Плантагенеты. Короли и королевы, создавшие Англию

Отсюда Алиенора могла посещать Лондон, когда только пожелает. Английская столица, должно быть, показалась ей оживленным, процветающим городом: битком набитым торговцами и развлечениями, паяцами и жонглерами, преступностью, грязью, отчаянием и милосердием. Кентерберийский клирик и биограф Уильям Фиц-Стефен оставил известное восторженное описание города, каким он был в 1170-х, – вынеся за скобки бескрайний энтузиазм автора, можно предположить, что Алиенора, поселившись в Англии, увидела Лондон примерно таким же:

[Лондон] славен целебным климатом и христианским благочестием, мощью стен и местоположением, честью горожан и целомудрием горожанок, он приятен своими развлечениями и знаменит благородными мужами… в Лондоне и пригородах имеется 13 больших монастырских церквей, кроме 126 маленьких приходских. На востоке высится большая и мощная королевская цитадель, внутренний двор и стены которой воздвигнуты на глубоком фундаменте, скрепленном раствором на крови животных. На западе находятся два хорошо укрепленных замка, а стены города высокие и толстые, с семью двойными воротами и на севере укреплены через равные промежутки башнями… Также на западе над рекой возвышается королевский дворец – здание несравненное, с крепостным валом и укреплениями; он расположен в двух милях от города, в многолюдном пригороде… На севере также находятся поля, пастбища и живописные луга с бегущими по ним речками, которые с приятным рокотом приводят в движение мельничные колеса. Невдалеке стоит огромный лес с густой чащей, убежище диких зверей: оленей, серн, вепрей и туров…

Люди различных занятий, продавцы различных товаров и поденщики всякого рода ежедневно утром занимают свои места, каждый в зависимости от его занятия. На берегу реки в Лондоне, среди винных лавок, находящихся на кораблях и в погребах, имеется открытая для всех харчевня. Здесь ежедневно, в зависимости от времени года, можно найти тертые, жареные, вареные кушанья, крупную и мелкую рыбу, грубое мясо для бедных и более изысканное для богатых, дичь и разную птицу… В этом городе купцы всех народов, живущих под небесами и плавающих по морям, рады вести торговлю…[1]

Это был шумный, живой, многонациональный город, и он наверняка пробудил воспоминания Алиеноры о Париже – величайшей из столиц Северной Европы, с его реками, дворцами и просторными лугами: город, где она впервые стала королевой. Однако Лондон явно подходил ей лучше, поскольку в свой первый приезд в Англию Алиеноре удалось то, что очевидно не удавалось, когда она была королевой Франции: она практически непрерывно рожала здоровых детей. В сентябре 1155 года, едва оправившись от рождения юного Генриха, она снова забеременела: девочка, Матильда, родилась в июне 1156 года и получила имя в честь императрицы, которая так долго сражалась, чтобы завоевать Плантагенетам новое великое королевство.

Возможно, рождение Матильды несколько облегчило горе, выпавшее на долю Алиеноры в июне 1156 года, когда умер ее первый сын, Вильгельм. Мальчику было всего три года. Его с почестями похоронили в Редингском аббатстве, в ногах прадеда, Генриха I. Это было время великой скорби для семьи. Но в Средние века от смерти ребенка не были застрахованы и короли, и лучшее, что можно было предпринять, – это рожать как можно больше детей. Без перерыва и без задержки в Англии родились еще два мальчика: Ричард, в Оксфорде в сентябре 1157 года, и год спустя, чуть ли не день в день, – Джеффри.

Генрих, Матильда, Ричард и Джеффри – к Рождеству 1158 года Генрих и Алиенора растили четверых здоровых детей, старшему из которых не исполнилось и четырех лет. Еще трое их детей доживут до взрослого возраста: Элеонора (родилась в 1162 году), Иоанна (1165) и Иоанн (1167). Два периода рождения детей разделяет разрыв в четыре года: это время Генрих провел вдали от жены, управляясь с отдаленными областями королевства.

Пока Алиенора была занята первым длинным циклом беременностей, Генрих разъезжал по королевству, занимаясь государственными делами и дипломатией, попутно уделяя время своей великой страсти – охоте. Путешествуя, Генрих определял подходящие места как для размещения правительственных учреждений, так и для собственно охоты. Очень скоро по его возвращении в Лондон началась работа по превращению охотничьих заимок в Кларендоне и Вудстоке в полноценные замки, не уступающие по комфорту и пышности европейским.

Но все дворцы мира не могли решить основной вопрос 1150-х годов: как новый король собирается восстанавливать страну, до основания разрушенную гражданской войной? Англия обеспечила Генриху Плантагенету то, что Ричард из Пуатье называл «уважением и почтением к его королевскому имени». Но эту богатую землю, с ее городами и портами, крепко пьющим, тяжело работающим населением и древней историей, нужно было спасать от застоя. Генрих должен был заново утвердить в государстве королевскую власть, которой обладал его дед Генрих I. Англию нужно было завоевать заново.

Страна лежала в руинах. При Стефане доходы казны упали на две трети. Королевские земли, замки и должности раздавались направо и налево, часто в вечное владение. Осуществляемых шерифами сборов с поместий, которые были основным источником доходов короля, поступало удручающе мало. Многие графства присваивали себе королевские полномочия, и казалось, что управление некоторыми районами страны не просто неудовлетворительно, но и в принципе невозможно. Отношения короны с Церковью зашли в тупик по причине длительного разлада между Стефаном и архиепископом Теобальдом из-за разграничения юрисдикций. Крепости, понастроенные, когда нормандцы завоевали Южный Уэльс, попали в руки баронов и местных князьков. Север Англии фактически находился под властью шотландского короля.

Основной задачей Генриха было потушить очаги мятежа. В своей коронационной хартии он довольно обдуманно избегал подтверждения любых привилегий и прав собственности, дарованных Стефаном, не делая исключения ни для служителей Церкви, ни для мирян. Все, что было приобретено после царствования Генриха I, считалось незаконным, если только владение не было утверждено новым королем. Генрих II приказал вернуть короне все замки, города и земли, полученные при Стефане, а затем отозвал графские титулы, которые Стефан раздавал своим сторонникам. Во многих случаях конфискованные земли возвращались затем прежним владельцам, но Генрих ясно дал понять: власть теперь исходит от него, и каждый лорд обязан своим положением и имуществом короне Плантагенетов.

Тогда же, сразу после Рождества 1154 года, Генрих развернул быструю кампанию по разрушению незаконных крепостей и высылке иностранных наемников. Сотни замков пали в 1155 году жертвой ошеломляющего проекта сноса. Бегство фламандских солдат, которых так не любили и хронисты, и обычные люди, сопровождалось треском ломающихся деревянных балок.

Генриху пришлось применить серьезные меры лишь к нескольким баронам. Вильям Омерльский, так укрепившийся в Йоркшире, что власть короля туда практически не распространялась, лишился своей земли и замка Скарборо, высокой каменной цитадели на мысу, господствовавшей над продуваемым всеми ветрами северо-востоком королевства и подходами к нему с моря. Роджера Херефорда же, лорда Валлийской марки, – из тех, что вечно готовы оспаривать власть короля, – убедили сдать крепости в Глостере и Херефорде при деликатном посредничестве его кузена, Гилберта Фолиота, епископа Херефорда.

Генрих Блуаский, епископ Винчестера и брат Стефана, предпочел бежать из страны, лишь бы не подчиниться преемнику брата. При этом он сдал Генриху шесть своих замков. Единственным феодалом, который заставил короля взяться за оружие, был Гуго де Мортимер, лорд Вигмор, который до поздней весны держался за три замка в центре страны и вынудил Генриха выдвинуть против него армию. И даже ему позволили сохранить свои земли после формального подчинения Генриху.

То, что эта операция мгновенной зачистки проводилась в духе примирения, а не отмщения, – в значительной мере заслуга предыдущих успешных дипломатических усилий Генриха в процессе утверждения и соблюдения условий Винчестерского мира. Тот факт, что он почти не встретил сопротивления, что не возникло угрозы серьезного соперничества за трон, демонстрировал широкую поддержку, какой пользовалась сильная, единая власть Генриха. Он обращался с мечом и весами правосудия как настоящий король; более того, он продолжал плодить детей, буквально сеял семена будущей стабильности. Но скорость, с которой шло воссоединение, была не роскошью, а необходимостью. Не стоит забывать, что Англия была лишь частью огромного домена Плантагенетов.

В 1156 году Генриху пришлось покинуть Англию, чтобы призвать к порядку мятежников в Анжу, возглавляемых его младшим братом Жоффруа. Проблемный юнец Плантагенет был уверен, что по условиям завещания отца Генрих, завоевав Англию, должен передать ему как второму сыну Анжу, Мен и Турень. И действительно, весьма вероятно, что именно таково было намерение старшего Жоффруа Плантагенета. Не бывало еще такого, чтобы Англией, Нормандией и Анжу правил один человек.

Но Генрих не собирался отдавать исконно принадлежавшие Плантагенетам земли докучливому младшему брату. Жоффруа показал свою ненадежность и вероломство, когда в 1151 году присоединился к Людовику VII и Евстахию, чтобы атаковать позиции Генриха в Нормандии. Отдать Жоффруа земли, расположенные как раз между Нормандским герцогством Генриха и Аквитанским герцогством Алиеноры, значило напрашиваться на неприятности. Кроме того, это разрушило бы мечту Генриха безраздельно править огромным лоскутным одеялом земель.

Но Жоффруа требовалось ублажить. Раскол между братьями был очень серьезным, что показало семейное совещание, состоявшееся в Руане 2 февраля 1156 года под материнским присмотром императрицы Матильды. Генрих провел переговоры с Жоффруа, самым младшим братом Гильомом и с тетушкой Сибиллой, графиней Фландрии. Чтобы изолировать брата дипломатически, в конце января Генрих принес ленную присягу Людовику VII за Нормандию, Анжу и Аквитанию и отправил послов к новоизбранному папе Адриану IV с просьбой освободить его от клятвы исполнить последнюю волю отца. Он был намерен сохранить контроль над Анжу любой ценой.

Миротворческие усилия не увенчались успехом. После встречи в семейном кругу Жоффруа взбунтовался. Распря завершилась позже в том же году, когда народ Нанта и нижней Бретани избрал Жоффруа своим новым графом. Счастливая случайность обеспечила Жоффруа богатой землей, которую он мог назвать своей, и сгладила обиду, которую, как он считал, нанес ему возвысившийся старший брат, лишив наследства отца.

Довольный Генрих обеспечил избрание Жоффруа на новую стратегически важную позицию. Из наследства Плантагенетов он выделил ему в качестве подарка один приграничный замок – Луден и денежное довольствие. Это была приемлемая цена за подавление семейного раскола, отвлекающего от более важных дел. К тому же новое положение Жоффруа в Нанте распространяло семейное предприятие Плантагенетов ниже по течению Луары и ближе к морской границе Бретани – практически единственному во Франции выходу к морю, который они еще не контролировали.

Жоффруа был удовлетворен, а вскоре, в 1158 году, очень кстати умер. Однако вся эта история показала, что, как бы искусно ни утихомиривал Генрих новое королевство, ему придется приложить титанические усилия, достойные Александра Македонского и Карла Великого, чтобы уберечь свои обширные континентальные владения от распада.

Вселенная плантагенетов

1150-е были славным десятилетием для Генриха. Еще в 1151 году его положение было сравнительно слабым и неустойчивым, но с тех пор он значительно расширил пределы своей власти. Он продвигался настойчиво и неустанно. В 1155 году папа Адриан IV (единственный в истории англичанин на этом высоком посту) дал Генриху благословение распространить власть английской короны на Ирландию, издав папскую буллу Laudabiliter, в которой призывал Генриха реформировать ирландскую церковь. Генрих не озаботился немедленным исполнением буллы, но принцип был установлен. В 1157 году Генрих принял оммаж Малькольма IV Шотландского в замке Певерил, вернув Англии северные земли, утраченные в годы гражданской войны: он обменял их на графство Хантингдон, исконно шотландское владение. В том же году Генрих распространил свое влияние и на Уэльс, желая вернуть Англии доминирующую позицию на юге, какой страна обладала во времена его нормандских предков. В ходе крупнейшей военной операции той кампании его чуть не убили из засады в лесу Эуло, недалеко от замка Флинт, и воинственные валлийцы, искушенные в партизанской войне, показались ему такими же свирепыми противниками, как и всем его предшественникам. Однако два великих валлийских князя – Оуэн Гвинед и Рис ап Гриффит из Дехейбарта – были вынуждены уступить перед лицом превосходящей военной мощи противника. Это развязало Генриху руки для дальнейших действий, и в 1158 году он под угрозой применения военной силы заявил права на графство Нант, распространив свою власть на герцогство Бретань. В том же году он обручил своего старшего сына Генриха с дочерью Людовика VII Маргаритой, приданым которой, подлежащим передаче при заключении брака, стал нормандский Вексен – крошечный, но стратегически важный участок границы между регионом Иль-де-Франс и Нормандией.

Шаг за шагом, фронт за фронтом Генрих доказывал всем князьям и королям, с которыми сталкивался, что Плантагенеты – это сила, с которой следует считаться. К концу 1150-х годов Генрих уже владел территориями, о которых даже не мечтал ни один из его предков. Однако он все еще не утолил своих амбиций. Казалось, ему и целого мира было мало.

В разгар лета 1159 года, когда солнце безжалостно жгло южные долины Франции, по направлению к Тулузе громыхала гигантская армия. В стенах города 35 000 душ тряслись от страха, прислушиваясь к поступи пехотинцев, топоту копыт боевых коней и скрипу повозок, к реву труб, к барабанной дроби, к чудовищному скрежету осадных орудий. Армия приближалась, громя все на своем пути. Кагор, Овиллар и Вильмюр были разорены и сожжены. Посевы пылали, имения опустошались. Весь регион Тулузы пристально следил за новым бичом Запада. «Генрих Второй запугал не только Прованс вплоть до Роны и Альп, – сообщал писатель и дипломат Иоанн Солсберийский. – Разрушая крепости и покоряя народы, он грозил и правителям Испании и Галлии».

Армия, с которой Генрих II пересек Южную Францию в июне 1159 года, превосходила все, что ему удавалось собрать прежде или впредь. Расходы на наемников превысили 9000 фунтов: весь доход королевской казны за предыдущий год. Поэт Стефан из Руана писал, что Генрих пришел с «железом, метательными орудиями и осадными машинами», а нормандский хронист Роберт де Ториньи называл армию Генриха «военной силой всей Англии, Нормандии, Аквитании и прочих подчиненных ему провинций». Цели его не вызывали никаких сомнений. Генрих пришел как завоеватель: он хотел отнять Тулузу у ее правителя, графа Раймунда V, и присоединить ее к своему герцогству Аквитанскому. «Король требовал наследство своей жены Алиеноры», – лаконично писал Ториньи. Но Генрих смотрел дальше. Он вел обширную кампанию с целью утвердиться в качестве владыки необъятных земель, простирающихся от шотландских гор до подножия Пиренеев.

В походе участвовали многие высокородные мужи. Малькольм IV Шотландский – сосед, с которым король недавно примирился, снарядил на юг флотилию и присоединился к армии Генриха в Пуатье. Южные лорды Раймунд Беренгер IV, граф Барселоны, и Раймунд Транкавель, лорд Безье и Каркасона, примкнули к нему, воодушевленные перспективой извести соседа. И где-то в центре этого войска ехал верхом священник в шлеме и в латах, организовавший всю кампанию: Томас Бекет, канцлер Англии и архидьякон Кентерберийский. Доспехи его сверкали на солнце. Говорили, что Бекет возглавлял личное войско в семь сотен рыцарей. Эта цифра почти наверняка преувеличена, но Бекет, без сомнения, собрал внушительный отряд, особенно для священнослужителя.

Осада Тулузы продлилась с июня по сентябрь 1159 года и показала, насколько амбициозные цели ставил перед собой Генрих II в начале правления. Король посвящал массу времени и усилий реорганизации и закреплению за собой обширных территорий, которыми завладел между 1149 и 1154 годом. Но останавливаться на достигнутом он не собирался. Тулузская кампания была логичным продолжением стратегии, принятой им после усмирения Англии. С высоты прошедших веков тактика Генриха напоминает имперскую экспансию: он собирал армии, часто довольно многочисленные, и вторгался на территории, прилегающие к его уже и так обширным границам, словно бы желая стать не просто герцогом или королем, но императором.

На самом же деле его политика была более прагматичной. Генрих хотел, говоря простыми словами, реализовать все свои права и использовать все подворачивающиеся возможности. Иногда он действовал военными средствами, а порой прибегал к дипломатии. При любом удобном случае он требовал признать его власть: развязывая войны на периферии, Генрих сплетал воедино непрочную сеть своих огромных территорий. Тулуза была еще одним приграничным регионом, в котором его власти бросили вызов. Он вел не столько завоевательную войну, сколько войну за официальное признание.

Тулуза оказалась пресловутым крепким орешком. Алиенора Аквитанская в какой-то мере могла претендовать на это графство через Филиппу, свою бабушку по отцу, которую обошли наследством в 1090-х. В 1141 году первый муж Алиеноры Людовик VII попытался овладеть городом, как Генрих в 1159-м, но потерпел поражение. Генриха II это не охладило. У него был удобный предлог, деньги для набора крупной армии и политический вес, приобретенный после покорения Уэльса и Бретани. Оба региона он принудил к повиновению, припугнув своей военной мощью. Принявшись за Тулузу, Генрих применил ту же стратегию.

Нет сомнений, как писал Иоанн Солсберийский, что принцы Испании и Галлии обратили внимание на размер войска, мобилизованного Генрихом и препорученного заботам блестящего канцлера Бекета. Однако они скептически оценивали шансы Генриха на победу. Тулуза, большой, хорошо защищенный город, располагалась в месте, где Гаронна делала крутой поворот. Город делился на три укрепленных района. Древний римский город примыкал к огороженному стеной поселению, которое позже выросло вокруг необъятной и великолепной базилики церкви Сен-Сернен. Стена огибала оба эти района и проходила между ними, а с юга располагался замок Нарбонне, резиденция правителя города. Тулузу нельзя было уморить жаждой и заставить сдаться, потому что река обеспечивала постоянный приток воды и не пересыхала летом.

Несмотря на все усилия солдат Генриха и на все невзгоды, какие они навлекли на деревни и замки региона, скептики оказались правы. Как и Людовик в 1141 году, Генрих обрушил на защитников города всю свою мощь – и обломал себе зубы.

Почему же это огромное войско не смогло заполучить такой сравнительно небольшой трофей? Возможно, либеральное правление графов Тулузских нравилось народу больше агрессивного господства, какое сулила им захватническая армия Генриха. Возможно, выгодное расположение города действительно сделало его неприступным. Но в любом случае решающий удар по кампании Генриха был нанесен ранней осенью 1159 года, когда его захватил врасплох подошедший к Тулузе Людовик VII.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Сноски

1

Цит. по: Городская жизнь в средневековой Европе. – М.: АН СССР, 1987/Пер. Н. А. Богодаровой.