солений: огурцов, помидоров и тому подобного. Любаша летала по огороду как ураган, собирая овощи, а также укроп и листья хрена. Огород был большим, разделённым на две части дорожкой, по краям которой рос горох трёх сортов – вкусный, сладкий и сочный.

Также имелась небольшая бахча с кавунами4 и дынями. Первые солили в бочке, очень уж они получались замечательными и зимой шли на ура. Справившись с делами в Белогоровке, мать с Любашей ехали в соседнее село к родителям Раисы, и всё начиналось по новой.

После того как с делами было покончено, Раиса шла помогать старшему брату Григорию, который был женат и жил отдельно в выделенном совхозом доме. У него и его жены Веры было уже двое детей – старший Василий и младшая Елена.

Вася был симпатичным голубоглазым и светловолосым мальчуганом, но с детства заикался. Этот недуг был наследственным, его дядя также заикался, когда говорил, но когда пел и играл на гитаре, то проблем не было, он даже говорил нараспев, если надо было что-то быстро проговорить. Лена была младше брата, но старше Любаши на девять месяцев.

В пятилетнем возрасте Любаша догнала двоюродную сестру по росту. Как-то Раиса решила взять на лето в город Лену, благо родители были не против. Купила малышкам одинаковые сарафанчики и панамки. Девчушки были одного роста, обе голубоглазые и курносенькие – ну чем не близняшки?

В электричке, в которой ехали до Ломоватки, все пассажиры умилялись близняшкам, только одного не понимали: почему одна говорит на русском языке, а другая щебечет на украинском.

К тому моменту, как Любаша пошла в первый класс, её семья перебралась в другую квартиру на две комнаты. Квартира была на третьем этаже, имелся балкон, с которого было хорошо видно рядом стоящую школу. Кухня и спальня выходили окнами на школьный сад, а окна зала – во двор, где стояли хозпостройки, сараи.

У отца к тому моменту был мотоцикл с коляской – «Ява». Виктор также работал на шахте, а мама – в школьном буфете на станции Ломоватка. Раиса окончила курсы и могла работать продавцом в школе. Учёба Любаше давалась нелегко, приходилось зубрить. Отец за плохие отметки давал ремня. В младших классах девочка часто оставалась на продлёнку.

Как-то за двойку отец отходил ремнём так жёстко, что девочка обкакалась. В общем, пощады не было ни грамма.

Любаша очень любила домашних животных, и мама подарила ей котёнка. Счастью девочки не было предела, но недолго оно длилось. Как часто бывает, котик начал шастать по столу, чем очень раздражал отца.

Однажды, застав пушистика на месте преступления, он схватил его за хвост и вышвырнул в форточку. Естественно, котёнок разбился, горе у Любаши в тот день было вселенского масштаба. По отношению к отцу в сердце девочки добавилась ещё одна частица ненависти.

По весне, перед майскими праздниками, всем тридцатиквартирным домом выходили во двор на субботник. Кто орудовал метлой, кто лопатой, кто щётками и побелкой. Детишки готовили концерт, потом показывали его в дворовой беседке, пели, плясали и ставили пьески.

Присутствие на концерте стоило пять копеек, билетами служили использованные листочки отрывного календаря. После концерта детишки бежали в домовую кухню и за вырученные деньги покупали «Ситро» и коржики по шесть копеек, на вкус – просто объедение. А родители брали у кого что было съестного, кто – самогончик и шли за сараи, так сказать, культурно отдохнуть.

На землю стелили покрывала, раскладывали провиант и весело проводили время. Слопав сладости, детишки присоединялись к взрослым, жарили на костре хлеб и сало, нанизанные на хворостинку, и запекали в золе картошку.

Каждый год Любаша с нетерпением ждала каникул, чтоб поехать в деревню к бабушке. Там её любили и не обижали! Девочка обожала парное молоко с пенкой. Сидя под коровником с кружкой, малышка ждала, пока бабушка Галя доила корову. Как только дойка завершалась, девочке позволяли зачерпнуть кружкой тёплого молока, которое тут же выпивалось, и бабушка гнала корову в стадо.

Летом Люба и её двоюродная сестрёнка Лена очень любили кататься с горки, что внизу огорода, на оцинкованном корыте по траве. Зимой это повторялось, но уже на саночках. Однажды на зимних каникулах, катаясь на санках с горы, Любаша неудачно упала и сломала ножку.

Девочку возили на санях, запряжённых лошадью, в соседнее село, к знахарке-костоправше, та наложила ей шину. Когда ножка срослась, девочка попросила Ваню, младшего брата мамы, чтобы тот сделал ей лыжи. Как же интересно было наблюдать за процессом! Две доски, мастерски обработанные рубанком, окунали заострёнными носами в чавун с кипящей водой, а затем загибали потихоньку горячий край. Когда лыжи были готовы, Люба и Лена катались по очереди.

Счастливая пора у детворы наступала с приходом рождественских каникул. Шестого января с самого утра бабушка Галя ставила варить кутью – замоченную с вечера пшеницу, а также узвар – компот из сухофруктов, которые она заготавливала сама. Первыми сушили абрикосы, бабушка их называла жердели, плоды разламывали на две половинки и сушили на противне, выстланном газетами. Следующими шли вишни, после – яблоки и груши.

К слову сказать, яблоки бабушка сначала выдерживала в печи, а потом посылала на солнышко. Все противни выставлялись на курник5 на прызьбу6. Много было хлопот, когда собирался дождь, ведь необходимо было всё убрать до первой капли.

Вернёмся к Рождеству. Шестого января, как только начинало темнеть, а было это после 16 часов, Люба с Леной брали приготовленные бабушкой узелки с вечерей – кутьёй и узваром, тряпичную сумку и шли от двора ко двору, зазывая хозяев отведать вечерю. В чью бы дверь ни постучали девочки, их обязательно впускали, пробовали угощения и давали денежку, в то время это было три, пять или десять копеек.

Самый крутой подарок получали от крёстных. Это было множество конфет, пряников, отрез ткани на платье и десять рублей – по тем временам целое состояние. Через какое-то время девочкам приходилось бегом возвращаться домой за добавкой и опустошения сумки для новых подарков. Как правило, где-то к девяти вечера дети были уже очень уставшими и валились с ног, но очень счастливыми – они ощущали себя богачами, имея много денег и всяких разных сладостей. Конечно же, первым делом съедалось самое вкусное и считались деньги. Радость распирала вовсю.

Случилось радостное событие – женился мамин брат Василий. Его женой стала совхозная дивчина по имени Зоя. В дальнейшем у них родятся двое сыновей, старший Виктор и младший Вадим. Василий работал трактористом, а Зоя – продавцом в сельмаге.

Совхоз им выделил финский дом на два хозяина, кроме самого жилья ещё имелись сарай, погреб и даже выстроенная из силикатного кирпича собачья будка. Василий с помощью младшего брата Ивана выкопал во дворе колодец. Кстати сказать, они на пару очень много колодцев пробили в округе, их все знали как профи и звали к себе.

Однажды Ваня чуть было не погиб в очередном колодце. Есть такое понятие в колодезном деле – наткнуться на плавун (сильная водная жила с мощным течением). Когда копальщики дорываются до такого места, то грунт резко уходит из-под ног и течение уносит в воронку под бетонные кольца, которыми укрепляют стенки колодца. Если в такие моменты не успел схватиться за ведро, привязанное за канат (таким способом выдают грунт на-гора) то всё, пиши пропало – ты утопленник. В последнюю секунду Иван ухватился за это ведро и спасся, не пошёл под кольца.

Ваня, ещё совсем молодой парнишка, первый год после школы учился на каменщика в Попасной, есть такой городок с железнодорожной станцией. Он мотался на учёбу на электричке из Красного Лимана. По окончании его призвали в армию, попал в стройбат.

Рая регулярно писала ему в часть письма и вкладывала в изгиб письма три рубля, частенько отправляла посылки, в которых были пряники, халва, чай, носки, сигареты, тушёнка и сало. За отличную службу Иван получил отпуск и отправился домой, но первым делом заехал в гости к сестре.

Вскоре после армии Иван женился. А что? Жених он был видный, у девок нарасхват. Красавец с карими глазами и кудрявой чёрной копной волос на голове. Виктор называл его Будулай, уж очень тот был похож на цыгана. В жёны Иван взял девушку из райцентра, звали её Люба.

Свадьбу играли в совхозе, жить стали у родителей Ивана. К тому времени старшие братья были уже передовыми комбайнерами в совхозе и без вариантов взяли Ивана к себе в ученики. Любу приняли в столовую, летом она обеды развозила на поля, а зимой в столовой помогала. Когда в их молодой семье родился первенец, им выделили такой же дом, как у Василия.

Как-то летом в совхоз прикатил цыганский табор, расположив по берегу пруда свои кибитки. Как и принято у цыган, женщины с детворой мотанули по селу побираться да воровать, что плохо лежит. Когда цыганка с тремя босоногими и замурзанными детьми подошла к дому Ивана, Галина Семёновна пустила её во двор, усадила за стол под грушей во дворе, накормила и собрала в старую плетёную кошёлку съестных пожитков.

Цыганка с большим трудом вытащила во двор эту кошёлку. Семёновна смекнула, что одна она её не дотащит, а дети слишком малы, чтоб помогать. Решила дать ей старый возык, вернёт – спасибо, а не вернёт – не большая потеря. Вернула! Семёновна ей опять надавала всякого разного, да ещё и старую одежду с чердака достала. Месяц стоял табор, Семёновна учила цыганку тесто месить, хлеб печь. За это время с их двора и соломинки не пропало. Хотя у многих подворовывали – если не в саду, то в огороде.

Пришла как-то к ним молодая цыганка, увидела Ивана, обалдела, начала у Любы просить.

– Отдай мне цыгана, деваха! – просила она.

– Тю, ты шо сказылась, а ну гэть звидсы! – ошарашенно отвечала Люба.

Со скандалом, еле выпихали со двора ту цыганку.

Молодые цыгане днями пропадали в кузне у Кирилла Андреевича – кому новые подковы для лошадей смастерить, кому поглазеть на работу кузнеца. Все просились в подмастерья. А хозяин и не отказывал никому, всех терпеливо обучал, разъяснял, что к чему.

Местные детишки втихаря от родителей бегали на пруд – поглядеть на табор, послушать красивые цыганские песни. Женщины в таборе к вечеру готовили ужин из всего, что за день нацыганили и наворовали. Разводили костры, и в больших казанах всё готовилось. Детишки плясали под гитару у костра. А после ужина всем табором затягивали душещипательные романсы.

Эти партизанские походы местной детворы к табору были сродни походам в кино – так же интересно и волнующе. Местные мамочки пугали своих чад, что, если те не прекратят бегать по вечерам к табору, цыгане их украдут и увезут с собой навсегда. Было несколько смельчаков, которые сдружились с цыганской детворой и вместе целыми днями пропадали в таборе. Цыганята научили их курить трубку, бренчать на гитаре и – самое крутое – позволяли вечером вместе купать лошадей в реке.

Как бы там ни было, каких бы слухов ни распускали местные, но после отъезда табора стало как-то пусто на селе. Кстати, все дети были на месте, никого не украли. На следующий год, по весне, к директору совхоза приехал старый цыган с просьбой принять его с семьёй в члены совхоза и дать работу. Приняли всех без проблем. Кто был помоложе – сыновья, зятья – пасли стадо коров, а старый цыган напросился в кузню работать.

К слову сказать, цыганки не работали. Выделили для их большой семьи дом, который служил в качестве нарядной в тракторной бригаде. Дом стоял особняком на холме третьего прудика. Два года жили цыгане в совхозе, а затем уехали в тихую ночь, не забрав даже зарплату. Сразу же по селу начали судачить, что скоро всплывут пропажи вещей и хозяйства или скотины. Но всё было на своих местах.

Как выяснилось позже, кража всё-таки была – увезли цыгане с собой девушку, которая втихаря ото всех встречалась с молодым цыганом. Училась она в Краматорске на воспитателя и жила в основном в общежитии при учебном заведении, домой приезжала на выходные и праздники. Родители сразу не заподозрили беды, решив, что она просто не приехала на выходные, такое иногда случалось. Мало ли что, либо к сокурснице в гости поехала, либо к родственникам. Вскоре родители получили от неё письмо, что она вышла замуж за цыгана.

В семье Вани и Любы родилась дочь, которую назвали Лариса, через два года появилась ещё одна малышка – Наташа. Подрастая, старшая дочка становилась очень похожа на свою тётку Раису, сестру Ивана.

Ваня всё чаще приходил с работы в пьяном угаре. Люба по этому поводу устраивала скандалы. Иван по пьяной лавочке чудил как мог. Однажды приволок в мешке троих поросят, которых стырил на свинарнике, на следующий раз – жеребёнка, опять-таки уведённого с совхозного двора. Наутро, правда, вернул его обратно.

После, будучи крепко выпивши, на спор увёл с чужого двора злющего как чёрт пса-водолаза и наотрез отказался отдавать его хозяину, заявив, что это его боевой трофей. После с этим псом он будет ходить на ферму воровать силос.

Нагрузит полную тачку силоса, поводок собачий привяжет к тачке – и вперёд! Пёс мощный – тащит, даже не тужится, а Иван следом идёт и напевает. Так однажды наткнулся на них сторож, стал Ивана отчитывать.

– Ты чегой-то удумал, баламут, совхозное добро разворовывать? – орал сторож.

– Сказывся ты, дядьку, чы шо? Якый я вор? Он собаку свары, вона твий силос воруе, а в мэнэ у руках ничего нэмае, – лихо отбрехался Иван.

Дочудился Иван – ушла от него уставшая от такой жизни жена, забрала детишек и уехала к родителям. Как ни просил он её, как ни умолял, она была неприступна. Очень её замучил своими выходками. Спустя время Люба вышла замуж за другого парня.

Случилось горе – старшего сына в двенадцатилетнем возрасте убило током. Для всего большого семейства это было настоящим ударом. Люба, не выдержав этого, сразу после похорон сына попала в больницу с сердечным приступом.

Но жизнь идёт своим чередом, и всё проходит, словно с белых яблонь дым…

Летом, как всегда, Раиса и Виктор приезжали в село. Оповестив всю родню к вечеру и управившись с хозяйством, братья с жёнами и детьми шли в гости в родительский дом. Во дворе накрывали длинный стол, за которым помещалось всё семейство. Хоть и жили в селе и шли в родительский дом, но все приходили не с пустыми руками – каждый брал с собой самогончик и продукты.

Всего в семействе насчитывалось девятнадцать человек. А бывало, что приезжала в гости тётка Фрося, сестра Галины Семёновны, с дочкой Валентиной, зятем Николаем и тремя детьми: Олегом, Валерой и Леной. Они жили в Енакиево Донецкой области.

В такие дни Кирилл Андреевич, пропустив рюмашку-другую, любил катать своих внучат. Посадит кого-нибудь в мешок, закинет за спину и давай по двору бегать, а за ним остальные малявки приплясывают, дожидаясь своей очереди. Показывал фокусы со втиранием монеты в руку и с отрыванием большого пальца. Весело и интересно было в такие дни, пели дружно песни, а семья была голосистая! Когда Рая с мужем собирались уезжать, все несли гостинцы. Как правило, рубили гуся или утку, давали много сала и мёда – у старшего брата была своя пасека.

Василий на мотоцикле с коляской отвозил сестру с мужем и всем добром на автобусную остановку на шлях – дорогу, которая шла через село в Красный Лиман. Три раза в день в определённое время проходил там рейсовый автобус. Маленькой Любаше всегда не хотелось уезжать от бабушки, и как-то раз она решила спрятаться в саду – в самый уголок забора, за сноп кукурузы, с мыслью, что поищут-поищут, не найдут и уедут без неё. Не уехали… Нашли, да отпорол папашка как сидорову козу (так говорила Семёновна).

Пятый класс Люба окончила в Ломоватской школе, и вдруг родители засобиралась переезжать в село Долгое Славяносербского района, что недалеко от Луганска. Там им дали под выплату новый дом из белого силикатного кирпича, на дворе имелся сарай, погреб и огород в четыре сотки.

Аккурат перед переездом Виктор выписал на шахте доски-горбыли, из которых соорудили забор и летнюю кухню. Он пошёл работать трактористом, а Раиса устроилась учётчиком в полеводческую бригаду. Люба была предоставлена сама себе. С утра и до вечера она пропадала на речке. Село Долгое было расположено на холме, а внизу, между двух лесополос, протекал Северский Донец – самая крупная река Украины протяжённостью в 1053 км. Через неё был сооружён понтонный мост, а дальше шла дорога к Трёхизбенке. Это был населённый пункт в лесу с танковой частью.

Школы в селе не было, поэтому детей возили школьным автобусом в Славяносербск. В начале учебного года Любашу заприметил тренер по лёгкой атлетике, он присутствовал на уроках физкультуры у всех классов и отбирал спортивно ориентированную детвору. Но так как Люба была приезжим ребёнком, то посещать тренировки не было никакой возможности.

В итоге тренер уговорил Любиных родителей отдать её в спортинтернат при школе. Стала девочка заниматься многоборьем, в которое входило метание ядра, прыжки в высоту и длину, бег и бег с препятствиями. Лучше всего у девочки получались прыжки в высоту и метание ядра. Люба занимала первые места на районных соревнованиях.

После районных поехали в Ворошиловград на областные соревнования, которые проходили три дня, и девочка со своей группой жила в гостинице «Советская». Как же круто и по-взрослому казалось всё это в то время! До преклонного возраста останутся в памяти Любы эти моменты – огромный спорткомплекс, ступенька с номером два, гимн СССР «Союз нерушимый республик свободных…» Старания, труды в поте лица и всего тела того стоили. Эти трепетные моменты, когда тебе на шею надевают ленту с медалью, вручают красивую гербовую грамоту – в первый год первое место по метанию ядра и прыжкам в высоту.

Но были и неприятные моменты. Как-то на тренировке по бегу с препятствиями был неправильно установлен барьер. Когда он установлен правильно, то, если бегун зацепит его, он переворачивается и падает, не нанося вред спортсмену, а если неправильно, то при зацепе стоит как вкопанный, и это может обернуться бедой. Так вот, барьер стоял неверно, и когда Люба неосторожно его зацепила, то жутко упала, сломав при этом руку. С метанием ядра было покончено из-за травмы.

Но горевать не приходилось – на то оно и детство, чтоб легко переживать любые невзгоды. Школьные зарницы и эстафеты проводились в Славяносербском лесу. Зимой – лыжи и санки, весной и осенью – зарницы. Интересно и весело было в те часы. А сколько по весне в тех лесах прекрасных весенних цветов, идущих друг за другом! Сначала подснежники, за ними пролески, после ландыши. Детвора их целыми охапками собирала и несла домой радовать мам и бабушек. Аромат в лесу стоял божественный – свежая молодая зелень и ландыши.

У Виктора был друг в тех местах, который работал егерем и по совместительству завхозом в пионерлагере в лесной зоне. Проживал он с супругой в лесу в бревенчатом доме. Любаша однажды была у них в гостях с ночёвкой, а на рассвете ходили на рыбалку. Рыбачили с лодки на середине реки. Рыбачить девочке и раньше доводилось с дядей Ваней, маминым братом. Но эта рыбалка ни в какое сравнение не шла с прошлыми. Клёв был просто бешеный, азарт неимоверный. А как иначе? Шикарная природа, широкая река, с обеих сторон густой лес, лёгкий туман над водой и соловьиные трели.

Летом приехали в гости два брата Раисы – Василий с женой и сыном и Иван. Всем семейством сделали вылазку на речку, на рыбалку, с шашлычком и самогоночкой.

Иван был заядлый рыболов, но справедливости ради надо сказать, что он был очень фартовый рыбак. В любом болоте рыбы наловит, как он сам говорил: «Воду с речки выпью, а рыбу поймаю». На противоположном берегу реки раскинулась бахча с огоньком – ранними арбузиками. Иван договорился со сторожем, нарвал штук десять, откатил их к реке и побросал в воду. А внизу по течению цепочкой уже выстроилось семейство, готовое на отлов арбузов. В подмогу взяли пару ребятишек, отдыхавших на пляже.

Течением арбузы отнесло к пляжу, где их дожидались ловцы и вытащили все до одного. Ребятишек, которые участвовали в спецоперации, вознаградили спелыми трофеями. Хорошо отдохнули, погостили. Очень понравилось братьям в Долгом.

Как-то осенью ожидая возле сельской конторы школьный автобус, ребятня заметила в небе чёрные клубы дыма. Чтобы выяснить, что горит, полезли на деревья, как коты, а те, кто постарше да пошустрее, взобрались на конторскую крышу. В итоге оказалось, что горел Трёхизбенский лес. Видно было, как от военной части шла колонна танков к месту пожара, кружило несколько вертолётов и ползли по песку, как черепахи, пожарные машины.

Раиса и Виктор от рассвета до заката отсутствовали дома. Виктор летом работал на поливалке, к его трактору цеплялись два крыла полива по полсотни метров. Рая работала учётчиком полевой бригады. Целыми днями под палящим солнцем моталась с одного поля на другое, загорела как негр.

Виктору не нравилась работа жены по той причине, что он приходил домой намного раньше неё. Но Раиса не могла никак уйти с поля, пока не отправит с машиной убранный за день урожай. Бывало, машины задерживались в районе или ломались по дороге, проблем всегда хватало в поле. Виктор не хотел принимать никаких объяснений на голодный желудок. В адрес жены летели не только оскорбления и упрёки, но и кастрюли, и кулаки. Плача и оправдываясь, Раиса пыталась что-то доказать и однажды в сердцах выпалила ему их семейную тайну, которую они оберегали от всеуслышания, особенно от маленькой дочери.

Мать не знала, что Люба стоит под окнами на улице и всё слышит через открытую форточку. От страха у девочки бешено колотилось не только в груди, но и в ушах, висках. Любу всегда мучил вопрос, почему родители решили уехать с Ломоватки. Была хорошая квартира, школа рядом, посёлок благополучный, работа у обоих. И вдруг ни с того ни с сего – переезд. Ответ на свой вопрос она получила в ту ночь, стоя за окном.

Глава 4

Стоя под окном и слушая, как родители выясняют отношения, Люба узнала страшную тайну, которую они держали в себе. Лучше бы девочка ничего не слышала! После этого её жизнь уже никогда не станет прежней.

Из сказанных матерью упрёков и обвинений в адрес отца Любаша поняла, что из Ломоватки они уехали, потому что её отец и его кум Николай, крепко напившись, пожелали продолжения банкета, спиртное закончилось, а в ночное время его взять было уже негде. Решено было пойти за выпивкой к местной бабке-самогонщице. Поход за зелёным змием окончился жёстким изнасилованием самогонщицы.

Любиной ненависти к отцу не было предела. В мыслях как она его только ни казнила за содеянное. Это был кошмар!

В ту ночь они с матерью несколько часов простояли на трассе с баулами, чтоб уехать к её родителям, но проходящие машины их не брали. Поднялся сильный холодный ветер, а вслед за ним начался ливень. Постояв ещё какое-то время на дороге, Раиса решила вернуться обратно, по пути пообещав дочери уехать утром.

Когда Люба проснулась, дома никого уже не было. Вечером мама пришла с работы и начала готовить ужин. Девочка с ужасом поняла, что никуда они не уезжают. Отца Люба старалась всячески избегать, не попадаться ему на глаза. Но если случалось пересечься и отвечать на его вопросы, она это делала, не глядя ему в лицо.