Песни ветра

Какие могут быть обиды?Помилуй, мой заочный друг.Без разрешения ФемидыНичто не сложится вокруг.Всё под Её суровым оком,Всё – от начала до конца.Легко, не будучи пророком,Узнать о замысле ТворцаБез славословий и поклонов:Не богохульствуй, не злословь,Не нарушай Его законов,И обретешь Его Любовь.И если в планы мирозданьяТы вносишь каплю новизны,Твои благие пожеланьяВсевышним будут учтены.

«Прости, я ухожу…»

Прости, я ухожу,Не требуй объяснений,Нечаянную ложьУслышать не спеши.Прости, я ухожу,Не сей в груди сомнений,Слезами не тревожьИзраненной души.Прости, я ухожу,Блаженству не вернуться.Гармонии былойУже не обрести.Прости, я ухожу,И узы наши рвутся,И линией кривойРасходятся пути.Прости, я ухожу;Забудутся печали,И выветрят годаТуманный образ мой,Прости, я ухожу,И встретимся едва ли,Мы завтра навсегдарасстанемся с тобой.

«Мы опять поделились на классы…»

Мы опять поделились на классы,И противником взяты в кольцо,И растянуто в виде гримасыСоциальное наше лицо.Паралич несгибаемой волиИсказил дорогие черты.Мы умели смеяться от болиИ рыдать от чужой доброты.Мы давно распрямили колениИ полмира держали в руках.Но, не выдержав приступа лени,Оказались теперь в дураках:Мы опять поделились на классы,И противником взяты в кольцо,И растянуто в виде гримасыСоциальное наше лицо.

«Не удержит беглеца…»

Не удержит беглецаМрачная темница.Ждет на воле молодцаКрасная девица.Не страшны ему замки,Не страшны запоры,Не беда, что высокиУ тюрьмы заборы.Зря охрана до утраНе смыкает очи.Выйдет узник со двора,Не дождавшись ночи.Утечёт он, как ручей,Улетит, как вьюга.Обнимай же горячей,Милая подруга!

Кровью писана книга веков

Адептам буржуазного переворота 1991–1993 гг.

Жизнь писалась не чёрным по белому —Кровью писана книга веков.Я не верю вранью оголтелому.Вам не сделать из нас дураков,Не запачкать родную историюИ страну не раздеть догола.Ветры времени, сдув бутафорию,Неприглядные вскроют дела.Вскроют лживую суть шельмования,Все нечистое выйдет на свет.И народу за боль и страданияВы однажды дадите ответ.

«Ливни грозовые отшумели…»

Ливни грозовые отшумели,Травы луговые отцвели.С криком надо мною пролетели,До весны прощаясь, журавли.И пока из глаз не скрылась стая,Я успел забыться и взгрустнуть.Поманила осень золотаяИ меня седого в дальний путь.Рад бы я сейчас за ними следомУлететь в загадочную даль,В край, который мне еще неведом,Грусть свою развеять и печаль.Рад бы, и надеюсь – так случится —Примут меня в стаю журавли.Лишь бы поскорее научитьсяПлавно отрываться от земли.

«Нет, я жертвой себя не считаю…»

Нет, я жертвой себя не считаю.Эту чашу, что мне подана,Пригубив неосознанно с краю,Я сознательно выпил до дна.Я испробовал горечь напитка,И она мне по вкусу пришлась,Исключая моменты избытка.Но, по-моему, жизнь удалась.Было в меру веселья и горя,И хорошее было, и есть.И замечу, о вкусах не споря,Всем, желающим сладко поесть,Всем любителям мёда в начинке:Согласитесь со мною, друзья,Что в любой, самой малой горчинке,Есть особая прелесть своя.

«Века золотого вряд ли я дождусь…»

Века золотого вряд ли я дождусь.Мало что святого сохранила Русь.Вычурным гротеском праведность легла.Бутафорным блеском светят купола.Строгие законы стражей не стоят.Мощи и иконы в золоте хранятИ грешат, не чуя за собой вины.Может, потому я и не гну спины.И открытым слогом честно признаюсь:Стыдно перед Богом за такую Русь.

«По ночам мне грешному не спится…»

По ночам мне грешному не спится,До утра, бывает, промолчу.Говорят, что надо помолиться,Запалив церковную свечу.Но зачем тревожить Богу душу,Прерывать Божественные сны.Я покой Господень не нарушу,Не спугну Вселенской тишины.Полежу, поправив одеяло,И под ровный мысленный отсчетУдалюсь в безмолвное НачалоОт дневных печалей и забот.

«Где же вы, плоды моих стараний…»

Где же вы, плоды моих стараний?Время сбора минуло давно,А узор из новых сочетанийНе украсил жизни полотно.Не легли на мрачные картиныРовным слоем яркие мазки,Не занёс на горние вершиныЯ свои победные флажки.Но, бросая вызов бездорожью,Отложив мирскую суету,Вновь спешу к знакомому подножьюВоплощать заветную мечту.

«Я брошу все и все начну сначала…»

Я брошу все и все начну сначала,Обдумав, скрупулёзно, не спеша,Чтоб только без работы не скучалаМоя неугомонная душа.

«Всё чужое, вплоть до интерьера…»

Всё чужое, вплоть до интерьера,До часов, блестящих на руке.Из родных остались только: вераДа ошибки в русском языке.И, блуждая мысленно в эфире,Вдруг пойму с тревогою в душе:Я один в чужом жестоком мире —Пилигрим в таёжном шалаше,Гордый раб чужой безумной власти,И могу в один несчастный мигЗахрипеть в огромной лютой пастиСтрашной жертвой подленьких интриг.Или сгину, брошенный в темницу,Если в жизни мне не повезет,И судьба печальную страницу,Спохватившись, не перевернёт.

Бывшему другу

Мой звонок тебя не потревожит,Не прервет идиллии ночной.Незаметно время уничтожитСтарый номер в книжке записной.Не одна потрёпана страница,В суматохе вырваны листы.Я с трудом угадываю лица,Подбирая в памяти черты.Тот, другой, мелькнёт перед глазами,Растворившись в вечном забытьи.Большинство считавшихся друзьями,Не признало странности мои.Я, наверно, дружбы их не стою.Ведь не часто сонного меняПоднимал израненный судьбою,И не все согрелись у огня.Может быть, с чужой столкнувшись верой,Оттолкнул кого-то невзначай,Или мерил слишком строгой мерой,Приглашая в праздники на чай,Ошибался, судя однобоко?..А сегодня вспомнил о былом,И до боли стало одинокоВ непроглядном сумраке ночном.

«Забываем о красных с белыми…»

Забываем о красных с белыми;Всё проходит с теченьем лет.Над равнинами запустелымиДоминирует серый цвет.Нынче правда за узколобыми,Рвёт посредственность удила,Полномочиями особымиПрикрывая личину зла.Мельтешит показное рвение;От масштабов бросает в дрожь.Распиная чужое мнение,Кружева заплетает Ложь.Ловкачи трясут капиталами,Торжествует серая масть.Но ужиться волкам с шакаламиНе даёт проклятая Власть.Накрахмалена, отутюженаНабежавшая разноцветь,Пересыщена, перетруждена.Ей бы в руки тугую плеть,Ей бы нищего и убогого —Да наотмашь, наискосок…И для жертвы, попавшей в логово,Всё решает один бросок:Горло сдавлено мёртвой хваткою,Зубы острые у вожака.А шакалы лижут украдкоюОкровавленные бока.Рвут волчата кусками целыми,Набивая голодный чрев.Забываем о красных с белыми,Тихо радуемся, уцелев.Ни протеста вокруг, ни ропота,Только кухонная болтовня:Где вполголоса, где вполшёпота,Боль выплёскивает родня.Нам твердят про веленья времени,Про ошибки минувших лет;И ни рода у нас, ни племени —Был Иван, и Ивана нет!Безымянное мы поколение,Никому неизвестный род.И неслыханное глумлениеСносит наш трудовой народ;Обесчещенный, опозоренный,Разуверившийся вконец,Обмишуренный, объегоренный…Волки взялись пасти овец!

Дырка от бублика

Новый год, а в кармане ни рублика,Не исполнить желудка каприз.И мерещится дырка от бублика,Что на прошлой неделе догрыз.Помню: бублик – само объедение,Штук бы десять на злой аппетит.А проклятое это видение,Как назло, перед взором стоит.Ничего тут, казалось бы, странного —Просто дырка, овальный просвет.Но его, золотисто-румяного,По краям, просто-напросто, нет.Я и к Богу с молитвой, и к Мессии,И чертей проклинал за напасть.Не хватало мне только депрессииИли хуже – в психушку попасть.Поликлиники, службу доверия,Осаждал я в течение дня.Но тончайшая эта материяОставлять не желала меня.И агент, проявляя терпение,Повторял, что хандрить ни к чему,Что проклятое это явлениеДосаждает не мне одному.Рассуждения сдобрил примерами,И шепнул перед самым концом,Что проблема известными мерамиРазрешаема Первым лицом.Я – за трубку, не стал церемониться.Мне – что Первый теперь, что Второй:День к закату настойчиво клонится,Не сидеть же до ночи с дырой.Позвонил. Отвечают: «Приёмная…»Знаю – наглость превыше всего.Говорю, что проблема объёмная,И прошу пригласить Самого.Любопытство взяло не на шуточку,Жду, глазами скользя по часам.А из трубки фальцетом: «Минуточку…Говорите, на проводе Сам».Поздоровался, слышу – ответили.И, уже не робея ничуть,Изложил я, что мысли наметили,Только коротко – самую суть.Первый, чувствую, слушал внимательно,Терпеливо, сбивая накал.И ответил весьма обстоятельно —Больше часа мозги полоскал:О программах, о цифрах космических,Сколько вложено в массы, в народ.О решениях сверхисторических,О движении вверх и вперёд.О шагах, совершённых компанией,По внедрению нанонаук,Об успехах в борьбе с наркоманией:Сколько доз конфисковано штук.И, вернувшись к дыре в завершение,Без намёка на главную роль,Сообщил мне, что принял решениеВзять проблему под личный контроль.Попрощались по-русски, без нежностей:Рот открыл, а на ухо гудки.Не казнить же за пару небрежностей…Покемарил, глотая зевки.А дыра не уходит – мерещится;Скоро полночь, потом Огонёк.За экраном Шампанское плещется,Время праздновать; слышу – звонок.Открываю замки немудрёные,Вижу – трое у двери стоят —Стрижки «бобриком», шеи холёные.«Мы от Первого», – мне говорят.Подают небольшую посылочку.Расписался на ихнем листе,И амбалы – затылок к затылочку —Растворились в густой темноте.Открываю коробочку – бублики!Килограмма, поди, полтора.Победней, чем закуска у публики,Но и это уйдёт на ура.Сел к столу с драгоценной коробочкой,Кинул в чайник заварки щепоть.Пусть чаёк с золотистою сдобочкойУблажит ненасытную плоть.Мне б надолго хватило подарочка,Если ужин считать за обед.Но зашла престарелая парочка,Да припёрся голодный сосед.Навалились гурьбой на бесплатное,В два приёма добрались до дна.И остались: словцо непечатноеДа от бублика дырка одна.Не пропала, куда она денется?Так и маяться, видно, с дырой.Вряд ли к лучшему что-то изменится:После Первого будет Второй.Следом – Первый, такая традиция,Что один, что другой, всё одно.И причём тут вообще юрисдикция,Если Третьего нам не дано?На два счёта шагает республика,В ногу топчемся, но не стоим!И пульсирует дырка от бубликаПеред внутренним взором моим.А по телеку: стол с ананасами,Осетром, поросёнком в соку,Да полсотни шутов с выкрутасамиМельтешит, отгоняя тоску.

Самокритика

Поменьше пафоса, дружище,Поэтам надо быть скромней.Побереги свое огнищеДля полосы грядущих дней.Там, впереди, еще сюрпризы:И путь, и новые дома,И рока странные капризы;Ещё схлестнутся Свет и Тьма.Жизнь продолжается: мгновеньяРучьём сбегаются в века,В них, чередуя поколенья,Несётся разума река.Бурлит в безбрежном Океане,Как необузданный Гольфстрим.А ты кипишь волной в стаканеС несчастным пафосом своим.Не разобравшись, что важнее,Спешишь, как будто на пожар.Поэтам надо быть скромнее,Не распылять духовный жар.

М. Т. Г.

Ты ушла, и земля опустела.Я остался среди пустотыБез любимого женского тела,Без твоей неземной красоты.За одну роковую ошибкуЗаплатил я немалой ценой —Ты другому подаришь улыбку,А меня обойдёшь стороной.Беспризорник царице – не пара.Увлечённого юноши пылНе зажёг в твоем сердце пожараИ тревожного сна не лишил.Не меня в беспокойные ночиВоспаленные губы зовут.Но твои васильковые очиМне покоя никак не дают.Ты ушла, и земля опустела.Я остался среди пустотыБез любимого женского тела,Без твоей неземной красоты.

«Все грешили, и я не безгрешен…»

Все грешили, и я не безгрешенИ, не став воплощеньем добра,Вероятно, не буду утешенСветлым богом по имени Ра.Не сломил вожделенной натурыЯ в свои молодые лета,И за здравие русской культурыНе сложил своего живота.Я ходил не по лезвию бритвы,Ковылял, куда ноги несут.И теперь никакие молитвыОт расплаты меня не спасут.Не уменьшится тяжесть оброка,Если я, исполняя Завет,Не избавлюсь от власти порокаИ не выведу душу на Свет.И, смирясь, но по собственной воле,В результате духовной борьбыЯ решил не испытывать болеНи своей, ни народной судьбы.

Ты мне любезно отказала

Е. В.

(от женского лица)

Прости, гусар, тебя не жду я,Другого встретить суждено,И в предвкушенье поцелуяНе торопись разлить вино.Напрасно легкого романаТы ждешь, наездник удалой.Поверь – не в этом сердце ранаТвоей оставлена стрелой.Не у меня ищи веселья,Я без тебя уже пьяна,И не настанет час похмелья,Пока любовью грудь полна.Нет, никогда моя изменаНе омрачит счастливых дней.Любви божественного пленаДуше достаточно моей.

«Я не уйду, всего не досказав…»

Я не уйду, всего не досказав,Не дописав своей последней строчкиИ бытие своё не осознавВне плотных форм телесной оболочки.Я не уйду, пока тепло в груди,Пока любовь моя не охладела,Пока Господь не скажет: «УходиИз своего изношенного тела».Лишь согласившись немощность признать,О бренном всём нисколько не жалея,Вернусь к Отцу, оставив Землю-мать,На крыльях вьюги или суховея.

«Мне чудно пишется зимою…»

Мне чудно пишется зимою,А летом как-то недосуг.Лишь иногда черкнёшь порою,Оставив свой садовый «плуг».Такая вот метаморфоза:Зимой – и чувства, и стихи,А летом – духота и прозаТяжёлой платы за грехи.

Сочи-2014

Море огней украшает порты и вокзалы,Флаги трепещут над массой людей и машин.Здесь открывается счёт на секунды и баллы,Здесь начинается штурм олимпийских вершин.Наши сердца разноцветные кольца связали,Наши герои решимости твёрдой полны.Мы собрались, чтобы пушки вокруг замолчали,Взрывы и стоны отныне звучать не должны.Мы собрались на века породнить континенты,В жизнь воплотить сокровенные наши мечты.Мы собрались от души подарить комплиментыСимволам мужества, силы, любви, красоты.Пусть ненадолго исчезнут на картах границы,Пусть в нашей памяти добрый останется след,Пусть, не жалея огня, салютуют столицыМирными залпами в честь олимпийских побед!

«Мне сегодня опять отказали…»

Мне сегодня опять отказали,Как вчера и неделю назад.Я входил, а меня провожали,Не чиня у порога преград.Мой порыв оказался не нужен,Не воспринят пассивной средой.Не ко времени голос разбуженВ сонном царстве души молодой.Здесь не ждут и не ждали поэта,И не жалуют тех, что ушли.Вероятно, конструкторы Света,Что-то спутали в планах Земли.

Безымянная высота

Залегли вдоль пологой высотки:Справа сосны, а слева кусты.Побросав вещмешки и пилотки,Взвод врывался в земные пласты.Дали волю и брани, и поту;Все ругались, никто не скулил.Старшина, принимая работу,Одного или двух похвалил.Покурив, пожевали таранки,Ухитрились хлебнуть по глотку.Взводный крикнул: «К оружию! Танки!»И прильнул за Максимом к щитку.Штук пятнадцать, рыча, как бульдоги,Под себя подминая траву,К высоте повернули с дороги,Проскочив по отлогому рву.Кто-то гладил рукою бутылки;Жаль, гранат не хватило на всех.Лейтенант, успокоив поджилки,Диафрагмою выдавил смех.И пропел из чего-то родногоЗападающий в душу куплет.И тотчас из ствола головногоЧто-то вырвалось песне в ответ.Столб огня, и запахло паленым.Знать, окопчик кого-то не спас.То, что было недавно зеленым,Сразу приняло чёрный окрас.Страшно – головы клонятся ниже.Но стоят! Лучше смерть, чем позор.Прохрипело: «Подпустим поближе».Первый встал от удара в упор,Задымил, закрутился на месте,Рядом, будто споткнулся – второй.Вот они уже крутятся вместе,Двое крайних покинули строй.Огрызаясь, железные звериИзвергают огонь и свинец.И у нас, под горою, потери:Старшина и безусый юнец.Вся надежда теперь на остаток:Два ружья и один пулемёт.Но и немцев осталось с десяток,Их пехота не бралась в расчёт.Пусть пуляет себе по брустверу,Этих запросто можно отсечь.Хорошо, что окоп по размеру.Вдруг команда: «Патроны беречь!»И, ломая горящие ветки,Как в немыслимом сонном бреду,«Тигр» вырвался, будто из клетки —Из оврага, на полном ходу!Метров тридцать ему до окопа,Аж стекло запотело в руке.Это вам, господа, не Европа,Это там вы прошлись налегке.Здесь, в России, иные порядки,Здесь рука не замедлит бросок.И, не выдержав яростной схватки,Сталь, горя, зарывалась в песок.Смерть проклятая кружится рядом,Приближаясь на крик или стон.Вот затих поражённый снарядомБронебойщик, просивший патрон.Вот застыл в абсолютном покоеПулемётчик, обняв станкача.И в потрёпанном вражеском строеУмирали, сердито урча.Их живые ползли на траншеи,На плешивую нашу броню,На солдатские голые шеи,На оставшихся в редком строю.Горстка нашего тела живого —Против грозных железных машин.Лейтенант, пожалев рядового,Первым вышел один на один.Сколько было ему в сорок первом?Двадцать два… двадцать три… двадцать пять?..Совладав с расшалившимся нервом,Он решил высоту отстоять.Деловито поправил повязкуИ, привстав на носок сапога,Запустил тяжеленную связкуПод широкое брюхо врага.Покрутившись подраненным волком,Бывший «Тигр» у траншеи застыл,А парнишка, прошитый осколком,Обгоревшую землю накрыл.Танков двое. «Сначала передний…» —Так решил про себя рядовой,Продолжая, быть может, последний,Но на редкость решительный бой.Подпустил, и с размаху бутылкуУложил, как учили – под ствол.И второго «огрел по затылку» —Тот уже над окопом прошёл.Струйка крови от края пилотки…Рядовой прошептал: «Не прошли».Залегли вдоль пологой высотки,А подняться уже не смогли.Тлеют головы, груди и спины,Догорает чужая броня…И герои, как будто с картины,Сквозь страницы глядят на меня.

Огненный стих

Вечер весенний повеял прохладой,В сумерках первые звёзды зажглись.Сердце моё наполняя отрадой,Стройные мысли во мне полились.Строчка летит, как стрела по бумагеСлово, как молния, в небе ночном.Снова и снова пишу об отваге,Буквы горят негасимым огнём.Лист под пером от нажима дымится,Льётся размеренно огненный стих.Сколько прекрасных сердец загорится,Сколько ещё запылает от них…Только бы искра в душе не остыла,Только бы в сердце хватило огня.Огненной мысли бессмертная силаПусть посещает почаще меня!

«Каждый раз, находясь у перрона…»

Каждый раз, находясь у перрона,Вспоминаю я с чувством тоскиКумачовые наши знамёна,Комсомольские наши значки.Всё ушло, всё исчезло куда-то,Словно кануло в бездну веков.И сбегает мой взгляд виноватоОт слезящихся глаз стариков.Отворачиваюсь машинально,Посмотрел и забыл навсегда.Наше прошлое было формальноИ формально ушло в никуда,Растворилось в потоке событий,В нескончаемой смене кругов,Став причиной для новых открытий,Для великих и малых шагов.Нам назад никогда не вернуться,Только в памяти или в бреду.И потомки однажды споткнутся,Дай им Бог не упасть на ходу.Хорошо бы – не клюнули носом,Не расшибли упрямые лбы.Очень трудно, спускаясь откосом,Избежать незавидной судьбы,Уберечь суетливые душиОт падений на самом краю.Да услышит имеющий ушиСокровенную песню мою.

«Ты приди, как обещала…»

Ты приди, как обещала,На полянку под горой.Там малиновка вещалаНам о встрече роковой.Там и травка луговая,И малиновый кусток…Не забудь, моя родная,Шитый золотом платок.По нему тебя узнаю,Отзовусь на голос твой.Знала б ты, как я желаюЭтой встречи роковой!

«По стране меня жизнь помотала…»

По стране меня жизнь помотала:Реактивно набрав высоту,Я летел от Москвы до Байкала,От Байкала парил на Читу.Но в Чите не найдя себе места,Я по рельсам умчался назад,Докатившись до самого Бреста.А однажды махнул в Ленинград.Я бродил по полям Украины,И Крещатик мне был как родной,И Урала седые вершиныМне встречались одна за одной.Хаотично, без всякого плана,Меня ветром попутным несло:То в широкую степь Казахстана,То в Сибири в глухое село.Я хожу и летаю как птица,И качусь, потихоньку руля:Вот опять под ногами столица,Вот – тверская родная земля.А мои беспокойные ветрыВсё кружат и кружат надо мной,И мелькают как тень километры,За моей оставаясь спиной.

«Победим или сгинем – не знаю…»

Победим или сгинем – не знаю.Но, готовя противников Тьмы,Я слова, будто гвозди, вбиваюВ устремлённые к Свету умы!Я не стал уповать на плакаты,Им на подвиг сердца не увлечь.Безотказно вербует в солдатыЛишь живая крылатая речь.Я возвысил её над печатью,Чтоб однажды, рискуя собой,Со словесной отчаянной ратьюДать потёмкам решительный бой.Будем биться открыто и честноБесконечную ночь до утра.Чем закончится всё – не известно —Трудно выстоять силам Добра.Победим или сгинем – не знаю.Но, готовя противников Тьмы,Я слова, будто гвозди, вбиваюВ устремлённые к Свету умы!

«Он черкнул перед боем: «В атаку иду…»

Он черкнул перед боем: «В атаку иду…»,И ему не дано было знать,Что оплачет его золотую звездуНа глазах поседевшая мать.Он писал перед этим последним броском:«Не волнуйся, себя береги».А она вспоминала, как он босикомДелал первые в жизни шаги.Он себе говорил: «Поднимайся, смелей,Не позорь своё имя, не трусь».Сколько их, самых верных своих сыновей,Потеряла ты, матушка-Русь!Сколько крови и слёз в твоих реках течёт,Сколько боли в душе у тебя.Но решив, что терпимые раны не в счёт,Ты прощаешь, о павших скорбя.Им уже не подняться – зови, не зови,И виновных не стоит винить.Остаётся нам только колени своиПеред подвигом их преклонить.

«Напою я коня родниковой водой…»

Напою я коня родниковой водой,Да в широкую степь, стременами звеня.И степному орлу не угнаться за мной,Даже ветер, и тот не догонит меня.Не догонят меня ни копьё, ни стрела,Не достанет, нацеленный в сердце свинец:Мой горячий скакун закусил удила,А в седле у него удалой молодец.Я скачу по степи и с пути не сверну,Ни себе, ни коню не позволю остыть.Кабы мне, молодцу, молодую жену,Может, я и унял бы излишнюю прыть.Я бы всё позабыл с молодою женой,Но однажды на волю потянет меня.Напою я коня родниковой водой,Да в широкую степь, стременами звеня!

Весёлому критику

Спасибо, критик мой весёлый!Душевно тронут и польщён.Твоим стараньем труд «тяжёлый»Наполовину облегчён.Меня порою до тошноты,До спазм критических в мозгуДоводят эти обороты.А я здоровье берегу.И, наобум, не видя строчки,Горя душевной простотой,Где две, где три поставлю точки,Но чаще – точку с запятой.Могу – тире. Сознаюсь – грешен.Печален творчества итог.Лишь тем немного я утешен,Что критик мой не очень строг.

«В грудь ударили ветры шальные…»

В грудь ударили ветры шальные,Под копытами травы легли.Это кони мои вороныеЧто есть мочи меня понесли.От постылого сердцу разгула,От угара ночных кабаков,Спохватившись, судьба повернулаВместе с дюжиной ладных подков.Этой ночью хмельная настойкаПочему-то меня не пьянит.А моя сумасшедшая тройка,От земли отрываясь, летит.Только пыль серой тучей клубитсяПозади быстроногих коней.Мне бы с верной дороги не сбитьсяВ лабиринте слепящих огней.Мне бы вырвать со дна подземельяОтрезвевшую душу свою.И, быть может, не зная похмелья,Я назавтра уже не запью.Не залью под аккорды блатныеПодступившую к сердцу тоску.Лишь бы кони мои вороныеНе споткнулись на полном скаку.

Под луной

Посмотри, как светло под луною,Как свежо, как чудесно вокруг.Погуляй этой ночью со мною,Мой любимый, единственный друг.У душистой сирени скамейкаНас с тобой ещё с вечера ждёт.А заливистый наш соловейкаО любви, не смолкая, поёт.Для тебя соловьиные трелиЭтой сказочной ночью звучат,И в небесной своей каруселиСеребристые звёзды летят.Вся Вселенная дышит весною,И заходится сердце в груди.Погуляй этой ночью со мною,У сирени со мной посиди.

Наталье Ивановой

Мне дорога оценка эта!Но не похвал душа ждала —Мечтала, чтобы мысль поэтаСтихом на музыку легла.Не скоро простенькие книгиДо рук читателя дойдут.И не по мне плести интриги,Чтоб засверкать на пять минут.Но верю – мысль моя прорвётся,Не упустив заветный шанс —Весёлой песней обернётся,Наполнит чувствами романс,Нелёгкий путь преодолеет,Стрелой сквозь годы пролетитИ чьё-то сердце отогреет,И чью-то душу облегчит.

«Выйдешь зимнею порою…»

Выйдешь зимнею порою:На дворе трескун-мороз,У ограды снег горою,Ветер северный до слез.Откидаешь, взяв лопату,От поленницы чуток.Подтопив, заваришь мяту,Снимешь с печки кипяток.Из стола достанешь сушки,Ложку – в сладкий абрикос.Отопьёшь из синей кружки —Аромат ударит в нос.После третьей – капли потаГусто выступят на лбу.Вот и вся твоя работа,Грех коситься на судьбу.

«Твоя душа, как лес дремучий…»

Твоя душа, как лес дремучий,Застывший посреди зимы.Там ветер резкий и колючийШлифует снежные холмы.И даже летом на прогулкахЯ не спешил туда входить,В её холодных закоулкахБоясь простуду подхватить.

Прерванный полёт

Воронёнок мне накликал беду,

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.