Двойня для босса. Стерильные чувства

– Ты как? Тебе уже легче? – выдавливает из себя Стас привычно спокойным тоном, а я лишь слабо киваю.

Мы вдвоем сидим на стульях прямо в коридоре клиники. Вокруг снуют другие пациенты, искоса поглядывая на нас. Но почему-то мне нет до них никакого дела. Словно никого больше не существует. Только я и загадочный мужчина, который слишком часто и неожиданно врывается в мою жизнь.

– Напугали вы мужа своего, – усмехается медсестра рядом с нами.

– Он мне не… – закашливаюсь внезапно. – Неважно, – отмахиваюсь. – Все прошло, я в порядке.

Поворачиваю к женщине голову, замечаю в ее руках нашатырь и вату. Вот чем меня в чувства привели. Интересно, сколько времени я провела без сознания? В обнимку с посторонним мужчиной, который и сейчас отпускать меня не спешит. Придерживает за плечи бережно, но крепко, словно я рассыплюсь, если отпустит. Скользит взглядом по моему лицу, вгоняя меня в краску.

Медсестра, убедившись, что я окончательно пришла в себя, уходит по своим делам. Оставляет нас со Стасом, отчего становится еще более неловко. Спешу высвободиться из чужих рук и осознаю, что должна успеть на прием к Андрееву.

Ойкаю встревоженно, отталкиваю мужчину и рывком поднимаюсь. На секунду теряю равновесие, оступаюсь, но Стас мгновенно оказывается рядом и подхватывает меня за талию.

– Осторожнее, – недовольно отчитывает меня он. – Беременна? – зачем-то уточняет.

Какое ему дело? К чему подобные вопросы? Мы ведь никто друг для друга.

– Что? – лепечу я. – Нет. Пока что… И вообще, это вас не касается.

Стас смотрит на меня напряженно, хмурит брови и… Сжимает мою талию. Замираю и не знаю, как поступить. Надо бы нахалу пощечину залепить за то, что руки распускает. Женатый мужчина, а ведет себя как бабник! С другой стороны, он помог мне только что. Может, я себя накручиваю? Выдаю желаемое за действительное.

С ужасом признаюсь сама себе в том, что мне приятна его близость. И забота. И пристальный взгляд, что будто в самую душу проникает.

– Шевченко, – раздается за спиной голос Андреева.

Вздрагиваю от неожиданности и сбрасываю с себя горячие ладони Стаса.

– Моя очередь, – поясняю и тут же осекаюсь: я ничего ему не должна. – Спасибо, – бросаю из вежливости. – И прощайте, – намеренно выбираю это слово.

– До свидания, – задумчиво тянет Стас, но выражения его лица я не вижу.

Поворачиваюсь к мужчине спиной и скрываюсь в кабинете врача, на секунду даже забывая о том, как ненавижу и боюсь это место.

Страх возвращается,  когда я оказываюсь на узи. В панике дожидаюсь окончания процедуры и вердикта врача.

– Все идет по плану. «Созреваем», – сообщает Андреев.

Расслабленно выдыхаю. Чувствую облегчение, словно камень срывается с моей души и со свистом ухает вниз, раскалываясь на части. Но знаю, что продлится мое относительное спокойствие ровно до следующего визита к репродуктологу.

Врач диктует данные о моих клетках медсестре, которая на этот раз присутствует на протяжении всего приема. Потом вздыхает устало, снимает очки и потирает переносицу.

– Завтра жду вас в это же время, – чеканит Андреев, обращаясь ко мне. – В последние дни перед возможной овуляцией нужно быть особенно осторожными и внимательными. Не пропустить момент.

И быстро выпроваживает меня. Кажется, когда я с Глебом, Роман Александрович принимает нас более сосредоточенно и скрупулезно. Надо с мужем приезжать все-таки. Будь он рядом, мне удалось бы избежать многих неловких моментов. В том числе и Стаса…

– Берегите себя, – тихо обращается ко мне медсестра, когда я открываю дверь.

Оглядываюсь, ловлю на себе ее сочувственный взгляд, перевожу внимание на напряженное лицо врача – и сбегаю из кабинета. Жалость – это последнее, что мне сейчас нужно.

Обидно осознавать, что эти люди осведомлены, какая я неполноценная. Воспринимают меня как попавшего под машину щенка с перебитыми лапами. Усыпить жалко, но и помочь сложно.

Все-таки сдаюсь и начинаю плакать. Мне остро не хватает Глеба сейчас. При муже я обычно держу эмоции под контролем, не позволяю себе скатиться в истерику: он не выносит подобного, заводится с полуоборота и психует.

Сейчас же никто и ничто не может остановить моих слез. Всхлипывая, спускаюсь по лестнице, покидаю давящие стены клиники.

Оказавшись на улице, вдыхаю свежий, пропитанный запахом дождя воздух. И тут же вздрагиваю от резкого порыва ветра, пронизывающего до костей. Погода такая капризная и непостоянная, как я под дозой гормонов. Задираю голову и устремляю взгляд в пасмурное небо: опять будет дождь. Успеть бы добраться на работу до того, как он обрушится на землю, превращая дороги в грязное месиво.

Вечером из издательства меня заберет Глеб. Чмокнет в висок, спросит дежурное: «Как дела?» – и абстрагируется, пропуская мимо ушей ответ. Мы вернемся домой, поужинаем вместе и разойдемся по разным комнатам. Интим нам противопоказан, а просто засыпать рядом – мучение для Глеба. Холод и одиночество – мои привычные спутники каждой ночью. И влажная от слез подушка наутро. Но все изменится. Скоро…

Вытираю соленые дорожки с раскрасневшихся щек, ощущаю внутреннее опустошение и… чей-то пристальный взгляд на себе, от которого становится жарко в области солнечного сплетения. Контраст температур на мгновение дезориентирует. Боюсь опять упасть в обморок, поэтому делаю очередной вдох и тянусь в сумочку за мобильным. Надо срочно вызвать такси и…

Настойчивая вибрация выбивает из головы жалкие остатки здравого смысла. Едва не выпускаю из рук телефон, но в последний момент хватаю его за брелок, представляющий собой маленький пушистый хвостик, похожий на лисий. Не мой стиль, но… подарок Глеба.

Взглянув на дисплей, расстраиваюсь еще больше. Все-таки я не успела на планерку, и начальство наверняка негодует.

– Ты долго еще? – заговорщически шепчет Лиля, стоит мне поднять трубку. – Цербер рвет и мечет. Если что, ты в туалете, – на этом заявлении я нервно откашливаюсь. – Уж прости, я запаниковала.

Непосредственность подруги вызывает у меня теплую улыбку. Думаю, не только она запаниковала, но и сам шеф, когда на планерке ему озвучили столь «радостную» новость.

– Я уже еду, – лгу нагло, ведь даже такси не успела вызвать.

– Смотри мне, – цедит подруга. – Даже при самом сильном «отравлении» времени у тебя немного, – и отключается.

Судя по шуму и голосам на фоне, Лиля звонила прямо с планерки. Рисковая девушка. Всегда была такой.

Спускаюсь с крыльца клиники и на ходу набираю номер службы такси. Приятный, но механический голос девушки-оператора приветствует меня по заданному шаблону, спрашивает адрес и спустя пару минут называет время прибытия машины.

– Через двадцать минут? – сокрушаюсь я и пугаюсь своего же громкого голоса. – Серьезно? Нет, спасибо.

Шумно фыркаю, сжимаю губы и зажмуриваюсь, готовая вновь расплакаться. Все сегодня против меня! Даже такси.

– Подвезти? – доносится откуда-то сбоку, и от неожиданности я едва не подпрыгиваю на месте.

*

Не сразу решаюсь повернуться на источник звука, заранее зная, кем он окажется. Понимаю, насколько глупо выгляжу сейчас, смущенная и растерянная. С трудом подавляю вырывающийся из груди стон. В конце концов, не замуж же меня зовут!

Поднимаю подбородок и с напускным равнодушием смотрю на мужчину, который окликнул меня.

Я не ошиблась.

Стас. Медленно движется ко мне. Крадется, словно черная пантера, приметившая свою жертву. Непроницаемый, уверенный в себе, по пути он прокручивает на пальце брелок от бессменного джипа.

Почему Стас не уехал? Зачем дождался меня? Или это не более чем совпадение?

– Нет, я на такси, – рявкаю резко, желая оборвать запретную связь, что внезапно появилась между нами и крепнет с каждой минутой.

– Мне показалось, ты опаздываешь, – он останавливается, невозмутимо сканирует меня, не демонстрируя никаких эмоций.

– Вам показалось, – намеренно выделяю интонацией слово «вам», проводя между нами невидимую границу.

Стас пожимает плечами, кивает и молча возвращается к своему джипу. Хорошо, что настаивать не стал. Ведь так?

Я должна радоваться тому, как быстро избавилась от опасного мужчины, который преследует меня повсюду. Но взамен чувствую необъяснимую пустоту внутри.

Набираю номер другой службы такси, слышу протяжные гудки. Один, два… Нет ответа. Да еще и первые капли дождя срываются с неба и летят на дисплей телефона, растекаясь крохотными лужицами.

Не выдерживаю и снимаюсь с места, желая догнать Стаса. В сложившихся обстоятельствах он – мое единственное спасение. Придется отбросить сомнения и гордость.

– Стас, – зову сипло.

Мужчина оглядывается, чуть наклоняет голову набок и ухмыляется победно. Но не цепляет словами. И не ждет, что буду просить прощения за поспешный отказ или умолять о помощи. Вместо этого молча распахивает передо мной пассажирскую дверь. Жестом приглашает внутрь.

Приближаюсь осторожно, и каждый шаг дается мне все тяжелее. Боюсь. Нет, не Стаса, а скорее тех эмоций, которые он пробуждает во мне.

– Я оплачу, – выпаливаю я, оказавшись вплотную к мужчине.

Надо же было такую глупость сказать! Почему бы сразу пару сотен из кошелька не достать? И на чай не забыть оставить? Бизнесмену на джипе. Отличная идея!

Ожидаю, что Стас разозлится. Но вместо этого он изгибает бровь, прищуривается и, кажется, едва сдерживает улыбку. Думаю, она была бы ему к лицу. Я бы взглянула. Вздохнув, ругаю себя за неуместные мысли.

– Исключено, – осекает он меня, возвращая себе серьезный вид. – Таксистом я еще не подрабатывал!

Не в силах вымолвить ни слова, поспешно скрываюсь в салоне автомобиля. Устраиваюсь в чересчур просторном для хрупкой меня кресле, вжимаюсь в спинку и нервно кручу в руках мобильный, теребя пальчиками несчастный брелок-хвостик. Молюсь, чтобы мне не пришлось пожалеть о том, что я согласилась принять помощь малознакомого мужчины, который как раз садится рядом.

Мы так близко. В замкнутом пространстве…

Вижу, как на улице усиливается дождь. Крупные капли барабанят по лобовому стеклу, и Стас тут же включает «дворники».

– Тебя как зовут? – спрашивает он как бы между прочим, а сам тем временем проворачивает ключ зажигания.

– Алиса, – выдыхаю я.

Он мягко трогается с места и выезжает со двора, оставляя позади проклятую клинику.

– Тебе подходит, – проговаривает Стас ровным тоном, не отвлекаясь от дороги. – Рыжая лиса Алиса, – добавляет себе под нос.

– Просто Алиса, – бурчу я.

– Что ж, просто Алиса, – чеканит он, как на собеседовании. – Ты одна сегодня? – уточняет очевидное.

– Да, – мямлю тихо и спешу оправдать Глеба. – Муж, – акцентирую внимание на этом слове, словно сама себе напоминаю, – занят очень, поэтому не смог подвезти. А за руль меня не пускает. После вчерашнего, – опускаю голову.

Зря я сказала это. Лишний раз напомнила Стасу о нашей стычке.

– Вот это правильно, – хмыкает он, по-прежнему не смотря в мою сторону, и внезапно мрачнеет. – Извини за то, что произошло на дороге. Я был… не прав по поводу тебя.

Чувствую, как сложно даются ему последние слова. Мужчина явно не привык просить прощения.

– Извини, что чуть не убила нас обоих, – парирую я.

– Мы в расчете? – Стас в точности повторяет мою же фразу, сказанную ему вчера.

Буквально на мгновение устремляет на меня прищуренный взгляд и, дождавшись моего растерянного кивка, возвращается к дороге.

Между нами повисает неловкая пауза. Замечаю, что мужчине комфортно ехать в тишине. Я же тем временем ерзаю в кресле, покусываю губы, пока наконец сама не завожу разговор. Задаю некорректный вопрос, который волнует меня с момента нашей первой встречи в клинике.

– Что привело тебя сюда, Стас?

Не надеюсь на ответ, однако мужчина отзывается молниеносно.

– То же, что и многих клиентов репродуктивного центра, – его тон холодный. – Желание иметь детей.

– И? – слетает с моих губ прежде, чем приказываю себе заткнуться.

– Как часто бывает, наши желания расходятся с нашими возможностями, – спокойно продолжает он, при этом смотрит в боковое зеркало и идет на обгон.

– Настолько все безнадежно? – осмелев, устремляю взор на волевой профиль мужчины.

– С моей стороны шансов ноль, – признается Стас невозмутимо, увеличивая скорость.

– Может, анализ ошибочный.

Заткнись, Алиса! Умей вовремя остановиться!

– Клиника одна из лучших, лаборатории я доверяю. Но… – откашливается внезапно. – Все может быть. Посмотрим.

Удивляюсь, насколько открыто и безэмоционально Стас говорит о весьма щепетильном для любого мужчины вопросе. Он уверен в себе и плевать хотел на мнение окружающих. Поставил перед собой цель – и сделает все ради ее достижения.

Но, к сожалению, порой обстоятельства оказываются сильнее даже самого сурового характера.

Подозреваю, что Стас прибыл в клинику сегодня как раз для того, чтобы пересдать анализ. Такие, как он, не отступают с «поля боя», а борются до последнего вздоха. Однако уточнять не решаюсь. Я и без того засыпала его «неудобными» вопросами. Не понимаю, почему меня так тянет узнать о незнакомце как можно больше…

– А ты, А-Лиса, – Стас как-то по-особенному произносит мое имя, отчего кожа покрывается мурашками. – Почему ты здесь?

– ЭКО, – стараюсь говорить так же ровно, как и он, но голос предательски срывается. – В третий раз. Естественный цикл, короткий протокол и вот, наконец, длинный протокол, – загибаю пальцы, при этом ругаю себя за излишнюю откровенность. – Я все уровни прошла, – усмехаюсь горько. – Это мой последний шанс, больше нет вариантов. Ах да, и… причина во мне, – добавляю с дрожью в голосе.

– Все будет хорошо, – скупо выжимает из себя банальную фразу, в которую мы оба не верим.

– Прости, – качаю головой. – Зря я начала этот разговор. Не понимаю, почему вообще рассказываю все тебе.

– Эффект случайного попутчика, – выдает Стас, мастерски входя в поворот.

– М-м-м? – мычу недоуменно.

– Мы с тобой как пассажиры в поезде, – приподнимает один уголок губ. – Встретились, пообщались, после чего расстанемся и больше никогда не увидимся. Ты подсознательно понимаешь это, поэтому и открываешься. Незнакомому человеку порой излить душу легче, чем самому, казалось бы, близкому.

– Наверное, ты прав, – соглашаюсь я и отключаю внутренний стоп-кран. – Твоя жена хочет детей?

– Кхм, что? – Стас явно удивлен столь дерзкому вопросу.

– Мне показалось, что она… ну… – лепечу растерянно, – не совсем готова к такой ответственности.

– Ничего, подготовится, – отчетливо слышу стальные нотки.

– Тебе не кажется жестоким заставлять ее? – хмурюсь я, вспоминая его легкомысленную жену: о каких детях может идти речь? – Думаю, на такой серьезный шаг оба должны идти сознательно.

Стас не отвечает. Слышу только его сбивчивое дыхание.

– Приехали, – бросает небрежно, паркуясь возле издательства.

– Спасибо, – шепчу виновато.

Стас пожимает плечами, заменяя равнодушным жестом привычное «пожалуйста». При этом старается не смотреть на меня.

Все-таки наговорила лишнего, когда следовало держать язык за зубами. Впрочем, какая разница? Сейчас я открою дверь, выйду из машины – и мы со Стасом больше не увидимся. Разве что пересечемся в коридоре клиники и сделаем вид, что не знаем друг друга.

Полная решимости, толкаю дверь и выставляю ногу на мокрый асфальт.

– Уверена, что нормально себя чувствуешь, чтобы идти на работу? – интересуется Стас внезапно, и в его вопросе звучит забота. – Может, домой подвезти?

– Нет, я в порядке, – уверяю я, хотя у самой опять кружится голова.

Однако рабочий день и роковую планерку, которая может стать для меня последней, пропустить я не имею права. Покидаю машину, ежась от пронизывающего холода, царящего на улице. Собираюсь уйти, но что-то заставляет меня оглянуться.

– Удачи тебе, Стас, – искренне желаю я.

– И тебе, А-Лиса, – тянет он задумчиво.

Стоит мне захлопнуть дверь и сделать пару шагов, как джип тут же срывается с места. Зачем-то оборачиваюсь и смотрю ему вслед, пока он не скроется за поворотом.

«Эффект случайного попутчика», – вспоминаю фразу Стаса. А ведь мне действительно стало немного легче.

Глава 5

Сутки спустя

Алиса

Мысленно считаю до десяти… Двадцати… Сбиваюсь, прикрываю глаза и задерживаю дыхание. Отдаюсь во власть внезапно накатившей апатии, иначе просто сойду с ума. Делаю все по инерции: киваю Андрееву, даже не вникая в его скупые фразы и непонятные хмыкания, встаю с кресла, привожу себя в порядок, покидаю узи-кабинет – и машинально следую за стол, где терпеливо ждет Глеб.

Сегодня он рядом: сам вызвался подвезти. Правда, его присутствие ни капли не успокаивает.

Муж берет меня за руку и на протяжении всего времени, что говорит врач, водит большим пальцем по моей ладони. Немного нервно, но ласково. С подозрением покосившись на наши сплетенные руки, ловлю взгляд Глеба. Он улыбается мне тепло и подмигивает ободряюще. А после… целует в щеку при всех.

Его внезапный приступ нежности только настораживает меня сильнее. Жизнь с Глебом незаметно для нас обоих превратилась в механику и рутину. Я надеялась, что появление малыша изменит что-то, но… Не судьба.

И сейчас, когда муж продолжает сминать мою ладонь, я думаю лишь об одном: он провинился где-то или что-то задумал.

Другой вариант – Глеб жалеет меня. Ведь примерно так обычно поддерживают безнадежного больного.

Сердце резко подскакивает в груди, с размаха ударяется в ребра – и тут же затихает, ведь доктор готов озвучить итог приема.

– Все отлично, – одаривает меня скупой улыбкой. – Завтра жду вас в восемь утра на пункцию. С мужем, конечно же. Валентина напишет вам, что необходимо для процедуры, – кивает медсестре и тихо уточняет: – В очередной раз…

Вновь напоминает о том, что я – «постоянный клиент» клиники, будто убедить меня хочет в собственной несостоятельности. Сломать. Но сложно сломать того, кто и так уже разлетелся на части.

Реплику Андреева принимаю молча, хотя внутри все сворачивается. Словно почувствовав мое настроение, Глеб крепче сжимает руку, потом вдруг поднимает ее и тянет к губам, оставляя легкий поцелуй на тыльной стороне моей ладони. Каждым своим действием хочет сказать мне: «Я с тобой. Я тебя не брошу». Будто одолжение делает. Или жалеет.

– Соблюдайте диету, все предписания, – продолжает вещать Андреев. – Третий протокол. Большой риск гиперстимуляции, поэтому особенно тщательно будем наблюдать за вами, – поправляет очки на переносице. – Но не беспокойтесь, все хорошо будет.

Страшно ли мне? В прошлый раз было страшнее. А сейчас… Внутри будто замерзло все, а я сама обратилась в ледяную скульптуру.

Покорно позволяю Глебу вывести меня из кабинета. Я не прощаюсь. Разве есть в этом смысл, если завтра опять возвращаться сюда? И послезавтра. И неизвестно, сколько еще это продлится…

Оказавшись в коридоре, Глеб отводит меня в сторону, к стене, у которой пациенты обычно ждут своей очереди. Кажется, именно здесь я вчера потеряла сознание, а потом очнулась в руках Стаса.

Качаю головой, отгоняя от себя образ черноглазого демона, который внезапно всплыл в памяти. С трудом заставляю себя обратить внимание на мужа и вслушаться в его слова.

Глеб раздраженно сбрасывает с плеча свой рюкзак. Прямо на пол. Но уже через секунду меняется в лице, становясь мягче и добрее.

– Алисонька, милая моя, ну, чего ты? – заглядывает мне в глаза и проводит рукой по щеке. – Волнуешься? На этот раз все получится, я тебе обещаю.

Говорит так убедительно, словно исход завтрашней процедуры полностью в его руках. Однако уверенности это мне не придает.

– Если бы все было так просто… – вздыхаю я.

Глеб приближается вплотную, игнорируя других клиентов клиники, что снуют вокруг, и вдруг… целует меня. Жадно, страстно и… искренне. Почти как раньше.

Параллель с «безнадежным больным» никак не хочет меня отпускать.

Не спешу разжимать губы и отвечать на ласки мужа. Или не хочу.

Совсем замерзаю, когда он запускает руку в мои волосы, сжимает небрежно, отчего неприятно тянет в области затылка.

– М-м-м, – мычу ему в рот и отстраняюсь. – Ай, аккуратнее.

– Прости, любимая, соскучился за эти полгода, – произносит с нарочитой нежностью и легко проводит носом по моему. – У нас все будет хорошо, – чуть ли не по слогам говорит он. – Веришь мне?

«Нет!» – вопит разум в истерике.

– Да, – отвечаю сипло.

Не понимаю, что происходит между нами сейчас. Глеб будто пытается склеить разбитую им же самим вазу. Причем осколки он от меня тщательно прячет. Если бы я не была настолько занята бесконечными протоколами, то наверняка догадалась бы, в чем дело.

Но сейчас… Я делаю глубокий вдох, заставляю себя улыбнуться – и осторожно обнимаю мужа. Не могу довериться ему, как раньше. Целиком, без остатка, душой и телом. Больше не могу. Разогнать бы всех «тараканов», что в последнее время поселились в моей голове и мешают быть нормальной женой, насколько это возможно в нашей ситуации.

– Я люблю тебя, моя Алисонька, – шепчет Глеб.

Вроде бы верю, но почему-то отодвигаюсь и выбираюсь из его рук. Осознаю, что должна ответить, однако «дежурная» фраза застревает в горле.

Когда-нибудь кризис в наших отношениях пройдет, и все наладится.

Пока убеждаю себя в этом, муж вдруг спохватывается, оглядывается на кабинет Андреева и срывается с места, оставляя меня в растрепанных чувствах.

– Я на минутку, забыл кое-что, – бросает на бегу.

Успевает втиснуться впереди пары, что была за нами в очереди, нахально залетает к врачу и плотно закрывает за собой дверь.

Пожимаю плечами недоуменно, сажусь на свободный стул. Как раз рядом с рюкзаком Глеба, впопыхах оставленным им в коридоре. Тепло усмехаюсь: растяпа. Зато меня упрекнуть не упускает удобного случая!

Сползаю на край стула и откидываюсь на спинку. В такой позе мне сидеть удобнее. Иначе ноет низ живота. В последние дни меня не покидает чувство тяжести и наполненности внутри. Что там Андреев говорил про «гиперстимуляцию»? Надо будет в интернете почитать, что за зверь такой и чем мне грозит.

Только занимаю оптимальную позицию, как слышу мелодию, доносящуюся из рюкзака Глеба. Ритмичную и тяжелую. Если сначала она играет тихо, то с каждой секундой звук нарастает, привлекая внимание других клиентов клиники.

Но я не спешу доставать мобильный. Потрезвонит – и перестанет. Просто сообщу Глебу об этом потом.

Вопреки моим ожиданиям, вслед за первым звонком тут же раздается второй.

Шумно выдыхаю и тянусь к боковому карману рюкзака. Расстегнув молнию, выуживаю оттуда мобильный. Собираюсь отключить его, но вместо этого нехотя смотрю на дисплей.

«Александр Николаевич. Сборы. Важно», – гласит имя контакта.

Хмурюсь и закусываю губу. Как не вовремя Глеб телефон забыл!

Впрочем, если «важно», то перезвонит его Александр Николаевич. Ведь так?

Дисплей потухает наконец-то, и я собираюсь вернуть мобильный на место. Мне на секунду неловко становится. Я не из тех жен, кто проверяет каждый контакт мужа, читает все сообщения и мониторит друзей в соцсетях. Я считаю, отношения должны строиться на взаимном доверии. Так что в телефоне его никогда не копалась, не хочу и начинать, пусть даже вынужденно.

Стоит мне наклониться к рюкзаку, как мобильный вновь заводит свою пластинку, настойчиво вибрируя. От неожиданности чуть не выпускаю его из рук, но ловлю буквально в последний момент, прижимая к животу.

*

Какие настырные «сборы»! Весь коридор на уши поставят. Где же Глеб? О чем так долго с доктором говорить можно!

Противная мелодия продолжает орать на всю клинику, а я не знаю, как поступить. Сбросить и отключить звонок? Однако пометка «важно» не позволяет мне этого сделать: абонент на том конце может припомнить Глебу подобное неуважение. Не хочу, чтобы у мужа были проблемы на работе.

Закусив губу, смотрю на дверь в кабинет врача: к Андрееву тоже врываться неудобно.

А если ответить на входящий и сообщить, что Глеб занят и обязательно перезвонит позже? В этом ведь нет ничего страшного? Наоборот…

Палец тянется к дисплею и зависает над кнопкой включения. Замираю и я, принимая окончательное решение…

– Кхм-кхм, – недовольно покашливает кто-то из очереди.

И я понимаю этого человека. Мелодия чересчур противная и невыносимая. Особенно если слушать ее третий раз подряд, ведь Александр Николаевич не сдается: звонит упорно. Наверное, действительно что-то срочное. Поэтому и музыка такая… требовательная. Глеб намеренно поставил ее. Громкий, резкий сигнал не позволит пропустить важный звонок.

Надеюсь, ничего не испорчу, если отвечу. Встряхиваю волосами и усмехаюсь: веду себя, как восточная женщина, не смеющая пойти против воли мужа. Откуда вообще эти внутренние стопоры?