Партизанка, или Как достать начальство

Быстренько выглянула в коридор. Ни души. Вот и чудненько. Села на Глебушкино место и вздрогнула от ужаса. С экрана монитора на меня смотрел никто иной, как Брэд Питт с обнаженным торсом. Фи, как вульгарно. Тут-то я и засомневалась в правильности ориентации нашего непоколебимого финансового директора.

Встряхнула головой. Нет времени на посторонние мысли. Пробежалась глазами по панели с открытыми окошками. Он даже почту не закрыл. Потерла ручки в предвкушении. Отлично!

Вставила флешку. Решительно открыла почту и стала творить сущее безобразие. Первое письмо направлялось моему любимому Василию Михайловичу.

Что?! Я сказала «любимому»? Жара на меня как-то плохо действует.

Написала, что я, то есть Глеб Игнатьевич, очень доволен проделанной работой одного молодого, но очень способного специалиста. Не могла удержаться и не похвалить себя любимую. Также написала, что он согласовывал проект положения об оплате труда и направил на утверждение директору управляющей компании. Прикрепила файлик с положением и отправила письмо.

Второе письмецо было уже более сухим и было адресовано самому Макаренко – директору управляющей компании. В нем Глеб Игнатьевич просил утвердить новое положение.

Сделав свое черное дело, быстренько замела все следы и выскользнула в коридор, тихонько прикрыв за собой дверь. Осторожно, стараясь не цокать каблуками, пошла в сторону выхода. И чем ближе он был, тем отчетливее слышались громкие голоса. Выходит, конференц-зал находится прямо напротив приемной.

Осторожно выглянула из-за угла и застонала от досады. Дверь в конференц-зал была открыта настежь, так, чтобы приемная полностью просматривалась. Видимо, секретаря позвали писать протокол совещания. И она предусмотрительно оставила дверь открытой, чтобы присматривать за приемной.

Любопытно оглядела собравшихся. Похоже на совещании собралась вся верхушка управляющей компании. Все сидели и обсуждали какие-то сметы по строительству новой торговой базы.

А вот и немец. Господин Петерман оказался темноволосым импозантным мужчиной лет сорока. Симпатичный. В дорогом светлом костюме с надменным выражением на лице. Лицо породистое, аристократическое. Здоровый такой. В плечах не меньше Васька будет.

Тут мой взгляд зацепился за субъекта, который никак не вписывался в общую композицию. Это был довольно молодой человек в старых потертых джинсах и белой футболке. Худощавый, с резкими, почти птичьими, чертами лица. Сидел он подле Петермана, развалившись на стуле и скрестив руки на груди. Светлые волосы, нет, скорее патлы, были всклокочены так, словно их кто-то усердно жевал. Он почти не слушал, что говорит докладчик, а отрешенно смотрел в окно.

Тут слово передали Глебу Игнатьевичу, и тот, бледный как смерть, начал рассказывать про свою невероятную загруженность. Судя по круглым, как блюдца, глазам секретарши, жить Глебушке осталось очень недолго. Наблюдать за его падением в глазах общественности у меня не было никакого желания. Поэтому, пока все увлеченно его слушают, нужно сматываться.

На цыпочках двинулась в сторону двери. Вот тут-то госпожа удача решила, что ее для меня одной на сегодня слишком много. Моя нога подвернулась в босоножке, и я, самым позорным образом качнувшись в сторону секретарской стойки, задела факс. Он каким-то чудом не упал, но зато упала я, распластавшись на паркете, подобно прекрасной морской звезде.

Нужно ли говорить, что грохот от моего падения вышел знатный и все головы совещающихся повернулись в мою сторону?

– Твою дивизию, – простонала я.

С трудом отодрала свои конечности от паркета и поднялась. Блин, как головой треснулась.

Вы думаете, хоть кто-то поспешил на помощь даме. Аж пятьдесят раз. Только Петерман и второй, тот, что с гнездом на голове, повскакивали со своих мест, но я категорично выставила руку в останавливающем жесте.

– Не надо. Я сама.

Мужчины удивленно переглянулись между собой, но не сели. Вот она, европейская галантность. Наши толстопузы даже не шевельнулись помочь бедной-несчастной девушке.

Быстро подобрала свою сумку, ключи от Белочки, что выпали из ладони в момент падения, и поспешила на выход. Едва за спиной закрылась дверь, я услышала нарушивший тишину мужской голос с легким акцентом:

– Кто-нибудь потрудится объяснить, что это было?

Голос был хриплым, скрипучим. Говоривший явно много курил. Про себя отметила, что немец прекрасно горит по-русски. Если бы я не знала, кто он, то ни за что не признала бы в нем иностранца. Ах да, он наполовину русский. Елена Васильевна – его племянница, по-моему, двоюродная. Теперь понятно, что могучее телосложение – это у них семейное.

– Сотрудница нашего подразделения, – сипло промямлил, судя по голосу, Глеб Игнатьевич. – Она такая рассеянная.

– Имя у сотрудницы есть?

Невольно хмыкнула. Интересно, а он по нормальному спрашивать умеет или только с издевкой.

– Женя. Женя… Яковлева.

Спалилась по полной перед высоким начальством. Это ж надо быть такой неуклюжей! Прислушалась к разговору и с облегчением убедилась, что он перетек в рабочее русло. Слава богу! Очень не хотелось, чтобы кто-то выставил меня в очень нелицеприятном виде. Глебушка может.

Тут я вспомнила, что все-таки выиграла пари. Даже если очкарик поднимет бучу по поводу положения, мне не страшно. Комп его, почта его, стиль писем тоже его. Настроение сразу улучшилось. Ай да я! Ай да молодец! Удовлетворенно вздохнула и нажала на кнопку вызова лифта.

Где-то через час по московскому времени я припарковалась возле дома своих родителей и, пикнув сигналкой, поспешила в подъезд. У подъезда заседали бабушки и, как всегда, перемывали кости всем соседям.

– Гляньте-ка, идёт, идёт королевишна, – услышала громкий шепот за своей спиной, – всё никак не набегается. Замуж уж давно пора, а она никак не нагуляется.

– Кто ж ее возьмет с таким характером?! Сожрет любого мужика.

Обычно я не обращаю внимание на сплетни и пересуды за своей спиной. А тут так противно стало, что я резко обернулась и прожгла кумушек в цветастых платочках сердитым взором.

– Вам что, заняться больше нечем?! – рыкнула я. – Сидите тут, кости перемываете всем кому не лень. Лучше б внучков нянчили да варенья варили.

Кумушки испуганно вздрогнули и притихли, невинно хлопнув глазками. Ни дать ни взять – старушки божьи одуванчики.

– Стыдно, уважаемые!

Бабки как воды в рот набрали, но стоило мне закрыть дверь подъезда, снаружи раздалось:

– Точно никто не возьмет.

– Вот-вот. Мегера.

Не стала больше слушать пенсионерок. Нервов на всех не напасешься. Вбежала по лестнице на второй этаж, где жили мои родители, и позвонила в дверь.

– Женька?! – удивленно уставился на меня папа.

– Что, не ждали?

Отец пропустил меня в крошечную прихожую, забирая сумку и коробку с печеньем, что я купила по дороге.

– Мы ждали тебя к выходным.

Тут из комнаты выплыла мама и кинулась обнимать и целовать. Меня усадили за кухонный стол и стали расспрашивать, что да как на новой работе. Рассказывала всё как на духу. Но о взаимоотношениях с директором решила умолчать. Мама такая мнительная.

– Ты так загорела. Похорошела. Уж не влюбилась ли? – заподозрила родительница.

– Мама, какая любовь, когда уборочная на носу? – фыркнула я.

И, полностью противореча моим словам, зазвонил мобильник, и на экране высветилось: «Васёк». Мама посмотрела мне через плечо.

– Кто это?

– Да так, – пожала плечами я, – начальник.

– Тогда отвечай скорее. Вдруг на работе чего случилось? – запереживал папа.

– У меня обед, – категорично отрезала я и сбросила звонок.

Потом перезвоню. Но только я взяла кружку с чаем, телефон снова завибрировал, извещая о том, что Луганский так просто не отстанет. Вздохнула и сбросила снова. Родители обменялись недоуменными взглядами, но расспрашивать не стали.

Мы пили чай, и только мой телефон нарушал наше добродушное общение. Пять сообщений, десять пропущенных, и мое терпение лопнуло. Под подозрительными взглядами предков бросила виновника нервного тика в сумку, а ее в зал на кресло. И только села за стол, как снова раздался треск. Это телефон скатился к ключам и теперь дребезжал об них. Нервы кончились. Метнулась в зал, предварительно плотно прикрыв кухонную дверь. Схватила телефон и зло выдавила:

– Да.

– Ты чего трубку не берешь? – не менее зло ответил Луганский.

– В туалете была.

– Сорок минут?! – рявкнул он. – А сбрасывала звонки зачем?

Выяснять отношения с Васьком не хотелось совершенно. Поэтому сделала три глубоких вдоха, чтобы успокоиться, и с придыханием спросила:

– Ревнуешь, дорогой?

Васек, похоже, от неожиданности выпал в астрал. И я, пользуясь моментом, продолжила свои манипуляции с больной мужской психикой:

– Не переживай, сладкий, ревновать меня совсем не к кому. Баб Валя стоит на защите моей чести и мечтает увидеть в зятьях только тебя и никого более.

– В зятьях?! – как-то сипло прозвучал его голос.

Я злорадно хрюкнула, чуть не испортив всё впечатление.

– Женечка, я… у меня тут… люди пришли. Я тебе потом наберу, – и отключился.

Ой, как он заспешил сразу. Занервничал. Сейчас баклажаниха потрусит ему в аптеку за валерьяночкой.

Я же, обрадованная, что Васек отстал на некоторое время, резко развернулась в сторону кухни, толкнула дверь. Она почему-то жалобно скрипнула и треснулась обо что-то. Раздался короткий вопль и через секунду за дверью показалась маман, с виноватым видом потиравшая лоб.

Деликатно решила промолчать и не смущать маму. Пока допивали чай, было видно, что ее так и подмывает закидать меня вопросами. Но я предупреждающе посмотрела, и мама не решилась. Кому, как не ей, знать всю глубину моего скверного характера.

Как ни странно, Луганский активизировался как-то слишком рано. Я даже не успела допить вторую кружку чая и выслушать половину семейных новостей.

На этот раз решила не искушать судьбу, взять трубку сразу, предусмотрительно уйдя в самую дальнюю комнату квартиры.

– Ты помнишь, что должна мне свидание? – услышала я, как только поднесла трубку к уху.

Вот тебе раз. И откуда он такой борзый взялся на мою голову? Его решительность пришлась по душе.

– Помню.

– Отлично! Ставлю тебя в известность, что через пять минут буду у головного офиса. Будь готова, – отчеканил он.

– К чему? – удивилась я.

– Будешь отрабатывать забор, – усмехнулся он.

Закусила губу, прикидывая, как лучше сказать, что меня нет на работе.

– Вась?

– А? – он бедный в голосе поменялся от моего ласкового тона.

– Я сейчас у родителей, на обед заехала.

И не важно, что он закончился часа два назад. В трубке сдавленно фыркнули в ответ, и Луганский безапелляционно приказал:

– Диктуй адрес. И только попробуй куда-то смотаться, пока я добираюсь.

– Слушаюсь и повинуюсь, – ласково пропела я и стала диктовать адрес.

После разговора с Луганским пошла в ванную подправить макияж и задумчиво уставилась в зеркало. Оно отразило растерянный взгляд молодой девушки с длинными темными волосам. Что же ты, Женька, творишь?!

Собралась…. На свидание…. С начальником.

Трусиха ли я? Невозможная. Вся моя бравада с забором – просто результат трусости. Думала, отступится Луганский. Так было бы проще. Оттолкнуть самой – нажить злейшего врага. А Луганский вон какой упертый оказался.

Злясь на саму себя, решительно умылась. Заново накрасила ресницы, чуть тронула верхнее веко черным карандашом, подкрасила губы прозрачным блеском. Ой, прыщик на подбородке вскочил. Дурная примета перед свиданием. Осторожно замазала его корректором. Так-то лучше.

Снова зазвонил телефон. На экране высветилось вполне ожидаемое «Васёк». Вышла из ванной и выглянула в окно. У подъезда стоял белый внедорожник. И как только успел так быстро по всем пробкам?

Тепло попрощалась с родителями, стараясь игнорировать их вопросительные взгляды. Уверена, только я выйду за порог – мама прилипнет к окну, чтоб лучше рассмотреть Васька. Оставалось надеяться, что отца она просвещать не станет, а то достанется моим распрекрасным косам за роман с начальством.

Луганский был уже традиционно в белом костюме. Прямо прынц! Увидев меня, он выскочил с водительского сиденья, поспешил навстречу.

– Привет, – немного неуверенно сказала я.

– Привет, – улыбнулся он. – Поехали?

Я кивнула, и он проводил меня к машине. Под изумленные взгляды кумушек в цветастых платках он отрыл дверцу и достал огромный блестящий … шарик … с зайчиком. Луганский перехватил мой взгляд и смущенно развел руками:

– Ты не поверишь – я не нашел цветочного магазина.

Я хихикнула, живо представив картину, как такой серьезный дядька покупает шарик с зайчиком.

– Он классный!

Определенно шарик мне нравился гораздо больше той розы. Луганский заулыбался и галантно открыл для меня дверь. Даже помог взобраться, помня, как я всегда пыхчу.

Бросила мимолетный взгляд на скамейку. Пенсионерки сидели с застывшими лицами, забыв про семечки и пирожки, что у них были вприкуску. Пирожки, наверное, были с мясом, потому как тощая рыжая кошка, пользуясь случаем, стащила пирожок прямо с тарелки и теперь молниеносно уничтожала.

– Куда хочешь? – спросил Васек, взявшись за руль своей Тойоты.

Я неопределенно пожала плечами. Заметив мою неуверенность, он решительно сказал:

– Не знаю, как ты, а я ужасно голоден.

Вопреки моим ожиданиям, Васек повез нас не в центр города, где обитали самые шикарные рестораны, а на окраину, и мы остановились у неприметного кафе с вывеской «Белуга».

Внутри всё было еще менее неприметно, чем снаружи. Ни стильного ремонта, ни романтического антуража. Всё скромно, чисто, но неожиданно уютно. Луганский сегодня не переставал меня удивлять.

Занято было всего два столика солидными с виду мужчинами. Я присмотрела столик у окна, но Васек, мягко положив ладонь между моих лопаток, подтолкнул в сторону узкого коридора. Какая-то девушка из обслуживающего персонала провела нас в небольшой зал. Полагаю, он был тут за малый банкетный, и спешно удалилась.

– Это заведение моего друга. Я тебя с ним сейчас познакомлю, – произнес мужчина, пока я примерялась к кожаным диванам.

Не успела я комфортно устроиться на присмотренном месте, как в комнату не вошел, а буквально ворвался самый красивый мужчина из всех, что мне доводилось встречать в своей жизни.

– Васек, – пробасил этот образец мужественности и обаяния, по-братски обнимая и хлопая начальника по плечам.

Ага, не я одна так его называю.

– Сто лет сто зим, Темыч.

– Я смотрю, ты наконец-то вырвался из своего захолустья, да еще и с прекрасной дамой.

Красавчик, тот, что Темыч, бросил на меня оценивающий взгляд. Я не осталась в долгу и тоже «оценила» его с ног до головы. Что сказать? Высок, широк в плечах, ни грамма жира, глаза голубые, волосы светлые, непослушные. Сексуальный ангелочек.

– Артем. Это Евгения, – представил меня Луганский.

Я вежливо кивнула.

– Приятно познакомиться.

Красавчик растянул свои пухлые губы в шикарной улыбке.

– А уж как мне приятно!

Оскалилась в ответ. Можешь не стрелять своими прекрасными глазками, мой золотой. Со мной такое не прокатывает. Бывали, плавали, знаем.

Тем временем, все симпатичные девушки принесли какие-то закуски и начали сервировать стол. С учетом того, что у родичей я не обедала, а пила чай, то желудок отозвался голодными спазмами. Посему, ничуть не смущаясь, когда девушки удалились, положила на тарелку всё, что присмотрел мой голодный глаз.

– Я смотрю, у твоей дамы отличный аппетит, – со смехом заметил Артем.

– Не жалуюсь, – легко ответила я и принялась за еду.

А еда была чудо как божественна. В жизни не пробовала таких сыров. М-м-м. А красная рыба на гриле. Фантастика.

Мужчины открыли бутылку коньяка. Разлили напиток, оставив без внимания мою одинокую стопочку. Не поняла?! А как же я?! И вообще, с какой стати Васек собрался пить, если он за рулем? И сказать-то неудобно. Это Васек уже привык ко мне. А перед Артемом как-то неловко, что ли. Да-да. И мне иногда бывает неловко при всей природной наглости.

Сижу, пыхчу как рассерженный ежик, но молчу. Где это видано, чтобы я молчала? Вот именно. Поэтому заедаю слова всем, что попадется под руку. А под руку мне попались и салатик «Цезарь», и ребрышки свиные на гриле, и шампиньоны маринованные с чесночком. Чеснок специально выловила из пиалки весь, чтоб, когда Васек целоваться полез, а в том, что он полезет, я даже не сомневалась, не одной мне досталось нюхать перегар. Мне – спиртовой, а ему – чесночный.

Мужчины выпили за встречу. Потом за прекрасную даму, то есть меня. И еще за знакомство. И, слава богу, остановились. А то я уже стала переживать, что мне придется сильно нетрезвого Васька до дома самой везти.

Пока я усердно резала кусочек шашлыка, Васьков друг засобирался по делам. Очень вовремя. Мне стало уже казаться, что у меня свидание не с Луганским, а с едой.

– Извиняюсь, но вынужден вас покинуть.

Он повернулся ко мне, протянул руку. Я подала свою в ответ.

– Евгения. Было очень приятно познакомиться с такой очаровательной девушкой, – рассыпался в комплиментах красавчик и поцеловал мою руку.

Улыбнулась в ответ, а сама украдкой вытерла ладонь о скатерть. И, когда за Артемом закрылась дверь, обратилась к Ваську:

– Интересный у тебя друг. Он всегда такой?..

Замялась, не зная, как лучше подобрать слова, чтобы не обидеть Луганского.

– Почти да, – усмехнулся он. – Не обращай внимания. Мы с Артемом знаем друг друга со школьной скамьи.

– Правда? – удивилась я. – Выглядит он значительно моложе.

– Он всегда молодо выглядел. Когда нам было по двадцать лет, все девушки были мои. На его фоне я смотрелся взросло и привлекательно.

Мне сложно было представить себе Васька двадцатилетнем парнем.

– Зато теперь, – с сарказмом сказал он, – он на моем фоне молодой и привлекательный.

И пристально посмотрел на меня.

– Что? – удивилась я. – Я в соусе испачкалась?

Спешно вытерла губы салфеткой.

– Просто ты сегодня очень красивая, – прошептал Васек и придвинулся поближе.

Много ли женщине для счастья надо? Всего лишь, чтобы рядом был уверенный, любящий и твердый, как скала, мужчина. И я, как и любая другая, хотела этого. Васек, несмотря на весь его вредный характер, был именно тем, кто мне нужен. Чего таить, именно этот самый характер в нем меня и привлекал. Он мог меня переломить, уговорить, привлечь внимание одним своим присутствием. Это раздражало и радовало одновременно. И плевать, что он бабник. В конце концов, именно из таких мужчин выходят лучшие мужья. Мужья?! Что-то я не о том думаю…

А затем все мысли и вовсе разбежались в разные стороны, потому как Луганский, приобняв меня за плечи, легонько поцеловал в губы.

– Ты проиграл пари, – напомнила я, чувствуя в голове странное головокружение, словно пила коньяк вместо Васька.

– Я знаю, – выдохнул он мне в губы.

И снова невесомый поцелуй и легкое поглаживание горячих ладоней сквозь тонкий материал летнего платья.

– Ты в курсе, что теперь должен мне желание?

В его глазах блеснули озорные огоньки.

– Слушаюс-с и повинуюс-с, моя каспаша, – имитируя восточный акцент, покорно произнес он.

– Что бы такое попросить?

Призадумалась и капризно надула губы, чтобы в следующую секунду ощутить на них настойчивое прикосновение мужского рта. Бережный поцелуй-узнавание, острожный и очень приятный. Я замерла на мгновение, прислушиваясь к внутренним ощущениям, и ответила немного неуверенно, пугливо, но всё же ответила. Другого приглашения мужчине и не требовалось. Он ближе притянул меня в объятиях и, по-хозяйски обхватив своими ручищами, ринулся завоевывать открывшиеся горизонты и территории.

– Теперь два, – заявила я, переводя дыхание, едва Луганский выпустил из своего медвежьего захвата.

– Чего два? – не понял он.

– Два желания – выдала я и растянула губы в соблазнительной улыбке.

Васек слегка прифигел от такой наглости и весело расхохотался.

– Ты прямо как моя мама. Я у нее вечно хожу в долгах и обязанностях.

– Правда? – удивилась я.

– Угу, – подтвердил он. – Нужно будет вас познакомить. Будете вместе меня в долги загонять.

Оу! Знакомство с мамой – это вам не шуточки. Не была готова к такому повороту событий. Первое свидание, в конце концов, а Луганский лихо взял меня в оборот. С друзьями знакомит, целует до умопомрачения. А может, это у него проверка такая? Просто не кажется мне он человеком, который каждую свою пассию ведет домой.

– Не уверена, что готова пока знакомиться с твоей мамой.

Васек как-то странно на меня посмотрел, словно прочитал все мои мысли и принялся за еду. И вправду. Был самым голодным, а ест последний.

Я откинулась на спинку дивана и, не скрываясь, наблюдала за ним. Ел он быстро, жадно, как человек, который привык всё делать быстро, на ходу, на лету. Неожиданно понравилось вот так запросто смотреть, как жмурится от удовольствия, когда попадается наиболее вкусный кусочек, как вытирает рот салфеткой не с аккуратной изысканностью, а грубо, комкая белоснежный квадратик ткани.

– Нравлюсь? – самодовольно спросил он, отрываясь от еды.

– П-ф-ф, вот еще, – фыркнула я, – смотрю и думаю, что зря козлика рисовала, потому что ешь ты как поросенок на откорме.

Тут послышался чей-то сдавленный смех. Дверь открылась, и на пороге появился Артем. В руках он держал бутылку хорошего шампанского.

– Не помешал? – обратился он, смотря в мою сторону.

Покачала головой. А красавчик хохотнул:

– К сожалению, Евгения, вы правы. Его легче прибить, чем прокормить.

Луганский шутливо продемонстрировал другу огромный кулак. Артем же, ничуть не смущенный, открыл шампанское и, наполнив фужер на высокой ножке, протянул мне.

Глава 6

Из короткого и беспокойного сна меня вырвал писк будильника на телефоне. Потянулась за ним и нечаянно свалила с подлокотника дивана. Мысленно чертыхнулась и свесила половину туловища, активно шаря рукой в попытке его найти. Как только нашла и выключила, увесистая мужская рука обхватила поперек груди и притянула назад на подушку.

Да-да, всё верно. Ночь провела в сравнительно целомудренных объятиях Луганского. Вернее, не всю ночь, а ее вторую половину, посвятив первую созерцанию его распластанного и абсолютно пьяного тела на своем диване. Спросите, как докатилась до такой жизни? Легко!

Все началось с той самой бутылки шампанского, которую принес разлюбезный Артем, что б ему икалось, окаянному. Это не человек, а возмутитель спокойствия какой-то! Налил он, значит, мне бокал игристого, и, собственно, это был первый и последний мой бокал за вечер, потому что хоть кто-то должен был из нашей компании остаться трезвым. Сказать, что мужики напились, – не сказать ничего. Они просто накачались до поросячьего визга. Причем до последнего Васек казался вполне трезвым, и уже по пути домой его сильно подкосило. И это человек, который, по Андрюхиным словам, совсем не пьет! Я же его вижу либо пьяным, либо с бодуна, когда он злой, как всё стадо быков. Определенно, или я на него так плохо влияю, или кто-то обладает неверной информацией.

В целом, вечер прошел весело. Давно не получала такого удовольствия от мужской компании. Артем травил байки из их беспутной юности, Васек и вовсе выглядел помолодевшим. Словно с плеч упал незримый груз ответственности, что он каждый день носил вместе со своей должностью. Он снова открывался с неожиданной стороны. Оказалось, что Васек чудесно поет. Я сначала не поверила. Только когда Артем притащил где-то припрятанную гитару, поняла, что глубоко в душе Луганский – большой романтик. Поскольку он уже дошел до той кондиции, когда и море по колено, не стесняясь взялся за гитару, любовно погладил по изгибу и заиграл. Я выпала в астрал на втором куплете.

Со стороны они были едва ли гармоничной парой. Я имею в виду Васька и гитару. Но было в этом неравном дуэте что-то трогательное, душевное. Смотрела на мужчину и понимала, что влюбилась окончательно и бесповоротно.

Расходиться мы собрались, когда позвонила Артемова супруга и рыкнула в трубку так, что нам с Луганским было всё прекрасно слышно:

– Котик мой, если ты через двадцать минут не будешь дома, то я не знаю, что с тобой сделаю.

После этого «котик» спешно засобирался, насколько позволяло его состояние, и был таков. Восхищенно присвистнула. Вот это я понимаю дрессировка. Она только один раз позвонила, и он полетел домой.

Перевела взгляд на своего бугая, что в тот момент тискал меня в своих объятиях, будто любимого плюшевого зверька.

– И нам, наверное, пора.

– Угу, – выдохнул он мне в волосы, – Возьми ключи у меня в кармане. За рулем ты.

На мгновение представила себя на водительском месте его белоснежного монстра, сразу как-то не по себе стало.