Комната смерти

– Нет.

Может, она и читала, но никогда не прибегала к блефу и не пыталась впечатлить кого-то знаниями, которыми на самом деле не обладала.

– В «Скотном дворе» Оруэлл писал: «Все животные равны, но некоторые равнее других». Да, все войны плохи, но некоторые хуже других. Глава Панамы был насквозь коррумпирован, как и его окружение. Это были опасные люди, угнетавшие свой народ. Но и во время вторжения хватало насилия. Морено жил тогда там в столице вместе с родителями.

Сакс вспомнила, как Фред Деллрей говорил, что Роберт Морено называл себя Роберто. Возникал вопрос: он официально сменил имя или просто пользовался испанской версией в качестве псевдонима?

– В то время он был еще подростком. Тогда, в машине, он рассказывал Лидии, своей сексуальной подружке, что жизнь его была не особо радостной: отец в постоянных разъездах, а мать страдала депрессией и сыном не занималась.

Сакс тоже вспомнила работу его отца в нефтяной компании, которой тот отдавал многие часы, и самоубийство матери.

– Парнишка, похоже, подружился с жившей в Панама-Сити семьей. У Роберто установились близкие отношения с двумя братьями, – кажется, их звали Энрико и Хосе. Как он говорил – примерно его возраста.

Таш Фарада замолчал.

Сакс уже поняла, к чему он клонит.

– Братья погибли во время вторжения?

– Один из них, лучший друг Роберто. Он не знал, кто на самом деле стрелял, но обвинял во всем американцев. По его словам, правительство поменяло правила. Им на самом деле было плевать на народ или свободу. Они с радостью были готовы поддерживать Норьегу и терпеть наркоторговлю, пока тот не стал выходить из-под контроля, угрожая закрыть канал и не пропускать нефтяные танкеры. И тогда они вторглись в Панаму. – Он перешел на шепот. – Мистер Морено обнаружил тело друга. Как он говорил Лидии, ему до сих пор продолжали сниться кошмары.

Хотя все указывало на то, что Морено далеко не святой, вопреки представлениям о нем Нэнс Лорел, Сакс тронула его печальная история. Интересно, тронула ли бы она точно так же Лорел? Сомнительно.

– Когда он рассказывал об этом Лидии, у него срывался голос, – добавил водитель. – Но потом он вдруг рассмеялся и обвел вокруг рукой. Сказал, что прощается с Америкой, чему только рад, и что это последняя его поездка сюда. Он знал, что не сможет вернуться.

– Не сможет?

– Именно так. Не сможет. Сказал, что страдать по ней точно не станет, – мрачно добавил Таш Фарада. – Я тогда подумал, что и Америка не станет по нему страдать. Я люблю эту страну. – Он помолчал. – Как вы понимаете, я вовсе не радуюсь его смерти. Но он говорил много плохого о моей родине, которую я считаю лучшим государством на земле во веки веков.

Когда они подъезжали к Уолл-стрит, Сакс кивнула в сторону мемориала жертвам теракта одиннадцатого сентября:

– Он не хотел там побывать?

– Нет, – ответил водитель, – но мог бы. Я подумал, он начнет злорадствовать после всего того, что наговорил. В таком случае я попросил бы его выйти из машины. Но он просто сидел и молчал.

– Куда вы его здесь привезли?

– Просто высадил его в этом месте. – Таш остановился на Фултон-стрит, возле Бродвея. – Что показалось мне странным. Просто на этом углу. Они оба вышли, и он сказал, что их не будет несколько часов. Если я не могу ждать, мне позвонят. Я дал ему визитку.

– Что именно показалось вам странным?

– В этой части города мы, водители лимузинов, можем проехать почти везде, если нет никаких строительных работ. Но ему будто не хотелось, чтобы я увидел, куда они идут. Я предположил, что в какой-нибудь отель, «Миллениум» или другой. По крайней мере, они направились в ту сторону.

«Ради интимного свидания со своей сексуальной подружкой? – подумала Сакс. – Но почему бы тогда не остаться в отеле в Верхнем Манхэттене?»

– Он вам позвонил? – спросила она, надеясь выведать номер Морено.

– Нет, – ответил Таш. – Я просто ждал их тут. И они вернулись.

Выбравшись из «линкольна», Амелия прошлась в указанном водителем направлении. Она расспросила служащих в трех отелях в пределах пешей прогулки, но не обнаружила сведений о госте по фамилии Морено за первое мая. По фотографии его тоже никто не опознал. Конечно, номер мог быть зарегистрирован на Лидию, только этот след все равно бы никуда не привел в отсутствие какой-либо информации о ней самой.

«Может, активист заплатил ей за секс с кем-то другим? – подумала Сакс. – Может, они встретились с кем-то в отеле или в какой-нибудь из окрестных контор с целью подкупа или шантажа?»

Выйдя на людную улицу, она взглянула на сотни зданий вокруг – конторы, магазины, апартаменты. Команда следователей из нью-йоркской полиции могла бы потратить месяц, расспрашивая людей о Роберте Морено и его спутнице, но ничего бы не добилась.

«Возможно, – подумала Амелия, – Лидия получила наличные по какой-то иной причине. Не была ли она частью некоей ячейки, террористической организации, на которую работал Морено? Может, они встречались с какой-то группировкой, желавшей послать очередной кровавый сигнал в финансовом центре города?»

Хотя эта гипотеза и казалась Сакс вполне разумной, вряд ли Нэнс Лорел желала бы ее услышать.

«То есть нельзя оставаться беспристрастной…»

Повернувшись, Сакс направилась обратно к лимузину. Упав на переднее сиденье, она потянулась, поморщившись от боли в суставах, и вонзила ноготь в подушечку пальца.

«Хватит», – сказала она себе и вытерла выступившую кровь о черные джинсы.

– Куда потом?

– Я повез их обратно в отель, – ответил Фарада. – Женщина вышла вместе с ним, но они разошлись в разные стороны. Он вошел внутрь, а она направилась на восток.

– Они обнялись?

– Не совсем. Просто потерлись щеками, и все. Он заплатил мне хорошие чаевые, хотя они уже включены в счет.

– Ладно, поехали назад в Куинс.

Водитель включил передачу и двинулся на восток в плотном вечернем потоке машин. Было около семи вечера.

– У вас не возникло ощущения, что за ним следят? – спросила Амелия у Фарады. – Он не беспокоился, не вел себя так, будто что-то подозревал или чего-то опасался?

– Гм… могу сказать, что он вел себя осторожно, часто оглядывался по сторонам. Но каких-то конкретных опасений не проявлял. Не говорил ничего вроде: «Та красная машина меня преследует». Просто старался не упускать ничего из виду. По крайней мере, так я понял. Обычное дело для бизнесменов. Думаю, в наше время иначе они просто не могут.

Сакс находилась в расстроенных чувствах. Она не узнала ничего существенного о пребывании Морено в Нью-Йорке, к тому же вопросов теперь стало больше, чем ответов. И тем не менее она не могла избавиться от ощущения, что нужно спешить. Мысли ее занимал ордер на спецзадание, в котором очередной жертвой числился Рашид.

«Нам известно, что НРОС намерена убрать его до пятницы. И кто тогда станет сопутствующими потерями? Его жена и дети? Какой-нибудь прохожий?..»

Они ехали через Вильямсбургский мост, когда зазвонил ее телефон.

– Привет, Фред.

– Привет, Амелия. Слушай, я тут выяснил пару вещей. Велел нашим людям просмотреть данные электронной разведки по Венесуэле, и они выдернули запись голоса Морено примерно месячной давности. Может оказаться важным. Он говорил: «Да, двадцать четвертого мая, верно… ухожу в заоблачную высь. Буду жить как в раю».

До двадцать четвертого оставалось меньше двух недель. Означало ли это, что он планировал некий теракт, а потом собирался исчезнуть, подобно бен Ладену?

– Есть мысли на этот счет? – спросила Сакс.

– Нет, но мы все еще проверяем.

Она передала агенту слова Фарады о том, что для Морено эта поездка в Нью-Йорк была последней, и о его загадочной встрече в окрестностях мемориала жертвам теракта одиннадцатого сентября.

– Да, все сходится, – сказал Деллрей. – У него вполне могла быть какая-нибудь гадость на уме, и он собирался залечь на дно. Вполне разумно – особенно после того, как ты услышишь от меня кое-что еще.

– Выкладывай. – Сакс положила на колени блокнот, занеся над ним ручку.

– Еще одна перехваченная запись голоса, – сообщил агент. – За десять дней до его смерти. Морено говорил: «Насчет того хлоп-сюрприза – есть на примете кто-нибудь, кто мог бы помочь его подготовить?»

У Сакс внутри все сжалось.

– Наши компьютерные умы полагают, что он упоминал дату тринадцатого мая, а также Мексику, – пояснил Деллрей.

Два дня назад. Она не помнила ни о каких инцидентах, но Мексика была по большей части зоной боевых действий, где происходило столько связанных с наркотиками терактов и убийств, что их часто не удостаивали упоминанием в американских теленовостях.

– Я пока выясняю, не случилось ли там чего. И наконец, я говорил о паре вещей, но имел в виду три. Мы получили сведения о поездках Морено. Готова?

– Давай.

– Второго мая Морено вылетел из Нью-Йорка в Мехико, возможно, чтобы спланировать теракт. Затем, на следующий день – в Никарагуа. Еще через день – в Сан-Хосе, Коста-Рика. Он пробыл там несколько дней, а седьмого числа полетел на Багамы, где пару дней спустя испытал на себе последствия меткой стрельбы мистера Дона Брунса. И еще – за ним вели выборочное наблюдение в Мехико и Коста-Рике, где его видели рядом с посольствами США. Но никаких свидетельств, что он представляет какую-либо угрозу, не было, так что задерживать не пытались.

– Спасибо, Фред. Ты очень помог.

– Постараюсь продолжать в том же духе. Но, Амелия, должен тебе сказать, что кучей времени отнюдь не располагаю.

– Что, намечается нечто крупное?

– Да. Меняю имя и перебираюсь в Канаду. Вступаю в конную полицию.

Щелк!

Амелия даже не рассмеялась. Его замечание пришлось в самую точку – вся эта история напоминала нестабильную взрывчатку.

Полчаса спустя Таш Фарада припарковался на своей подъездной дорожке, и они вышли из машины. Поза водителя не вызывала никаких сомнений.

– Сколько я вам должна? – спросила Сакс.

– Ну… обычно мы берем от гаража до гаража, что было бы по отношению к вам несправедливо, поскольку машина уже была здесь. Так что будем считать от времени нашего выезда до времени возвращения. – Он взглянул на часы. – Мы выехали в четыре двенадцать, а вернулись в семь тридцать восемь.

Точность явно не была ему чужда.

– Для вас округлю в меньшую сторону. С четырех пятнадцати до семи тридцати. Получается три часа пятнадцать минут.

И способность быстро считать – тоже.

– Какова ставка за час?

– Девяносто долларов.

– За час? – удивилась она, прежде чем вспомнила, что задала вполне конкретный вопрос.

Водитель улыбнулся:

– Итого триста восемьдесят два доллара пятьдесят центов.

«Вот дьявол!» – подумала Сакс.

Она полагала, что сумма окажется примерно вчетверо меньше. Что ж, еще один повод не становиться поклонницей лимузинов.

– И естественно… – добавил он.

– Я согласилась заплатить вдвойне.

– Итого – семьсот шестьдесят пять долларов.

Амелия вздохнула.

– Не могли бы вы еще раз меня подвезти? – спросила она.

– Только если это не займет много времени, – сказал Таш и кивнул в сторону дома. – Ужин, знаете ли.

– До ближайшего банкомата.

– Ах да, да… И за эту поездку я с вас вообще ничего не возьму!

Глава 20

Показалось ей или нет?

Нет.

Возвращаясь на Манхэттен в своем «торино-кобра», Сакс не сомневалась, что ее преследуют.

Судя по тому, что она видела в зеркале заднего вида, выезжая из туннеля Куинс—Мидтаун, за ней следовала машина неопределенной модели. Неприметная, серо-бело-серебристая. И здесь, и на улицах, ведших от дома Фарады.

Но как такое могло быть? Надсмотрщица заверяла их, что НРОС, Мецгер и снайпер ничего не знают о расследовании.

А даже если бы им стало что-то известно, как они могли опознать ее личный автомобиль и найти его?

И тем не менее после дела, которым они с Раймом занимались несколько лет назад, Сакс поняла, что любой специалист, располагающий даже самой примитивной системой поиска в базах данных, может достаточно легко отследить чье-то местонахождение. Видеоизображения номеров, распознавание лиц, телефонные звонки и кредитные карты, спутниковое слежение, транспондеры на платных дорогах, радиочастотные чипы. А в распоряжении НРОС наверняка имелись не просто базовые средства. Да, она соблюдала осторожность, но, возможно, в недостаточной степени.

Это легко было исправить.

Улыбнувшись, Сакс совершила ряд замысловатых, быстрых и крайне странных поворотов, большая часть которых сопровождалась дымом из-под шин и разгоном до шестидесяти миль в час на второй передаче.

Закончив последний маневр и выровняв свою изумительную «кобру», Амелия послала на обгоне извиняющуюся улыбку водителю-сикху. Она не сомневалась, что оторвалась от любого хвоста, который мог ехать следом.

По крайней мере, пока спецы по базам данных не отыщут ее снова.

И даже если в самом деле была слежка, представлял ли этот хвост реальную опасность?

НРОС могла искать о ней информацию и, возможно, пытаться сорвать или замедлить расследование, но вряд ли правительственная организация могла причинить физический вред офицеру нью-йоркской полиции.

Если только угроза исходила не от самого правительства, но от некоего охваченного яростью сумасшедшего, который работал на правительство, используя свою должность, чтобы осуществить бредовую мечту ликвидировать тех, кто, с его точки зрения, был недостаточно патриотичен.

С другой стороны, угроза могла не иметь никакого отношения к Морено. Амелия Сакс помогла посадить за решетку немало людей, и вряд ли кому-то из них это особо нравилось.

Она почувствовала, как по спине пробежал холодок.

Припарковавшись на поперечной улице неподалеку от Сентрал-Парк-Уэст, Сакс бросила на приборную панель табличку Управления полиции Нью-Йорка. Выбравшись из машины, она дотронулась до рукоятки «глока», чтобы точно запомнить положение оружия. Казалось, в каждом окрестном автомобиле, сером и неприметном, сидел водитель-призрак, глядя ей вслед. Каждая антенна, водонапорная башня и труба на крыше любого здания на этом участке Верхнего Вест-Сайда походила на снайпера, наведшего перекрестие оптического прицела ей в спину.

Быстро подойдя к дому, Сакс скрылась внутри. Миновав гостиную, где Нэнс Лорел продолжала печатать точно так же, как и несколько часов назад, она прошла в реабилитационную комнату Райма – одну из спален на втором этаже, – где он тренировался.

Райм сидел под присмотром страховавшего его Тома, пристегнутый к замысловатому велотренажеру, игравшему роль электростимулятора. Устройство посылало электрические импульсы в мышцы, имитируя мозговые сигналы и заставляя ноги крутить педали, что Райм и проделывал с энтузиазмом участника гонки «Тур де Франс».

Улыбнувшись, Амелия поцеловала его.

– Я потный, – заявил он.

И был прав.

Она снова его поцеловала, на этот раз крепче.

Хотя тренировки на электростимуляторе не могли излечить паралич, они поддерживали мышцы и сосудистую систему в форме, а также улучшали состояние кожи, что помогало избежать язв, распространенных среди людей с серьезной инвалидностью. Как часто говорил Райм, иногда лишь затем, чтобы шокировать слушателей, «калеки кучу времени проводят на собственной заднице».

Тренировки также улучшали работу нервной системы. Особенно аэробные. Силовая часть занятий включала в себя развитие мышц шеи и плеч – именно им в основном предстояло управлять движениями левой руки Райма так же, как они сейчас управляли правой. После операции через несколько недель, если все пойдет хорошо.

Сакс предпочла бы не добавлять последней оговорки.

– Выяснила что-нибудь? – спросил он, тяжело дыша.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Уильям Мэйджир Твид, или Босс Твид (1823–1878) – один из самых беспринципных за всю историю американских политиков, сенатор от штата Нью-Йорк. Его имя стало нарицательным для обозначения политической коррупции.

2

Низкокалорийное питание (фр.). Стиль кулинарии, воссоздающий более легкие версии блюд традиционной «новой кухни».

3

Дональд Сазерленд – канадский актер театра, кино и телевидения, кинопродюсер.

4

«Сладкое мясо» – кулинарное название желез внутренней секреции теленка, реже ягненка, иногда коровы или свиньи. Блюда из желез считаются деликатесом.