Император костяных осколков

– Ты приплыла с какого-то другого острова? Но была на Голове Оленя, когда он затонул.

– Нет. – Аиш с трудом приподняла голову и посмотрела Ранами в глаза. – Я с Унты.

– Унта не тонула, Голова Оленя утонула, – сказала Фалу, но голос ее прозвучал не слишком уверено.

– Было землетрясение. Один толчок. Потом другой. А потом они уже не прекращались.

Аиш говорила тихо, но отчетливо, солдаты на стене вполне могли ее услышать, но Ранами вдруг поняла, что не может заставить себя двигаться быстрее, не может увести их в какое-нибудь более уединенное место.

Страх пустил корни у нее в животе.

– Унта утонула.

12

Йовис

Императорский остров

Письмо от безосколочных я сжег сразу, как только прочитал. Если бы его кто-то случайно нашел, для меня это был бы прямой путь на плаху. Я легко мог представить, как мама находит письмо и говорит: «Нельзя такие вещи разбрасывать где попало! Глупый мальчик. Ты заслуживаешь, чтобы тебе отрубили голову!»

Лампу притащить в трюм я не отважился, так что держал в руке маленькую свечку и вглядывался в темноту. Палуба раскачивалась, но я твердо стоял на ногах. Во влажный сезон Бескрайнее море редко бывает спокойным.

Чтобы наполнить паруса попутным ветром, на верхней палубе жгли умные камни, поэтому Мэфи с Траной, которые не переносили этого запаха, ретировались вниз. Я им сочувствовал, ведь они с таким удовольствием носились по палубе от кормы к носу и обратно и прыгали с борта в воду. Но Лин сразу дала понять, что это путешествие не прогулка и для нас важна скорость. Мне хотелось ее отговорить. Чем больше времени я проводил с Мэфи, тем меньше мне нравился запах умных камней, но я и так достаточно часто перечил императору. Даже мог себе представить, как мама, узнав об этом, начинает гадать – то ли я задался целью подставить шею под топор, то ли просто дурак.

В последние дни я стал склоняться ко второму варианту.

Если император, образно говоря, был ступкой, то Безосколочное меньшинство было пестиком, а я – незадачливым зернышком, попавшим в эту самую ступку.

Безосколочные писали о мече с белым клинком. Хотели, чтобы я его украл. Это же проще простого для героя, о котором в народе слагали песни. Да, я выжил после ранения отравленным ножом наемной убийцы, но я все-таки понимал, что не бессмертный. Моя плоть быстро срасталась, а кровь сама собой очищалась от яда, но я сомневался, что моя отрубленная голова способна сама пришить себя к шее, и не стремился проверять.

В трюме стояли ящики со старинными книгами, четыре резных сундука с осколками костей и несколько корзин с едой и всякими мелочами. Мне казалось, что в пещере под дворцом, где содержалась та жуткая конструкция, я видел какой-то меч на стене. Но я мог и ошибаться, ведь мне было чем там заняться. Однако, наблюдая за тем, как слуги спускали в трюм все это добро, я обратил внимание, что один сундук они отнесли в каюту Лин. Этот сундук я видел в пещерах под дворцом. Если Лин решила взять его с собой, то и меч могла тоже взять.

А еще мне в голову постоянно лезли мысли про спектакль «Восстание Феникса», в котором рассказывалось об уничтожении Аланги магическим мечом.

Когда я был маленьким, труппа только один раз дала представление на Анау, но магический меч целиком завладел моим воображением. И на моего младшего брата Оню, которому тогда было семь, он тоже произвел неизгладимое впечатление. Брат подыскал себе подходящую палку и расхаживал с ней, объясняя всем и каждому, что это магический меч. Папа только трепал его по волосам, а мама, поджав губы, напоминала, что даже герой, сразивший Алангу, должен мыть за собой посуду.

Я открыл крышку ближайшего ящика и пробежался пальцами по корешкам книг. Ничего особенного – обычные исторические книжки и легенды древних времен, даже один экземпляр «Восстания Феникса».

– Что ты здесь забыл?

Я развернулся кругом и увидел Лин. Она была в простой одежде для путешествий, шторки на ее лампе были закрыты, а когда она их открыла, я даже заморгал от яркого света. По лицу Лин поползли тени.

И как такая маленькая женщина может быть такой грозной?

– Уверена, обыск трюма не входит в твои обязанности. Или это тоже для моей защиты? Что-то я не вижу тут никаких опасных конструкций.

Кто-то прошел по верхней палубе у нас над головами. Я почувствовал, что начинаю потеть. Надо было что-то быстро придумать.

Я поднял руки и, как мне казалось, обезоруживающе улыбнулся:

– Вы поймали меня, ваше высочество. Я шпион и меня подослали выяснить, как сильно вы интересуетесь… – я достал из ящика «Восстание Феникса», – старинными пьесами. – Взвесил книгу на ладони. – Почему ее никто не переписал на новый лад? Как-то глупо думать, что Алангу одолели одним мечом.

Тут я слишком уж близко скатился к правде, но, как опытный обманщик, я давно понял, что глупая болтовня может быть очень полезной.

– Ты ведь не ждешь, что я целыми днями буду сидеть в своей каюте или охранять твою. На верхней палубе я только путаюсь под ногами. Вот подумал, что могу найти что-нибудь почитать.

Напряженные плечи Лин заметно расслабились, лицо стало не таким суровым. Она вздохнула, как будто я был своевольным ребенком, которому надо вправить мозги. Сердце у меня тоже успокоилось, потливость как рукой сняло.

– Ты мог бы спросить, – сказала Лин.

Ее лампа хорошо освещала трюм, так что я задул свечу.

– Беспокоить императора, чтобы взять почитать пару книг? Трюм не заперт, ящики тоже. Если бы ты не хотела, чтобы я сюда спускался, ты бы и трюм, и ящики заперла. Так ведь делают императоры?

Возможно, не стоило намекать не ее сходство с отцом, но я от страха стал хуже соображать и допустил оплошность. Теперь надо было все исправить, только я не знал как, не мог быстро подобрать нужные слова.

Лин прищурилась и протянула ко мне руку. Я сначала даже подумал, что она собирается меня ударить, но она просто забрала у меня книгу, и ее пальцы только слегка коснулись моих. У меня желудок запрыгал, как дельфин по волнам. Даже в дорожной коричневой тунике и штанах, с убранными в простой узел на затылке волосами, она была притягательной и даже, я бы сказал, манящей.

У меня сжалось горло, пришлось даже сглотнуть, прежде чем я сумел выдавить из себя:

– Или я допустил непростительную ошибку?

Я действительно чувствовал, что допустил непростительную ошибку, только это не имело отношения ни к книге, ни к трюму.

Лин посмотрела мне в глаза и почти сразу отвела взгляд.

Она покраснела? Или это такой свет от лампы?

– Эту возьму я, – сказала Лин, – специально за ней спустилась. А ты выбери себе другую. Только верни, когда дочитаешь.

С моей стороны было недостойно напоминать о запертых дверях. Я спустился в трюм, чтобы попытаться найти меч, я ее обманул, она отреагировала строго, но в то же время проявила снисходительность. Она слишком мне доверяла. Или я был слишком хорошим обманщиком. Или и то и другое.

Я неловко достал из ящика первую попавшуюся книгу и, даже не взглянув на название, сунул в наплечную сумку.

– Спасибо, ваше высочество. Я прочитаю и верну. Обещаю.

И после этого я, стараясь держаться от Лин подальше, насколько это было возможно, быстро прошел мимо нее. Ее волосы пахли жасмином, и этот аромат преследовал меня половину трюма.

Надо будет в следующий раз поставить у двери Мэфи. Надо соблюдать осторожность. Надо… надо проветрить мозги.

Выйдя из трюма, я полной грудью, как будто мне предстояло нырнуть на большую глубину, вдохнул пахнущий морской водой и старым деревом воздух. Сжал и разжал пальцы. В юности у меня бывали моменты, когда я не понимал, что чувствую. Но теперь я стал взрослым, я был вдовцом и достаточно долго прожил в своем теле, чтобы это понимать. Лин была… сложной. Она не была Эмалой, вообще на нее не походила.

Войдя в свою каюту, я обнаружил, что Мэфи лежит под покрывалом на моей кровати, а под лапами у него книга. Книга Аланги, которую я, казалось, целую жизнь назад нашел в убежище безосколочных. Она должна была лежать в моей сумке. Я прекрасно понимал, что книга не может быть сразу в двух местах, но все равно пошарил в сумке.

– Ты взял эту книгу из моей сумки?

Мэфи перелистнул когтем страницу.

– Нет.

Задаешь глупые вопросы, получай глупые ответы.

– Мэфисоло, – строго сказал я, и это привлекло его внимание. – Ты не можешь брать вещи, просто потому что тебе так захотелось.

Забавно, наверное, услышать такое от контрабандиста. От шпиона. Даже поняв, что между нами есть некая магическая связь, я все равно думал, что взял зверька, о котором должен заботиться. Странного такого, который умеет разговаривать. Но теперь у меня было чувство, будто я воспитываю непослушного подростка. Когда я задумывался о будущих собственных детях, у меня перед глазами возникала расплывчатая, как во сне или в мечтах, картинка, и она не имела ничего общего с детьми, которых я встречал в реальной жизни.

Мэфи вылез из-под покрывала, потянулся и боднул меня головой в бедро:

– Мне было скучно.

Лин я практически то же самое сказал в свое оправдание. Не это ли имела в виду мама, когда говорила, что моим наказанием за все совершенные проступки станут дети, которые будут вести себя, как я? Я почесал Мэфи за ушами, и мои пальцы сразу покрылись белой пылью.

– Ладно, а что интересного для тебя в этой книге? Ты ведь не умеешь читать.

Вообще-то, я уже начал учить его читать, но эта книжка, как я догадывался, была написана на языке Аланги. Я столько раз ее перелистывал в надежде понять смысл хотя бы нескольких слов, все без толку.

Можно обратиться за помощью к Лин, у нее во дворце богатая библиотека, да и кто знает, насколько широко она образованна?

Нет. Плохая идея. Теперь все мои мотивы покажутся ей подозрительными. Да и мне самому тоже. Я – капитан Императорской гвардии, но в открытом море нам вряд ли может угрожать нападение. Лучше избегать Лин, пока неловкость от этой встречи в трюме не улетучится. Хватит того, что у нас есть общий секрет. И того, что я вроде как сумел втереться к ней в доверие.

Мэфи положил лапу мне на колено:

– Это дневник. Написал кто-то по имени Дион.

У меня все похолодело внутри.

– Что?

– Я умею понимать некоторые слова.

– Как?

Он наклонил ко мне голову:

– Смотрю на них, и они становятся понятными.

У меня мысли забегали по кругу, как собака за собственным хвостом. Надо было замедлить их ход и постараться в них разобраться.

Если Мэфи понимает смысл некоторых слов на языке Аланги, это подтверждает мою теорию о том, что мы с Лин из Аланги. И значит, он может помочь мне расшифровать хоть что-то из дневника Диона. Дион – самый могущественный из Аланги. Я слышал о нем множество легенд. Теперь же я смогу узнать о них больше и отделить правду от выдумок, которыми меня пичкали в детстве.

Я положил книгу на колени и взял чистый лист бумаги. Рядом поставил низкую широкую чернильницу.

– Скажи, какие слова ты понял.

Дело шло медленно.

Я распознал слово, которое означало «Аланга», Мэфи – несколько других, хотя толковал их довольно расплывчато. Я сумел определить значение некоторых слов, исходя из темы, но целые предложения мне всё не давались.

Решив сделать небольшой перерыв, я попросил слугу принести мне ужин в каюту, ну и для Мэфи какой-нибудь еды. Он с удовольствием поел, а потом заглянул в мой листок:

– Что там написано? Понял уже?

Я указал на одно слово:

– Вот это означает «Аланга». Еще упоминается Сукай, так что здесь описывается начало их династии. А вот это слово, судя по тому, как ты мне это описал, означает «убивать» или «разрушать».

Я пролистал еще несколько страниц.

– Вот еще слова – «мужчины», «женщины», «дети». «Охота». Все.

Мэфи опустил голову, как будто опасался, что на нас вот-вот обвалится потолок.

– Да. Убийство. Всех убили.

– Аланга не могла убить представителей династии Сукай.

Я умолк. Ну конечно. Это же написано одним из Аланги. Так что это о том, как Сукай уничтожили Алангу. Мужчин, женщин, детей. Почему-то мне никогда не приходило в голову, что у Аланги были дети. Но, естественно, они были, даже если Аланга были бессмертными, они ведь должны были откуда-то взяться. Я так долго думал о них как о сверхъестественных существах. И все благодаря легендам, как Аланга, не заботясь, сколько погибнет людей, насылали на простых смертных всяческие бедствия и разрушения. А ведь у них были семьи.

– Сукай убили всех из Аланги. Ты прав. Устроили настоящую резню.

Я провел пальцем сверху вниз по странице, перелистнул и снова начал выискивать знакомые слова. Это был первый раз, когда я думал о поражении Аланги как о бойне. В представлениях и песнях это событие подавалось как славная победа. Простые люди победили и зажили свободно, без страха, что их уничтожит магия Аланги.

Но со временем их страх перед Алангой сменился страхом перед Сукай.

Мэфи обнюхал страницы.

– Что там еще?

– Я не уверен. Пытаюсь докопаться.

Я решил пролистать до конца, в надежде, что финал поможет понять общий смысл того, о чем писал Дион и что с ним самим случилось.

Почерк на последних страницах был более четкий, здесь автор, очевидно, сильнее давил пером на пергамент.

Мэфи, едва увидев последнюю страницу, весь как будто съежился.

– Мне это не нравится. Пахнет злом. И похоже на зло.

Я почесал его за ухом:

– Эти слова не причинят тебе вреда. Обещаю. Их написали очень-очень давно, а тот, кто их написал, давным-давно умер.

Но прозвучало это как-то неубедительно, причем даже для меня самого. Было что-то зловещее в том, как маршировали по странице написанные Дионом слова.

Я тряхнул головой и переставил поближе лампу. Большинство слов мне ни о чем не говорили, но последние предложения я понял почти целиком. Закончив чтение, я выронил перо. У меня дрожали пальцы, страх крепко схватил за горло.

Аланга вернется. И убьет. Всех.

13

Лин

Где-то в Бескрайнем море

Я никогда в жизни не выходила в море. После того как отец меня создал, я даже в гавани ни разу не была. И все же какие-то ощущения казались знакомыми.

Палуба раскачивается под ногами, брызги от волн, и ветер немилосердно треплет волосы.

Воспоминания, которые отец пытался вложить в меня, прорывались наружу. Он сжег тело своей жены, поэтому не мог вырастить меня из ее плоти. Возможно, поэтому воспоминания скрывались где-то внутри моей оболочки и не могли полностью мной завладеть.

Я взяла на корабль отцовскую флягу с воспоминаниями, а еще флягу с кровью Траны и машину памяти. Правда, храбрости сделать еще один глоток воспоминаний у меня недоставало. Пока. После того первого глотка меня еще несколько дней преследовали странные ощущения. Порой мне казалось, что если я посмотрю на свои руки, то увижу отцовские. Его личность словно накладывалась на мою.

Впереди показались очертания гор Рии, и я смогла разглядеть примостившиеся на зеленых склонах дома. Ветер дул попутный, небо было чистым, и я сказала капитану, чтобы он перестал жечь умные камни, мы и без них шли с хорошей скоростью. Потом выпустила Трану и Мэфи на верхнюю палубу. Они тут же промчались мимо меня и нырнули с борта в море. Трана, возможно, как и я, никогда не выходила в море, она вела себя как недавно оперившийся птенец – сначала робела, а потом быстро осмелела.

Я отвернулась от поручней и увидела Йовиса. Он переминался с ноги на ногу, как будто не мог решить, следует ли ему ко мне подойти. Но так как я продолжала на него смотреть, он, видимо, решил, что уйти в такой ситуации будет недостойно.

Он присоединился ко мне на носу и, облокотившись на деревянные поручни, спросил:

– Хорошо хоть ненадолго уплыть с Императорского, да?

Сердце у меня забилось чуть быстрее, но вскоре успокоилось. Когда я увидела, как Йовис в трюме заглядывает в ящик с моими книгами, мне стало очень неприятно. Сразу вспомнилось, как он следил за мной в пещерах под дворцом. Йовис был слишком умен, слишком любопытен и слишком уж любил нарушать правила этикета. Я не знала, как вести себя с ним. Насколько оставаться собой, а насколько быть императором. А тут еще оказалось, что нас связывает магия.

Впрочем, он был прав, я действительно заперла все важные для меня вещи в своей каюте. В кармане на поясе лежали ягоды дымчатого можжевельника, которые я успела собрать перед отплытием с Императорского. Наследие моего отца, я носила его с собой.

Я выкинула эти мысли из головы и согласилась с Йовисом:

– Да, действительно, хорошо выйти в море.

Дворец был моим домом, сколько я себя помнила. Но если хочешь править Империей, надо ее знать. Даже мои кратковременные вылазки в город значительно расширили мой кругозор.

Мы быстро приближались к Рие. Мне не терпелось пройтись по улицам столицы острова, увидеть местных жителей, почувствовать аромат и вкус их еды.

– Раз уж я правлю этими людьми, мой долг знать, как они живут.

Йовис приподнял бровь:

– Долг превыше всего? Неужели вы и вправду такая скучная, ваше высочество?

– А вот за это мне следовало бы отрубить тебе голову, – небрежно заметила я. – Император не может быть скучным.

Йовис, прищурившись, посмотрел в сторону гавани:

– Это следовало сделать до того, как в народе начали слагать обо мне песни. Теперь я накрепко связан с Империей.

– Песни не доспехи, к тому же их могут слагать и о мертвых.

– Да, но, согласись, песни о мертвых не такие привязчивые.

Я взглянула на тучи в небе, на бескрайнее море и на зеленый остров впереди, вдохнула соленый воздух и улыбнулась:

– Просто чудесно. Меня вывозили с Императорского, когда я была еще совсем маленькой, так что я ничего об этом не помню. А потом отец не выпускал меня за стены дворца. Я и в городе почти не была. Естественно, это плавание для меня – настоящее удовольствие.

Позади нас послышался скрип когтей по дереву: это Мэфи с Траной выбрались на палубу по свешенной за борт сети. Оба, естественно, насквозь мокрые. Тране наше путешествие явно шло на пользу, и не только потому, что в море она чувствовала себя гораздо свободнее и спокойней, чем во дворце. Она питалась только что пойманной рыбой, и шерсть у нее стала гуще, глаза ярче, а черные рога, которые во дворце были сухими и слоистыми, здесь стали гладкими и блестящими.

– Для того, кто первый раз вышел в море, ты отлично переносишь качку, – сказал Йовис, глядя на волны, и я заметила, как у него чуть дернулся уголок рта. – Может, тебе следовало стать контрабандистом?

– Да уж, забыла рассмотреть все варианты, перед тем как взойти на престол. – Я улыбнулась и посмотрела на забрызганную соленой водой тунику. – А сейчас мне надо переодеться. Ты тоже будь готов и своих стражников подготовь.

Мэфи попытался вырвать у Траны кальмара, которого она крепко сжимала в зубах.

– И не мог бы ты как-нибудь их высушить? Не хочу, чтобы они намочили ковры в губернаторском дворце.

– Будет исполнено, ваше высочество.

Облачение в императорские одежды оказалось настоящим испытанием. На подходе к гавани волнение моря усилилось. Три мои служанки изо всех сил старались аккуратно повязать пояс и ровно приколоть к волосам головной убор правителя Империи Феникса, но их качало из стороны в сторону, а одна даже не устояла на ногах и отлетела к стене.

– Не волнуйтесь, закрепляйте как есть, – сказала я. – Когда зайдем в гавань, успеете все поправить. Никто не ждет, что я сразу сойду на берег.

Волны за бортом как будто повторяли волнение у меня в животе. Я сказала Йовису правду, мне действительно очень нравилось путешествовать по морю. Но в то же время впереди меня ждала первая встреча с одним из губернаторов. В последнее время они почти не общались с императором, лично отец встречался с ними, когда еще был молодым. А теперь мне надо добиться, чтобы они признали мою абсолютную власть.

Как только качка успокоилась, все три служанки поспешили поправить мои волосы и одеяния. В шелковом платье, вышитой мантии и императорском головном уборе я могла двигаться медленно и с трудом. Да, в таком наряде на дворцовую стену не заберешься.

– Осколки?

Служанки отошли в угол каюты и подняли за боковые ручки стоявший там резной сундук.

Все осколки живых людей, которые мой отец получил с Рии. Это был самый драгоценный дар, который я могла предложить губернатору.

Я открыла дверь и оказалась лицом к лицу с Йовисом – он как раз поднял руку, чтобы постучать. Мы стояли так близко, что я могла хорошо разглядеть тень щетины у него на подбородке и светлые крапинки в карих глазах. Он принес с собой запах моря, как будто вплетенный в его волосы.

– Простите, ваше высочество, я… – растерянно сказал он и отступил в сторону. – Мы пришвартовались, и прибыл посланник с приветствием от губернатора.

Почувствовав, что Йовис занервничал, оказавшись так близко со мной, я почему-то стала нервничать сама.

Шагнула из каюты и проскользнула мимо Йовиса.

– Где Трана и Мэфи?

– На верхней палубе вместе с твоими стражниками.

– Что ж, идем знакомиться с губернатором.

Я полагала, что губернатор должен ожидать нас у пристаней, но его там не было – он прислал своего представителя. Представителем оказалась высокая, нарядно одетая худая женщина с длинной черной косой.

Она поклонилась, а потом, когда я спустилась вместе с Траной по трапу, чуть не поклонилась во второй раз.

– Ваше высочество, – представитель облизнула пересохшие губы, – губернатор прислал меня поприветствовать вас и сопроводить во дворец.

Я быстро оглядела пристани и поняла, что представитель пришла встречать меня одна.

– Губернатор Рии не подумал встретить меня лично?

И тогда представитель поклонилась во второй раз:

– Простите меня… его… ваше высочество. Дворец на холме, а у губернатора больные колени.

Я переглянулась с Йовисом. Он поджал губы, удивленно поднял брови и едва заметно пожал плечами. Получалось, не я одна находила все это очень странным. Можно было потребовать, чтобы губернатор прибыл встречать меня лично, и подождать его на корабле, но у него не было стимула совершать переход от дворца до гавани. Со мной была свита стражников, но конструкции больше мне не подчинялись. Я поняла, что́ он хотел сказать таким приемом: спасибо за визит, но мы тут и без тебя прекрасно обходимся.

Я начала закипать и почувствовала, как загудели кости, но мне удалось унять злость – нельзя было терять самообладание. Паланкин я с собой не взяла, а губернатор, ясное дело, свой за мной не прислал. Он не мог знать о том, с какой легкостью я прыгаю по крышам домов императорского дворца. Да, мой наряд был тяжелым и для сильного мужчины, но ходить я все-таки могла.

– Ладно, показывай дорогу.

Дощатый настил пристани скрипел под ногами, черные силуэты рыб при появлении наших теней юркали в разные стороны.

Представитель губернатора молча вела нас по улицам самого крупного города Рии. Улицы здесь были шире, чем на Императорском, камни грубее и не настолько потерты от времени. Встречные уступали нам дорогу и кланялись, увидев мой головной убор, но без особого почтения и несколько настороженно. Впрочем, как я могла их за это винить? Они меня не знали. Я пока еще ничего для них не сделала, разве что отменила Праздники десятины, да и то совсем недавно.

Трана шла, то и дело прижимаясь плечом к моей ноге. Чтобы она не тревожилась, я положила ладонь ей на голову. Позади, судя по звукам, служанки остановились, чтобы передать тяжелый сундук стражникам.

Я скрипнула зубами.

Да, впереди был холм, но такой пологий, что на него без труда бы взбежал и самый слабый и хромой жеребенок. На вершине я увидела крыши губернаторского дворца.

И тут начался дождь.

Я по возможности старалась не носить императорские одежды, и легкий дождик никогда не был для меня проблемой. Стражники и служанки начали тихо переговариваться, пытаясь узнать, не взял ли кто-нибудь с собой зонт. Все мои придворные были новыми и неопытными. Это была моя первая дипломатическая поездка, а после семи лет сухого сезона люди еще не привыкли к дождям. В общем, зонта ни у кого не оказалось.

Йовис посмотрел на меня и печально улыбнулся, как бы говоря: да, дела хуже некуда.

Какой-то стражник попытался предложить мне свой мундир, но я решила, что эти потуги минимизировать потери будут выглядеть совсем глупо, и отмахнулась:

– Думаю, губернатор простит нас, если мы после этого перехода перепачкаем ему все ковры.

У меня за спиной кто-то хмыкнул. Снова Йовис?

Я ускорила шаг, и представителю губернатора пришлось чуть ли не на бег перейти, чтобы со мной поравняться.

Нельзя позволять гневу взять надо мной верх. В конце концов, она не виновата в том, что мне оказали такой прием. Я это прекрасно понимала, но все равно не могла перестать думать о самонадеянном губернаторе, который сидит в своем дворце и ожидает моего прибытия.