Бумажные девочки

– Эви, – позвал Кетт. – Здесь есть туалет; я не хочу, чтобы ты совершила крещение нового дома.

– А мне уже больше не нужно, – крикнула она в ответ.

– Конечно, не нужно, – проворчал он. – Проклятье…

– Добрый день, компания «Шекли», меня зовут Дон, чем я могу вам помочь?

Молодой женский голос звучал предельно уныло. Мойра, услышав его, завопила: «Приветик!» – прямо в ухо Кетта, и ему пришлось поставить девочку на пол.

– Да, привет, – поздоровался он. – Меня зовут Роберт Кетт; я взял в аренду один из ваших домов, Моргейн-стрит, восемь.

– Вы знаете почтовый индекс? – спросила Дон.

– Нет, но я совершенно уверен, что у вас нет двух домов по адресу Моргейн-стрит, восемь… Так вот, мой ключ не подходит к замку.

Дон засунула в рот жвачку.

– Да ну, – возразила она. – Ключ должен подходить.

– Мне хорошо известно, что так должно быть, – ответил Кетт, стараясь сохранять терпение. – Обычно ключи подходят; в противном случае, зачем они нужны?.. Но не этот.

– Я могу прислать вам слесаря к концу дня.

– Мы уже вошли в дом. Но теперь нам нужен человек, который починит дверь.

– Вам не следовало входить в дом, – сказала Дон, и ее голос прозвучал монотонно, как у компьютера. – Вы должны были подождать…

– Дон, – прервал ее Кетт. – Позвольте мне еще раз представиться. Я – старший детектив-инспектор Роберт Кетт из столичной полиции. – Дон перестала жевать, позволив ему продолжать. – Нам нужно, чтобы дом стал безопасным уже к вечеру. Вы очевидным образом не выполнили свои обязанности агента по недвижимости. Если пожелаете, я могу начать расследование относительно гарантий защиты ваших постояльцев от самых разных неприятностей.

– Хм-м… – протянула Дон. – Я кого-нибудь пришлю в течение часа.

– Конечно, пришлете, – сказал Кетт.

Он дал отбой, пока женщина продолжала что-то говорить. Роберт не любил пользоваться своим положением, в особенности сейчас, когда делать это ему не следовало, но некоторые люди заслуживали, чтобы на них нагнали страху, а Скучающая Дон определенно принадлежала к этой категории.

– Эй, – позвал он, увидев, что Мойра поднимается по лестнице. – У тебя будет еще много времени, чтобы все исследовать, малышка.

Снова взял ее на руки, когда раздался телефонный звонок, и Роберт не глядя ответил, прорычав в трубку:

– Тебе лучше не связываться со мной, Дон…

– Можно подумать, кто-то осмелится, – ответил скрипучий голос, и Кетт встал по стойке «смирно». – Никто не станет связываться со старшим инспектором Кеттом.

– Сэр, – отрапортовал Роберт, едва не уронив сопротивлявшегося ребенка.

Он снова отпустил Мойру, глядя, как она на четвереньках, словно заводная игрушка, устремилась в гостиную, и слушая смех суперинтенданта Барри «Бинго» Бенсона. Знакомые трубные звуки внезапно вызвали у него ностальгию.

– Ты все еще за рулем? – спросил Бенсон.

– Нет, мы уже приехали, – ответил Кетт, воспользовавшийся моментом, чтобы расправить плечи. – Но у меня такое ощущение, что дорога заняла три недели.

– Не удивлен. Норидж – это задница нашей древней цивилизации, верно? Сморщенный анус на крестце Великобритании.

– Ну, это вы, пожалуй, загнули, – заметил Кетт, подойдя к входной двери и выглянув наружу через текстурированное стекло. – У нас есть два собора и около трех сотен пивных.

– Что покрывает потребности ваших базовых пищевых групп, – добавил Бинго.

Кетт услышал, как заскрипело кресло босса, и представил себе, как тот откидывается на спинку и кладет ноги на письменный стол. Суперинтендант Бенсон получил свое прозвище после того, как его однажды, в субботу вечером, вызвали на тройное убийство в Энджел-Айлингтон, а он забыл снять галстук-бабочку и миниатюрный микрофон для бинго. Выяснилось, что так он расслаблялся, – обладая идеальным баритоном, прекрасно подходящим для игровых залов бинго[1]. Очевидно, его обожали пожилые леди, и не только они. Бенсон являлся одним из лучших суперинтендантов в столичной полиции.

– С детьми всё в порядке? – спросил Бинго. Кетт повернул телефон так, чтобы тот услышал крики, доносившиеся из гостиной. Суперинтендант рассмеялся. – Невозможно определить, веселятся они или их подвергают пыткам.

– Они веселятся, – ответил Кетт. – А пыткам подвергают меня. Но в целом они в порядке. Я думаю, переезд будет им полезен. Просто должен.

Бинго вздохнул.

– Да, так и будет, – подтвердил он. – И для них, и для тебя. Ты получил отпуск по семейным обстоятельствам, Робби; тебе нужно время, чтобы прийти в себя и исцелить семью. А в Лондоне это невозможно.

Кетт кивнул.

«Не спрашивай, – сказал он себе. – Не спрашивай». Это был приказ, однако он все равно задал вопрос:

– Есть новости?

– Ты знаешь не хуже меня: как только мы что-то услышим, я сразу позвоню тебе. – Бинго откашлялся. – Если она еще жива, мы ее найдем.

В его ответе содержались ключевые слова, подумал Кетт. В первые несколько дней они говорили: «Мы вернем ее домой». В следующие недели: «Не беспокойся, она появится». Роберт знал, что рано или поздно услышит слово «если», только не ожидал, что это произойдет так скоро. Четырнадцать недель – совсем небольшой срок.

И в то же время бесконечный.

Казалось, Бинго осознал свою ошибку.

– Мы ее найдем, – проговорил он. – Позволь нам позаботиться о Билли. А ты займись собой и детьми.

Кетт услышал шуршание – Бинго поглаживал усы; он всегда так поступал, прежде чем сделать важное заявление. Эта деталь его выдавала. Он мог быть очень хорош в бинго, но в покер ему играть не следовало.

– Что? – спросил Кетт.

– Я говорил, что сейчас тебе не стоит работать, – сказал Бинго. – Но раз уж ты там, я хотел бы попросить об услуге.

Он продолжал что-то говорить, но его слова потонули в карнавале шума, доносившегося из гостиной, – все три девочки танцевали конгу и маниакально хихикали. Роберт показал рукой, что им следует перейти на кухню.

– Извините, сэр, вам придется начать заново.

Бинго рассмеялся, но в его смехе не было веселья.

– Я сказал, что нуждаюсь в твоей помощи. Вчера в Норидже пропали две девочки.

Кетт нахмурился. Информация о двух пропавших девочках не была материалом для первых полос, с такими проблемами обычно справлялось местное отделение уголовных расследований.

– Обе занимались доставкой прессы, – продолжал Бинго. – Обеим по одиннадцать лет. Их похитили, когда они развозили газеты.

Кетт почувствовал покалывание в спине, и внутри у него все похолодело.

– Похищение? – уточнил он.

– Да, мы так считаем, – со вздохом ответил Бинго. – Суперинтендант, возглавляющий расследование, весьма компетентен, он… необычный парень, – но это дело выходит за рамки возможностей его команды. Норидж – тихое место. Они нуждаются в помощи.

– Я думал, у меня отпуск, – сказал Кетт, и ему показалось, что он слышит, как Бинго пожимает плечами.

– Твое заявление все еще лежит на моем столе, – ответил суперинтендант, – но я его пока не подписал. Пожалуйста, Робби, просто зайди к нему и представься. Он будет рад.

Кетт тяжело вздохнул и посмотрел мимо винтовой лестницы на девочек, разгуливавших по кухне; Мойра, задирая толстенькие ножки, пыталась взобраться на стул. Существовал миллион причин для отказа, и три из них находились прямо перед ним. Четвертая – последнее дело о пропавших людях, единственное в его карьере, которое он так и не смог довести до конца.

И оно его сломало.

«Что мне делать, Билли?»

Ему требовалось услышать ее мнение. Но он уже знал, что она ответила бы. Пропали две девочки. Две девочки, которые в нем нуждались.

– Конечно, – сказал Кетт, – я этим займусь.

Глава 3

Четверг

– Вы уверены, что это возможно?

Кетту пришлось произносить эти слова через детский комбинезон – Мойра пыталась взобраться ему на голову. Ее руки закрывали ему уши, поэтому он был глух и слеп и не понимал, что ответила воспитательница, но, когда стащил ребенка с головы, оказалось, что та кивает.

– Мы с радостью ее примем, мистер Кетт, – ответила женщина.

Она указала в сторону двери яслей у себя за спиной: маленькое приземистое зеленое здание, которое находилось на площадке для игр новой начальной школы Элис. Внутри двадцать детей создавали шум целой сотни. Эви держалась рядом с Кеттом, одной рукой цепляясь за его ногу и выглядывая оттуда с нервным возбуждением, смешанным с ужасом. Она перехватила его взгляд.

– С тобой все будет в порядке, – заверил Роберт. – Это только на утро, ты же помнишь? Твоя сестра не спорила.

Тут он почти не погрешил против истины. Намек на возможную истерику возник только раз, когда Элис не могла найти новый школьный кардиган в привезенных чемоданах, но погода стояла жаркая, и Кетт в качестве компромисса разрешил ей обойтись без него.

– На Элис произведет впечатление, если ты будешь вести себя как большая девочка.

Эви ничего не ответила; она просто стояла, крепко стиснув маленькие кулачки, и у Роберта сжалось сердце. Девочке пришлось многое перенести – исчезновение Билли ударило по ней сильнее, чем по ее сестрам. Элис была старшей, но вела себя совершенно иначе по отношению к большинству людей, которых встречала. В ее предыдущей школе повторяли слова вроде РАС и СДВГ[2], и девочка находилась в списке ожидания на направление к специалисту, но правда состояла в том, что она была просто Элис, приятно необычная, в некоторые дни разочаровывающе ужасная, в другие странная – именно это слово чаще всего использовали для ее характеристики. Конечно, это если вы не являлись Робертом Кеттом, а в его случае самым распространенным словом было надоедливая.

Но Эви замечала все, что происходило вокруг, наблюдала, постоянно размышляла. Ее большие голубые глаза даже не моргали, и Кетт знал, что в этот момент в голове у нее бушевал настоящий мысленный шторм.

– Пара часов, – пообещал он. – И я принесу тебе «Смартиз»[3].

Если у Эви еще оставались сомнения, упоминание о «Смартиз» позволило ей сразу от них избавиться. С сияющей улыбкой она протянула руку женщине, которая, рассмеявшись, взяла ее.

– «Смартиз», – сказал Кетт. – Наркотик для детей, верно?

На лице женщины появилось неодобрительное выражение, но сразу же исчезло. Она посмотрела на Мойру, которая снова пыталась покорить свой Эверест – голову Кетта.

– Никакой миссис Кетт? – спросила она, к счастью, понизив голос так, что Эви ее не услышала.

– Я вернусь очень скоро, – сказал Роберт, игнорируя вопрос. – Люблю тебя, моя красотка.

– Люблю тебя, папа, – прокричала Эви в ответ и практически потащила женщину за собой.

Кетт подождал, когда дверь за ними закроется, после чего стащил Мойру с лица и поставил перед собой.

– Две из трех, совсем неплохой результат, – сказал он. – Будем надеяться, что полицейская команда Нориджа любит детишек.

* * *

Команда Нориджа ненавидела детишек. Причем ненавидела со страстью, которая стала очевидной, как только Кетт вошел в полицейский участок.

– Вы шутите, да?! – проревел мужчина. К счастью, кричал он не на Мойру, а на молодую женщину, сидевшую в приемной, в то время как ее маленький ребенок лежал на полу и пытался оглушительным криком пробить дыру в потолке. – Вы ведь знаете, что пришли не в ясли? Вы в курсе, что у нас тут полицейский участок?

Женщина – скорее девушка, едва ли больше шестнадцати – вздрогнула так, словно мужчина замахнулся на нее битой, и, с трудом сдерживая слезы, подняла вопящего ребенка.

Кетт внутренне ощетинился. Мойра немного успокоилась, но продолжала извиваться, точно мешок ужей. Он выругал себя за то, что не принес из машины коляску. Даже сейчас, после стольких недель, Роберт все еще рассчитывал, что это сделает Билли. Он хватал ребенка, а Билли – коляску. Всегда.

Рассерженный мужчина демонстративно обошел женщину с ребенком, прижимая кипу бумаг к груди, словно в них содержались результаты следующей лотереи. Неприятный тип, это было очевидно с самого начала. От некоторых людей исходят негативные флюиды, словно у них под кожей находятся магниты, отталкивающие всех, кого они встречают. Что-то в его коротких седеющих вьющихся волосах, неухоженных бровях и торчавших из носа волосках, а также корке, образовавшейся в уголках глаз – не говоря уже о желтых ногтях, – отталкивало. Дешевый серый костюм был на два размера больше, чем нужно, и только коричневый ремень удерживал брюки на тощей талии.

И все же в нем ощущалось нечто внушительное.

Ему было под шестьдесят; рост превышал на пару дюймов пять футов и одиннадцать дюймов Кетта[4]. Он двигался быстро и неуклюже, как носорог. Причем разозленный носорог. Кетту уже приходилось иметь дело с такими людьми, находившимися по другую сторону закона, и он знал, что их нельзя недооценивать.

Шею мужчины охватывал шнурок с удостоверением личности на неглаженой рубашке. Из чего следовало, что он здесь работал.

– Еще одна, – прорычал дылда, когда увидел Кетта, и едва ли не оскалил зубы на Мойру. – Детям здесь не место, так что сделайте одолжение: если вашему ребенку нечего тут делать, уберите его отсюда.

Роберт встал на пути мужчины, не давая ему пройти между двумя рядами стульев. В приемной участка Нориджа находилось совсем немного посетителей – несколько печальных людей, которые равномерно распределились на стульях, и молодой сержант, стоявший у окна, – но высокий мужчина с ребенком привлек всеобщее внимание.

– А как насчет того, чтобы быть немного доброжелательнее? – спросил Кетт, оставив при себе дюжину ругательств. – Это всего лишь дети. Уж поверьте, они хотят быть здесь не больше, чем любой из нас.

Мужчина фыркнул и начал протискиваться мимо Кетта, продолжавшего неподвижно стоять у него на пути. Затем ткнул в него пальцем.

– Поверь мне, сынок, я не в том настроении, чтобы мной пренебрегать.

– Пренебрегать? – Кетт едва не задохнулся от возмущения. – Уверен, это совсем не то, что вы подумали…

– Сядьте и дождитесь своей очереди, или я сам отведу вас в ее конец, чтобы вы немного остыли.

Кетт сделал глубокий вдох, размышляя о том, не следует ли ему просто повернуться и уйти. Он не должен здесь находиться, и ему вовсе не обязательно предлагать им свою помощь. Если команда Нориджа так его принимает, какое ему до них дело?

Он уже открыл рот, чтобы сказать это, но в последний момент обратил внимание на документы, которые держал в руках мужчина: зернистая копия фотографии улыбавшейся, с редкими зубами, девочки в школьной форме. Кетт сразу ее узнал – он успел войти в курс дела после того, как уложил дочек спать. Мейси Мэлоун, одна из двух пропавших одиннадцатилеток.

– На самом деле, – сказал Роберт, – я намерен войти внутрь. Мне нужно поговорить с вашим суперинтендантом.

Мужчина нахмурился, и его лицо стало еще более неприятным.

– О ней, – уточнил Кетт, кивая на фотографию. – Меня зовут Роберт Кетт, я старший детектив-инспектор из столичной полиции. Мой суперинтендант, Бинго… Барри Бенсон, попросил меня к вам зайти.

– Он попросил, да? – спросил мужчина; его рот двигался так, словно он жевал табак. Вытер с губ белые сгустки, оглядел Кетта с головы до ног, потом посмотрел на Мойру.

– Я только что приехал, – объяснил Кетт. – И еще не успел устроить ребенка в ясли.

– Из Лондона, – произнес мужчина, презрительно поглядывая по сторонам. Роберт вздохнул. Он не сомневался, что последует дальше: большая шишка. – К нам пожаловала большая шишка? – продолжал местный служитель порядка. – В нашу глушь, чтобы раскрыть дело, помочь нам, деревенщинам, у которых вместо головы репа…

– Что-то вроде того, – ответил Кетт, уставший от агрессивного поведения мужчины. – Так вы отведете меня к вашему суперинтенданту или вам нужно спросить разрешения у сержанта?

Мужчина наклонился так близко к Роберту, что едва не коснулся его лица волосами, торчавшими из носа.

– Я суперинтендант Колин Клэр, – заявил он. – И совершенно уверен, что нам не нужна ваша помощь, старший инспектор Кетт. И тем более – вашего ребенка.

«Эх, – подумал Роберт, – заехать бы ему ногой по зубам… На этом можно было бы и закончить». Вместо этого он сделал глубокий вдох, переложил Мойру в левую руку, протянул правую и произнес:

– Я сожалею. Давайте начнем сначала.

Секунду казалось, что Клэр просто пройдет мимо. Но он кивнул и сжал руку Кетта в своей огромной сухой ладони, сделав это дважды, словно наливал себе пиво в баре.

– Извиняться следует мне, – сказал он и как-то весь съежился. – Вы застали меня не в самый лучший момент. Пресс-конференция об исчезнувших девочках…

– Я могу как-то помочь? – спросил Кетт.

– Не сейчас. Но вам лучше поехать со мной; встреча будет проходить в доме Мэлоунов. Я знаю, кто вы такой, старший инспектор Кетт, мне известны ваши знаменитые расследования. Может быть, вы и сможете нам помочь…

Роберт отступил в сторону, пропуская Клэра.

– А моя дочь? – спросил он вслед уходившему мужчине.

Не поворачивая головы, Клэр крикнул через плечо:

– Вы можете взять ее с собой, если обещаете, что она не станет шуметь.

Глава 4

За все восемнадцать месяцев и четыре дня своей жизни Мойра Кетт ни разу не производила столько шума, сколько сейчас. Она вопила так, что почти все, кто собрались на улице, смотрели на нее.

– Ну, давай, – уговаривал Кетт. – Пожалуйста, ты уже устала…

Он посмотрел на собравшихся. Почти все, около тридцати человек, являлись репортерами и занимали почти всю ширину улицы; некоторые прислонились к своим фургонам, другие продолжали фотографировать Кетта на телефоны и камеры. Он хотел показать им средний палец, но сумел удержаться. К тому же трудно сделать такой жест, когда твои руки пытаются удержать извивающееся тело.

– Нет! – прокричала Мойра свое любимое слово. – Нет! Туфли!

Так она говорила, когда хотела ходить, что и продемонстрировала, лягнув Кетта в лицо, пока тот пытался уложить девочку в коляску.

– Проклятье, – пробормотал он.

– Вот, попробуйте это, – сказал кто-то у него за спиной, и неожиданно перед ним появилась девушка-констебль в форме, держа в руке старомодный полицейский свисток.

Выпустив из него пару трелей, она протянула свисток Мойре, и та сразу успокоилась. В больших глазах застыло удивление; она начала исследовать незнакомую блестящую игрушку. Пока девочка отвлеклась, Кетт пристегнул ремень.

– Боже, благодарю вас, – проговорил он, поворачиваясь к констеблю. Немногим больше двадцати, под форменной шляпой скрываются угольно-черные волосы эльфа, блеск в глазах делает ее еще моложе. Едва ли она давно работает в полиции – никто так не выглядит после года службы. – Я решил уже, что она собирается использовать против меня какой-то приемчик, вроде броска с прогибом.

Девушка нахмурилась.

– Пожалуй, вы слишком молоды для ВФР[5], – сказал Кетт. – Это рестлинг. Ладно, не имеет значения…

– Теперь это называется иначе, – с улыбкой сказала девушка, протянув ему руку, и он пожал ее. – Я констебль Кейт Сэвидж и была рада вам помочь.

– Сэвидж[6]? – переспросил Кетт. – Звучит неплохо.

– Решает многие проблемы. В особенности во время допросов. «Позвать сюда Сэвидж!» Плохие парни обычно сразу во всем сознаются.

– Могу спорить, что так и есть. Я старший инспектор Кетт. Роберт.

– Так вы местный? – уточнила она, и теперь уже Кетт нахмурился. – Ваша фамилия является классической для Нориджа. Здесь есть дорога «Гора Кетта». Это также значит «ястреб», насколько мне известно, – хищная птица. Ну и, конечно, существовал Роберт Кетт. Другой. Мятежник, который сражался с правительством.

– Видимо, он внушал трепет, – заметил Кетт.

– Его повесили на стене замка, – добавила Сэвидж.

– О, – сказал он, – я смутно помню о нем еще со времен школы… Да, моя семья отсюда. Мать все еще живет в графстве, хотя мы очень давно с ней не виделись. На самом деле, с тех пор, как умер отец. Я вырос в другой части города. Майл-Кросс.

– Бэдлендс, – произнесла Сэвидж, втянув в себя воздух.

– Там все еще царят жестокие нравы?

– Все не так плохо, как раньше, но я не хотела бы оказаться там одна ночью.

Мойра изо всех сил пыталась дунуть в свисток; у нее получались короткие забавные трели, и она радостно смеялась.

– Вам здесь выдают свистки? – спросил Кетт, приподняв бровь.

Сэвидж кивнула:

– Да, так мы общаемся. Начальство пыталось внедрить радиосвязь, но она оказалась слишком сложной для нас, провинциалов.

Роберту пришлось потратить несколько секунд, чтобы оценить шутку, а улыбка Сэвидж стала еще шире.

– Мне его подарил дед, – объяснила она. – Когда-то он служил в полиции, и этот свисток принадлежал ему. Дед не раз повторял, что тот приносил ему удачу.

– Едва ли вы сможете рассчитывать на удачу, когда попытаетесь забрать свой свисток обратно, – сказал Кетт.

– Пусть играет, – ответила Сэвидж. – Вас прислали, чтобы помочь нам поймать тех, кто похитил девочек?

– Неофициально… – начал он.

Но у него не осталось времени на объяснения – из дома с террасой, где жили Мэлоуны, вышел суперинтендант Клэр, и его тяжелые башмаки застучали по каменной дорожке.

Отступив в сторону, он пропустил крошечную сгорбленную женщину. На первый взгляд казалось, будто ей тысяча лет, и только после того, как она подняла голову, чтобы посмотреть на суперинтенданта, Кетт понял, что ей немногим больше тридцати. Ее глаза покраснели от уже пролитых слез, а щеки были мокрыми от новых. Даже если б Роберт не видел лицо Мейси, он понял бы, что перед ним мать пропавшей девочки. Только скорбь может состарить так быстро.

Они еще не успели дойти до ворот, как репортеры бросились вперед, и их голоса громом обрушились на Клэра и мать Мейси.

– У вас есть какие-то зацепки?

– Вы кого-то задержали?

– Вы подозреваете, что Мейси и Конни убили?

«Деликатные, как всегда, – подумал Кетт. – Ублюдки».

– Ну, началось, – сказала Сэвидж, направляясь в гущу репортеров. – Я скоро вернусь.

Она присоединилась к констеблям в форме, принявшимся теснить журналистов назад, чтобы Колин Клэр и мать Мейси могли ступить на тротуар. Кетт посмотрел мимо них – в доме находились еще какие-то люди, вероятно, из управления уголовных расследований Норфолка.

– Благодарю вас, – сказал Клэр так громко, что эхо его голоса отразилось от соседних домов. – Я понимаю, вы собрались здесь, чтобы помочь расследованию…

«Очень благородное заявление», – подумал Роберт.

– Но не забывайте, что для мисс Мэлоун и ее родных наступило тяжелое время, и я надеюсь, что вы отнесетесь к ней с уважением, – продолжал Клэр.

К удивлению Кетта, ни один из журналистов не стал задавать встречные вопросы. От Клэра исходила сила авторитета; он походил на директора школы, способного быстро добиться повиновения.

– Я суперинтендант Колин Клэр из полиции Норфолка, и мне нет нужды напоминать вам, что речь идет о текущем расследовании, поэтому я не смогу ответить на большую часть вопросов. Сейчас наша задача состоит в том, чтобы дать матери возможность обратиться к дочери и попросить ее вернуться домой. Мы поняли друг друга?

И вновь последовали кивки и шепот. По сравнению с лондонской прессой, эти парни были почти святыми. Суперинтендант отступил в сторону и положил большую ладонь на плечо женщины, заставляя ее сделать несколько шагов вперед.

– Мисс Мэлоун…

Мать Мейси выглядела хрупкой, как стекло; казалось, она разлетится на тысячу осколков, стоит ей лишь открыть рот. Женщина стояла сгорбившись и опустив голову, словно несла весь мир на своих плечах, держа перед собой руки с переплетенными пальцами. Посмотрела на Колина Клэра. Тот мягко улыбнулся ей, кивнул, и мисс Мэлоун повернулась к репортерам.

– Мейси… – начала она, и ее голос дрогнул. Снова посмотрела на суперинтенданта, и тот мягко сжал ее плечо. Казалось, это придало ей сил.

– Мейси, я не знаю, слышишь ли ты меня. Ты ведь никогда не любила новости, верно? – Она печально рассмеялась, потом закашлялась, и по ее щекам потекли слезы. – Но я хочу, чтобы ты знала: я люблю тебя больше всего на свете. – Казалось, она тонет. – Мне не следовало так поступать. Но я тебя люблю, и если… если ты на меня обиделась, если ушла именно по этой причине, тогда, пожалуйста, вернись. Я не буду на тебя сердиться. Я никогда на тебя не сержусь. Я люблю тебя.

Кетт глубоко вздохнул; у него перехватило в горле. Он посмотрел на Мойру, думая о ней, а также об Элис и Эви, о том, как перенес бы исчезновение кого-то из своих девочек. Если б одну из них похитили. Потерять жену – это ужасно, но ребенка… в миллион раз хуже.

Силы у мисс Мэлоун закончилась, как завод у игрушки; она замолчала и застыла в неподвижности. Не убирая руку с ее плеча, Клэр снова обратился к репортерам:

– Я отвечу на несколько вопросов. Пока не услышу тот, что мне не понравится. После этого мы уйдем. Так что думайте, о чем собираетесь спрашивать. Алан… – Он кивнул мужчине средних лет в коричневом костюме, который поднял «Айфон».