Шанс на материнство

– Давай подсажу.

Он обхватил меня за талию двумя руками и закинул на пассажирское место. После этого и сам натянул шлем, который висел на руле, занял место водителя и завёл двигатель. Монстр взревел.

Я совершенно не разбиралась в мотоциклах. Они все мне на одно лицо. Но я хорошо разбиралась в мелодрамах, и сейчас остро ощутила себя испанской школьницей Бабби, запрыгнувшей на железного коня неблагополучного юноши по имени Аче. Сердце билось от счастья, возбуждения и предвкушения. Это же такое приключение! Расскажу Алле – обзавидуется!

Обхватив упругий мускулистый торс и прижавшись к спине Емельяна, я думала о том, что вообще-то боюсь скорости, но почему-то сейчас её совсем не замечаю. Наверное, это адреналин или эстрадиол, или какой-нибудь дофамин сейчас заставляют меня быть такой смелой и жалеть о том, что нельзя снять шлем и прижаться к рельефной спине Емельяна голой щекой, вдохнуть полной грудью его запах… А ещё я точно знала, что никогда не забуду эту поездку, хоть длилась она и недолго. Максимум – минут пятнадцать.

Емельян остановил мотоцикл на асфальтированной площадке и, заглушив двигатель, снял шлем, потом слез со своего коня, освободил от защиты меня и помог спуститься на землю. А потом подвёл к краю площадки и, обняв сзади, тихонько сказал в волосы:

– Смотри, какая красота.

О, да! У меня дух захватило от развернувшейся панорамы!

Площадка находилась на возвышении, а внизу искрилась яркой голубизной водная гладь, в которую с гор с тихим журчанием струился небольшой, но очень красивый водопад. На улице смеркалось, а вокруг не было ни души, и всё это в совокупности действовало на меня мистически. Я совершенно забыла, что являюсь унылой брошенкой Катей Мягковой тридцати двух лет от роду, которая загубила свою карьеру, стараясь быть хорошей женой Севе Пайратову, и теперь работает медсестрой в частной клинике. Забыла: ещё эта Катя еле-еле сводит концы с концами, выплачивая кредит, и решила больше никогда не заводить отношений. Сейчас я ощущала себя восемнадцатилетней Катюшкой – той, у которой был смешливый характер, уверенность в своей привлекательности и грандиозные планы на жизнь.

– Идём вниз, искупаемся? – голосом заправского искусителя предложил Емельян и провёл своими большими ладонями по моим предплечьям вверх и вниз.

Тонкие волоски мгновенно встали дыбом, поддаваясь этим нехитрым манипуляциям, и просигналили о возбуждении.

– Да, – я откинулась ему на грудь и согласилась непонятно на что…

Хотя чего непонятного? И ему, и мне было понятно, что на всё. Мы люди взрослые.

Воздух, вода, мужчина – всё было в этом месте волшебным, и я с радостью отринула реальность, чтобы погрузиться в сказку. Под струями водопада мы целовались, словно голодные подростки. Волшебным образом исчез мой купальник, а мысль о защите от зппп вообще в мою голову не пришла. Ну а возможность просто так забеременеть я вообще давно исключала. Во-первых, с одной трубой это сделать без подготовки не так просто. Ну а во-вторых, по календарю у меня безопасный период. Ну и, в-третьих, желание было сильнее разума. Чего уж там лукавить…

– Ты предохраняешься? – спросил Емельян между поцелуями и ласками.

– Да-а, – томно выдохнула я, скользя губами и языком по его шее.

По всем выше перечисленным причинам ложь про предохранение далась мне легко. Меня к тому времени уже просто трясло от ожидания главного действа.

Тяжело жить с комплексом неполноценности, в который тебя резко погрузили с головой, не заботясь о последствиях, и теперь психика всеми силами пыталась с ним бороться. До развода я всегда считала, что нормальная женщина. Не нимфоманка, но и не фригидная. Большого сексуального опыта я не имела – бывший муж был моим вторым мужчиной. Но наша интимная жизнь, особенно поначалу, была разнообразной и приятной. Меня вполне устраивала… Правда, Севу, как выяснилось – нет. Ну а когда тебе предпочитают старого лысого мужика, хочешь не хочешь, а задумаешься: что с тобой не так?

Поэтому сейчас я упивалась даже не своими ощущениями, а реакцией на меня Емельяна. Этого потрясающего мачо, в объятьях которого с радостью оказалась бы любая женщина. А он наслаждался мной. И вообще этого не скрывал. Наоборот, всячески показывал. Я улетела в небеса дважды…

Но что самое главное и удивительное было в этом вечере, когда мы вышли на берег, оделись, вернулись на площадку к мотоциклу и даже когда жарко попрощались у моих ворот, договорившись увидеться завтра – чувство стыда, неловкости или ощущение того, что я что-то сделала неправильно, вообще меня не посетили. Мне кажется, это успех. Емельян излечил меня одним махом, совершенно не напрягаясь.

Глава 3

М-м-м, как приятно! Нега и нирвана!

Шикарный сон про массаж пальцев, ступней и икр перешёл на бедра – я повернулась так, чтобы массажисту было удобнее. Мне снилось, что я лежу в СПА-кабинете нашего центра, но разминает мои мышцы не Наташа – массажистка, рукам которой я обычно доверяю своё тело, а Емельян… Сильные, но осторожные пальцы были явно мужскими. Они иногда забредали туда, куда Наташе и в голову бы не пришло… Я не сдержала стон удовольствия, когда волшебные круговые движения дошли до ягодиц. Пожалуйста, ещё немного…Оно близко! И-и-и…

…от нахлынувших ощущений я проснулась…

Попыталась скинуть наваждение, поморгав, но у меня ничего не вышло… Потому что волшебный массаж не закончился! Предвкушение вмиг сменилось страхом! Кто-то проник на виллу! Маньяк?

Я дёрнулась и резко откатилась на противоположный край широкой кровати…

– Т-ш-ш-ш. Ты что, испугалась?

Мачо сидел на краю моей постели совершенно невозмутимый. В белой майке и джинсовых бриджах – реальный, как моё грехопадение.

Испугалась? Не то слово! У меня сердце билось где-то в горле, и отчаянно хотелось запустить Емельяну в голову подушкой! Но я вовремя вспомнила вчерашний водопад и благоразумно решила не лишать себя удовольствия общения с этим любителем внезапных появлений в чужих спальнях.

– Нет, не испугалась, – беззаботно махнула рукой. – Это я так каждое утро разминаюсь, перед тем как встать с кровати и поприветствовать неожиданных гостей.

Лёгкой язвительности в голос я всё же добавила. Иначе бы места себе потом не нашла.

– Эффектно! – с серьёзным видом покивал Емельян. – Но зря ты надела пижаму. Она сковала твои движения и украла у стремительности пару долей секунды. Предлагаю прямо сейчас повторить манёвр без всяких помех. Иначе не быть тебе чемпионкой по паническому бегству, Катя…

– Оу, тренер! Это ужасный косяк с моей стороны! Можно я сбегаю на пять минуток в туалет порыдать, а потом вернусь, и вы меня накажете?

– Так уж и быть, иди. Я подожду, – милостиво согласился Емельян и откинулся на мою подушку, а я ловко соскочила на пол и помчалась приводить себя в порядок.

Меня в этот момент невероятно радовало то, что я не взяла с собой на отдых любимую трикотажную пижаму с мопсами, подумав, что на юге в ней спать будет жарко, а прикупила в поездку алый шёлковый комплект из топика и коротких свободных шорт.

Из ванной я выплыла вообще другой женщиной. Приняв душ, почистив зубы и причесавшись, я почувствовала себя готовой на постельные подвиги. Переступала порог, сшибая с ног грацией пантеры, но Емельяна в комнате уже не было…

А что это тогда вообще было-то? Уже начала понемногу верить, что мачо мне просто приснился, когда через открытое окно донеслись мужские голоса и смех. Подбежала посмотреть и застала интересную картину: Емельян стоял во дворе у машины Бориса и о чём-то с ним по-дружески разговаривал.

Точно! Работник Романа Владимировича должен был сегодня привезти продукты! Видимо, Емельян услышал звук заезжающего на виллу автомобиля и спустился. Но зачем? Получается, они знакомы… Может, даже коллеги. Так вот почему Емельян так легко пробрался в дом и даже не подумал, что делает что-то противозаконное! А что теперь обо мне подумают Борис и Нина? А что расскажут хозяину? Всё это проносилось в голове, пока я наблюдала за тем, как Емельян прощается, забирает у Бориса сумки и идёт в дом.

Ух! У него такая походка! И осанка. И мышцы надулись под тяжестью сумок. М-м-м. Да какая разница кто и что подумает? Да и скажет?

Стыдливость как рукой сняло. Побежала вниз помогать своему мачо разбирать сумки и готовить завтрак.

Остановившись в дверном проёме, я с удовольствием полюбовалась на широкую мужскую спину. Мачо меня опередил.

– Прости, если напугал.

Емельян оставил сумки на столе, обернулся и шагнул ко мне, чтобы поздороваться как следует. Глубоким поцелуем.

– Это был приятный испуг, и я уже давно о нём забыла, – голос после жаркого приветствия слушался плохо, и я погладила мачо по щетине, чтобы убедить в своей искренности, – позавтракаешь со мной?

– Нет. Потому что дома мы завтракать не будем. Мы едем в прибрежное кафе, а потом кататься на яхте.

– У тебя есть яхта? – удивилась я.

– У друга. Собирайся и возьми что-то на голову. В море солнце ещё опаснее, чем на берегу.

Не скрою, на языке вертелись всякие вопросы, но что за собой повлечёт моё любопытство? Наверняка последуют встречные вопросы. Ведь за откровенность принято платить откровенностью. А хочу ли я с Емельяном откровенничать? Точно нет.

Обменяться номерами телефонов, показать паспорт, выложить историю своей жизни – это совсем другой уровень. Он предполагает завязку серьёзных отношений, которые между нами невозможны. Так зачем портить сказку лишней болтовней? К тому же вот этот его властный тон, диктаторские замашки и друг с яхтой намекают на то, что Емельян не просто наёмный работник. И это только откидывает нас друг от друга ещё дальше, делая даже мечты об испанском красавчике глупыми. Этот знойный молодой мужчина – моё лекарство. И всё. Оно уже начало оказывать свое благотворное влияние на израненное сердце. Значит, нужно его принимать, пока есть возможность, но главное – не получить передозировку и побочку в виде влюблённости. Поэтому сколько бы нам ни осталось времени вместе, стоит себе об этом неустанно повторять и не лезть в дебри его души с лишними вопросами.

Хотя кто мне запретит вспоминать зимними вечерами этот отдых и фантазировать?

– Пусти, пойду одеваться. Очень хочется кофе, – я заёрзала в обвивших мою талию руках.

Емельян выпустил меня из объятий и, развернув к выходу из кухни, придал ускорения нежным шлепком по мягкому месту, а я, как послушная девочка, полетела собираться.

В этот раз я подошла к свиданию ответственно: первым делом сложила в сумку презервативы. Сначала все три пачки, но потом подумала и две выложила. Всё же надо быть реалисткой. Защитный крем, расчёска, гель для душа, полотенце и кремы перекочевали в пляжный баул. А шляпу с широкими полями и солнечные очки я надела сразу.

– Ты похожа на мечту, Катерина, – сделал комплимент мачо, когда я спустилась, – сегодня в кафе я буду наслаждаться завистливыми взглядами остальных мужчин.

Хм-м. Продолжай, продолжай! Не останавливайся! Я довольно улыбнулась.

– А я – женщин, – вернула похвалу и без всяких феминистических возражений отдала Емельяну сумку, за которой он протянул руку.

Край яркой коробочки с резинками призывно выглядывал из-под полотенца. Надеюсь, мачо намёк поймёт, и я получу сегодня не только морскую прогулку.

В марину – бухту, оборудованную для стоянки яхт – мы отправились на машине. К сожалению, я в них совсем не разбираюсь, но, кажется, она была дорогой. Во всяком случае, внутри выглядела дорого – шикарные просторные сиденья, приборная панель в огнях, навигация. Это дало ещё один повод думать, что Емельян не бедствует.

По дороге мачо принял и сделал сам несколько звонков. С кем-то говорил на испанском, с кем-то на французском – я старалась не прислушиваться к голосам, раздававшимся из динамика, а ответов Емельяна не понимала. Сейчас мне казалось, моё незнание языков – благо. Меньше знаешь – крепче спишь.

Добрались до места минут за тридцать, а завтракали в тенистом уютном летнем кафе, как настоящие испанцы – они предпочитают в это время суток кофе и выпечку. Потрясающее печенье чуррос из заварного теста с корицей, кексы «Магдалена» и воздушные булочки на свином сале невозможно было не попробовать. Оставалась надежда, что все эти калории я при помощи Емельяна вскоре сожгу. Тем более он предложил остаться на яхте с ночёвкой, и я согласилась.

А потом были наши волшебные день и ночь на яхте – небольшой, но с каютой и кроватью. Всё же надо было брать две упаковки. Но суть не в этом. За чередой удовольствий, вкусных блюд из морепродуктов, купанием в открытом море с маской и без, смехом… я поймала себя на мысли, что пора валить! Ещё парочка таких дней, и я уеду отсюда в слезах и в ещё большей депрессии, чем приехала. Поэтому, когда случайно выяснилось, что Емельян ошибается в сроках моего отъезда, я не стала его поправлять.

– Мне сейчас нужно отлучиться по делам, но к вечеру я вернусь, и устроим пикник у бассейна, – сказал он утром следующего дня, когда мы уже катили обратно к виллам, – а завтра поедем в горы.

Это было после его очередного разговора с кем-то по телефону, которому я усиленно не придавала значения.

– Прекрасно, а я, пока тебя не будет, займусь сборами, – бодро поддержала я его идею и только хотела добавить «чемодана», но осеклась, поняв, о чём он говорит, и что завтра меня здесь уже не будет.

Я улетаю этой ночью, и в горы Емельяну придётся отправиться одному или с кем-то другим. Судя по звонкам, у него море знакомых.

Мы попрощались до вечера у моих ворот, и сразу, как только мачо уехал, моё настроение попыталось пробить нулевую отметку.

– Вот видишь, что происходит?! Соберись, тряпка! Взрослая же тётка, всё понимаешь! – сказала я себе вслух, глотая слёзы, и вошла в дом. Произнесённые вслух слова доходят лучше. – Радуйся, что сегодня улетаешь! Дома пару дней поплачешь, и всё! Думай о том, как прекрасно провела время, и о том, что такие вылазки надо повторять каждый год.

Отповедь действительно помогла. Собирая вещи, я обещала себе, что как только приеду домой, тут же поступлю на курсы повышения квалификации по специальности косметолог, а параллельно на физиотерапевтические. Освою аппараты и эстетическую косметологию. Возьму вторую, а то и третью ставку в нашем центре! Косметологи хорошо зарабатывают! Пока буду учиться, страдать вообще времени не останется. А потом так загружу себя работой, чтобы поскорее выплатить кредит, что вообще сопли жевать станет некогда. А ещё куплю абонемент в фитнес-центр и к следующему приезду в Испанию Емельян меня не узнает…

Так! Стоп. При чём тут он? Не стоит зацикливаться на нём. Есть на побережье и другие мужчины!

Тут я немного скривилась. Нет, таких нет…

А когда чемодан был собран, я решила написать Емельяну записку… Да-да, рукописную. Последний раз я их в школе писала – давно забытое занятие. Но номера телефона мачо у меня нет, а хоть я и решила, что наше прощание – лишняя трата эмоций, но всё же пропасть молча было бы некрасиво. Всё же я ему очень благодарна за помощь в возвращении самооценки.

Правда, написание записки стало делом не из лёгких. Во-первых, потому что найти в доме бумагу и ручку оказалось не так уж просто, а писать помадой на туалетной бумаге я считала пошлым. Искомое обнаружилось в кладовой спустя тридцать минут тотального обыска дома.

Но, стоило мне взять в руки вожделенные письменные принадлежности, наступило «во-вторых». Передо мной встал вопрос: а что писать-то? Хотелось, чтобы послание выглядело красивым, запоминающимся и лёгким. Чтобы в записке не было лишнего драматичного пафоса, но в то же время не хотелось и принижать наши проведённые вместе часы…

Устав ломать голову, я обратилась к интернету, заодно посмотрела цены на виллы в Испании. Всё удовольствие: двести – пятьсот тысяч евро! Мне несколько жизней понадобится, чтобы скопить такую сумму. Мд-а… Погрустила. А потом на всё плюнула и написала, как чувствую и умею.

И как только закончила, приехал Борис, чтобы узнать, не перенесли ли мой рейс, и утвердить время выезда в аэропорт.

– Борис, не могли бы вы завтра утром отдать эту записку Емельяну? – я сложила листок вчетверо и смущённо протянула пожилому, но ещё крепкому мужчине.

Перед ним было немного неудобно.

– Емельяну? – почему-то удивился Борис, будто не видел его вчера здесь.

– Молодому человеку, который живёт по соседству, – принялась объяснять я. – На вид лет тридцать, загорелый брюнет…

– Хм-м, Емельяну, значит, – сказал Борис так, будто никогда не слышал или забыл имя соседа. – Да, конечно. Передам.

– Только прямо утром передайте, пожалуйста, а то он зря меня будет ждать…

– Не переживайте, всё сделаю, – серьёзно пообещал Борис, и я тут же безоговорочно ему поверила.

Испанские работники Романа Владимировича отличались от российских коренным образом. Они удивляли своей исполнительностью и умели держать язык за зубами. Ни Нина, ни её муж ни о чём меня не спрашивали и никакими сплетнями не делились. Все разговоры только по делу. Поэтому я нисколько не сомневалась, что Емельян завтра получит моё письмо.

Борис уехал, дел у меня не осталось, и я отправилась на пляж. Захотелось попрощаться с морем и местом, где мне было хорошо. Где я впервые увидела мачо…

Там Емельян меня и отыскал.

– Так и знал, что найду тебя здесь, – он подошёл сзади и обнял меня за талию, – идём? Я всё приготовил.

Откинула голову ему на грудь и втянула носом воздух. Пахло от Емельяна как обычно – им самим. Это что-то такое натурально-мужское, сообщающее самкам о здоровье и силе самца, смешанное с дезодорантом или шампунем, которые добавляли ему тонкие нотки моря, соли и ветра. Никаких примесей женского парфюма я от мачо не уловила…

Стоп. Что это я делаю? Я же не должна переживать, где и с кем он был весь день, а уж спрашивать и подавно не собираюсь – не моё дело.

– Пойдём. Признаться, думала уже и не дождусь тебя, – лёгкая нотка недовольства всё-таки вырвалась, и я поспешила сгладить её похвалой, – прошлая ночь была насыщенной, и к вечеру я падаю с ног.

Емельян довольно и победно заулыбался.

– Мы сегодня недолго. Завтра в горах нам понадобятся силы.

Я прикусила губу из-за острого приступа угрызений совести. Может, сказать ему, что никаких гор не будет?

Нет, не стоит. Тогда наш последний вечер превратится в вечер прощания и покроется моими слезами. А я не хочу омрачать его тоской. Ничего. Так лучше. В конце концов, мы друг другу ничего не должны. Мы даже фамилий друг друга не знаем! Пусть так и остаётся.

Мы покинули песчаную полосу и перешли дорогу. Я немного удивилась, когда Емельян повёл меня к себе на виллу. Неужели я увижу дом изнутри? Наверняка там есть фото или какие-то другие предметы, которые немного приоткроют мне его тайну.

Но нет. Стол для пикника был накрыт в беседке у бассейна – там мы и провели весь вечер. А когда я изъявила желание сходить в туалет, Емельян отвёл меня в санузел на первом этаже дома, не зажигая света. Всё, что я узнала для себя нового – это был гостевой санузел, и им давно не пользовались.

В общем, когда в конце вечера, нацеловавшись на всю оставшуюся жизнь, я засобиралась домой, меня уже не мучили угрызения совести за внезапный отъезд. Я решила считать его маленькой местью за скрытность Емельяна.

А когда я вернулась одна на виллу Романа Владимировича, уснуть не получилось даже на те пару часов, что оставались до приезда Бориса.

Благодаря этому и прошлой бессонной ночи в самолёт я садилась уже в состоянии зомби. И отрубилась задолго до того, как завелись двигатели. Силы закончились как-то резко. Зато я не переживала и не плакала. Я даже не особо запомнила перелёт.

А вот когда мы приземлились, и Родина встретила меня хмурым небом, мелким дождём и девятнадцатью градусами, я резко осознала, что сказка закончилась. И вот в тот момент уже слез сдержать не смогла. Хорошо, что дождь усилился, и никто не понял, что я плачу.

Глава 4

Эмиль

Трындец какой-то! Такого я от Катюши вообще не ожидал.

Перечитал записку ещё раз, наплевав на злорадный и очень внимательный взгляд Бори.

«Емельян, прости, что не сообщила тебе о своём отъезде лично. Долго думала, как объяснить, почему я этого не сделала. Порвала штук десять вырванных из чужой тетради листов, а потом решила написать правду. Дело в том, что я терпеть не могу прощаться навсегда с людьми, которые затронули мою душу. А ты затронул. Я рада, что наш вчерашний вечер прошёл именно так, как прошёл. Эгоистично, но я хочу, чтобы ты запомнил меня страстной и сексуальной хохотушкой, а не ревущей у тебя на груди истеричкой. Прощай, и за всё спасибо. Катя».

Смысл текста не изменился и после второго прочтения.

Записку, твою мать! Она оставила мне записку! Первый класс, вторая четверть! Эх, Катя, Катя… С чего ты вообще взяла, что мы с тобой никогда больше не встретимся, глупышка? Ещё как встретимся, и ты мне ответишь за этот детский финт.

На минутку представил, как именно она мне ответит и как будет долго-долго просить прощения, стоя на коленях. Эх! Надо только как-то месяц продержаться, и всё будет.

– Борь, поехали со мной в горы, что ли? Рыбы наловим, – с тоской глянув на свой гружёный внедорожник, предложил я домработнику отца.

Не пропадать же добру…

– Поедем, коль не шутишь… Емельянушка, – ехидно ответил он, – Нину только предупрежу.

Ой, ну а почему бы и нет? Ну захотел я назваться для Кати Емельяном – это имя звучит куда загадочнее, чем Эмиль.

Мне вообще много чего необычного хотелось сделать для темноволосой зеленоглазой нимфы. Зацепила она меня чем-то. Причём очень сильно. Я даже позвонил отцу и сказал, что приеду к нему в Россию, чтобы помочь с внедрением и развитием новых услуг в наших медцентрах. И хотя сейчас я уже не был так уверен в том, что Катя его любовница, как в первый день, когда увидел, но расспрашивать о ней предка не стал.

У отца на вилле периодически отдыхали его пассии. Одна даже как-то всё лето жила. И хоть это страшно меня бесило, я о них его никогда не спрашивал. Считал ниже своего достоинства показывать свои настоящие чувства.

Родители развелись, когда мне было пять, и вроде бы даже полюбовно – вон и виллы рядом купили, чтобы отец мог со мной общаться, живя отдельно. Но я никогда не понимал, зачем он таскает и присылает своих баб к нам с матерью под бок? Не понимает, что ли, что бывшей жене и сыну видеть их неприятно?

В детстве я его девицам просто тихо пакостил, ну а когда вырос, начал мстить по-взрослому. То есть принялся соблазнять. До постели, конечно, не доводил – брезговал. Но моральное удовлетворение от того, что все бабы отца – шлюшки, получал. Нет никого достойнее моей матери. Пока я не вырос и не уехал во Францию, она занималась только мной. И если у неё и были какие-то связи во времена моего детства, я о них не знал. А отец… он просто идиот, раз её не оценил.

– Ну что, отпустила?

Боря отходил поговорить с женой к бассейну.

– Да. Заезжай за мной минут через сорок. Бабка как раз еды соберёт, а я снасти приготовлю.

– Еды не надо. Полный багажник, – усмехнулся я, вспоминая, как затаривался в романтическую поездку самым лучшим.

Старался для Катюши, а жрать будет Боря.

И клубнику, и шампанское, и мороженное, которое лежит в автомобильном холодильнике… Да много чего сегодня ему перепадёт. Повезло Боре. Хотя мне для него не жалко. Хороший мужик, никогда меня отцу не закладывал, хоть и знал, кто именно устраивает мелкие пакости его тёлкам – то муравьёв в кровать запустит, то резинку у купальника подрежет…

Кстати, а ведь до Кати отец давненько никого из девиц на виллу не засылал. Я бы знал о них, даже отсутствуя в стране. Мать бы обязательно мне о новой отдыхающей на вилле сообщила. Стареет? Остепенился? Хорошо бы! Я был бы рад.

Поэтому, когда я увидел впервые Катю, подумал, что папаша опять принялся за своё, и привычно разозлился. Решил, что к нам пожаловала одна из длинной череды отцовских подружек. А потом, понаблюдав за ней несколько часов, засомневался.

Она вообще на пассий отца похожа не была. Вся натуральная – уж в чём в чём, а в этом я разбирался. По специальности-то я пластический хирург… Не работаю, правда. Ушёл в бизнес, но глаз намётан. К тому же, помимо естественной красоты и грации, в Кате была какая-то щемящая печаль – совершенно не характерная для спутниц богатого папика черта. То, с какой тоской она смотрела на море, как иногда задумчиво, а иногда экспрессивно кидала в него камни, как сама не замечая, шевелила губами, явно споря с собой или с кем-то живущим в её голове, делало её особенной. Её поведение наталкивало на мысль, что девушку кто-то обидел, и мне нестерпимо захотелось её утешить.

Я и утешил. Так утешил, что Боре теперь меня придётся утешать. Кстати, надо за вискарём заехать по дороге в горы. Шампанским не обойдёмся.