bannerbanner
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
На страницу:
3 из 5

– Он тут шлялся по участкам, соседку напугал, – сказал высокий. – Мы с другом его шугнули, он исчез сначала, потом на друга напал, чуть не удушил. Пришлось его утихомирить.

Мужчина был напористым, наглым, уверенным в себе. Шахова почувствовала новый приступ ненависти, но подавила и его. Она присела рядом с Олегом, проверила пульс, прислушалась к дыханию, похлопала по щекам, и он начал приходить в себя.

– Лежи, не шевелись, – сказала она, но Олег упрямо поднялся, мотая головой. – Ну, как знаешь…

За забором замерцали маяки скорой, санитары спешили к ним, у одного в руках был чемоданчик. Услышав приближение скорой, из дома вышел второй мужчина. Он двигался скованно, к боку прижимал заляпанное кровью полотенце. Шахова забрала у санитара чемоданчик, кивнула на Олега:

– Ведите его в машину, в клинике подробно осмотрим.

Санитары повели Олега прочь со двора, крепко придерживая за локти, но он даже и не думал сопротивляться: вымотался, устал.

– Шахова Мария Валерьевна, – представилась она хозяевам дачи. – А вы?

– Сергей Голыбин, – ответил первый, со сбитыми костяшками.

– Плохо за подопечными своими следите, Мария Валерьевна, – сказал, не назвавшись, второй. От этого второй мужчина понравился ей еще меньше первого. Он был коренастый, невысокий, черноволосый, с широким лицом и глубоко посаженными глазами. Глаза его остро и цепко глядели из-под нависших бровей.

– Мы приносим за это свои глубочайшие извинения, – сказала Шахова. – Он на вас напал?

– Напал, – кивнул мужчина.

– Позвольте, я вас осмотрю?

– Да не стоит. Всё нормально, – второй тоже говорил уверенно и немного нагло.

– Позвольте мне решить, нормально или нет, – жёстко сказала ему Шахова, поднимаясь по ступеням и заставляя пройти за собой в дом. – Вы ведь не врач?

– Ну, не врач, – с ироничной ухмылкой ответил второй.

– А как вас зовут?

– Виктор Алексеевич меня зовут. Щукарёв.

– Виктор Алексеевич, вы понимаете, я не могу вас бросить просто так. Вы верно отметили, что мы отвечаем за этих людей, и если вдруг у вас пойдут какие-то осложнения, я буду виновата. Так что давайте пройдём в освещённое помещение и как следует вас осмотрим.

Нехотя, с идиотской ухмылочкой человека, который всё знает лучше всех, он всё же подчинился, и Шахова почувствовала глухое удовлетворение. В комнате при включенном верхнем свете она увидела длинный синяк на короткой широкой шее, кровоточащие царапины, длинный порез на боку и, главное, свежий кровоподтёк на плече. Она посветила диагностическим фонариком Щукарёву в глаза, проверила рефлексы и с удовольствием поняла, что Олег хорошо его приложил.

Шахова внимательно осмотрела Виктору шею, прощупала гортань, с удовольствием ощущая под пальцами уязвимые места, и мечтая о том, как она сама могла бы сейчас сжать руки, потом перешла к исцарапанной голове и раненому боку.

– Раны поверхностные, не опасные, – сказала она.

– А я что говорил? – снова ухмыльнулся Щукарёв.

– И всё же, надо обработать, – холодно ответила Шахова. Она достала из чемоданчика пинцет и перекись, присела, высматривая застрявшие в коже кусочки стекла, и отметила, что тело у Виктора крепкое, но начавшее заплывать жирком, похожее на толстую восковую свечу, которая уже оплавилась. Тронула один порез смоченным перекисью тампоном, увидела блеск стекла, подцепила и вытащила его. Виктор зашипел от боли.

– Терпите, – с едва скрываемым удовольствием сказала Шахова. – Больно я вам ещё сделаю.


12.

Сергей всё же пошёл на соседний участок – когда проводил скорую и убедился, что со Щукарёвым всё хорошо. На улице девушек уже не было. Сергей поднялся на невысокое маленькое крыльцо и постучал.

– Входите, – крикнула из-за двери Ася. Его сердце сладко стукнуло.

Он вошёл и оказался в маленькой прихожей, слева от которой узким чулком тянулась кухня. Впереди была гостиная с круглым столом, над которым висела лампа с тканевым абажуром. Сергей удивился, какое тут всё старое, как в историческом музее: массивные комоды с чёрными коваными ручками, жёлтый фанерный шкаф со скруглёнными углами, деревянные стулья с круглыми сиденьями.

Ася и Лида стояли возле шкафа, Ася доставала из него постельное белье, и Сергей смутился интимностью момента.

– Всё, его увезли. Можно не волноваться, – сказал Сергей.

– Спасибо, – ответила Ася.

– А что это была за женщина? – встряла вторая, Лида. Лида не понравилась Сергею с самого начала.

– Какая женщина? – переспросил он, от раздражения не сразу поняв вопрос. – А, вы про врача? Она из наркодиспансера, откуда он сбежал. А что?

– Да так, ничего, – ответила она.

– Ты где-то видела её раньше? – спросила Ася, отложив на диван стопку постельного белья. Лида кивнула:

– Она приходила к нашему педиатру. После… – Лида бросила опасливый взгляд на Сергея, но всё же продолжила: – После пропажи Лены я за ней следила.

– За педиатром?

– Зачем следили? За каким педиатром? – недоумённо спросил Сергей. Ася подошла к нему и положила руку на его предплечье – в знак того, что сейчас лучше ни о чём таком не спрашивать. От этого прикосновения дыхание у Сергея перехватило так, как не перехватывало в пятнадцать.

– Да, я следила за педиатром, Верой Ольшанской, и эта женщина была единственной, кто приходил к Вере домой.

– Ясно, – сказала Ася, а потом повернулась к Сергею. Он тут же смутился: было уже поздно, девушки хотели лечь спать, а он стоял тут, как дурак, посреди комнаты, и не знал, что сказать.

– Спасибо, Серёжа, что беспокоитесь о нас, – сказала Ася, а потом вдруг поднялась на цыпочки и легко, едва коснувшись губами, поцеловала Сергея в щёку.


13.

Лида смогла уснуть только под утро. Она не стала стелить себе постель, потому что знала, что будет сидеть на диване и смотреть в тёмное окно, размышляя о том, что произошло за последние сутки. Её тревожила Ася.

Ася была себе на уме. Чего-то она от Лиды хотела и, кажется, знала про Лиду больше, чем положено случайной знакомой. И появление ночного гостя не вызвало у неё особого удивления.

Лида не понимала, во что ввязалась, приняв Асино приглашение, кусочки головоломки не хотели соединяться между собой. С другой стороны, ей верили только здесь, и только здесь были готовы помочь.

К утру Лида незаметно для себя задремала, и проснулась, когда за окном было совсем светло. Разбудил её скрип кровати и протяжный Асин стон. Лида встрепенулась и прислушалась, пытаясь понять, что происходит, и не приснилось ли ей. В стоящем напротив дивана старом, покрытом чёрными разводами зеркале отразилось её обрамлённое спутавшимися волосами лицо, обезображенное синяком и рубцами от жёсткого подлокотника, на котором Лида уснула вместо подушки.

Что-то звякнуло у неё за спиной. Лида испуганно обернулась: чайная ложечка, забытая вчера на столе, лежала, покачиваясь, на полу. Лида встала, хотела подобрать её, но тут же брякнули кованые висячие ручки комода, задребезжали стоящие на нём вазы, а за дверью спальни снова застонала Ася.

Лида открыла дверь в спальню.

Ася сидела на кровати, смотрела перед собой невидящими глазами и правой рукой растирала грудь слева, над сердцем. Она была бледной, ни кровинки в лице, и губы её были болезненно сжаты.

– Ася, что случилось? Сердце? С сердцем плохо? – спросила Лида. – Есть какие-то лекарства? Скорая – я вызову скорую!

– Не надо скорую, – с трудом проговорила Ася. – Это проходит. Пройдёт. Уже почти прошло.

Лида смотрела на неё со страхом. Она почему-то точно знала, что ничего не прошло, что всё, напротив, только начинается.


14.

Утром Сергею казалось, что вчерашний день вместил в себя целую неделю, и каждый его эпизод вспоминался как маленькая жизнь. Это было тяжело, но, вместе с тем, и здорово. Его обычная жизнь была рутинна, и дни, как переваренные пельмени, норовили слипнуться в комок, полный однообразных проблем. Он встал с кровати и выглянул в окно: Щукарёв выделил ему спальню на втором этаже с видом на соседский участок. Дом, где жили девушки, был тих, ни малейшего намека на движение. Сергей пробежался взглядом по участку, и вдруг поймал себя на мысли, что хочет высмотреть среди разросшихся деревьев и кустов тонкий силуэт Аси. При мысли об этом ему стало неловко и стыдно, он вспомнил про Свету и близнецов и сразу решил, что поедет домой, к ним. Возмёт детей на прогулку, может быть, даже съездит с ними в торговый центр за ботинками, а Светке даст отдохнуть.

Сергей оделся и сбежал вниз, в кухню, где Витька Щукарёв, который всегда был ранней пташкой, уже пил кофе.

– Вить, – сказал Сергей немного смущённо, – я, наверное, буду собираться. Надо, и правда, Светке помочь с мальчишками. А то как-то…

Он не договорил. Автоматические ворота, дрогнув, отъехали в сторону, и маленькая брусничная "Ауди" завернула во двор.

– Нет, твою мать, – со спокойной обречённостью сказал Щукарёв, глядя в уцелевшее окно, – только не это.

Дверца машины открылась, и из неё вышла маленькая черноволосая Вероника.

Когда Щукарёв появился на крыльце, Вероника сделала вид, что не заметила его. Она открыла багажник машины и начала перетаскивать туда с крыльца цветочные горшки.

– Я не понял, – Щукарёв сразу пошёл в атаку, – ты чего приехала?

Она промолчала, подхватила ещё два горшка с фиалками, прошла мимо него, едва не задев локтем, спустилась к машине.

– Ник, мы договорились, что ты в городе, я – здесь, и до тех пор, пока нас окончательно не разведут, мы друг друга вообще не видим!

– Успокойся, Щукарёв, – сказала она, поднимаясь за новой партией цветов, – ты мне нахрен не сдался. Ты же видишь, я за цветами.

– Забрала бы потом, когда меня тут не будет.

– Ага. А ты бы за это время погубил их своим ядом.

Она, прищурившись, посмотрела на него. Её глаза смеялись, но Щукарёв знал, что смех этот фальшивый, показной, лишь бы его уязвить, показать ему своё превосходство. Он сдержался. А она, поняв, что проигрывает, поддала пару, кивнув на закрытое листом фанеры окно:

– Я смотрю, ты тут окна бьёшь?

– Ага, – он старался сохранять спокойствие, но у него почти уже не получалось. – Это я решил комаров напустить. А то без тебя кровь мою пить некому.

Сергей, стоявший за дверью, понял, что пора выходить: Витька был готов взорваться.

– Привет, Ник, – сказал он, появляясь из тёмной прихожей. Она окинула его оценивающим и слегка презрительным взглядом.

– Привет, Серёж. Отдыхаете ту, значит? Окна бьёте? А Света сегодня ночью вообще не спала. У близнецов опять температура.

– Ник, у них всегда что-нибудь…

– Вот именно! – Вероника сорвалась, словно обрадовавшись тому, что есть повод наорать хоть на кого-нибудь, если уж почти бывший муж собрался держаться до последнего. – Она всё время в напряжении! Она вообще не отдыхает!

Сергея захлестнула волна жестокой обиды, его лицо побагровело, и он закричал:

– А я отдыхаю? Я – отдыхаю?! Она хотела детей, она их получила! Я всё оплатил: клинику, ЭКО, анализы, лечение, роды! Ты думаешь, мне эти деньги легко достались? На мне теперь два суда висят! А я!? А я что получил?!

Губы Вероники сложились в тщательно отрепетированную, но оттого не менее обидную горькую усмешку.

– Ты сыновей получил, придурок!

Сергей задохнулся, как будто получил под дых. Щукарёву стало противно. Он поверить не мог, что их жёны на такое способны.

– Вероника, ты для этого приехала? – брезгливо спросил он. – Светка попросила Серёге мозги вправить?

– Ник, вы вообще охренели?! – взвился Сергей. Он хотел ещё что-то прибавить, но не стал, выругался и, бросившись в дом, через пару секунд вернулся с ключами от машины в руках.

– Серёг, ты куда? – спросил обеспокоенный Щукарёв.

– Поеду покатаюсь, – сказал Сергей, стараясь не смотреть на Веронику. – Приеду, когда она отсюда уберётся.

Он пошёл к машине, на ходу нажимая кнопку на брелке. Вероника смотрела ему вслед, понимая, что разговаривать с ним дальше бесполезно. Щукарёв же внезапно осознал, что, как только Серёга уедет, весь Вероникин гнев обрушится на него.

– Подожди, я с тобой, – сказал он другу и быстро запрыгнул на пассажирское сиденье. Машина рывком выехала за ворота.

Вероника разозлилась: всё пошло не так, как она ожидала. Сейчас её не могли успокоить даже цветы: она так любила выставлять их в начале лета на крыльцо, любоваться на них из беседки. Жить здесь, на даче, в полной тишине, в уединении, в блаженной дали от города. И вот теперь ей приходилось со всем этим прощаться. В раздражении она ударила ногой по деревянной подставке, которую Щукарёв сделал своими руками несколько лет назад, когда ещё любил её, когда ему доставляло радость делать для неё такие вещи, и вдруг из-под подставки, напугав Веронику до полусмерти, вылетела чёрная тень.

Тень метнулась вверх, маленькие горшки с фиалками покатились вниз, один из них разбился, обдав ноги Вероники фонтаном чёрных земляных брызг. Пробежав по верхней полке, тень, в которой Вероника с облегчением опознала соседскую кошку, наступила на фуксию и обломала несколько стеблей.

– Ах ты, дрянь! – крикнула Вероника кошке, и от возможности накричать на живое существо ей стало немного легче. – Ну-ка, брысь отсюда!

Однако и кошка вслед за Щукарёвым и Голыбиным решила воспринимать Веронику как пустое место. Она вскочила на забор, устроилась там на столбике, и стала нервно умываться. Вероника замахала на неё руками, но кошка, зная, что так просто до неё не дотянуться, не удостоила Веронику вниманием.

– Ну ладно, – сказала Вероника зло. – Сейчас твоя хозяйка у меня получит.

Кошка была соседки, Маргариты Васильевны. И это был повод выпустить пар. Вероника решительно направилась к калитке.


15.

Ася захотела встать, и Лида помогла ей одеться и дойти до дивана в гостиной.

Асе было ещё нехорошо, на просиженную подушку дивана она не села, а почти упала. Её трясло от напряжения и озноба. Асина кожа из бледной стала землисто-серой, а руки как будто мгновенно высохли и стали похожи на птичьи лапки.

– Может, всё-таки скорую? – спросила Лида. Ей было страшно.

– Нет, – судорожно сказала Ася. – Это пройдёт. Я точно знаю. Это что-то вроде приступа паники. Совершенно безвредная вещь. Сделаешь мне горячего чая?

– Да, сейчас. Конечно.

Лида ушла на кухню, испытывая облегчение от того, что ей дали пусть и незначительное, но конкретное дело.

Старый чайник закипал бурно, с грохотом, словно внутри у него ворочались камни, и Лида не услышала, что в дверь стучат. Открыла Ася, и в тот момент, когда чайник отключился, с крыльца раздался резкий напористый голос:

– Так. Вы кто? Маргарита Васильевна где? Она за кошкой своей почему не смотрит? Эта тварь мне все горшки цветочные переколотила. Это нормально по-вашему, да?

Лида выглянула из кухни и замерла: там снова была одна из тех вечно недовольных женщин, которых она привыкла избегать. Она понадеялась, что гостья увидит, как Асе плохо, и уйдёт, но тут снова случилось что-то странное. Одновременно брякнули все кастрюли и тарелки на кухне. Что-то разбилось в одном из кухонных шкафов. И в этот же самый момент, раскинув руки, как статуя Христа, Ася стала падать вперёд.

– Что с вами? – крикнула гостья, подхватывая Асю, и сама чуть не упала, потому что была очень маленькой, худой, и совершенно этого не ожидала. Лида подскочила, подхватила Асю и помогла положить её на пол. Ася тут же вытянулась, выгнулась в мучительной судороге и хрипло застонала, запрокинув голову.

– Что с ней? – резко и требовательно спросила гостья.

– Не знаю. Ей с утра плохо. Ася! Ася, ты меня слышишь?!

Ася мотала головой, и Лида подставила руки, чтобы она не ударилась об пол. Она старалась не смотреть на гостью, кожей чувствуя, что та упрекает её за бездействие.

– Надо скорую, – сказала гостья и достала из кармана телефон. Ася застонала и выгнулась снова. Телефон вылетел из руки гостьи и с силой ударился о стену. Лида подумала, что его случайно выбила Ася.

– Фак, – выругалась гостья, схватила телефон и нажала на кнопку включения, но экран, по которому змеилась жирная трещина, остался тёмным. – Фак.

Ася обмякла, потеряла сознание. Лиде стало её невыносимо жалко. Она подхватила Асю за плечи и попыталась поднять. Гостья решительно ухватилась за Асины ноги:

– Так. Давайте, понесли. Ну!

Когда они тащили обмякшую Асю к кровати, она так же резко сказала:

– Вероника. Соседка, – и Вероника кивнула в сторону своего дома. – А вы?

– Лида.


16.

Вероника оказалась на удивление сильной. Она взяла на себя большую часть Асиного веса, и ей не мешали ни высокие каблуки, ни скользкая шёлковая блузка, ни обилие украшений, ни золотистый декоративный шарфик, висящий на шее, как колье, и норовящий зацепиться за всё подряд. Вдвоём с Лидой они уложили Асю на кровать в спальне и замерли на месте, пытаясь отдышаться.

– Где ваш мобильник? – требовательно спросила Вероника.

– У меня нет, – ответила Лида.

Вероника хмыкнула.

– А её?

– Я понятия не имею.

– И что нам теперь делать?

– Я не знаю.

Вероника закатила глаза и выдохнула. Она была из тех людей, которые могут заставить других почувствовать себя ничтожными за пару секунд.

– Короче, так, – сказала Вероника. – Я сейчас машину подгоню к калитке, а вы пока поищите, из чего соорудить носилки. Через эти заросли я не проеду, а на руках мы её до калитки не дотащим. Зачем мы её только сюда несли? Надо было у двери оставить.

Она не успела закончить, как вдруг за её спиной раздалось лёгкое постукивание. Там, на тумбочке, всё ещё стояло со вчерашнего вечера чайное блюдце с использованным шприцем, ватными тампонами и вскрытыми ампулами. Рядом, сдвинутые к краю, лежали вещи Маргариты Васильевны: очки, журнал с кроссвордами, маленький сточенный карандаш и золотое кольцо, а ещё – небольшая ваза, в которую были собраны разные мелочи: пуговицы, булавки, бусы, блистеры с таблетками. Вероника обернулась и вздрогнула: Шприц и ампулы на блюдце покачивались, страницы журнала шелестели. Пуговицы в вазе шевелились, словно кто-то пытался из-под них выбраться.

– Это что за нахрен? – спросила Вероника.

– Я не знаю, – ответила Лида, и от этого Вероника как будто взорвалась:

– Да ты вообще хоть что-нибудь знаешь?! И тут же испуганно замерла. Под носом у неё медленно набухала тёмная капля крови. Вероника подставила сложенную ковшиком ладонь, и капля упала прямо туда. Она растерянно посмотрела на Лиду, потом – на Асю. Лида обернулась и увидела, что Ася сидит на кровати и смотрит на Веронику широко распахнутыми глазами. Взгляд у неё был пристальный и словно неживой.

В Лидиной голове возник высокий свист, как из неисправной колонки, этот свист всё усиливался и усиливался, до тех пор пока не стал совершенно невыносимым. Лида согнулась пополам, зажала уши – и вокруг неё наступила темнота.

Вынырнув из темноты, Лида увидела, что над ней парит, закручиваясь спиралью, взлетевшая с тумбочки Маргариты Васильевны мелочь. Она слышала, как постанывает где-то рядом Вероника, но повернуть к ней голову не смогла – не было сил.

Темнота снова поглотила её на время, и при следующем пробуждении Вероника оказалась в поле её зрения: поднявшись на ноги, она нетвёрдыми шагами шла к выходу из спальни. К ней приближалась Ася: медленно и плавно, будто она не шла, а летела по воздуху, не касаясь ногами пола. Ася протянула руку и схватила Веронику за тонкий золотистый шарф.

Вероника дёрнулась, пытаясь освободиться, но только туже затянула удавку. Она захрипела, забила руками, Лида рванулась к ней, но тут Ася рухнула на кровать, а парящая в воздухе мелочь, будто размётанная мощным взрывом, брызнула по сторонам и ударила в стены. Свист в одно короткое мгновение вырос от терпимого до оглушительного, и перед тем как снова погрузиться в темноту Лида увидела, что у Вероники из носа фонтаном хлынула кровь.


17.

Шахова вышла из двери с табличкой "Операционная" измотанная до невозможности – и это при том, что рабочий день только начался. Конечно, давали о себе знать волнения предыдущей ночи, но ещё больше – окончательное осознание того, что Фишер – напрасная трата денег. Они откачивали её минут сорок, чуть не потеряли, потом Долгов ставил стент. Если бы не он, Шахова бы сдалась, но Долгов знал своё дело, хотя и вкладывал в работу чуть больше личного отношения, чем хотелось бы Шаховой.

Перед дверью операционной её ждал взволнованный Кирилл – слухи по клинике расходились быстро. Ещё пару дней назад мнения по Фишер у них были диаметрально противоположны, он считал её пригодной разве что для своей прозекторской. Теперь Шахова была готова с ним согласиться.

Долгов, выйдя вслед за Шаховой, увидел Кирилла и стал ещё мрачнее, чем был:

– Что, чёрный ворон, вьёшься? – желчно спросил он Кирилла. – Зря вьёшься.

– Откачал? – с раздражением спросил Кирилл.

– Спрашиваешь, – ответил Долгов.

– Зря.

– Вот если б ты бы там у меня лежал, – Долгов кивнул на операционную, – вот тогда было бы зря. Тогда бы я даже приступать не стал.

Опустив голову, он пошёл прочь по коридору. Шахова проводила его взглядом: невысокий, сутулый, нескладный, начавший лысеть. Полное убожество на вид, по шаркающей, неуверенной походке ему можно было дать лет на десять или даже двадцать больше его пятидесяти пяти, но кардиолог он был от бога.

Долгова обогнали девочки-медсёстры, потом он сам свернул за угол, и коридор опустел. Кирилл придвинулся к Шаховой вплотную и наклонился. Она была довольно высокой, но он был выше едва ли не на голову, и голова его из-за шапки курчавых чёрных волос и крупных черт лица рядом с её маленькой аккуратной головой казалась просто огромной. Шахова не любила его, но ей было рядом с ним спокойно, как под защитой большой скалы.

– Ну зачем, Маш? – негромко спросил Кирилл. – Я бы Долгова даже не вызывал. Пусть бы уже отмучилась.

Она пожала плечами, показывая, что разговор бесполезен, а сама в это время думала только о том, что хотела бы оказаться у Кирилла в кровати. Ей нужно было успокоить нервы.

В коридоре послышались негромкие шаги, и Шахова отступила от Кирилла на шаг. К операционной шёл Олег. Не обращая на Кирилла внимания, он подошёл к Шаховой, обнял собственническим жестом, вонзил свои костлявые пальцы в её плечо и поцеловал в губы, запрокинув ей голову так, что хрустнули позвонки. Кирилл смотрел на них с ревностью и отвращением.

– Разговор есть, Шахова. Важно-срочно. Пошли, – сказал Олег и увёл Шахову прочь по коридору. Кирилл тоже пошёл, даже обогнал их по пути: в конце концов, ему было, к кому спешить. Дома его ждала Таня.


18.

Лида очнулась от того, что её трясли за плечо. Она осознала, что лежит на полу, а Ася склоняется над ней. Лицо у Аси снова было розовым, полнокровным. Лида вспомнила Веронику, шарф, кровь из носа. На секунду ей показалось, что Ася тянет к ней руки для того, чтобы удушить, и она, забив ногами, стала отползать прочь. Ася выпрямилась, отступила на шаг и изумлённо спросила:

– Лида, ты чего?

– Ты её задушила, – выдохнула Лида.

– Кого?

– Веронику. Ту женщину, которая пришла ругаться.

– Задушила?

– Да. Её же шарфом.

– Я? – с весёлым изумлением, которое показалось Лиде искренним, спросила Ася. – Шарфом? Как интересно. И что же было дальше?

Лида растерялась. На секунду она поверила, что ей показалось, но тут она увидела, что пуговицы и булавки валяются по всему полу, а между ними, на том месте, где стояла Вероника, темнеют мелкие капли подсыхающей крови.

– Ну вот же, – сказала она, вставая и показывая пальцем. – Вот же кровь.

Ася шагнула вперёд, чтобы посмотреть на пятна, и Лида шарахнулась к двери.

– Лида, подожди, постой, – проговорила Ася, – ты же видела, мне было плохо. Я ничего не помню. Я понятия не имею, откуда здесь эта кровь. И если… если я действительно кого-то душила и задушила, то куда, а главное – когда, я могла спрятать тело?

Лида качала головой и отступала всё дальше и дальше к входной двери. Вопрос был разумным, но ответ на него она знать не хотела.


19.

Они съездили в магазин, купили продуктов и выпивки и вернулись обратно, надеясь, что Вероника уже уехала. Однако когда Щукарёв открыл ворота, первым, что он увидел, был брусничный бок её автомобиля. Багажник был открыт, и в нём стояло всего несколько горшков.

– Да твою мать! – выругался Щукарёв. – Она что, решила остаться?!

– Конечно, – мрачно подтвердил Сергей, – она же не высказала нам всё, что хотела высказать.

– Твою мать!

Щукарёв взбежал по ступеням крыльца, открыл дверь и позвал:

– Вероника! Вероника, ты где?

Ему никто не ответил. Виктор обошёл весь дом – её нигде не было. Он вернулся к Сергею на крыльцо, совершенно растерянный.

– Похоже, нет её, – сказал он.

На страницу:
3 из 5