Тимьян и клевер

«Готов спорить, что у каждого из претендентов найдётся тысяча и одна причина, чтоб попытаться склонить чашу весов на свою сторону, – мрачно подумал Киллиан. – Но как это может быть связано с похищением эля?»

– Понятно, – в который раз повторил он и вздохнул. – Мистер Барри, кажется, мои расспросы вам неприятны, но это один из способов выйти на вора. Нужно составить круг подозреваемых, опросить свидетелей…

– Не надо никого опрашивать, – заявил мистер Барри, и в голосе у него проступило что-то металлическое, этакий неприятный отзвук. – Просто поймайте воришку. Уверен, что это кто-то из волшебного народа, человеку не под силу добыть эль из закрытой бочки и заменить его водой.

– Хм… Позвольте тогда уточнить, а почему вы уверены, что эль украден? – резонно поинтересовался Киллиан. Идти в ногу с мистером Барри становилось всё сложнее, дыхание начало сбиваться, хотя он вроде бы и не слишком спешил. – Может, эль просто превращают в воду?

Мистер Барри застыл как громом поражённый.

– Превращать чудесный эль в воду? Кому это может понадобиться, скажите на милость? Право, глупость. Не разочаровывайте меня, мистер Флаэрти. Рекомендации уважаемых людей – вот причина обращения к вам… Но у меня и своя голова на плечах есть. И если я увижу, что похвалы были изрядным преувеличением…

– Мистер Барри, что бы вы сказали пэру из Парламента, вздумай он поучить вас готовить эль?

– Что сказал? Разумеется, что, при всём уважении, я-то лучше разбираюсь в этом деле, – прокряхтел он, отводя взгляд. – А если ему мой эль не по нраву, так в округе пабов – и за месяц не обойдёшь, коли в каждом за вечер по кружечке пропускать. Пусть выбирает любой.

Киллиан выдержал длинную паузу, устремив на строптивого клиента немигающий взгляд, а потом мягко, тягуче, словно мёд разливая, проговорил:

– Мистер Барри, в Дублине столько констеблей, что если каждый из них зайдёт в ваш паб пропустить по кружечке, то запасы эля в один вечер истощатся. При всём уважении, я лучше разбираюсь в сыске, а потому просто позвольте мне делать мою работу, раз вы наняли меня, доверившись рекомендациям уважаемых людей… Или поищите констебля себе по вкусу.

– Э-э… Грхм, – кашлянул мистер Барри смущённо. – Ну-с, на преступника ведь рановато указывать? Прежде надо со всеми словечком перемолвиться, хе-хе… А хотите, как придём, я вас элем угощу? Чтоб разуменье было, вокруг чего суета?

– Не стоит, – вежливо отказался Киллиан. – На работе я предпочитаю воздерживаться от хмеля. Не поверите, был в моей практике случай, когда одна вдовушка повадилась угощать соседей вином на волчьей ягоде…

За потешной историей удалось скоротать дорогу, а заодно и развеять напряжение. Когда мистер Барри вновь заулыбался, Киллиан незаметно перевёл дух. Клиентов с норовом в «Тимьяне и Клевере» хватало, но обычно ими занимался Айвор. Одного недовольного взгляда фейри хватало, чтоб сбить спесь даже с аристократа.

«С другой стороны, начнёшь всех осаживать – никто потом тебя рекомендовать не станет, и прости-прощай, репутация, – мрачно размышлял Киллиан. – Правильно Айвор говорит – нужно блюсти баланс».

В ветвях каштана запутался ветер, и за шумом листьев Киллиану померещился тихий, шелестящий смех фейри.

«Наваждение, точно».

Мистер Барри сказал правду – «Счастливчик» был заведением старомодным, но аккуратным и ухоженным. Вместо черепицы крышу устилала солома, да не жиденько, как в бедных хижинах, но толстым – в полметра – плотным слоем. Из-за плавных изгибов чудилось, что крыша обнимает стены, словно птица крылами – родное гнездо. Струился серебристый дымок из пухлой, приземистой трубы. Кроме дома, во владениях семейства Барри имелся обширный двор и даже сад с маленьким прудом – редкость в столь оживлённом городском районе.

– Кхе-кхе, – кашлянул мистер Барри, заметив восхищённый взгляд Киллиана. – Этот паб даже не мой прадед – мой пра-пра-прадед строил, в те самые времена, когда о лицензии на торговлю элем никто и слыхом не слыхивал. Пойдёмте внутрь, мистер О’Флаэрти, я вас со своими домочадцами познакомлю. Только уговор – с Маргарет не любезничать, мала она ещё – с мужчинами знаться. Пусть сперва Эмили Ли замуж выйдет, вот тогда…

– Слово честного человека, – с лёгкой душой пообещал Киллиан, потому что никакого желания ухлёстывать за дочкой трактирщика у него не было. – Но всё же представьте меня этой самой Маргарет. У незамужних девиц глаз острый, может, она и заметила что-нибудь необычное.

– Я уже и дочек расспросил, и служанок, и жену, – уверил его мистер Барри. – Они о кражах – ни сном, ни духом. Но если удостовериться желаете…

И снова повисла многозначительная пауза. Киллиан вздохнул.

– Желаю.

Рассказывая о пабе, Фергюс Барри нисколько не преувеличил – внутри действительно оказалось весьма чисто и уютно, а отполированные дубовые доски пола так сверкали, как начищенный паркет не у всякого богатея в доме блестит. По стенам и над окнами болтались связки сухих трав, а над стойкой красовалась самая настоящая кабанья морда.

Народу в зале, впрочем, оказалось не так уж много. За дальним столом трое моряков азартно шлёпали засаленными картами, сквернословя, хохоча и шумно прихлёбывая из высоких кружек. На это действо недовольно косились двое среднего возраста мужчин в обычной городской одежде – тёмно-коричневые брюки, светлые рубашки да плотные клетчатые пиджаки невнятной расцветки. У стойки миловидная женщина с убранными под косынку волосами любезничала с высоким незнакомцем, одетым не по погоде – в длинный, тяжёлый тёмно-серый плащ и кепку-клинышек. Завидев мистера Барри, женщина ойкнула и, подобрав юбки, удрала в подсобное помещение, оставив мужчину наедине с кружкой и бараньими рёбрышками.

– Ну, сейчас-то ещё день, люди-то работают, а вот вечером здесь шумно бывает, – ответил мистер Барри на так и не высказанный вопрос. – Мы и открываемся обычно ближе к вечеру. Что скажете о моём «Счастливчике», мистер Флаэрти?

Киллиан немного подумал, прежде чем откликнуться, чувствуя, что от ответа будет зависеть многое.

– Тут всё… – Он набрал воздуху в лёгкие. – Добротно. Основательно. В таких местах особенно хорошо бывает осенью и зимой, когда погодка – дрянь, то ли снег с дождём, то ли дождь со снегом, и не поймёшь, что больше греет – грог или домашний уют… Мистер Барри, скажите, а «Счастливчик» – часом не тот кабан?

Старик удивлённо моргнул – и засмеялся, хлопая себя по бокам.

– Вот теперь верю, что вы сыщик, мистер О’Флаэрти. Вы первый, кто про Счастливчика догадался. Ему, почитай, уже почти триста лет. Был такой здоровенный кабан, всю деревню в страхе держал, а от охотников уходил, как заколдованный. Ну, мой-то пращур с ним справился, как видите.

– Значит, ваше почтенное семейство восходит к настоящему герою? – улыбнулся Киллиан.

– Кхе-кхе, – смущённо кашлянул Фергюс Барри. – Да в нашей-то Ирландии у каждого второго в предках непобедимый герой, а каждый третий вообще норовит хоть в мечте с народом из-под Холмов породниться. А вы-то, кстати, какого роду?

– Исключительно незнатного, – заверил его Киллиан. – Неволшебного, скучного рода, который если чем и смог прославиться, то трудолюбием.

«А также умением торговаться и делать деньги даже из воздуха», – об этом Киллиан благоразумно умолчал.

Ни к чему случайным знакомым знать, что в семье Флаэрти на каждое поколение приходилось не меньше пары авантюристов, готовых хоть пуститься в путешествие за море, хоть отправиться на поиски сокровищ фейри, хоть уехать, едва достигнув совершеннолетия, в столицу, не имея ни пенни за душой.

– Это даже хорошо, – довольно усмехнулся мистер Барри. – Из таких надёжных людей самые лучшие мужья получаются, хе-хе, вот таких я для своих дочек и хочу.

«Ничем не могу помочь», – огрызнулся про себя Киллиан, а вслух разразился подобающей случаю банальной речью, сдобренной изрядной долей благих пожеланий для самых, без сомнения, добронравных и очаровательных девиц во всей Ирландии.

Семью и прислугу Фергюс Барри собрал на втором этаже, в просторной гостиной, обставленной столь же добротно и основательно, сколь и безвкусно. Особенно сильное впечатление производили хищно оскалившиеся солнышки, вышитые по занавескам тёмно-зелёной нитью. Пока Киллиана представляли домочадцам, он незаметно осматривался, стараясь пока не оценивать обстановку, а просто запоминать детали.

– Ну-с, а теперь, мистер Флаэрти, счастлив наконец представить вам свою семью, – довольно потёр руки мистер Барри и похлопал по плечу тучную, высокую, но необыкновенно робкую женщину в чепце. – Это моя жена Грейс. Наша старшая дочка – Анна, то есть сейчас уже миссис О’Бойл. А вот и мистер О’Бойл, кхе-кхе, Джон, сынок, не хмурься – какой же из тебя хозяин паба получится с этакой мрачной физиономией? – засмеялся Фергюс. Анна и Джон были под стать друг другу – высокие, с мощными надбровными дугами и квадратными подбородками. Сперва казалось, что на лицах застыло угрюмое выражение, но если приглядеться, то становилось ясно, что застенчивостью Анна пошла в мать. – Вот эта красавица – моя любимица, Лизбет, а вон и её муженёк. Что, Сэм Конноли, верно, и сам себе не веришь – какое счастье отхватил? – Лизбет, белокурая и пухленькая, сделала книксен, опустив голову, как служанка, а долговязый Сэм заулыбался, хотя обращение Фергюса явно пришлось ему не по нраву. А это Эмили Ли, которая, надеюсь, скоро станет миссис Макбрайт… Солнышко моё, кстати, где Дермот?

– Отцу в конторе помогает, – спокойно ответила премиленькая сероглазая девушка. Волосы у неё были рыжие, руки – хоть натруженные, но ухоженные, никаких чёрных лунок под ногтями, как у Лизбет, или заусенцев, как у почтенной матери семейства. – Ты же сам сказал – пока Дермот сто фунтов не принесёт и на стол тебе не положит, не видать нам свадьбы как своих ушей.

– Мало ли, что я говорил… Не всё повторять-то нужно, – улыбаясь, пожурил её мистер Барри.

«Не при всех», – мысленно поправил его Киллиан, догадываясь, как обстоят дела на самом деле.

– Как скажете, папенька, – прикинулась дурочкой девица Эмили Ли и покорно опустила голову, подражая манерам сестёр.

Фергюс Барри, торопясь замять некрасивый момент, скороговоркой назвал остальных членов семьи. Маргарет оказалась девушкой из породы красавиц-простушек – буйные светлые кудряшки, губы точно лепестки роз, белые руки, не знавшие работы, и ясные-ясные голубые глаза, не омраченные тенью интеллекта. Девятилетняя Сьюзан и вовсе испугалась Киллиана и спряталась от него за спину Эмили Ли – и уже оттуда показала ему язык. Симпатичную служанку лет двадцати восьми, любезничавшую внизу с незнакомцем в плаще, звали Люсиндой, и она, судя по жарким взглядам, адресованным Киллиану, страстно хотела замуж. Младшая подавальщица, Джейн, прятала за низко надвинутым чепцом коричневое родимое пятно на лбу, а мальчишка, точивший ножи и чистивший обувь, был её родным братом и звался Рисом.

– Кхе-кхе… вот и всё, – подвёл итог долгому рассказу мистер Барри. – Точней, вот и все. Бывает у нас ещё Дермот Макбрайт, ну да он ближе к вечеру подойдёт. А теперь, мистер Флаэрти, не желаете ли отведать моего эля?

Киллиан с трудом удержался от того, чтоб не рассмеяться.

«Так настойчиво меня уже давненько не угощали. С тех самых пор, как Айвор подкинул дело о приворотном зелье».

– Нет, мистер Барри. Премного благодарен, но всё же откажусь. На работе я никогда…

– Да-да, ни капли в рот, – грустно заметил Фергюс и машинально погладил себя по животу, то ли мечтая об эле, то ли проголодавшись. – А на подвал, где бочки стоят, не взглянете?

– А вот это – обязательно, – заверил его Киллиан.

Эмили Ли фыркнула и, взяв за руку Сьюзи, вышла из комнаты.

Маргарет и Люсинда, каждая на свой манер, соревновались в томности и многозначительности взглядов, Анна угрюмо сопела, и ей вторил Джон, Лизбет с Сэмом явно не терпелось обсудить гостя, а миссис Барри – сбежать на кухню, под защиту кастрюль и копчёных свиных рёбрышек. Киллиан вздохнул и твёрдо добавил:

– Прямо сейчас.

Дом оказался гораздо больше, чем выглядел со стороны.

Второй этаж Киллиан толком и не разглядел – мистер Барри сразу повёл гостя вниз. Там, в подвале, располагалась кухня, при ней – кладовые для окороков, фазанов, колбас и прочих мясных заготовок. Там же была комнатка для служанок с двумя лежанками и обшарпанным ларём для одежды.

В противоположной стороне от кухни находились, собственно, подвалы для вина и эля.

– Значит, войти сюда можно только через кухню?

– Совершенно верно, мистер Флаэрти, – раздосадованно подтвердил Фергюс, стоя на ступенях. – Через кухню, мимо кладовой – прямо сюда. Знаете, я сам сперва на домашних грешил, – сознался он тихо. – Несколько ночей ставил дозорных. Сперва Рис сторожил, за три пенни в ночь – никого не поймал. Ну, я подумал: «Что взять с мальчишки? Небось, уснул». И попросил о помощи сперва Джона, потом Сэма… Несколько ночей они вдвоём сторожили, но всё одно – в урочный час засыпали, как околдованные, а эль в одном из бочонков превращался в воду. Я уж наловчился это определять – перед обворованным бочонком всегда или лужа, или следы мокрые… Наконец, пришлось доверить охрану самому надёжному человеку.

– Кому же это? – полюбопытствовал Киллиан.

– Мне, – серьёзно ответил мистер Барри. – Да только без толку. Я и сам не заметил, как уснул, а проснулся уже утром, да с таким похмельем, что и врагу не пожелаешь. Словно выпил пинты три самого мерзкого эля в Дублине! И что же это, если не колдовство фейри?

«Пьянство?» – чуть не оговорился Киллиан, но успел вовремя прикусить язык.

– Да, похоже на колдовство, – нехотя согласился он. – И как, сегодня тоже посадите на пороге сторожей?

– Разумеется. А почему это вы спрашиваете, мистер Флаэрти? – подозрительно осведомился Фергюс. – Разве вы не будете стеречь эль вместе с ними?

Киллиан набрал в грудь воздуху, чтобы решительно отказаться от этого бесполезного занятия, но потом представил возвращение Айвора с очередного удавшегося свидания. Пробуждение в пять утра в запахе дорого вина и ночных цветов; рассказ, красочно описывающий всё – от первого поцелуя и вздоха до пикантных финальных подробностей; ожившее одеяло, туго связывающее хозяина по рукам и ногам, чтоб не смел трусливо убегать; разгневанная Нив, проснувшаяся не вовремя из-за ругани и барахтаний этажом ниже…

– Э-э… Я так и собирался поступить, конечно, – обречённо выдохнул Киллиан. – Полагаю, возвращаться домой ради ужина мне смысла нет?

– Я прикажу Люси поставить ещё один прибор на стол! – обрадовался мистер Барри и с энтузиазмом потряс руку собеседника. – Спасибо, спасибо мистер Флаэрти! Может, всё-таки эля?

– Нет, – стойко ответил Киллиан. В его личном списке эль по раздражающему эффекту подобрался опасно близко к компаньону. – Так как, говорите, тут запираются двери?

До ужина он успел осмотреть подвал и даже частично простучать стены на предмет тайных ходов. Кое-где звук был странный, но мистер Барри пояснил, что никаких ходов там нет, а есть несколько пустот, в которых «на удачу» замурованы бочонки с элем и виски – три-четыре общим счётом. Двери запирались крепко, ключ имелся в единственном экземпляре и принадлежал самому хозяину паба, а сам подвал не оставляли без присмотра даже днём – на кухне постоянно вертелся кто-то из сестёр или их женихов.

– А воду эль превращается всегда именно ночью? – дотошно уточнил Киллиан.

– Только ночью, – клятвенно заверил его мистер Барри. – Днём – никогда.

Служанки ужинали отдельно, в своей комнатке, уже после того, как домывали посуду. Выбрав минутку, Киллиан наведался к ним и расспросил немного. Джейн больше отмалчивалась, а вот Люси охотно поведала всё, что знала:

– Ну, в доме этом, значит, я с малолетства работаю, вот. Ещё старого хозяина застала, на один год, правда, но он ой какой щедрый был! На Рождество всем подавальщицам не только по новому платью дарил, но и башмачки, и ленты, и обязательно те ленты были зелёные. А ещё он нам наказывал строго-настрого, чтоб на ночь мы на кухне у очага оставляли в миске молока с хлебом, бренди с пирогом – чего не жалко и чего посвежей, так-то. Ну, мы слушались. А мистер Барри, новый который, сперва тоже нас платьями дарил, потом только чепцами да лентами, а теперь чепцы нам жена дарит, а он хорошо если одну-единственную ленту пожалует… И зелёное носит только сам, нам не даёт, правда, и платит больше, жаловаться не на что, – быстро поправилась она, оглянувшись на молчаливую Джейн. Та, впрочем, не спешила бежать и наговаривать на подругу хозяину – наоборот, кивала, соглашаясь без слов. – Ну, а миску с бренди и куском пирога мы всякий раз на ночь ставим, и к утру она пустая бывает.

«Значит, брауни или иной дух здесь действительно обитает, – подытожил про себя Киллиан. – Но зла на семейство Барри он держать не должен – его хорошо кормят и уважают».

А сторожить в эту ночь выпало Сэму и Дермоту.

Сэм сразу же завязал беседу. Вся суть его речи сводилась к тому, как он здорово будет управлять пабом, когда «старик Барри» передаст ему дело.

– Прислуге я жалованье увеличу, ей-ей, – заверял он Киллиана. Рядом вертелась Люси – она как раз принесла «ночную трапезу», хлеб с сыром, и разлила по высоким пивным кружкам морс. – И снова начну платья дарить под Рождество. Лизбет моя того же мнения, да! Она хочет, чтоб дома у нас слуги жили, как у мэра… Да и нам самим пора бы одёжу прикупить побогаче. И экипаж заказать, денег-то хватает! – подмигнул он Киллиану. – К старику они в руки так и сыплются, так и сыплются!

– Погодил бы пока чужие деньги делить, – осадил его Дермот. Он был чем-то похож на Эмили Ли – такой же сероглазый, острый на язык и неласковый.

Сэм ощерился:

– А ты бы что сделал, Дерри?

– А я бы передал паб Джону, потому что никто лучше него с этим делом не справился бы, а сам устроился бы по рекомендации в помощники адвоката, – отрезал Дерри, откидывая со лба прядь льняно-светлых волос. – Моя Эмили Ли женой трактирщика не будет. А ещё я ей книгу куплю. Или две, или сколько попросит.

Фьють! – насмешливо присвистнул Сэм. – Ты сперва деньжат-то на откуп накопи, а потом обещай. Эй, Флаэрти, а ты чего сидишь, не пьёшь – не ешь? Морс-то хороший.

– Так ведь ужин недавно был, – отмахнулся Киллиан.

– Этот морс моя Лизбет варила! Ну-ка, попробуй, – пихнул ему Сэм кружку в руки.

Киллиан спорить не стал, благо напиток был вкусный. От двери подвала тянуло холодком. Несколько раз слышалось хихиканье и шарканье, будто бы ходил внутри старик, но Дерри объяснил, что это сквозняки. В первые дни дежурства он тоже разволновался, разбудил мистера Барри и заставил его открыть подвал, но внутри никого не оказалось.

…Момент, когда навалился тяжёлый, неодолимый сон, Киллиан пропустил.

Голова поутру трещала нестерпимо.

– Ну, как, увидали чего-нибудь, мистер Флаэрти? – полюбопытствовал утром Фергюс Барри. Во взгляде его Киллиану почудилось злорадство.

Маргарет любопытно вытаращилась голубыми глазищами. Вредина Сьюзи показала язык, и Киллиан едва удержался от того, чтоб не повторить за нею. Эмили Ли вздохнула и осторожно коснулась руки страдальчески сморщившегося жениха.

– Увидал, – не моргнув глазом, соврал он. – И, с вашего позволения, отлучусь до вечера в агентство, дабы проконсультироваться у компаньона. Он, э-э, более сведущ в делах фейри.

«И похмелье снимает замечательно».

– Ступайте, – благодушно разрешил мистер Барри. К вечеру говорите, вернётесь?

– Непременно, – пообещал Киллиан. – Бочку с водой не убирайте, я хочу её осмотреть. А сейчас вынужден откланяться. В силу, гм, обстоятельств непреодолимой силы.

До агентства он добирался перебежками, от тени к тени. Яркое майское солнце причиняло немыслимые страдания, а при мысли о завтраке к горлу подкатывала тошнота.

Айвор смеялся, как сумасшедший.

– Ну тебя и угораздило, любезный мой друг! Подними-ка голову, посмотри на меня… моргни… дыхни… Да ты, судя по всему, успел вылакать не меньше двух бутылок скверного виски. И когда это?

– Если б я знал, – мрачно откликнулся Киллиан, стоически снося издевательства фейри. – Я пил только морс.

– Вот сегодня не пей, – посоветовал Айвор и улыбнулся. – Говорю же, в глаза мне смотри, горемыка, только внимательно… ближе… ближе… Вот так!

Киллиан послушно придвинулся, неотрывно глядя в чёрные зрачки, как в бездонный омут, ещё и ещё… пока не столкнулся носом с Айвором, выругался, отпрянул и свалился со стула. Фейри обидно рассмеялся, потрепал Киллиана по голове и спросил:

– Так получше?

– Да, – с некоторым удивлением ответил он, сам себе не веря. – Как ты это делаешь? Всегда по-разному…

– Всегда одинаково, – ухмыльнулся Айвор. – Это отвлекаю тебя я по-разному. Кстати, Нив уже проснулась. Как насчёт завтрака? И я ещё не рассказал тебе, как прошло свидание с Кларисс. Ах, Кларисс, сама утончённость и нежность, и, хотя она и девица, но оказалась такая страстная…

Киллиан зажмурился. Похмелье теперь не казалось ему такой уж страшной альтернативой.

Экзекуцию прервала Нив, отвесив Айвору варварскую затрещину. Фейри понятливо умолк и хранил загадочно-счастливое молчание до вечера. И, лишь когда Киллиан уходил, расщедрился на совет:

– Присмотрись к людям хорошенько. Когда кто-то так настойчиво сваливает вину на волшебный народ – виноват смертный. Да и украсть что-то из дома, где брауни сыт и задобрен, может только кто-то из хозяев, родная кровь. Даже слугам он отомстит.

– Я учту, – пообещал Киллиан.

На сей раз паб был полон.

Мистер Барри сам разливал эль и шутил с завсегдатаями, а потому сразу махнул Киллиану рукой, приказав подниматься наверх. В гостиной ждали Джон и Анна с ключом от подвала. Бочку, как и было уговорено, никто не трогал. Киллиан осмотрел её, уделив особое внимание дну и крышке, но ничего не нашёл. Только одно показалось подозрительным – нитка, торчавшая аккурат из стыка между досками.

– Это что такое?

– Это? – Анна намотала мокрую нитку на палец, понюхала и пожала плечами: – Наверно, зацепился кто-то рукавом. Но у нас, почитай, что служанки, что мы в одном и том же ходим, так что от чьего рукава – так и не скажу.

– Хм… подумаю на досуге, – резюмировал Киллиан и спрятал нитку в карман, решив потом показать её Айвору. – Анна, скажите, а кто-нибудь мог изготовить дубликат ключа от подвала?

– Да кто хошь мог, – простодушно ответила она. – Дело-то недорогое, а до того, как воровать-то начали, папенька не очень за ключом и смотрел. Бывало, мог на целый день оставить в гостиной на столе.

– Понятно. Кстати, миссис О’Бойл, а что б вы сделали, если б стали хозяйкой паба?

– Я-то бы не стала, где женщине в одиночку с пабом управиться, – улыбнулась она. – С мужем вдвоём – другое дело. Джон бы элем торговал, как мой отец, дед и прадед делали. Чего ещё-то желать?

Киллиан улыбнулся в ответ:

– Ну, что ж, пожелаю вам удачи. Кстати, мне ведь сегодня сторожить в компании Джона?

– Да, – мрачно ответил за неё муж. – Ну и повинность… Каждый раз идёшь, как на плаху. Скорей бы уж этого вора поймали бы. Я в жизни ничего крепче чаю не попробую.

За ужином история повторилась. Киллиан на всякий случай плотно перекусил, чтоб потом рука не потянулась к кружке или ломтю хлеба и попросил принести воды.

– Простой воды? – удивился мистер Барри. – Не эля, не морса… Хотите, чаю сделаем? Мы, конечно, не шикуем, но ради гостя…

– Нет, спасибо, – вежливо отказался Киллиан. – Это, м-м, гейс, чтоб поймать вора. Зарок такой. Не пить ничего, кроме воды.

– Ну, будет вам вода, – развёл руками Фергюс Барри.

Кувшин с питьём Киллиану поднесла Маргарет, преданно глядя бессмысленно-ясными глазами. Эмили Ли посматривала насмешливо, уловимо напоминая этим Айвора.

«Вода как вода, – решил Киллиан, принюхавшись. – В конце концов, не помирать же от жажды. Жаркое было изрядно пересолено».

Перед тем, как расположиться на ступенях на ночь, он наведался на кухню, к очагу, и подложил в миску у очага к ломтю свежего хлеба маленький пирожок, испечённый утром Нив.

– Не враг я сему дому, но друг, – прошептал Киллиан на четыре угла и только потом присоединился к Джону.

Они разговаривали, чтоб скоротать время – больше о том, как прошла свадьба с Анной и что было на столах. А потом вдруг Джон прямо на половине фразы умолк, улыбнулся глупо, что-то забормотал и потихоньку сполз, сворачиваясь калачиком на полу. Киллиан дёрнулся помочь, но тут в голове у него помутилось, стены заплясали перед глазами… и накатила тёплая, пьяная истома.

«Колдовство».

Он чувствовал, как сквозь забытьё пытается до него достучаться кто-то – уродливый толстенький старичок в одежде из разноцветных лоскутов. Он тянул Киллиана за рукав и пищал что-то, а красивый женский голос напевал:

Как по ниточке, да по беленькойЭль течёт, словно яркий мёд,А по ниточке, да по синенькойХолодная водица катится…

Киллиан не мог и веки толком разомкнуть, не то, что пошевелиться, и вскоре снова провалился в сон.