Душа зла

Незнакомец положил ее у подножия лестницы.

– Не двигайся.

Он поднялся наверх и спустил оттуда трос с крюком на конце, закрепленный на лебедке. Металлический крюк блеснул в пламени свечи.

– Что вы собираетесь со мной делать? – осторожно спросила Джульет, не сумев скрыть страх, отчего ее голос задрожал.

Мучитель ответил не сразу, сначала размотал трос. Потом зацепил крюк за веревки, связывавшие Джульет. Приспособление, которым он пользовался, было хорошо смазано, тщательно отлажено, и Джульет даже показалось, что она находится на конвейере какого-то завода. Незнакомец словно разыгрывал тысячу раз отрепетированную сцену. В жестах мучителя сквозило спокойствие, подземелье было заботливо подготовлено к спектаклю, лебедка и крюк работали идеально.

«Как будто он делает это постоянно», – подумала Джульет, чувствуя, как ее накрывает волна ужаса. Девушка учащенно задышала.

Закончив прилаживать крюк за ее спиной, незнакомец обжег ее шею своим дыханием, и Джульет услышала его слова:

– Сейчас я покажу тебе, как сильно я тебя люблю…

Она ясно почувствовала, что погружается в бесконечный кошмар. И догадалась, что никогда не выйдет отсюда живой.

Это отвратительное подземелье было ничем иным, как бойней.

* * *

Шериф округа Клакамас приехал встречать Бролена вместе с одним из своих помощников. Джошуа Бролен, как положено, обозначил цель приезда, и они вместе направились в лес на юго-востоке от Стаффорда. Там они съехали с шоссе и двинулись по извилистой тропе, по которой старый «Мустанг» Бролена проехал с большим трудом, и наконец остановились у маленького пруда посреди деревьев. Пруд был мелким и небольшим, едва ли сотня метров в длину, полностью заросшим травой и камышом.

Оказавшись на берегу, Болен был потрясен уединением и тишиной. «Идеальное место для совершения преступления, никто ничего не узнает», – подумал он.

Тогда зачем преступник перевез тело в Туалатин?!

В этом не было ни малейшего смысла. Все в поступках убийцы говорило о его изощренности и очевидном интеллекте, тогда зачем ему нужно было рисковать и перетаскивать тело, если он мог просто бросить его здесь?

– Часто тут бывают люди? – спросил он шерифа, оглядывавшего заросли.

– О, очень редко, – ответил шериф, – может быть, только несколько рыбаков, которые ничего не понимают в рыбной ловле, потому что в этом пруду рыбы нет. Даже не знаю. Ну, еще молодежь, которая иногда приезжает сюда порезвиться по вечерам, вот, пожалуй, и все. Вашингтонский парк у местного населения гораздо более популярен.

Бролен кивнул. Пруд отлично подходил для того, чтобы оставить в нем тело. Но что-то не клеилось. «Должно быть какое-то объяснение, – думал Бролен, – деталь, позволяющая понять, зачем убийца рискнул переместить тело».

– Вы сказали, что это связано с недавними убийствами, – произнес шериф, – с действиями Портлендского палача. Вы полагаете, он был здесь?

– Типа того, – прошептал инспектор.

Не удовлетворившись его ответом, шериф отошел, всматриваясь в поверхность воды так, словно ждал скорого прибытия корабля. Его помощник стоял поодаль, не произнося ни слова с того самого момента, как они приехали сюда.

Бролен обошел пруд, чтобы рассмотреть поляну на другом берегу. Временами он бросал быстрые взгляды в чащу леса и внезапно заметил небольшую тропинку, уводившую туда. Шериф находился на другом конце пруда, в сотне метрах от Бролена, когда инспектор крикнул, обращаясь к нему:

– Здесь есть тропинка! Вы знаете, куда она ведет?

Шериф сделал знак, что плохо слышит, и не торопясь направился к Бролену. Будучи моложе и здоровее, инспектор предположил, что шериф глуховат, но не стал заострять на этом внимание. Как только шериф подошел к нему, он повторил вопрос.

– А, простая тропа, наверное, охотники протоптали.

– Здесь разрешена охота?

– Скажем так, с ней мирятся. В этом местах нет егеря, если вы, конечно, понимаете, что я имею в виду. А у меня есть дела поважнее, чем наблюдать за такими лесами, как этот!

– Кто-нибудь живет поблизости? – спросил Бролен.

– Нет, это очень уединенный уголок, и если хотите знать мое мнение, жить здесь никто не захочет. Все запущено, – добавил шериф, поправив шляпу.

Бролен оглядел опушку, убедившись, что тропинка пересекает ее и уходит дальше в глубь леса. Лес был густым, в нем росли самые разные деревья, высокий папоротник, кусты ежевики; на земле лежали бесчисленные стволы, обреченные на медленное гниение.

Пронзительный крик какого-то хищника раздался над верхушками деревьев. Мужчины одновременно подняли головы.

Над ними мелькнул силуэт сокола, шериф почесал подбородок и заметил:

– Знаете, я вспомнил: есть все-таки один тип, живущий в лесу неподалеку отсюда.

Бролен повернулся к нему.

– Он мог бы оказаться мне полезен, я бы хотел задать ему несколько вопросов, – сказал он. – Как его зовут?

– Лиланд Бомонт. Я сразу не подумал о нем, поскольку он самый обычный парень. И только увидев сокола, я про него вспомнил. Он обожает соколов. Да и вообще любых хищных птиц, я точно знаю, что он их дрессирует, использует эти свистки… манки, чтобы подзывать их.

– Клик, – поправил шерифа его помощник, незаметно подошедший к ним. – Для дрессировки хищных птиц используют свисток, который называется «клик».

– Мне кажется, вы хорошо в этом разбираетесь. А вы знаете Лиланда Бомонта? – спросил Бролен.

– Ну, не то чтобы, – сказал помощник шерифа. – Я несколько раз видел его на поле, когда он занимался своими птицами. Именно мне приходится выгонять его оттуда, если на него жалуются фермеры.

– А этот Лиланд, чем он зарабатывает на жизнь? – уточнил Бролен.

– Выполняет всякую мелкую работу. Но его страсть – дрессировка птиц и скульптура.

Бролен озадаченно переспросил:

– Скульптура? А что он лепит?

Помощник шерифа пожал плечами.

– Не знаю, кажется, что-то мрачное, ему нравится лепить руки.

Бролен остановился как вкопанный. Шериф и его помощник смотрели на него так, словно перед ними возникло привидение.

– С вами все в порядке, инспектор? – забеспокоился шериф.

– Отвезите меня к этому Лиланду Бомонту и вызовите еще одну машину. Думаю, мы на правильном пути.

Издав над их головами пронзительный долгий крик, сокол пропал за деревьями.

* * *

Лебедка скрипнула в последний раз, и мускулистая рука схватила Джульет за ремень джинсов. Девушка задрожала. Собиравшийся было отцепить крюк, он вдруг остановился – потому что через вырез рубашки заметил ее дрожь. Мягким жестом он протянул руку и положил ладонь Джульет на бедро. Дернувшись, она невольно застонала. Дрожь все никак не унималась. Ладонь стала медленно подниматься по ее телу вдоль позвоночника и замерла между лопатками. Он услышал, как девушка с трудом сглотнула. Иштар, вот как ее звали – так она ему сказала. Все их беседы в Интернете были преамбулой к этому мгновению – мгновению их встречи. Теперь они смогут по-настоящему открыть друг друга. Узнать друг друга. Войти друг в друга. Подумав об этом, он ощутил сильнейший прилив адреналина, его член начал твердеть. Девушка дрожала уже не так сильно, но все еще заметно.

– Тебе страшно? – спокойно спросил он.

Джульет-Иштар помолчала несколько секунд.

– Да… Но я же вам ничего не сделала… – произнесла она шепотом.

На лице мужчины появилась улыбка.

– Сделала.

Его голос был мягким, хорошо поставленным. Но Джульет не обманывалась на сей счет. Он был способен на самое худшее, говорил неестественно, играл с ней.

– Ты меня соблазняла, – возразил он. – Вспомни, какие слова ты писала, все эти фразы, появлявшиеся на экране моего компьютера. Ты сама попросила меня, чтобы я тебя похитил. Я – твой принц.

Теперь никаких сомнений не осталось. «Этот человек – законченный псих, – подумала Джульет, – он болен».

Он убрал руку с ее спины, и Джульет вытянулась на полу комнаты. Это было длинное темное помещение с верстаками, заваленными различными инструментами. В нескольких метрах поодаль стоял пикап. К металлической балке наверху были прикреплены две гаражные лампы, и их свет выхватывал из темноты странную обстановку мастерской. Руки. Их было здесь никак не меньше тридцати, можно было подумать, что это муляжи, хотя некоторые из моделей казались слишком грубыми. Застывшие в невероятных положениях, все эти руки были вылеплены из глины.

– Знаешь, я приготовил нам поесть. И немного вина.

Джульет повернула голову, чтобы лучше разглядеть своего похитителя.

Это точно был он, человек, предложивший ее подвезти. Но сейчас в нем не было ни капли привлекательности. Он был растрепан, волосы торчали во все стороны, как колосья. К тому же небрит и одет в простой комбинезон автомеханика с длинной застежкой-«молнией» спереди.

Увидев, что Джульет разглядывает его, похититель тихо извинился:

– Знаю, я выгляжу не очень представительно, но я сейчас все приведу в порядок. Мне жаль, но эта одежда – самая практичная из всего, что… что… ну, сама увидишь…

Он широко улыбнулся, и Джульет почувствовала, как ее кровь стынет в жилах от страха. И что хуже всего, она увидела, что он гладит свою промежность через ткань комбинезона. Его взгляд стал ледяным и жестоким, и в это мгновение Джульет поняла: он продолжает играть с ней. Ему нравилось постепенно нагнетать напряжение, говорить шепотом. Он забавлялся с ней, как кошка с мышью.

– Просто с ума сойти, что можно сделать с помощью Интернета в наши дни. Нажми несколько клавиш – и найдешь все что угодно, даже настоящее имя какой-нибудь богини, – произнес мужчина, обнажив идеально ровные зубы. Наклонив голову, он посмотрел девушке прямо в глаза. –  Но прежде всего ты должна оставить мне что-нибудь на память о себе, – произнес он и поволок Джульет на середину комнаты.

Затем поднял цепь, продетую в петли в полу, и начал обматывать ею тело своей пленницы. Для этого ему пришлось развязать веревки, и Джульет испытала невероятное желание вскочить и убежать. Однако боль в запястьях отняла у нее все силы. Тем не менее ей удалось освободить бедра, и резким движением таза она попыталась выпрямиться. И тут же закричала от мощного удара по почкам, снова упав на холодный пол. Несколько секунд спустя ее уже перевернули на живот и вновь опутали цепью, растянув в стороны руки и ноги.

– Теперь я хочу рассказать тебе, с какими девушками встречаюсь, – произнес ее мучитель таким тоном, словно продолжал приятную беседу с закадычным другом. – Только представь, последняя оказалась шлюшкой. И отдавалась не за деньги – она делала это ради собственной забавы.

Он, замолчал – казалось, раздумывая, не слишком ли разоткровенничался.

– Она сказала, что может… отсосать почти за бесценок. Ты считаешь, это нормально?

Лежа на холодном полу, Джульет пыталась следить взглядом за своим мучителем. Но он исчез из поля зрения. Конечно, он все еще находился в комнате, Джульет слышала его ровное дыхание и скрежет какого-то металлического предмета. Должно быть, он был чем-то занят в углу мастерской. Через несколько секунд мужчина возник прямо перед Джульет, потирая ладони.

– Само собой, я не захотел. Ну, то есть ее, эту шлюху. – Он на мгновение замер, чтобы восхищенно посмотреть на торчавшие над верстаком глиняные руки. – Даже для коллекции. Ой, чуть не забыл!

Он наклонился к этажерке и включил старый, покрытый пылью магнитофон. Мастерскую наполнили звуки барочной музыки. Потом он повернулся и исчез в темноте. И через минуту явился, держа в руках два дымящихся утюга.

– Надо будет прижечь, иначе ты потеряешь сознание и никогда больше не очнешься. А как я тебе только что сказал, нам еще надо поужинать вместе.

Джульет увидела, как он поставил утюги по обе стороны от нее. Потом схватил металлический предмет, зазвеневший, когда он случайно задел им верстак. Это был длинный блестящий скальпель, огромный, как какой-нибудь на тесак для отрубания голов.

– И тогда ты останешься со мной надолго. Очень надолго…

* * *

«Форд Мустанг» и два полицейских автомобиля остановились посреди лесной дороги.

– Не исключено, что я ошибаюсь, но этот тип вполне может оказаться именно тем, кого мы ищем, – предупредил Бролен. – Так что никаких осечек. Вы останетесь в стороне, чтобы он вас не видел, сначала я хочу просто поговорить с ним. Если что-либо покажется мне подозрительным, у меня на руках через час будет ордер на его арест. Однако если он действительно убийца, то может что-нибудь почуять. Если события станут развиваться не так, как мне хотелось бы, я крикну «полиция», и тогда вы вмешаетесь.

– Вы уверены, что хотите пойти туда в одиночку? – спросил шериф, которому происходящее нравилось все меньше и меньше.

– Уверен. Если это он, его нельзя спугнуть. Присутствие полицейских в форме может заставить его нервничать. Как бы то ни было, я не хочу рисковать. Я задам ему несколько невинных вопросов по поводу пруда, не слышал ли он чего-нибудь, типа того. Я хочу просто на него посмотреть, составить о нем представление.

Скрепя сердце шериф согласился.

– Тогда по местам, – бросил инспектор. – И главное, не вмешивайтесь, пока я вас не позову.

Окружая дом, четыре человека в форме растворились за деревьями. Подождав несколько секунд, Бролен двинулся вперед. Менее чем через пять минут он достиг цели. Сама хижина была довольно маленькой, одноэтажной, с многочисленными окнами, прикрытыми шторами неопределенного цвета из толстой ткани, со временем посеревшими от грязи. Мастерская по соседству утопала в кустах ежевики и зарослях папоротника. Довольно узкая, но, возможно, вытянутая в длину, ни одного окна, лишь слегка приоткрытая двустворчатая дверь, из-за которой раздавалась какая-то назойливая музыка. Справа от мастерской располагался самодельный вольер. В нем сидела пара соколов с коричневым оперением, внимательно наблюдая за инспектором. Он быстро прошел мимо птиц и обогнул клетку. Огляделся вокруг, но нигде не заметил никаких следов автомобиля. Мгновение поколебавшись, Бролен направился к приоткрытой двери мастерской.

* * *

Джульет чувствовала, как ее сердце бешено колотится, но не могла выдавить из себя ни малейшего звука. Широко улыбаясь, мужчина приблизился к ней.

– Не переживай, очень больно будет только сначала, а потом я о тебе позабочусь…

Она почувствовала, как ее ягодицы ласкает через ткань джинсов большая ладонь. «Молния» на комбинезоне ее мучителя была наполовину расстегнута, обнажая могучий торс.

Он подложил деревянные доски под запястья девушки, отчего она задрожала еще сильнее.

– Вот так, это чтобы не затупить лезвие о пол, понимаешь?

У Джульет от ужаса кружилась голова, она чувствовала, что сходит с ума.

– Какое чудесное лезвие! – бросил мужчина, по-детски восторгаясь.

Он занес скальпель в воздух. Его глаза выкатились из орбит, блестя, словно тысяча огней, горя гневом и отвратительным безумием.

Джульет закричала что было сил, лезвие рассекло воздух.

Удар оказался мгновенным.

Смертельным.

Она лежала на полу мрачной мастерской, и по ее рукам текла теплая жидкость. Это даже не было больно.

Джульет так и не смогла потом вспомнить, слышала ли она звук выстрела. В ее памяти осталось лишь эхо, похожее на мощный раскат грома.

Она отважилась приоткрыть глаза и увидела, как похититель всем телом падает на пол возле своего тесака. У него отсутствовала верхняя часть черепа, и это его кровь текла по ее рукам. Джульет пошевелила ладонью: на месте.

Уже не понимая, что происходит вокруг, она услышала звук направляющихся к ней шагов, потом восклицание, сразу же перешедшее в крик – испуганный крик, шедший откуда-то очень издалека.

Все, что она смогла запомнить, – успокаивающий голос, обжегший ей душу:

– Больше вам нечего бояться, я из полиции…

Кроме этого она не запомнила ничего: заплакав, Джульет потеряла сознание.

Часть вторая

Не мертво то, что спит вечно,

И по прошествии веков даже смерть может умереть[3]

Г. Ф. Лавкрафт

Солнце медленно опускалось за высокую вершину Вест-Хиллз, бросая тени и радужные блики на городские здания. Нечеткие пятна тихо соревновались друг с другом – кому из них хотя бы еще мгновение удастся побыть здесь. А между тем рыжие кварталы постепенно наполнялись охряными оттенками, а затем погружались в сумерки. Это был ежевечерний танец солнца, зрелище, которое Джошуа Бролен с упоением каждый раз наблюдал из окна кабинета. «Маленькая смерть дня!» – забавляясь, называл он его. И раз за разом испытывал чувство отчаяния, угнетавшего его в течение нескольких минут, но как только наступала темнота, оптимизм вновь начинал бить внутри него ключом.

Сентябрь подходил к концу, однако было еще по-летнему тепло, и многие пользовались этим, чтобы куда-нибудь выбраться. Кварталы пабов, особенно те, где подавали местное пиво, были переполнены: горстки студентов, а также самых обычных горожан в поисках крошечных удовольствий, группы туристов, приехавших оценить гостеприимство пивоварен «Бирваны». Однако Бролен не испытывал желания осушить пару бокалов. По мере того как летнее тепло становилось все менее ощутимым, радость в нем сменялась непонятной грустью – вроде той, приступы которой обычно настигали его на восходе солнца и с наступлением ночи. В главные моменты одиночества.

Вовсе не являясь по натуре пессимистом, он спрашивал себя о причинах такой перемены настроения и не находил никакого ответа. Бывали минуты, когда он раздумывал, является ли это банальнейшим следствием несовпадения профессиональной и личной жизни? Сложно представить, что прекрасный солнечный день, когда небеса лазурны, для кого-то может быть синонимом кошмара. В августе его вызвали в северный квартал, в здание, расположенное недалеко от автострады 5. Он хорошо помнил контраст, который оставила в его душе эта поездка. Утром, слушая радио, он ехал на своем «Мустанге» в Главное управление полиции, подпевая U2. Светило яркое солнце. День начинался замечательно. Но когда через пару часов он, все так же насвистывая, переступил порог квартиры, то обнаружил там следы настоящей резни. Той афроамериканке едва ли исполнилось двадцать, и при жизни ей очень шли ее длинные косы. Теперь от нее осталась лишь кровавая груда плоти, распотрошенная и выставленная на всеобщее обозрение. Убийцей явно руководила безумная ненависть. Он просто ревновал.

Убийство вследствие супружеских ссор, насилие, сексуальная агрессия – летние месяцы были тяжелыми. Попросту мерзкими.

Бролену нравилась его работа, но иногда он никак не мог избавиться от психологического напряжения. Спорт помогал отдохнуть телу, но для рассудка требовалось что-то иное. Его собственная супружеская история, заведомо лишенная будущего, началась с похода в мэрию и длилась четыре зимних месяца, оказавшись пока что его последним интимным опытом. Дожив почти до тридцати двух лет и обладая телосложением героя-любовника, Бролен необъяснимым образом так и не женился снова. Он чередовал длительные периоды одиночества и короткие случайные связи. Ничего серьезного. Бролен вырос в Логане, маленьком городке в тридцати километрах от Портленда, и от детства у него остались не слишком приятные воспоминания. Там все друг друга знали, было полно зелени – поля, леса и холмы, а до столицы штата – рукой подать, всего полчаса езды на автомобиле. У подножия массивного горного хребта Маунт-Худ он и провел первые двадцать лет жизни, а затем перебрался в портлендский кампус, где открыл для себя независимость и все прелести самостоятельной стирки и глажки. Учеба на факультете сопровождалась серией любовных приключений и разочарований. Череда назойливых флиртов и связь с молодой женщиной на протяжении двух лет, оставившей его ради продолжения учебы в Вашингтоне, – собственно, ничего необычного. Затем он стажировался в ФБР, где ему не хватало свободного времени, чтобы построить по-настоящему крепкие отношения, каждая попытка заканчивалась проигрышем. Постепенно он свыкся с мыслью, что, быть может, ему и не стоит постоянно пытаться начать жить с кем-то еще.

Вдалеке солнце отражалось от гладкой поверхности здания, блестевшего, как огромный олимпийский факел.

«Если бы я хоть иногда выбирался…» – подумал Бролен с оттенком сарказма. И голос его матери эхом прозвучал у него в ушах: «Никто никогда не позвонит у твоей двери, если только ты сам не поспособствуешь этому: мы живем не в телевизоре, здесь не все заканчивается одинаковым хеппи-эндом!»

И злодей не всегда погибает в конце!

Эта фраза сама собой выплыла из глубины его подсознания. С недавних пор он работал по факту обнаружения обгоревшего трупа на одном из складов, расположенных в южной части города. Несколько интересных зацепок вперемешку с чувством, что это дело займет у него много времени.

Он взглянул на стенные часы над дверью. 20:02. Пора возвращаться домой и забыть обо всем до завтрашнего дня. И тут вдруг он вспомнил о начатой накануне партии в «Обитель Зла-3» и улыбнулся. Решительно, Салиндро прав: он никогда не сможет отлипнуть от приставки. Желание куда-либо выбраться, пропустить стаканчик и, возможно, кого-нибудь встретить мгновенно улетучилось.

Бролен взял куртку и вышел из кабинета, даже не заботясь о том, чтобы навести там порядок.

Он жил на Алдер-стрит, на противоположном берегу реки Уилламетт, и чтобы вернуться домой, ему потребовалось не более двадцати минут.

Вот и дом. Две просто и минималистично обставленные комнаты. Остатки вчерашнего ужина на кухонном столе, литография, изображающая Орсона Уэллса в образе Отелло, висящая над софой. И слой пыли на всем. Квартира холостяка.

Бролен включил ноутбук и проверил почту. Ничего. Никаких новостей с работы или от матери. Его мать предпочитала компьютеру телефон, терпеть не могла «новые технологии» и ненавидела любые видеоигры, не переставляя этим удивлять Бролена. Отец скоропостижно скончался от инфаркта более шести лет назад, оставив Рут Бролен в одиночестве хозяйничать в их маленьком доме в Логане. Она получала хорошую пенсию благодаря оформленной мужем за несколько лет до смерти страховке и проводила долгие часы, обучаясь рисованию и разглядывая с веранды лес и горы.

Джошуа налил себе большой стакан молока с клубничным сиропом и устроился на софе. Многие друзья подшучивали над его любовью к клубничному молоку – особенно этим отличались приятели по академии в Квантико, считавшие любовь к этому напитку своеобразным моветоном, однако эра Джона Эдгара Гувера закончилась, и агентов ФБР вновь восстановили в правах. Никаких сомнений: в империи Большого шефа в эпоху, когда все только и намекали на существование влиятельной «мормонской мафии в ФБР», подобное было бы запрещено…

«Я могу выбрать между Вагнером, Рики Ли Джонсом и Крисом Айзеком или отличной партией в «Обитель Зла!» – подумал Джошуа, одновременно переключая дорожки на hi-fi магнитоле и телеканалы.

Два самых больших удовольствия. Первое – музыка – позволяло ему расслабиться, второе – видеоигры – преодолеть стресс, накапливающийся в течение рабочего дня: они полностью затягивали Бролена в свои миры, мешая ему отдаваться собственным мыслям, заставляя забывать те ужасные образы, которые могли бы окончательно его захлестнуть. Он купил две приставки – одну отнес на работу, вторую оставил дома; они давали шанс бегства от действительности, когда та становилась невыносимой: подобные паузы Бролену были просто необходимы. Некоторым могло показаться, что зависимость от этого «лекарства» свидетельствовала об одном: Бролен не создан для работы в полиции, но на самом-то деле в нем жила душа настоящего копа, просто ему требовалось время от времени «сниматься».

В конце концов он предпочел партию в «Обитель Зла», которую не успел доиграть накануне. Спустя полчаса Бролен с остервенением терзал джойстик, подобно тому, как каторжник пытается разорвать свои оковы. Проявляя настойчивость, он постепенно переходил на новые уровни сложности, понемногу приближаясь к концу игры. Неожиданно прозвучавший телефонный звонок грубо вырвал его из той виртуальной вселенной, где он добивался все больших успехов.

Ворча, Бролен снял трубку, твердо намереваясь закончить разговор как можно скорее.

– Джош Бролен, слушаю.

Мягкий и неуверенный женский голос раздался в ответ:

– Добрый вечер, это Джульет. Джульет Лафайетт. Надеюсь, ты меня не за…

Удивление сразу же заставило испариться всю прежнюю агрессию, и Джошуа, поставив джойстик на ковер, удобно устроился на софе.

– Джульет! – перебил Бролен девушку, не зная, что сказать. – Вот так сюрприз! Как твои дела?

Джульет удивилась такому теплому приему.

– Ну… Хм… Да все в порядке.

Тон ее голоса не соответствовал словам, он слишком дрожал, был каким-то слишком торжественным – так показалось Бролену. Поднимая трубку, он планировал услышать кого-нибудь из друзей или мать, но никак не ожидал, что это будет Джульет.

– Много времени прошло, – начала она.