В поисках утраченного

– Как я и предполагал, интерес наш связан с двумя соборами – Троицким и Успенским, – взяв чай, ответил Иван.

– И что указывает на эти соборы?

– Ну, во-первых, сами названия, а во-вторых, сохранившиеся фрески в них.

– Если мне не изменяет память, их, мне кажется, сохранилось весьма прилично. Но, что-то я подзабыл их содержание. Напомни о чем они.

– Ну, в Троицком – колонны и свод исписаны святыми, а стены на библейские и евангельские сюжеты. В Успенском, в принципе, такая же картина.

– А ангелочки есть?

– Ой! Навалом! – вмешалась в разговор Лариса. – Только они больше походят на взрослых ангелов, чем на ангелочков.

– Понятно. Скорее всего, это архангелы и херувимы. Да, Вань?

– Ну, судя по ликам, похоже, что так, – согласился Быков.

– Тогда вся твоя версия летит к чертям! – подвел итог Сергей.

– А почему? – поинтересовалась Лариса.

– А потому, милая! На исходной точке был ангелочек, если ты помнишь. Следовательно, и дальнейший путь нам должен указывать именно он. А архангелы и херувимы – это старшие по чину ангелы. В их обязанности такие пустяки не входят.

– Ну, а если покопаться… – начал, было, Быков.

– Вань! – перебил его Григорьев, – ты же сам понимаешь.

– Хорошо! А у тебя что?

– А у меня вот, что. Отправив вас, я поехал в Кириково. И по дороге меня словно торкнуло. Кириково – в переводе с финно-угорского это же «весть»! Ангел возвестил нам весть. И село с таким названием.

– Да и храм там, в честь Успения пресвятой Богородицы, – добавил Быков.

– Абсолютно верно, дружище!

– И, конечно же, есть ангелочек?

– Да ты впрямь экстрасенс! – рассмеялся Сергей. – А еще прекрасно сохранившаяся фреска.

– И какая? – поинтересовалась Лариса.

– Иисус с детьми.

– Какая, какая?

– Сейчас, подожди.

С этими словами Григорьев достал из кармана телефон и включил опцию фотоальбома.

– Вот смотрите.

На экране высветилась картинка, на которой Иисус, о чем-то мило беседует с детьми. А на втором плане стоят его ученики.

– Какие-то лица у учеников Христа недовольные, – сказала Лариса, рассматривая картинку. – Или мне кажется?

– Нет, Ларис, не кажется! – ответил Григорьев. – Ученики, действительно, недовольны и удивлены.

– Но почему?

– Потому что их Учитель отстранил их в сторону, а беседует с теми, кто не заслуживает внимания.

– Ничего не понимаю! – продолжала удивляться Лариса. – Как это, дети и не заслуживают внимания?

– Дело в том, Лариса, – вставил Быков, – что в те времена, дети были самым низким классом в обществе. Их положение было чуть лучше раба. Они не обладали, какими-либо правами. С ними говорили с позиции приказа или же, в лучшем случае, указания. А тут Учитель беседует с ними на равных. По тем нормам это было, что-то из ряда вон выходящее.

– Ну и порядочки были! Не хотелось бы мне жить в те времена.

– Что да, то да! – улыбнулся Иван. – Увы, что женщины, что дети не обладали правами. И, кстати, одна из знаменитых фраз Христа: «и последние станут первыми», как раз относится к детям.

– Хорошо сказано и красиво, – проговорила Лариса, улыбнувшись в ответ.

– Хорошо-то оно хорошо! – сказа Быков поворачиваясь к Сергею. – Но как это все вписывается в наши поиски?

– Пока не знаю! Но, как-то должно вписываться.

– А с чего ты взял, что ты, вообще, на правильном пути?

– Более того, я в этом уверен. Смотри, как ты выражаешься, какая картина вырисовывается. В храме в Исадах хорошо сохранилась одна фреска с ангелом. В Кирикове их уже две – ангел и Христос. Впервой, ангел вострубил весть и указал путь, во второй, ангел указывает на Христа с детьми.

– А может на учеников? – предложил Быков.

– Тогда бы ученики находились на переднем плане.

– Подожди, Серег! А почему бы и нет? Блин! Как я сразу-то не догадался. Ты прав, что это второй пункт нашего пути. Смотри, что получается. В начале – ангел, затем Христос, а следующим шагом, по логике, должны быть его ученики.

– Браво, Ваня! – воскликнула Лариса.

– Тем более что ближайшее село носит имя Красная Лука. А, как тебе известно, Лука – это один из учеников Христа.

– Подожди, Вань! – остановил красноречие своего друга Григорьев. – Если бы Хранители хотели указать на учеников, то фреска была бы только с ними. А здесь, мы видим, именно детей на первом месте, а его учеников на втором.

– Но, что в нашем расследовании может быть связано с детьми? – удивился Быков.

– Но ведь не зря же изобразили и тех и других, – вставила Лариса.

– Действительно! А почему мы рассматривает фреску по частям? – проговорил Сергей, задумчиво глядя на нее в своем телефоне.

– Да потому что, если ее рассматривать целиком, то в нашем случае, получается абракадабра, какая-то, – не унимался Быков.

– А давай-ка попробуем, – сказал Григорьев, продолжая глядеть на снимок.

– Серег, ты меня просто удивляешь! Где твоя хваленая логика? Тебе же не хуже меня известно, статус детей и его учеников. Где смысл?

– А может в том, что дети впоследствии становятся учениками? – робко предложила Лариса.

– Что? – переспросил Григорьев.

– Я говорю, что дети – это будущие ученики.

– А впоследствии и хозяева жизни, – продолжил мысль Сергей.

– Ну да! И последние станут первыми, – радостно подхватила Лариса.

– Точно! Эврика! – воскликнул Сергей, да так, что из подсобки выглянула официантка.

– Все нормально? – поинтересовалась она.

– Обед, просто великолепный! – улыбнувшись, ответил Григорьев. – Что у вас есть на десерт?

– Сейчас принесу меню, – сказал официантка, и скрылась в подсобке.

– Серег, объясни, что все это значит? – спросил Иван, с удивлением глядя на приятеля.

– Да тут и объяснять-то нечего. Если бы не Лариса, то хрен бы мы вообще смогли догадаться. Женское чувство сразу зациклило ее на бедных и беззащитных детях. Именно дети, бесправные в начале, в дальнейшем становятся хозяевами жизни. И, что ты заложишь человеку в детстве, теми принципами он и будет жить, уже во взрослой жизни.

– Это я и без тебя знаю. Я тебя спрашиваю – дети тут при чем?

– Согласен! Все дети не при чем. Но вот один ребенок по имени Никита, тот самый, который впоследствии станет патриархом Никоном, очень даже при чем. Ведь он жил и воспитывался в Кирикове. Именно на него и намекает фреска. Из бесправного подростка, он стал всемогущим владыкой.

– Но ведь Никон и был тем самым гонителем на старый обряд и веру, – напомнил Быков. – Именно от него и прятали Хранители эти старинные манускрипты.

– А с чего ты решил, что они прятали от Никона?

– Но ведь Никон приказал сжигать старые книги, – не унимался Быков.

– Ваня! Никон приказал сжигать книги связанные с церковной службой, написанные в период Смуты, а не всю церковную литературу.

– Хорошо! – сдался Иван. – Допустим, что фреска указывает на Никона. Тем более что он действительно прожил в Кирикове какое-то время. Тогда получается, что это село и есть конечная цель нашего исследования?

– Да не совсем!

– И, где же, по-твоему, нам дальше искать?

– Фреска указывает на детей, а не подростков. Никон жил в Кирикове уже подростковом возрасте, а вот детство свое он провел в Колычеве, если мне не изменяет память.

– Это так! Но если следовать твоей логике, которая пока работает, то Колычево для нас тупик.

– Это почему?

– А, потому что в Колычеве нет церкви. Точнее она там была, но потом сгорела.

– Вот как! – удивился Сергей.

– Вот так! – передразнил его Быков.

– И, что, вообще ничего не осталось?

– Ну, практически. Сегодня на том месте, где была церковь, стоит часовня.

– М-да! Дилемма, – озабоченно проговорил Григорьев.

– А я о чем! Поэтому Красная Лука, будет логичнее для нас.

– И все же, мне кажется, что фреску мы прочитали правильно.

– А откуда такое название у села? – спросила Лариса, встряв в разговор.

– По преданию, так звали боярина Ивана Грозного, – ответил Быков, – который отличился во время взятия Казани. И в знак признательности царь и подарил ему эти земли.

– Надо же! – усмехнулась Лариса, – а еще Грозным его прозвали.

– Что ты имеешь в виду? – поинтересовался Иван.

– Ну, как же! И монастырь построил. И землю боярину подарил. Добрейшей души человек!

– Какой монастырь? – переспросил Григорьев.

– Здрасти, приехали! – засмеялась Лариса. – Вы же сами говорили, что в Исадах он приказал построить монастырь, в память погибших при взятии Казани.

– Лариса! Ты второй раз умница, – просиял Сергей.

– Спасибо!

– И, где здесь связь? – спросил Быков, раздраженно.

– А связь здесь в том, что, как ты говоришь, выстраивается логическая цепь.

– Не вижу никакой логики, – фыркнул Иван.

– Ну, как же, дружище! – улыбнулся Григорьев. – Отталкиваясь от карты, мы определили, что начало нашего пути – это Исады. А точнее – монастырь, который некогда там существовал. Но монастырь, по неизвестным нам причинам, был заменен на храм с его чудными фресками. Эти фрески указали нам три пути – Макарьев, Лысково и Кириково, из которых верным оказалось Кириково. Кириково же указывает нам на Колычево, где, заметь, был храм, а сейчас просто часовня. Странное совпадение, не правда ли! В Исадах, меняется монастырь на храм, а в Колычеве – храм на часовню.

– Ну и что? Может просто совпадение?

– Может быть, и было бы! Если бы не одно «но»!

– И, какое же?

– Все эти места связаны, как с Иваном Грозным, так и с Никоном.

– Сереженька! – вмешалась Лариса. – До этого момента, я, еще как-то, улавливала смысл твоей мысли. А теперь нет! Эти люди, как я помню со школы, жили в разные времена.

– Абсолютно верно! – согласился Григорьев, похлопав ее по руке. – Только их объединяет не время, а библиотека. Один ее собрал и спрятал, а другой – перепрятал.

– То есть, – закончила мысль Лариса. – Исады – это начало, а Колычево – конец.

–Умница!

– Ха-ха-ха! – рассмеялся Быков, – Серег, ты хочешь сказать, что Никон был Хранителем?

– Я даже уверен в этом. Не будь у него на руках весомых аргументов, вряд ли бы он смог убедить Алексея Михайловича, в таком серьезном дела, как реформа церкви.

– Ну, это не аргумент, – возразил Иван. – Как известно, в том числе и тебе, на принятие решения по реформам оказали влияния его собратья по кружку «Боголюбцев».

– При этом, – продолжил тему Григорьев, – все они были, кто из Исад, кто из Лыскова, ну, а кто и из Кирикова. Опять, хочешь сказать, что это совпадение?

Быков молча опустил глаза.

– Ну, хорошо! Допустим! – после небольшой паузы, сказал он. – Что Никон перепрятал библиотеку и Колычево это финальная точка нашего исследования. Объясни, зачем нам тогда туда ехать?

– Да мы обязаны там побывать! Вань, мы прошли карту от «А» до «Я». Но, если ты помнишь, это только первая ее часть. Что скрывает ее вторая часть, сидя здесь, мы можем только гадать. Я уверен, в Колычеве если и не ответ, то хотя бы зацепка наверняка есть.

– Хоть я и не специалист в этих исторических событиях, – вмешалась в разговор Лариса, повернувшись к Быкову. – Но аргументы Сережи мне кажутся убедительными.

– Ага! Вот так! – улыбнулся Иван. – Двое на одного. Что ж сдаюсь! Ну, давайте съездим в это Колычево. Кстати, – спохватился он, – А куда пропала эта официантка? Девушка…

Глава V

Остановившись на станции, поезд выпустил пары и замер. Обычная привокзальная суета окутала перрон. Пассажиры старались побыстрее загрузится со своими пожитками в вагоны, пока состав не тронулся в путь.

– Что за станция? – поинтересовался молодой человек, приподнявшись на локтях со своей лежанки.

– Не расслышал толком, – ответил мужчина, оторвавшись от газеты.

– Простите монсеньор! Я задремал малость.

– Ничего страшного, Эдмунд, – улыбнулся легат. – Вы еще молод, а молодому организму это свойственно. Но, прошу вас, не называйте меня монсеньор. Не надо привлекать внимание.

– Простите! А как мне тогда к вам обращаться?

– Ну не товарищ же, – рассмеялся он. – Просто: доктор Уолш.

Паровоз дал продолжительный гудок, и состав тронулся в дальнейший путь.

– И сколько еще нам ехать? – поинтересовался молодой человек, присаживаясь у окна.

– По моим подсчетам, еще, где-то пару часов, – ответил Уолш, достав из внутреннего кармана часы, и посмотрел на циферблат.

– Нижний Новгород – это наша конечная цель?

– Все будет зависеть от той информации, что предоставит мой человек.

– Я полагал, что вы обладаете уже достаточной информацией, раз мы отправились в этот путь.

– Отчасти да.

– То есть, вы хотите сказать, что мы едем наобум? – удивился молодой человек.

– Нет, конечно, Эдмунд,– улыбнулся легат. – То, что касается нашей миссии, здесь все в порядке. Бумаги у меня на руках. Более того нас там уже ждут. Но, помимо официальной миссии, у нас с вами есть еще одна, скажем так – неофициальная.

– Да, меня предупреждали, что я должен буду вам посодействовать в каком-то деле. И, как я понимаю, это дело подошло.

– Вы правильно понимаете, Эдмунд. Но, для начала, мне хотелось бы с вами объясниться, по поводу предстоящего, как вы выразились «дела».

– Я не привык задавать лишних вопросов.

– Это похвально. Но мне не нужен слепой исполнитель. Мне нужен помощник.

– Хорошо, давайте объяснимся.

– Вы, кода ни будь, слышали о Либерии русского царя Иоанна? – сразу перешел к делу Уолш.

– Эта красивая сказка известна всем, мон…, простите, доктор, – усмехнулся Эдмунд.

– А если я вам скажу, что это не сказка.

– Но ведь еще в прошлом веке, – возразил молодой человек, – под нажимом мировой общественности, Александр Третий был вынужден пригласить в Россию ведущих специалистов для изучения этого вопроса. Им были открыты все архивы, а также полная свобода действия. Кстати, в эту комиссию входили и представители от Престола. Но, как вам известно, после долгой и тщательной проверки так ничего и не было найдено. Комиссия была вынуждена свернуть дальнейшие поиски и объявить, что Либерия – это просто красивая легенда. И не более того.

– Вы меня удивляете, уважаемый Эдмунд! – усмехнулся легат. – Хотя мне вас и рекомендовали, как хорошего специалиста. Да, царь Александр, действительно, был вынужден пригласить в Россию многих европейских ученных, из-за той шумихи, что была поднята по нашим рекомендациям. Но царь показал лишь то, что посчитал нужным! Хотя мы требовали полной открытости.

– Но, ведь, как мне известно, – смутился молодой человек, – были открыты все архивы.

– Эдмунд! – уже рассмеялся Уолш. – Кто же будет такие манускрипты держать в архиве? Архив это привлекательная витрина государства, где хранится нужное и не нужное барахло, которое время от времени вытаскивают на свет, чтобы удивить или же попугать обывателей.

– То есть, вы хотите сказать, что книг там изначально не было?

– Ну, почему же! Было там несколько книг из библиотеки византийских императоров, которые представляют интерес, разве что для литераторов.

– А, что там должно было быть, по-вашему?

– Хороший вопрос! И очень сложный!

– И все же!

– Дело в том, уважаемый Эдмунд, Либерия – это не только библиотека византийских императоров. Ее, в свое время, хорошо дополнил царь Иоанн манускриптами и летописями, собранными со всей Руси. Это дополнение Либерии получило название «Северный архив». Вот он, по большому счету, и интересует нас.

– И, что же в нем, может быть, такого важного? Что этим озабочен даже Престол?

– Если в двух словах, то этот архив содержит различные сведения о славянах, в весьма невыгодном для нас ракурсе.

– Простите, доктор! Но, я не совсем понимаю вас.

– Видите ли, Эдмунд! Мы очень долго внушали этим русским, что они варвары. И если бы не мы европейцы, то они и по сей день оставались бы дикарями.

– А разве это не так?

– В том-то и беда, что нет! – развел руками легат.

– Но, я не слышал о каких-либо доказательствах обратного! – возразил молодой человек.

– Вы обманываете себя, Эдмунд. В противовес нашей «нормандской» теории, они создали свою – «славянскую». И вы о ней, уверен, слышали.

– Но это всего лишь предположение, ни на чем не основанное!

– Эдмунд, любое предположение, на чем-то основывается.

– Простите, доктор, но я привык оперировать фактами. А в данном случае их просто нет, в отличие, как вы выразились, от нашей теории. Да и вообще! Откуда такая уверенность?

– Что ж, уважаемый мой оппонент, – улыбнулся Уолш, – вы хотите факты, пожалуйста. Моя уверенность, как раз и строится на фактах.

Итак, изначально мы были уверены, что Либерия – это единое целое. Однако, впервые, что она разделена на две части, мы узнали только во времена царя Алексея. Да… – протянул он, – это было славное время! Тогда у нас, чуть не получилось, поставить во главе русской церкви своего патриарха, после того, как нам удалось свергнуть Никона. Но, увы!

Так вот! Долгое время мы были не в ведение, по какому принципу была поделена библиотека. Пока, небезызвестный вам, Ломоносов не стал утверждать, что норманны, к образованию государства у славян, не имеют никакого отношения. В начале это нас забавляло, но после его смерти, когда все рукописи попали к нам, это нас насторожило. Дело в том, что в своих заключениях он ссылался на неизвестные нам манускрипты.

– Может он их просто выдумал? – предположил молодой человек.

– О! Вы плохо знакомы с биографией этого русского академика. Ломоносов был не таким человеком, чтобы пускать пыль в глаза. И как это не печально признать, но он был настоящим ученым. У Ломоносова были эти документы и это факт. То, о чем он писал, просто так не выдумаешь.

– Но я не слышал, о каких-либо серьезных, его исторических трудах.

– Правильно, – вновь усмехнулся Уолш. – Их никто не видел. Я же вам сказал, что все его рукописи, после его смерти, были изъяты. Они все у нас!

– Хорошо! Но на одном Ломоносове строить предположения, как-то зыбко, – возразил Эдмунд.

– Вполне с вами согласен! Поэтому, я и говорю, что мы долгое время были относительно спокойны, в своем неведение. Пока не появилась история Татищева, ставшая для нас вторым серьезным звонком.

– И чем же она вас насторожила? Как я знаю, не все историки серьезно относятся к некоторым выводам, приведенным Татищевым в своей работе.

– Дело в том, уважаемый Эдмунд, что эти, как вы выразились «выводы», Татищев строил, ссылаясь на летописи и манускрипты, совпадающие с теми, что мы изъяли у покойного Ломоносова.

– Очень интересно, – проговорил молодой человек, посмотрев на своего собеседника.

– Более того, он цитирует труды древних греков, – продолжил легат, – работы которых нет ни в одном каталоге.

– То есть, вы хотите сказать, что оба этих русских пользовались одним источником – Либерией?

– Вы начинаете меня понимать, Эдмунд.

– Невероятно! – развел руками молодой человек. – А, что же вас окончательно убедило?

– Ни что, а кто, – поправил Уолш. – Это историк Забелин.

– Но у него, как мне известно, все труды посвящены быту русского народа, – возразил Эдмунд.

– А здесь не в трудах его дело.

– А в чем?

– В его словах. Во время одного из своих выступлений, он заявил, что после длительных изысканий библиотеки Иоанна, он пришел к выводу, что она сгорела во время пожара, который устроили наполеоновские солдаты в 1812 году.

– И, что же здесь вам показалось странным?

– Во-первых, Забелин, также долгое время занимался поисками Либерии. Но, потом, вдруг резко бросил свои исследования и стал говорить, что библиотека, как токовая, уже не существует. Ну и во-вторых, пожар не мог ее уничтожить в 1812 году.

– Это почему?

– Потому что, еще до начала пожара нами был Кремль перерыт вдоль и поперек. И если бы Либерия была в Москве, то она бы была уже у нас. И мы с вами сейчас, не тащились бы за тридевять земель.

– М-да! Интересный расклад, – задумчиво проговорил молодой человек. – Получается, что эту библиотеку, кто-то умышленно скрывает?

– Вот и вы пришли к такому же выводу, – улыбнулся легат.

– И, что же теперь?

– А теперь мы с вами будем заниматься поисками этого утраченного.

– Но, неужели вы полагаете, что большевики вот так запросто отдадут нам эти сокровища?

– А нам все и не надо. Нам нужны только те экземпляры, которые, эти русские, знать не должны, которые и являются настоящими сокровищами.

– И вы полагаете, что они могут находиться в Нижнем?

– В Нижнем или в его окрестности.

– Простите, а здесь на чем основано ваше решение?

– На моем анализе.

– Например?

– Например, пожалуйста. Реформа русской церкви началась здесь. И началась она не на пустом месте. Для этого должны были быть весомые аргументы, от которых отталкивались реформаторы. Это, во-первых. Во-вторых, почему только часть, этих реформаторов, переселяется в Москву по приглашению царя Алексея? А, что остальным, не интересна была столица? Более того, про тех, кто остался, как-то резко все забывают. Странно! Не правда ли?

– Да, действительно, странно, – согласился Эдмунд.

– Ну и еще ряд других соображений, которые и привели меня к заключению, что искать надо не в Москве, как многие думают, а здесь в Поволжье.

– У меня нет слов! – воскликнул молодой человек. – Вы меня окончательно убедили, доктор.

– Я рад, Эдмунд, что в дальнейшем мне не надо будет объяснять вам, что для нас является приоритетом, а что второстепенным понятием.

I

Офис работал в своем привычном режиме без суеты и по строго отведенным правилам, установившимися годами. Сотрудники были поглощены выполнением своих прямых обязанностей, возложенных на них в рамках их компетенции.

И только в небольшом кабинете, изолированном от остальных, было тихо и спокойно. Сюда не доносился шум от компьютеров и телефонных переговоров. Казалось, что даже время здесь остановилось. Лишь несколько мужчин в черных строгих костюмах тихо переговариваясь, время от времени нарушали эту тишину. Но с боем часов все разом смолкли. В этот момент дверь соседнего кабинета распахнулась, и секретарь вежливо пригласил всех войти.

У большого овального стола, расположенного посредине просторного кабинета их встречал коренастый, невысокого роста пожилой мужчина. С каждым вошедшим он поздоровался молчаливым троекратным объятием и только затем занял свое место во главе стола.

– Я попросил вас всех собраться в связи с последними событиями. – Начал он, обводя присутствующих взглядом. – За исключением тех, кому по долгу своей деятельности необходимо быть на месте. Однако сложившиеся положение не терпит промедления, так как мы подошли к завершающей стадии операции, и от дальнейшей четкости действий будет зависеть многое, в том числе и наше с вами существование. И хотя ситуация под контролем, но от хитрого и коварного противника можно ожидать всякое.

Мы всегда достойно встречали любой удар, от кого бы он ни исходил. Но при этом и достойно отвечали своим врагам, сколько бы времени и сил для этого не понадобилось бы. И вы это прекрасно знаете! Сейчас же все намного сложнее. Мы не только столкнулись с очередным натиском легатов, но еще и с тем, что против нас выступает бывший наш сотрудник, который хорошо знает внутреннюю структуру организации. Что, конечно же, осложняло наши действия. Но мы постарались этот минус повернуть в свою пользу.

Во всех же наших действиях, в последнее время, каждый из вас в той или иной степени принимал участие. И частично вы были в курсе событий. И это не от того, что вам не доверяли, а просто по тому, что эти события, иной раз, разворачивались так стремительно, что приходилось принимать решения, как говорится в авральном режиме. Но сейчас, как я уже и говорил, когда ситуация взята под контроль, нам необходима четкая координация всех наших действий. Только так мы можем рассчитывать на успех.

А чтобы избежать недопонимания общей картины и возможных вопросов впоследствии, я предлагаю выслушать отчеты наших собратьев, которые по долгу своей деятельности, с самого начала держали руку на пульсе.

Хозяин кабинета замолчал и сел в кресло. Сделав несколько глотков воды, он посмотрел на сидящего справа от себя Хранителя.

– Кирилл, ты начинал. Тебе и слово.

– Я готов, владыка, – поднимаясь со своего места, ответил он и по-военному одернул пиджак. – Как ты справедливо заметил, владыка, нашим собратьям, в силу объективных причин, известны лишь те или иные эпизоды всей истории, дозволь, я начну с самого начала?

Хранитель посмотрел на Макария и когда тот молча кивнул, продолжил:

– Итак, все началось с покушения на отца Владимира, в ходе которого была похищена часть карты. Грабителем же, как мы выяснили, был некий Артем Губатов.

– Кстати! А кто он, вообще, такой? – спросил Макарий, постучав пальцами по столу. – Удалось, что-то выяснить?