Лаборатория чувств. Часть 2

Сделав несколько вдохов и выдохов, я понимаю, что варианта два. У нас же есть менеджер, которая должна решать вопросы – вот пусть и работает.

Я набираю номер Олеси, слушаю гудки… и больше ничего не происходит. Она попросту не отвечает. Ну конечно! У неё, поди, сейчас поинтереснее есть занятие.

Следом набираю Таню, надеясь, что за то время, пока я добиралась сюда пешком, они с Петей уже вернулись. Но едва подруга и бывшая соседка по комнате отвечает, я слышу громкие звуки музыки и понимаю, что мне сегодня не везёт по-крупному.

Выдыхаю, стараясь не злиться (не на неё, конечно, а на иронию судьбы, которая сегодня решила пошутить надо мной), и в трёх словах обрисовываю ситуацию. Некоторые фразы приходится повторять дважды – из-за громких басов Таня не слышит. Наконец музыка становится тише, и я понимаю, что ей удалось найти укромное место.

– Сейчас мы возьмём такси и приедем, – ничуть не колеблясь, заявляет она.

– Не надо! – тут же спешно иду на попятную.

Портить кому-то праздник, тем более Тане, в мои планы совсем не входило.

– Я сейчас позвоню охране, тут есть звонок на двери, – вовремя обнаружив спасительную кнопку, я едва не подпрыгиваю на месте: вот он – мой шанс на спасение.

– Точно? – её голос выдаёт сомнение.

– Да! Прости, что потревожила.

– Ты пиши, если что.

– Спасибо! – благодарю от души и уже нажимаю на звонок, замечая, как в мою сторону направляется тёмная фигура в фирменном костюме.

Швейцару (или кем здесь работает этот мужчина?) я объясняю свою ситуацию, но он лишь сочувственно качает головой.

– К сожалению, это вход лишь для тех, у кого есть ключ. Вам следует обратиться на Центральную проходную.

Обхожу здание, оказываюсь, наконец, в тёплом холле, но девушка-администратор, к которой я обращаюсь, с вежливой холодностью просит паспорт, а когда я говорю, что его нет – он в чемодане, а чемодан в номере, – качает головой:

– Есть кто-то ещё из участников, к кому Вы можете обратиться?

– Зачем?

– Чтобы они подтвердили Вашу личность.

– А мы не можем просто подняться, открыть дверь, и я сама покажу Вам свой паспорт?!

– К сожалению, мы не имеем права открывать чужие номера.

– А как же уборка номера?

– Это для персонала, и то по просьбе клиента.

– И что мне делать? – уже в отчаянии тяну я.

– У вас есть номер кого-нибудь из участников?

– Да, но они ещё в клубе! У нас сегодня вечеринка.

Она смотрит на меня с сомнением и сочувствием, и я буквально считываю её мысли: пока съёмочная группа на вечеринке, фанатка хочет пробраться в один из номеров и получить себе что-нибудь на память.

– Наберите тогда просто в поиске: «Мария Платонова, «Лаборатория чувств», и вы увидите, что это я, – предпринимаю ещё одну попытку воздействовать на неё, но девушка безжалостна. Видимо, персонал получил жёсткие инструкции по охране нашей безопасности. Или безопасности всех постояльцев.

В отчаянии взмахиваю руками и отхожу в сторону. Плюхаюсь в глубокое мягкое кресло, не особенно заботясь о том, как выгляжу сейчас со стороны, и думаю, чем помочь себе.

Ужасно хочется спать, но я хотя бы в тепле – это радует. Когда приедут другие участники – неизвестно, а беспокоить Таню снова не хочется.

Делаю ещё одну попытку дозвониться до Олеси, но безрезультатно. И зачем нам вообще этот менеджер? Чтобы глазки строить моему партнёру?

«Ладно, не злись», – пытаюсь убедить себя и замечаю пристальный взгляд охранника. Недобрый такой, подозрительный.

Интересно, сколько у меня есть времени перед тем, как меня окончательно выдворят с территории?

Выбора не остаётся, и я набираю Антона. Наступаю, можно сказать, на горло собственной песне.

На удивление, он отвечает после второго же гудка.

– Маша? – кажется, тоже не ожидал.

Не думала, что когда-нибудь это скажу, но…

– Мне нужна твоя помощь, – заявляю без предисловий.

Странно, но у него на фоне тишина. Значит, он не в клубе.

В трёх словах, пока парень не успел включить клоуна, объясняю, что случилось, и в какой ситуации я оказалась.

– Хорошо, подожди, – заявляет он и отключается.

Я смотрю удивлённо на свой телефон. Не поняла… Он просто сбросил?

Снова смотрю на охранника. Его взгляд обращается ко мне каждые три секунды. Уверена, сделай я хоть один шаг в сторону вестибюля и лифтов, тут же скрутит меня и вышвырнет вон.

Проходит минута, и я вижу Антона. Он появляется из глубины отеля, смотрит по сторонам, отыскивая меня, а затем подходит ближе и едва заметно машет рукой:

– Пойдём.

Я слепо следую за ним, ни о чём не спрашивая. Мы приближаемся к той же девушке-администратору, и я слышу, как Антон рассказывает ту же историю, что пять минут назад ей рассказала я.

Она смотрит на него и говорит:

– Хорошо.

И оформляет мне дубликат ключа-карты, заявляя, что за потерю нужно будет заплатить.

Антон тут же достаёт телефон, даже не глядя в мою сторону, и расплачивается с его помощью – ох уж эти современные технологии! Я за всем наблюдаю молча. Через минуту всё готово, Антон протягивает мне ключ, и мы идём к лифтам. Я не верю, что всё так просто. Что всё закончилось, и я смогу, наконец, отдохнуть.

Двери просторного лифта, способного вместить, пожалуй, добрый десяток людей, закрываются, и мы оказываемся наедине. Пару секунд я слежу за тем, как табло отсчитывает этажи. Нам на двадцать четвёртый, но едем мы быстро.

– Спасибо, – говорю наконец, поднимая на него взгляд.

Это так тяжело… Я боюсь, что этот его благородный поступок снова вернёт меня в те чувства, когда внутри от одного только взгляда на этого парня всё замирает.

– Пожалуйста, – говорит он, улыбаясь лишь краешком губ.

А затем мы выходим.

Он прикладывает свою карту, открывает передо мной дверь в коридор с номерами. Мы идём в одну сторону, я слышу его шаги за спиной и чувствую невыносимое желание повернуться и просто обнять. Но знаю, что ни за что не сделаю этого.

– Мой номер, – произношу с облегчением, заметив нужные цифры.

Мы останавливаемся у двери.

– А ты в каком? – интересуюсь из вежливости, но он трактует это по-своему.

– Хочешь зайти?

– Дурак.

– Номер 2419 – через одну дверь от тебя.

Не давая закончить ему, потому что он наверняка уже приготовил очередную саркастическую речь по поводу моего любопытства, первой выпаливаю то, что приходит в голову:

– Я звонила Олесе, но она не ответила. А говорили, менеджер будет на связи круглосуточно и «решит все ваши проблемы», – хмыкаю многозначительно.

Не знаю точно, зачем говорю об этом. Чтобы объяснить, почему обратилась за помощью именно к нему? Или чтобы понять, как он оказался здесь раньше меня вместо того, чтобы развлекаться с другими девчонками?

Он усмехается, и мне на миг кажется, что он разгадал мои мысли.

– Скорее всего, ей сейчас не до нас. Она осталась в клубе, там веселье в самом разгаре.

– Почему тогда ты здесь?

Он смотрит на меня и молчит.

Поднимаю бровь, ожидая ответа и не отступая. Нет, Гранников, я тоже умею своего добиваться.

– Чтобы спасти тебя, вероятно, – всё равно уходит он от ответа.

– Очень благородно, – закатываю глаза и прикладываю магнитный ключ к двери, собираясь завершать вечер.

Но в последний момент всё же оглядываюсь и говорю от души:

– Спасибо. Правда. Я бы на твоём месте вряд ли так поступила.

Он усмехается, и когда я уже захожу в номер, слышу:

– Просто знай… – и оборачиваюсь. Он смотрит на меня вполне серьёзно и продолжает: – Что ты мне очень дорога.

И уходит, не дожидаясь ответа, засунув руки в карманы джинсов.

Кажется, он не привык признаваться в чувствах.

А я, кажется, не смогу теперь спать, получив новую порцию противоречивых мыслей и целый клубок сомнений и страхов.

Глава 7

Утром мне кажется, что вся эта история с признаниями у двери номера мне просто почудилась. Возможно, под влиянием алкоголя (хотя пила я немного) или стресса. Но окончательно убивает надежду даже не это. У двери номера 2419 – того самого, где ночует Антон – я вижу Олесю. В коралловом платье (неприлично коротком!), с распущенными волосами, с огромными кольцами в ушах (на мой взгляд – вульгарщина) она выходит из номера «подопечного», смеясь, и, едва дверь за её спиной закрывается, видит меня.

– О! Я как раз хотела и тебя проведать. Как самочувствие?

– Прекрасно, – выдавливаю сквозь зубы, стараясь, чтобы это звучало не слишком агрессивно.

Ну какая мне разница, кто там с Антоном в номере?

С другой стороны, это просто отвратительная подлость: признаваться в любви одной и тут же мчаться к другой.

Хотя… Стойте, стойте, она ведь вчера не отвечала на звонки, а он был в отеле… Может быть, они уже были вместе, в одном номере, в тот момент, когда я маялась в холле?

Эта мысль меня оглушает. А Олеся, словно прочитав мои мысли, окончательно добивает «соперницу»:

– Антон сказал, у тебя вчера украли деньги и ключ. Извини, я оставила телефон в сумочке и… – пожимает плечами настолько невинно, словно это не она, а я виновата. – В общем, всё же хорошо решилось?

Оставить её победительницей я не могу, поэтому хладнокровно заявляю:

– Да, обошлось. Но, чтобы в следующий раз мне не пришлось в панике искать того, кто поможет, хотя эту работу должен делать наш менеджер, я намерена сообщить руководству. Может быть, нам подберут кого-то более ответственного.

И, покачивая бёдрами, ощущая себя триумфатором, покидаю поле боя, чувствуя её растерянный взгляд в спину.

Сообщать или нет – я ещё не решила. Да и что это изменит? Не она, так другая, и вряд ли лучше.

Вчера нам объявили о том, что сбор в 10 часов в зале переговоров на первом этаже. Я показываю свой бейдж и меня пропускают. Надо же, здесь охрана – я и не думала, что всё так серьёзно.

Несмотря на то, что я прихожу на пять минут раньше назначенного времени, здесь уже собрались все участники и их менеджеры, кроме Антона и нашей Олеси. Она появляется после меня, он – ровно в десять. Бросает на меня короткий взгляд, кивает в знак приветствия и занимает свободное место по другую сторону овального стола. Главный администратор – светловолосая ухоженная женщина лет сорока пяти, которая будет нас сопровождать – объявляет распорядок дня. Прямо сейчас идём на завтрак, после чего перемещаемся в Тверь, где проведут небольшую экскурсию по городу и снимут это для первого выпуска пятничного шоу. Затем – встреча с поклонниками, после чего отправляемся в следующий город. К полуночи должны быть там, нас уже ждут.

Егор смеётся и заявляет, что никогда не был в лагере, и уж точно не думал оказаться в нём, будучи взрослым мужчиной.

– Это не лагерь, это тюрьма, – фыркает его партнёрша Эля.

И я с ней согласна, учитывая, насколько «добровольным» было решение большинства из нас включиться в эту авантюру.

Кормят, однако, вкусно. Нас принимает милое кафе, обслуживают быстро и качественно, вид из окна открывается невероятно милый – на набережную, а мягкая фоновая музыка, светлые удобные диваны с подушками и плетёные лампы над столами – всё создаёт обстановку уюта и гармонии.

Что удивительно, ребята даже на завтрак заказывают шашлык, в то время как в меня, например, едва влезает несколько сырников с джемом и кофе. Да и другие девчонки отделываются салатами.

Пока мы едем в автобусе, я слушаю музыку и чувствую, как внутри копится желание высказать мысли словами. Дорога и музыка всегда действуют на меня благотворно – я успокаиваюсь, мысленно проговариваю непонятные для себя вещи, прихожу в благостное настроение, а иногда пишу в телефоне заметки, коих уже накопилось немало. И, может быть, стоило бы взяться за написание романа. Или сценария. Кстати, в старших классах школы я мечтала ещё и о том, что буду не только играть в кино или на сцене, но и писать сценарии. И, разумеется, сама же исполнять главные роли. Утопия, конечно. Но что, если попробовать сделать это сейчас? Раз уж с актёрской профессией вышел такой казус.

Я сижу рядом с Ксюшей, и это ничуть не мешает. Она сперва тоже слушает музыку, а потом засыпает. Парой разместились лишь Петя и Таня, остальные – по дружбе или, как в моём случае – как придётся.

Антон сидит «на камчатке» с Гурамом. Сначала я слышу его голос и смех, но, прибавив в наушниках музыку, смогла избавиться от этого звука.

Экскурсия по Твери длится около двух часов. Мне нравится центр города, набережная. Я жалею, что не успеваю заскочить в дом поэзии, который возглавлял мой любимый поэт Андрей Дементьев. При этом у моих «коллег» прогулка по городу не вызывает столь ярких эмоций, и я злюсь на их лень и примитивность мышления, из-за которых нам могут попросту не устраивать больше экскурсий в других городах.

А вот на еду в кафе после все набрасываются так, будто не ели полгода. Не люди, а звери какие-то, честное слово.

Я всё это время так и хожу с Ксюшей, хотя у нас мало общего, но, по крайней мере, это лучше, чем в одиночестве, и мы порой фотографируем друг друга. В кафе садимся вчетвером – с Петей и Таней. Обстановка становится лучше, однако расслабиться и поболтать нам не дают, предупреждая, что на поздний обед есть двадцать минут, а после нужно ехать на площадку к поклонникам.

Встреча в семь, мы приезжаем за час, за девочек тут же берутся гримёры, которые и наряжают, и красят, и волосы плойкой накручивают – всё делает один человек, прикреплённый на вечер к каждой из нас.

– Девочки, вы не поверите, – произносит Ксюша, которая сидит от меня через кресло. Она сегодня ни на шутку разговорилась и сыплет историями и новостями словно из пулемёта, пока нам наводят красоту: мне рисуют стрелки, а ей – укладывают локоны. – Я только что посмотрела на сайте. Угадайте, сколько стоят билеты на встречу с нами?

Мы вразнобой выдаём несколько цифр, приближенных к тому, сколько стоит билет на концерт отечественной звезды.

– Тут от города ещё зависит, но разница, в принципе, небольшая, – сообщает Ксюша и выдаёт цифры «от и до», на которые может претендовать очень хороший артист. – А ещё есть пакет «вип» – для тех, кто хочет личную встречу с любой парой. В три раза дороже.

– Жесть какая, – выдыхает Эля.

– А ты думала, откуда твои гонорары складываются? – хмыкает Ясинецкая. – Прибавь работу обслуживающего персонала, аренду площадки, зарплату организаторов, менеджеров…

Удивительно, но мы все общаемся сейчас словно партнёры и даже подруги, без малейшего духа соперничества. Может быть, потому, что делить уже нечего и теперь мы все в одной лодке, где не нужно решать, кого выбросить за борт, чтобы выжить самому.

Без пятнадцати семь нас выпускают, и за кулисами мы видим ребят – они одеты просто, но элегантно: Гурам в жилете поверх пестрой рубашки, остальные – просто в рубашках разных мастей, с закатанными рукавами, в брюках или джинсах.

Девчонки в платьях и юбках, но разных. Ясинецкая – в маленьком чёрном платье, которое очень идёт ей, это нельзя не заметить. Ксюша – в светло-зелёном, до колен, с расклешённой юбкой и на больших каблуках, которые подчёркивают стройность ног. Эля, хоть и продолжает сопротивляться женственным образам, вынуждена надеть бежевую блузку и юбку-карандаш. У Тани платье из серебристой ткани, а мне досталось полупрозрачное. Нет, всё что надо, конечно, прикрыто, но я бы никогда не решилась надеть это в своей обычной жизни. Хоть и смотрится здорово, но сразу бросается в глаза, привлекая внимание.

Я ловлю на себе взгляд Антона, когда нас выстраивают (как в школе!) парами за кулисами. Из зала слышится шум, так и подмывает подсмотреть, сколько народу пришло на нас поглазеть.

– Отлично выглядишь, – бросает он словно между дел, чуть наклоняясь ко мне.

– Спасибо, – машинально отвечаю я, глядя прямо перед собой.

Слишком волнительно. Вот бы взял меня за руку…

Но рассчитывать на это глупо. Мы же не пара – просто участники телепроекта, которые разошлись, сказав «нет» в последней серии.

Мимо пробегает девочка лет пяти – чья-то дочь из административного состава местного концертного зала, я её уже видела, когда мы только пришли сюда. Однако теперь мы, девчонки, нарядные, и она застывает, чтобы оценить наши образы. И тут же видит меня:

– У-у-у, – тянет с восхищением и удивлением, сразу задавая тон вечеру.

– Это когда ещё матов не знаешь, – приглушённым голосом сообщает Антон, и я пихаю его в бок, заставляя замолчать и не ёрничать.

Тут объявляют наш выход, и девочку отводят в сторону, пока мы, слыша свои имена, по очереди, парами, выходим на сцену.

Здесь нас ждут стулья, расставленные полукругом. Много софитов, под которыми быстро становится душно, и я даже рада, что на нас довольно лёгкие наряды, которые позволяют дышать.

Рядом с каждым стулом – бутылка воды. А зрителей столько, что, кажется, нет ни одного свободного места. Когда глаза привыкают к свету, я всё же вижу несколько пустых кресел в первых рядах, и это почему-то меня успокаивает. В основном здесь девчонки. Много подростков и наших ровесников.

Я не понимаю, как это всё будет происходить, но с нами профессиональные ведущие – Кирилл и Ольга, которые знают, что делать. Сперва они задают нам вопросы, наталкивают на воспоминания, которыми мы делимся. Смотрим несколько видео, которые не попали в первый сезон телепроекта, потом зрителям дают возможность передать записки с вопросами, и тут начинается самое интересное. Кого-то интересует, везде ли были камеры. Кто-то спрашивает, как изменилась наша жизнь после. Один вопрос адресован и нам с Антоном.

– В какой момент вы приняли окончательное решение перед финальной серией проекта? – озвучивает Кирилл. – Я так понимаю, речь идёт о решении, быть ли парой или расстаться.

На пару секунд воцаряется тишина, а после Антон поворачивается ко мне, явно давая понять, кому из нас отвечать.

Я беру протянутый микрофон и, стараясь обдумывать каждое слово, прежде чем произнести, говорю:

– Я сомневалась до самого конца. Не знаю, что тут можно ещё добавить.

– То есть сомнения живут в тебе до сих пор? – подталкивает к новому поводу для сплетен Кирилл.

– Такой уж я человек, – смеюсь, решая добавить остроты.

В зале слышится одобрительный гул.

– Антон, ты что скажешь? – предлагает ведущий высказаться и моему напарнику.

– Я не помню точный момент, когда принял решение. Но почувствовал, что оно есть, где-то за пару недель до финала.

– Ого! Кстати, мы не услышали твой ответ, поскольку первой отвечала Мария. Можешь сказать нам сейчас?

– Пусть это останется тайной.

– Настанет ли время, когда мы узнаем этот секрет?

– Возможно.

– Что ж, будем ждать, – довольный созданной интригой протягивает Кирилл и вновь обращается к публике. – Наше шоу не заканчивается. Впереди несколько месяцев гастролей, поэтому не забывайте по пятницам в привычное время включать телевизор, увидите там и себя. Давайте-ка сейчас дружно помашем в камеру, вот сюда. Отлично! И спасибо за то, что пришли!

– Пусть в вашей жизни любовь будет яркой! – добавляет Ольга.

А нам уже машут из-за кулис, заставляя подняться и уйти прежде, чем поклонники ринутся наперерез. Но не тут-то было. Они пытаются передать цветы и подарки, и ребята, конечно же, нарушают инструкцию, которую мы получили по дороге на площадку – спешат навстречу, свешиваются со сцены, забирают подарки, дают автографы и даже позволяют сделать селфи.

Девчонки более осторожны – все до одной уходим по первому требованию административного персонала. Однако в открытую дверь гримёрки через пару минут приходят ребята, вручая нам собранные цветы и игрушки.

А мне Антон протягивает сложенный в трубочку ватман.

– Что это? – я даже боюсь протянуть руку.

– На взрывчатое вещество не похоже, бери, – в своей любимой манере говорит он.

Я забираю и тут же разворачиваю. Он обходит меня, чтобы тоже взглянуть.

– Сама клеила? – уважительно тянет он. – Молодец девчонка.

У меня даже речь отнимается, настолько это неожиданно. Очень много наших фотографий из разных газет и журналов сложились в красивый коллаж.

– Повесь на стену, когда вернёмся домой, – смеётся Миллионер, заметив подарок.

– Не завидуй, – поддевает его Антон.

– А почему мне? – спрашиваю у него.

– Сказала тебе передать. Видимо, чтобы у тебя совесть взыграла.

– Очень смешно, – не нахожусь сразу я с оригинальным ответом.

– Можешь выбросить, – тут же предлагает другой вариант.

– Я подумаю, – заявляю, скручивая ватман трубочкой, хотя точно знаю, что никогда так не поступлю.

Мы выставляем ребят за дверь, вдыхаем запах свежих цветов, переодеваемся и через один из запасных выходов, где фанаток не так уж много, пробираемся к автобусу, который сразу же везёт нас в другой город.

К полуночи, строго по расписанию, оказываемся в гостинице, и, едва умывшись и надев удобную пижаму, я падаю в кровать и засыпаю ещё до того, как моя соседка по номеру Таня, с которой мы сегодня по старой привычке делим одну комнату, выйдет из ванной.

Глава 8

Просыпаемся мы с Таней почти синхронно. Нам дали время до десяти, но сна нет уже в половину девятого. Немного покрутившись с боку на бок, я решаю зайти в соцсети. В последнее время бываю здесь очень редко (ещё и потому, что на проекте мы были без связи с миром – уже привычка) и почти ничего не выкладываю, а теперь, когда на наши головы свалилась популярность, такого желания нет и подавно. Число подписчиков увеличилось в сотни раз, хотя последняя публикация датируется прошлым годом. И на что они надеются? На общие фото с Антоном? Тайные признания? Мне есть, куда вложить свои чувства – я урывками вчера и сегодня создаю сценарий, который, вероятнее всего, никогда не увидит свет и не будет воплощён в жизнь, но выплеснуть чувства – тоже неплохо. И этот способ – самый безобидный и даже полезный.

Однако даже от мысли о том, что мои предыдущие фото, которые вовсе не предназначались для столь широкой аудитории, уже рассмотрели и обсудили все, кому не лень, становится странно и страшно. Вот почему всегда стоит думать о том, что ты выкладываешь. Попавшее в Интернет однажды уже остаётся в общем доступе навеки.

В социальных сетях на мой аккаунт куча отметок – я вижу фото вчерашнего вечера встречи с поклонниками в Твери, общие коллажи наших фото с Антоном, даже рисунки. И почему людей так тянет создавать себе кумиров? Ведь мы все – обычные люди, в чём-то талантливы, в чём-то бездарны, обладаем набором хороших и плохих качеств, но всё равно наделяемся идеальными образами для тех, кто выбрал нас в качестве «объекта». Я страдала таким фанатизмом во времена школьных лет. Часто выбирала парней симпатичных, харизматичных, но слишком далёких. Даже до того, как сойдёт хмель влюблённости, я понимала, что мне никогда не быть рядом с ним. Хотя бы потому, что парни обычно влюбляются сразу, а если этого не произошло – шансы зацепить его очень малы, как не старайся. Ты можешь быть отличным другом, жилеткой для переживаний, пристанищем для временных утех, но никак не единственной – той, от кого сносит голову и хочется быть вместе вечно. Просто не его типаж. Иногда с этим надо смириться, пережить, пойти дальше, а не мучить себя иллюзиями. У девушек всё по-другому: мы можем видеть в мужчине друга, просто хорошего человека, иногда даже и недолюбливать, а потом он раскроется нам иначе, что-то щёлкнет в груди, и тогда любовь в нашем сердце будет даже крепче, чем если бы она случилась с первого взгляда. Поэтому нам так сложно смириться с тем, что с мужчиной такого не происходит. Сразу или никогда.

Конечно, как и в любом правиле, бывают исключения. На моей памяти, среди знакомых, их два. В первом случае они много лет лишь дружили, потом поженились, но оказалось, что он был давно влюблён в неё, просто скрывал своё чувство, чтобы не оттолкнуть, до тех пор, пока не почувствовал ответную реакцию. Это мои тётя с дядей. Восемнадцать лет вместе. В общем-то, если разобраться, то на исключение это даже не тянет, поскольку он-то на самом деле влюбился сразу.

Вторая история произошла с одной из одноклассниц. Ух, как она добивалась расположения парня, который был вместе с нами в одном классе. Сколько их помню, класса с восьмого, она была его опекуном. И на танец на выпускном сама пригласила, и булочками подкармливала. Он вроде как всю эту опеку принимал, иногда отвергал, если не было настроения или ребята над ним начинали подшучивать, но отношений как таковых у них никогда не было. В институте продолжилось – они учились в одном здании, но на разных факультетах. Наши дороги разошлись, на вечера встреч я не ходила, зная, что там собираются человек десять из тех, кто был особенно дружен в школьные годы. И каково же было моё удивление, когда из тех же соцсетей вдруг узнала, что они поженились. Делать выводы ещё рано, они вместе в качестве мужа и жены лишь один год, но своей цели она всё же добилась. Правда, тут тоже можно списать на то, что парень – ведомый, а она – явный лидер, поэтому они дополняют друг друга.