Скальпель и перо

В ущербно-изнурительной тиши?

И вот пишу, хоть знаю: эти строки -

Не больше чем гимнастика души.

В ушах то гром, а то – пчелиный улей,

То птичья трель, то дальние бои…

…Уснуть бы мне…

Но только б не уснули

Бессонные артерии мои.

Уж за окном и за больничной дверью

В снежинках наплывает тишина…

Я верую,

я верую,

я верю -

Придёт моя Победная Весна.

СЛОВО

О ПРОЛИТОЙ КРОВИ

Вы думаете павшие молчат?

Егор Исаев

Давно оглохли полковые рации,

Простужено кричавшие: «Вперёд»!…

До желтизны повыцвели реляции,

Лишь нашу память время не берёт.

Болит, как рана, память поколения,

…В огне леса,

и хлеб,

и русский лён.

И кажется до белого каления

Над нами мирный воздух раскалён.

Доватор, приподнявшийся на стремени,

Из-под руки глядит на нас в упор.

То не укор. В пространстве и во времени

Мы познаём себя до этих пор.

Казалось бы, вся суть вещей просвечена,

Пронизана священною войной.

Неколебим итог её. Развенчано

Зло на земле. Упрочен шар земной.

Но вот глубинно проникаю в души я

Иных людей. Затем над строчкой бьюсь -

Подспудного боюсь прекраснодушия,

Забвенья, как безвременья, боюсь.

За что казню себя такой нелепостью?

Смотрю на шрамы на седых висках

И всё немею пред громадой эпоса,

Который нам осмысливать в веках.

Как всё объять?

В душе? В архивах рыться ли?

Чтоб истину постичь наверняка -

Кто были те, планеты нашей рыцари,

Пришедшие от плуга и станка,

Богатыри той битвы исторической?

Я перед правдой сердцем не солгу,

Коль так скажу:

–Вопрос не риторический!

Мы перед ними всё ещё в долгу.

Нам отвечать какою правдой-верою

Они служили миру на земле,

Когда пылали их шинели серые,

Как пламя прометеево во мгле.

Как памяти далёкой отражение

Застыл на старой киноленте взрыв…

Ушли они в последнее сражение,

Своею кровью землю обагрив.

Ушли они – далёкие и близкие -

В немеркнущую вечность. В зной времён.

Шумит листва берёз над обелисками.

Солдаты – у прострелянных знамён.

У времени непостижимо быстрого

Есть свой накал и свой девятый вал…

Я эту память тоже кровью выстрадал,

Когда солдатам раны бинтовал.

И до сих пор ищу свои критерии -

Мне кажется на всех материках,

Как дуги вольтовы, ещё гудят артерии,

И кровь погибших – на моих руках,

На травах, на снегу…

Она – не ржавая

От времени, от ливней и ветров.

Она горит!.. Могущество державное

Озарено её огнём,

И отчий кров,

И сон дитя, и нежность женщины,

И налитое радугой зерно,

И всё, что было Родиной завещано, -

Солдатской кровью той озарено.

Века пройдут. Пройдут тысячелетия -

Ни ран, ни нашей славы не избыть.

И в мире нет бесчестнее бесчестия -

Ту кровь людскую хоть на миг забыть.

И вновь, как наяву, – Весна Победная!..

Уже Рейхстаг бризантами секут.

Мне душу опалила кровь последняя

До низверженья зла за пять секунд,

До завершенья боя, до салюта нашего,

Где пал последний вражеский редут.

… Над картами склонясь, седые маршалы

Седых солдат в бессмертие ведут.

И слушая в своей родной обители

Бессмертный гимн – «Священная война»,

На стареньком, видавшем виды кители

Старушка мать целует ордена.

А время набирает ускорение,

Как сны – отгрохотавшие бои…

Наденьте же нашивки за ранения,

Однополчане верные мои.

ДРУГУ, ЖЕНЕ

Надпись на книге стихов

Константина Симонова

Шла страной

Военная страда…

Чтобы лихолетье победить,

Мне Сурков и Симонов тогда

Помогли нежней и злее быть.

Я читал стихи и на пути

Сокровенно думал о тебе,

Чтоб собою быть,

Чтоб обрести

Должную уверенность в себе.

Я тогда, конечно, понимал -

Бой есть бой.

И жизнь и смерть – в бою.

И к груди сильнее прижимал

Карточку помятую твою.

Образ твой томился впереди.

Я шагал сквозь миномётный вой

С автоматом верным на груди,

Со стихами в сумке полевой.

из семейных альбомов. Ида Вениаминовна Попова – жена Л. П. Попова

«Жди меня» -

писал я под огнём.

Жил тобой в решающей борьбе…

… Вот как много сохранилось в нём -

В томике, подаренном тебе.

Май 1945 года

ДУЭЛЬ

Идёт артиллерийская дуэль.

..Рванул снаряд под самый корень ели.

И, ветви распластав, упала ель.

О как они – дуэли – надоели!

Палят без цели. Бьют по площадям.

Вслепую бьют по нашему квадрату.

То здесь султан огня, то там, то сям.

Выматывают душу у солдата.

Я слышу озорной весёлый крик.

Оглох почти, но этот крик приемлю -

Бодрит мне душу боевой комбриг:

–Не бойся, эскулап! Держись за землю!

Вдруг нимбом поднялась седая гать,

Крупнокалиберным рвануло землю с хрустом.

Я смутно начинаю постигать

Азы артиллерийского искусства.

Всё верно: непременный атрибут

Любой войны – огонь, в снаряд обутый.

Признаться, кошки на душе скребут

От этого – будь проклят! – атрибута.

Я мудро философствую: примат

Огня с металлом над живым солдатом.

А в сущности, ведь это – Дантов ад.

И, обозлившись, он, живой солдат,

В казённик вбив очередной снаряд,

Ответным бьёт, покрыв фашиста матом.

О как минуты медленно текут!

Мы на прорыв ждём нового заданья.

И вдруг -

в окоп

прямое попаданье,

Затем -

прямое -

в полковой медпункт…

Заплачет горько по убитым мать,

Счёт потеряв кровавым дням и суткам.

И вдруг, каким-то там

Вторым рассудком,

Я начинаю жутко понимать

Во всей вот в этой беспощадной мгле

Немыслимость того, как говорится,

Чудовищность всего, что здесь творится,

Нелепую жестокость на земле.

Но тотчас мысль становится острей -

Я осенён как благостною вестью:

Из наших справедливых батарей

Ударит всенародное возмездье.

Кляни себя и на судьбу не сетуй!

Я это утро с ночи сторожу.

Бегу в киоск за утренней газетой

И в ней… своих стихов не нахожу.

И я шучу: знать не бывать фортуне…

Но строфы жгут, слова-глаголы жгут.

Стихи мои!

Они страдают втуне.

Их нет пока. Они во мне живут.

***

Памяти друга – капитана медицинской

службы Сергея Алешкевича

…Застыли каски у окопной бровки.

Сигнальная ракета. Всё! Пора!

Конец артиллерийской подготовки -

Рванули наши танки на таран.

Бросок вперёд к блокированным дотам!

На флангах – миномётная пурга.

Идёт большая ратная работа -

Советские солдаты бьют врага.

И вот уже из-за черты багряной

По рации звучит издалека,

Что справа у высотки безымянной

Серьёзно ранен командир полка.

…Кипят в стерилизаторах укладки.

Часы секундам отмеряют ход.

Военной хирургической палатки

Спокойный и суровый обиход.

Людская боль и ранние седины,

И милосердье боевых подруг.

И вот вступает в смертный поединок,

В борьбу со смертью молодой хирург.

Не очень долго поединку длиться.

Здесь каждая секунда на счету.

Дерзает врач. И юная сестрица

Слова-приказы ловит на лету:

–Пинцет Пеана! Кетгут побыстрее!

Но вот внезапный залп из-за реки -

Наш медсанбат жестоко был обстрелян

Конвенции Женевской вопреки.

Хирург был ранен не на поле брани -

И попрана женевская статья.

Какой-то миг он был совсем на грани

Минуты той, того небытия,

Когда в глазах уже не мир телесный,

А пустоты разверзнутая пасть.

И нет друзей, любви, цветов и песен,

И жизни нет! И следует упасть.

Но он стоял. С гудящими висками,

С наплывами мертвящей синевы,

Уже отяжелевшими руками

Последние накладывая швы.

Он пробовал шутить: «Мотор не тянет -

Горючего не следует жалеть».

Теперь сражался он с двумя смертями,

Чтоб первую суметь преодолеть.

Преодолеть! Не допустить утраты.

Стоять! Стоять! Держаться до конца!

И вот с командирского лица

Как тень сползает маска Гиппократа.

А врач, когда свинцом набрякло тело,

Сказал свои последние слова:

–Всё хорошо… Конец венчает дело.

Он будет жить! -

И рухнул у стола.

Враг покидал израненные пашни.

Уж бой гремел у дальних переправ.

Так отдал жизнь мой друг и однокашник,

Свершая подвиг, смертью смерть поправ.

Леонид Попов. Первый орден после форсирования реки Сиваш (1943-1944гг)

ИЗ ФРОНТОВОГО БЛОКНОТА

«Дорогой мой сыночек, если

уж так привелось, воюй, род-

ной мой, а допрежь всего, уж

коли Родина-мать выучила те-

бя грамоте и разным наукам, да

ещё повелела быть венным док-

тором, спасай от погибели наших

воинов-богатырей, наших солдату-

шек. Только прошу тебя, ради бога,

не подходи очень близко, где стре-

ляют».

(Из письма матери Еликаниды Дми-

триевны на фронт. 1943 год.)

Бью, осатанев. Свинцом в лицо

Нас из автоматов поливая.

…В этот час пришло мне письмецо -

Удружила почта полевая.

Всё в огне -

Пожухлый сухостой,

Всё в дыму -

Берёзовость да ивость.

Будь же, будь во истину святой

Эта материнская наивность.

Всё как предназначено судьбой.

Что сказать? Нашла коса на камень.

Третьи сутки длится смертный бой.

Что скажу я, что отвечу маме?

Мама, я не лезу на рожон.

Лезет враг. Его мы покараем.

Но чего попишешь? Полк-то окружён.

Стал мой «тыл» теперь передним краем.

Мы попали в жуткий переплёт…

Вот летит стервятников армада.

Бьёт он, гад, остервенело бьёт…

В общем всё как на войне.

Как надо.

Мы врага должны с земли стереть,

А иначе – рухнет мирозданье.

Мы должны сегодня умереть

Или выполнить страны заданье.

Тут, как говорится, быть или не быть,

Раз уж ситуация такая.

Как же близко мне не подходить,

Где солдаты кровью истекают?

Я чуть-чуть сегодня поседел.

Не для красного скажу реченья -

В этом мой священнейший удел,

Высшее моё предназначенье.

Скоро будет перелом в бою -

Мы прорвёмся, грянем в наступленье…

По сыновьи голову свою

Я склоняю на твои колени.

В ГОСПИТАЛЕ ИНВАЛИДОВ

ВОЙНЫ

Хлеба и травы на полях

Цветут, где шли бои-сраженья.

А многие, кто был в боях,

Ещё лежат в госпиталях,

Как будто бьются в окруженье.

Десятки лет.

До этих пор.

В борьбе своей увековечены

И горькой славою увенчаны

Теченье жизни не в укор.

Десятки лет.

До этих пор.

А тишина плывёт окрест

В лесах, в садах, в речных излуках…

Они ж

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.