Навстречу рассвету

– Ты не против, Эшли, если я составлю вам компанию? Есть хочу ужасно.

Закари невозмутимо расправляется с тако, но поднимает ладонь, приветствуя парня, и Джейк тоже напряженно кивает ему, пока он ждет моего ответа.

– Ой, к-конечно не против! Садись!

Мэтью берет стул у соседнего столика и придвигает к нашему. Садится, прежде поставив на стол свой ланч. Сняв с плеча рюкзак, вешает его на спинку моего стула, а я слежу за ним и понимаю, что странно ощущаю его в кругу своих друзей и рядом с собой – по-новому, что ли. И совершенно не знаю, как быть.

Зато он знает. Повернувшись ко мне, запросто обнимает меня за плечи и легко целует в губы.

– Привет, Эш. Оказывается, тебя невозможно поймать в школе, а сообщения ты не читаешь. Только что была и, говорят, уже нет ее!

Что? Он мне писал?

Девчонки во всю таращатся на нас, а я вдруг краснею под их взглядами.

Да что там! И не под их взглядами тоже, потому что сейчас половина присутствующих в столовой старшеклассников, позабыв об еде, наблюдают за нами. За тем, как Мэтью Палмер открыто целует Эшли Уилсон. И не на какой-нибудь сумасшедшей вечеринке, когда у половины народа помрачение в голове, а в школе! При всех! А это совсем не одно и то же.

Я ничего не отвечаю, не зная, как принимать внимание Мэтью, и он решает за меня сам. Проведя большим пальцем по моей щеке, смещает ладонь на затылок и с пониманием усмехается уголками рта.

– Ну, хорошо, мисс Улыбка. Раз уж твои друзья в курсе, не стану больше себя сдерживать. Я и так долго ждал.

На этот раз он целует меня всерьез. Склонившись к моему лицу, прихватывает своими губами мои и дает мне в полной мере почувствовать его присутствие в моей жизни, ласково поглаживая шею.

Целоваться в школе запрещено. В коридорах – определенно, но в столовой еще допускаются вольности. И все же не такие откровенные.

Но иначе Мэтью, похоже, не умеет, и у меня вновь замирает дыхание и бегут мурашки по коже.

Вокруг вдруг становится непривычно тихо и Закари, кажется, единственный, кто сейчас это понимает.

– Палмер, закругляйся, иначе не только у тебя, но и у Эшли будут проблемы. Лучше передай мне соль, что-то тако сегодня совершенно безвкусный!

Мы неохотно разрываем поцелуй и снова несколько секунд смотрим друг на друга, прежде чем я отвожу взгляд и хватаюсь за пакетик с соком.

– И тебе приятного аппетита, Бэйкер! – слышу ровный ответ Мэтью, впрочем, вполне дружелюбный. – Держи! – он находит солонку и посылает ее по столу к моему другу, а тот ловко ловит ее. – Но не уверен, что соль исправит дело.

За столом нас шестеро, но едим только мы с Заком. Хотя, пожалуй, еще Джейк пытается делать вид, что способен прожевать свой гамбургер. А вот Триша и Эмбер продолжают сидеть с приоткрытыми ртами и растерянно смотреть на Мэтью.

Хорошо, что его это не смущает, потому что я поправить дело не могу – мне бы собственный пульс унять и справиться вилкой со спагетти.

Он достает из своего бумажного пакета ланч-бокс и открывает его.

Листья шпината, темный хлеб, аккуратно нарезанные куски запечёной индейки, белый сыр и кубики авокадо, горсть орехов пекан и кешью. Пинта молока в высокой бутылке.

Мы все это видим, но любопытство прорывается первым у Джейка:

– Палмер, тебе что, обед в школу любимая бабуля собирала? Чтоб я так жил, парень!

Мысли схожи у всех, но лишь одна я знаю правду. Как жаль, что это еще один секрет Мэтью.

– Не угадал, Финли, – спокойно отвечает Палмер, приступая к обеду. – Я специально езжу по утрам мимо церкви Батлеров, там подают даже таким, как я. А если не подают, то я просто отбираю еду у какого-нибудь бездомного и быстро сматываюсь. Как видишь, оно того стоит.

– А-а… – кажется, Финли действительно этому верит, и в его черных глазах появляется интерес.

Розовое мясо индейки с кунжутной корочкой на фоне его помятого гамбургера с тощим листком салата, и правда, выглядит куда аппетитнее. Любой бы из нас променял на нее свой обед, так что я понимаю друга.

– Да он пошутил, Джейк, – говорю парню, пытаясь унять смущение и поглядывая на Мэтью. – Ему просто достался волшебный ланч-бокс, вот и весь секрет!

– А-а… – немного разочарованно повторяет Финли и на этот раз всерьез принимается за свой гамбургер, так и не решив, обижаться ему на Палмера или нет.

В ланч-боксе лежит небольшой шоколадный маффин с миндалём и сахарной пудрой в бумажной корзинке. Мэтью достал его, подвинув в мою сторону, и сейчас он так вкусно пахнет возле моей руки какао-маслом и ванилью, что я невольно кошусь на чужой десерт.

Заметив мой взгляд, Мэтью подхватывает ровными зубами кусок индейки и вопросительно поднимает бровь.

Что? О, нет!

Я не стану есть его обед. Только не это! Это нечестно, в конце концов, и невежливо!

У Палмера впереди еще несколько уроков и сложная тренировка по лакроссу. Ему нужны силы, белок, углеводы… и…

– А можно?

– Тебе все можно, мисс Улыбка. Это для тебя.

Я знаю, как Мэтью готовит. Еще не откусив, я уже уверена, что будет безумно вкусно и, конечно же, широко улыбаюсь парню, принимая угощение.

– Ой, спасибо!

– Джейк, толкни меня и посильнее! – внезапно отзывается Триша, не пряча изумления в голосе. – Наша Уилсон что, и правда собирается стрескать чужой вкусный шоколадный кекс? Одна?!

– Угу. Очень на это похоже. Эшли, – обращается ко мне Финли, – ты все слышала. Если не дашь попробовать этот чудо-маффин моей девушке, она сожрет мои уши! А потом выплюнет их и скажет, что я таким родился!

Это звучит неожиданно весело, и мы все вместе впервые смеемся за общим столом.

– Привет, Эмбер. Я… Э-э… Я хотел…

Мы все поворачиваем головы и видим остановившегося у нашей компании Брюса Броуди.

Худощавый парень одет в рубашку и темные брюки. Отросшие волосы немного всклокочены надо лбом, и на нем по-прежнему солнцезащитные очки. Он подошел решительно, но теперь явно волнуется, поэтому поправляет на спине рюкзак и кусает губы.

Впрочем, Эмби тоже далеко до спокойствия, потому что при виде Броуди девушка поднимается из-за стола и обращается к нему:

– Здравствуй, Брюс! Я уже знаю про драку. Так все ужасно вышло – и на вечеринке, и после… Это я виновата, прости пожалуйста!

– В чем?

– В том, что соврала дружкам Рентона будто бы у меня есть парень, а тут ты. Я не должна была тебя просить… ну, в общем, сам знаешь, о чем.

– Эмбер, а мы… мы можем поговорить?

– Да, конечно. Здесь?

– Н-нет, – запинается Брюс, оглядывая нас, и показывает кивком на входные двери.

– Лучше я подожду тебя в коридоре.

– Хорошо.

Броуди уходит, а Эмбер медленно садится. Но едва дождавшись, когда парень скроется из виду, хватает свою сумку и вновь вскакивает.

– Эмби, постой! – окликаю я подругу. – А как же твой обед?

– У меня пропал аппетит! Вы не представляете, как мне перед ним неловко! Мне казалось, Брюс не захочет со мной даже здороваться, а он сам подошел. Так что теперь я просто обязана выяснить, как все произошло!

Эмбер уходит, Джейк качает головой, а Закари усмехается, увидев ладонь Мэтью на моем плече:

– Какой интересный сегодня ланч, вам не кажется? Ты был прав, Палмер, соль не помогла.

***

Следующий час пролетает незаметно, потому что по расписанию у нас с Мэтью урок английского, и мы впервые идем на него вместе.

Чтобы выйти из столовой, нам приходится пройти мимо центрального столика, за которым сидят Шон, Кейт и их общие друзья, и компания заметно затихает, когда мы проходим рядом, держась за руки. После нашего с Палмером поцелуя он больше меня не отпускает, и я решаю, что хватит смущаться любопытных взглядов. В отношениях либо участвуют двое, либо никто, иначе какой в них смысл?

Потому что, кажется, у меня и в самом деле появился парень!

Мэтью

Сейчас я уже не вспомню тот момент из моего прошлого, когда научился просыпаться до рассвета. Это случалось нечасто и точно не после ночных смен в отцовском гараже, когда мы все валились с ног от усталости и адреналиновой встряски. Но точно началось тогда, когда я стал ощущать в себе первое раздражение от собственной жизни, но главное – неспособность в ней что-то изменить.

«…Ты снова нос воротишь, Мэтью? Ешь, я сказал!

– Не хочу! Оно горелое и невкусное!

– Марио, я вам тут не кухарка! Твой младший сын – неблагодарный засранец!

– Ешь!

– Не буду!

Звучит затрещина, и я не в первый раз вскакиваю из-за стола.

– Что, не нравится, как моя баба готовит? Тогда готовь себе жрать сам!

– Ну и буду!»

Не нравилось. Мне многое что не нравилось в нашем доме – особенно непонятно откуда взявшиеся незнакомые женщины на кухне, но это был мой первый протест, который я смог отстоять. И моя первая личная победа, когда я понял, что на что-то способен. Что могу что-то делать лучше других.

Сначала братья смеялись над моими попытками приготовить себе обед. До этого времени отец заходил на кухню лишь затем, чтобы взять из холодильника очередную банку пива, а братья – съесть всё, что можно назвать едой. И моя первая собственноручно сваренная паста летала по кухне, прилипая к стенам, под хохот Лукаса и Кристиана.

Я обижался, дрался, посылал братьев к черту и грубил отцу, пока не догадался просыпаться раньше. Утром мне никто не мешал быть собой – это было самое тихое время в нашем доме, и я учился точить нож, обращаться с плитой и исправлять собственные ошибки.

Смешно? Наверное. Но когда ты годами питаешься дешевой замороженной едой, разбавляя ее чипсами, колой, а по выходным фастфудом, сковорода медовых ребер с рассыпным картофелем сотрет с лица улыбки быстрее крепкого кулака, надолго отбив желание смеяться. Вот и шутки братьев очень быстро сошли на нет, как только у меня и в самом деле все стало получаться.

Больше никто не заставлял меня есть еду, которую я есть не хотел, и над моими экспериментами не потешался. Я больше не стеснялся тратить свои деньги на то, что будило во мне интерес и оказалось не дешевым набором продуктов из ближайшего супермаркета, а целым миром вкусов и запахов, дорога в который была похожа на чистое дыхание знания, и к чему хотелось стремиться.

Да, мне повезло увидеть путь к этому миру, но это вовсе не означало, что мне бы дали добро стать другим. Собой. Не таким, как все Палмеры.

В итоге мои братья знали, что я способен не только разбираться в технике, приводить в чувство нашего отца и вести семейные счета, но и позаботиться об ужине – когда был в настроении. А вот о моей мечте не знал никто.

Она всегда была настолько далекой и недосягаемой, что даже не казалась – она была неосуществимой. Такой же невозможной, как мое обучение в колледже.

Не знаю, почему я до сих пор позволяю в душе жить этой надежде. Наверное, только из-за разговора с тренером Херли и секретарем Моран в кабинете местного шерифа полиции, и знания, что еще кто-то способен в меня верить.

Так что мне ничего не стоило сегодня проснуться раньше. А тем более приготовить несколько маффинов для Эшли. Если и может человек кем-то заболеть, то я болен этой девчонкой уже давно и выздоравливать не хочу.

Она сидит за партой передо мной и что-то пишет, склонив голову к тетради. Затылок открыт моему взгляду, темно-рыжие волосы лежат на плече, и мне кажется, я способен увидеть ее даже с закрытыми глазами.

Эшли чувствует мой взгляд и осторожно оглядывается, чтобы не заметил учитель. Улыбается, и ее улыбка такая же искренняя, как она сама. Теперь, когда она смотрит на меня, в ее темно-серых глазах больше нет опаски и недоверия, в них горит свет радости и мне это тоже по душе.

Она отворачивается, а рука сама тянется к ней и касается спины. Я провожу пальцами по девичьей лопатке и поднимаюсь к шее, чтобы коснуться ее кожи. Она у Эшли такая же нежная, как губы, и мне тут же хочется большего. Того, о чем я стараюсь не думать, чтобы не сойти с ума. Чтобы не думать о ней и Рентоне, и не дать ревности шанса встать между нами. В этой девчонке уже сейчас живет красивая женщина, и мысли о ней все равно заполняют голову…

Черт! Я должен дать нам обоим возможность участвовать в уроке, но это какая-то необходимость – все время касаться Эш и видеть ее рядом.

Сегодня утром я даже не думал, чего хочу, а просто ее нашел, чтобы еще раз встретиться взглядами, поймать широкую улыбку и снова убедить себя, что всё между нами не сон.

У меня с трудом получается отпустить Эшли от себя на следующий урок, и я до последнего торчу в коридоре возле ее шкафчика, отвлекая ее разговором и мешая собрать рюкзак. Поймав темно-огненную прядь волос, провожу пальцами вдоль стройного плеча к локтю, привлекая к нам взгляды любопытных.

Она все еще смущается, когда я оставляю в ее шкафчике картонную коробочку с маффинами, отбираю у нее рюкзак и обещаю сам проводить к нужному классу. Негромко смеется, заметив, что так я опоздаю на урок и распугаю всех своих фанаток.

Плевать! Мне нравится эта девчонка, и я не хочу ничего себе запрещать.

***

Вечерняя тренировка по лакроссу выходит довольно жесткой, несмотря на то, что в пятницу мы провели успешную игру со школой «Линкольн», и многих парней до сих пор не отпустил кураж победы. Сегодня погожий день, и рядом на спортивном поле идет тренировка «Красных лисиц» – их дамочка-тренер недовольна выступлением своих чирлидерш на последней игре и во всю распекает подопечных, требуя перенять у нас командный дух и наконец начать соответствовать «Беркутам».

Кейт Хардинг тоже тут, но что-то Рентон не рад своей девушке, и не заметно, что обращает на нее внимание. Зато, когда на стадионе появляется Эшли с фотокамерой и со своей подругой журналистом, Рентон дважды пропускает мяч, косясь в сторону симпатичных девчонок.

Это он зря. Третий раз я ему не прощаю и сбиваю с ног, отправив прочесать носом траву.

– Не зевай, капитан! Не то поймаешь шмеля!

– Какого… твою мать… черта, Палмер?! Ты снова нарываешься?! – он тут же вскакивает на ноги, от злости и досады краснея на щеках, и сжимает руки в кулаки. – Доиграешься, отброс, что я уберу тебя из атакующих и вышвырну из команды!

Да ладно! Я сыт угрозами по горло!

Надвинуться на Рентона оказывается легко, а вот сдержать себя куда сложнее. Я намертво обхватываю пальцами его клюшку и силой заставляю его ее опустить. Глядя в глаза, обещаю холодно, искренне надеясь на то, что когда-нибудь достану его по-настоящему:

– Я бы на твоем месте, Рентон, прикусил свой поганый язык, пока еще есть чем! Ты уверен, что тебе это под силу? Или ты забыл, что пришел сюда не задницу чесать, к-капитан?

Он не забыл и помнит это очень хорошо. Как и нашу драку. Я знаю, он не рад моему возвращению, но это то, что я точно переживу.

По сторонам от парней прилетают смешки, и все слышат громкий голос тренера Херли, долетевший с края поля:

– Рентон! Палмер! Оба ко мне! Для остальных «Стоп игра»!

Возле тренера стоят девушки – Эшли и Эмбер, одна с фотокамерой, другая с диктофоном, и мне эта компания абсолютно по душе.

Мы с Рентоном приближаемся к тренеру и оба снимаем шлемы. Конечно, я смотрю на Эш – всё остальное мне не интересно. Даже причина, по которой он нас подозвал.

– Тут такое дело, парни, – сообщает мужчина, почесывая бровь, – у нас новое интервью для газеты. Скажите девушкам пару слов о прошедшем в пятницу матче и настроении в команде. И не забудьте, что это будут читать наши спонсоры и конкуренты. Все крайне серьезно, понятно?!

– Спасибо, тренер Херли! Нам всего-то задать пару вопросов! – бойко кивает Эмбер и первому подносит диктофон Рентону.

Я давно заметил, что у Эшли замечательные друзья. Это определенно то, чему можно по-хорошему позавидовать, и что было бы невозможным, будь мисс Улыбка другой. И конечно же, девчонка с сотней розовых косичек прекрасно помнит, как парень обошелся с ее подругой. Иначе, задавая ему вопрос, она не поджала бы губы так, будто смотрит на тухлую рыбину:

– Уважаемый капитан, скажи, как так получается, что все последние матчи игра команды строится на атаках Мэтью Палмера? Кто автор такой гениальной для нашей школы стратегии? Неужели ты? Тогда остаётся поаплодировать такому капитану «Беркутов». Спасибо, Шон, как только Мэтью вернулся в команду, мы снова видим отличный результат!

Что? Мне хочется рассмеяться, настолько прозрачно девчонка троллит Рентона и загоняет в угол. Вопросы, несомненно, обидные, но, как по мне, так он их заслужил. Поэтому, когда Рентон начинает что-то мямлить Эмбер в ответ, я забываю про него и смотрю на Эшли.

Она завязала свои потрясающие волосы в хвост, но волнистые прядки все равно под ветром упали на щеки. День сегодня по-осеннему теплый, и она пришла на поле без курточки, в легком свитере и недлинной расклешённой юбке выше колен.

Неподалеку занимается тридцать девчонок в юбках намного короче, но мне кажется, что я не видел девчонки стройнее и привлекательнее рыжеволосой Симбы. «Красные лисицы» много потеряли, не заполучив ее в свои ряды.

Эшли тоже не видит Рентона, она улыбается мне, и мои губы сами разъезжаются в ответной улыбке. Я не способен спрятать ее, даже когда она поднимает свою фотокамеру и тут же этим пользуется. Один раз сфотографировав угрюмую физиономию капитана, принимается делать снимки со мной.

Эмбер уже задала свои два вопроса Рентону и тоже переключается на меня.

– Скажи, Мэтью, как тебе удается совмещать учебу с ежедневными тренировками и каждую новую игру показывать все лучший результат? Это правда, что в команде назревают перемены? Шон только что сказал нам, что прислушивается к твоему мнению. Как по-твоему, способствовала ли конкуренция ребят внутри команды выходу «Беркутов» в городскую лигу соревнований по лакроссу?

Из этой полненькой девчонки с острым взглядом умных глаз однажды вырастет хороший журналист, и Херли это понимает, иначе не подпустил бы ее к нам так близко.

– Мэтью?

Я поворачиваюсь к Эмбер и ловлю еще одну дружелюбную улыбку. И, кажется, я вовсе не против появления еще одного друга в своей жизни.

– Победа – это всегда общий результат команды и многочасовая работа, включая учебу. Думаю, мы все стремимся играть лучше, каждый из нас, вот и весь секрет здоровой конкуренции.

– О, не сомневайся, у тебя отлично получается! Правда, Эшли?

– Правда!

– Тренер Херли, – бойко заявляет девушка, поднося к мужчине диктофон, – я должна сказать от лица всей школы, что возвращение Мэтью в команду – ваше лучшее достижение в этом году! Уверена, что впереди «Беркутов» ждет еще не одна победа!

– Пожалуй, соглашусь с вами, девочки. И хватит на сегодня. Эй, парни! – окликает тренер всех свистком, ставя на интервью точку. – Конец тренировки! Все по домам!

Херли серьезный человек, и ситуация, скорее всего, не самая подходящая, чтобы демонстрировать при нем свое отношение к Уилсон. К тому же здесь все помнят, с кем она встречалась еще весной. Но мне все равно. Я скучаю, и наплевать, кто и что обо мне думает.

– Привет, Эш! – Я наконец подхожу к своей девушке и мягко целую ее в губы. Помня о том, что потный и грязный, как черт, все равно рискую и обнимаю ее за талию. Замечаю то, что у нас обоих вызывает смех:

– На этот раз ты крепко держала свою фотокамеру. Ну и как? Надеюсь, я достаточно лохматый, чтобы ни одно фото не попало на главную страницу газеты?

– Привет, Мэтью, – она тянется ко мне и отвечает на поцелуй, не боясь измазать свой свитер. – Даже не надейся!

– Постоишь со мной немного?

– Конечно!

Мои вечера давно заняты работой с отцом в гараже, поэтому я ненадолго задерживаюсь с Эшли на поле. Но когда возвращаюсь в мужскую раздевалку, то понимаю, что парни времени не теряли. А еще, что я ошибся.

Мне действительно плевать на то, кто и что думает обо мне.

Но мне никогда не будет все равно, кто и что думает об Эшли.

Глава 5

Раздевалка наполовину пуста, часть парней уже успели разойтись по домам, но в ней все еще душно от запаха пота, геля для душа и жа́ра разгоряченных игрой тел.

Когда я толкаю дверь в помещение, разговор продолжает висеть в воздухе, но стоит мне войти, парни тут же затыкаются и отворачиваются к шкафчикам. По их косым взглядам и напряженным лицам не трудно догадаться, о ком они трепались, и я неспеша прохожу к своему шкафчику, давая им возможность меня зацепить.

У соседнего ряда стоит Джейк Финли. Он из запасного состава «Беркутов», но сегодня мы играли в одной команде, и заметив мой взгляд, темнокожий парень оборачивается и разводит руками:

– Не смотри на меня так, Палмер. Я сам ни черта не понимаю, ясно? Ты же не думаешь, что один раз пообедав за одним столом, я тебя раскусил? Извини, чувак, но они правы, ты мутный тип. Но это не означает, что ты мне не нравишься, поэтому я за тебя. И не только я, чтоб ты знал! Но если ты задумал что-то провернуть с Уилсон… лучше не начинай. Не втягивай ее в свое дерьмо с Рентоном!

– Все сказал?

– Да вроде как.

Я открываю свой шкафчик, стягиваю с себя спортивную кофту, шорты, бутсы, закидываю все в сумку, беру полотенце и иду в душ.

В душевой стоит пар, о кафельный пол бьет вода, и парни говорят достаточно громко, чтобы их смех и разговор услышал любой, кто сюда войдет.

О том, что речь обо мне и Эшли, я понимаю сразу, как только вижу здесь Рони и Рентона с его другом Хартом.

– … Само собой, они переспали. Мэт не из тех парней, кому можно ездить по ушам и кормить завтраками. Я свечку не держал, но знаю его лучше вас. К нему девчонки уже в пятнадцать лет сами липли и всё предлагали. Уж поверьте мне, он знает, что с ними делать, потому и слинял из «Лихорадки» вслед за рыжей. Только тебе-то что до этого, Шон? Неужели Хардинг уже наскучила? Или Кейт девочка что надо, только пока не открывает рот и не превращается в чертову стерву?! – Рони ржет, не сдерживая себя, и я тут же жалею о том, что не укоротил ему язык раньше.

– Не переживай, Салгато, если Кейт со мной и открывает рот, то только после того, как я расстегиваю ширинку. Просто стало интересно, зачем Палмер спутался с девчонкой, которая мне надоела.

– Надоела?! Х-ха! Оно и видно, Рентон, как тебе «просто интересно». Расскажи это Харту – вон, он уже и уши развесил! А мне не надо. Я заметил, на кого ты на поле таращился. Смирись, кэп, Уилсон теперь с Палмером. А зачем она ему нужна – не нашего ума дело! Эта рыжая малышка чертовски горячая штучка, мы все в субботу это видели. И если у Мэта на нее стоит, то я тебе не завидую. Она выберет не тебя, чувак! Они все его выбирают!

Ч-черт!

– Да похер! Палмер нарывается и заплатит за это! Лучше бы он не возвращался и не переходил мне дорогу! Я сам разберусь с Уилсон и никому не позволю делать из меня идиота! Ни ему, ни Херли!

– Посмотрим, Салгато, как быстро твой дружок с ней наиграется, – откликается Харт. – Распечатал-то ее все равно Шон, а девчонки такое не забывают. Так что это Палмеру придется смириться с тем, что у него по жизни судьба быть вторым! Ха… х…

Но рассмеяться Дуглас Харт не успевает, потому что я выдергиваю его за крепкую шею из-под воды и бью кулаком под ребра, заставив шумно выдохнуть и сложиться у стены пополам.

Вторым получает Рони. Я бью его по роже и за дело.

– Чтобы не трепался об Эшли!

А вот Рентон успевает повернуться и с вызовом набычиться, прикрыв свой сраный пах ладонью.

– И что ты мне сделаешь, Палмер? – он кривит рот в злой усмешке, хорошо понимая, что связал мне руки. – Ну, давай, проверим, насколько ты крут, придурок! На этот раз ты вылетишь из школы еще быстрее, чем выйдешь отсюда!

Он даже не представляет, как мне сложно сдержать себя, чтобы не разбить ему лицо, навсегда разучив улыбаться и заставив забыть об Эшли. Сейчас моя злость на него так же горяча, как в нашу первую драку, и все так же разъедает кровь желанием немедленно выплеснуться наружу.

Я делаю вид, что отхожу в сторону, но вдруг резко подаюсь вперед и вкладываю всю силу в удар, толкая Рентона плечом. Сжав руки в кулаки, даю выход ярости, одновременно пытаясь ее обуздать.

Он был готов, но все равно отлетает спиной к стене и оседает на пол. Пытаясь восстановить дыхание, матерится сквозь зубы.

Я поворачиваюсь к нему и говорю самым спокойным тоном, на который сейчас способен:

– Шон, осторожнее. Здесь скользко! Ты споткнулся и налетел на меня, а все потому, что разлил свой шампунь. Но не переживай, я не ушибся. Я бы подал тебе руку, но, вот незадача, я только что вздрочнул тут на твой успех.

– Да пошел ты… Сука!

– Палмер, тебе это так просто не сойдет с рук! Я все видел!

Я оглядываюсь и замечаю, как здоровяк Харт порывается кинуться на защиту друга… Или только делает вид. Этот парень тяжелее меня на двадцать с лишним фунтов, но до последнего колеблется, и мне становится интересно. На месте Херли я бы давно заменил его на Финли, так как у Харта не хватает мозгов и решительности, но жаль, что мамаше Дугласа, которая входит в родительский комитет школы, так нравится лакросс.