Жизнь Дэниела Уэйтсмэна

Крег поставил жирную точку в своём рассказе. Он умел интересно рассказывать. Но его триумфальное затишье нарушил Билли:

– Так, у неё было много мужчин?

Глава VIII. Моя любимая Бэтти

Эта глава посвящается памяти той единственной и неповторимой в моей жизни, которая ответила на мою любовь взаимностью. Находясь в ней, я всегда чувствовал себя Мужчиной. Она давала мне повод так себя ощущать. Её полное имя – M21A2 Mark B, но мы с ребятами звали её просто «Бэтти», по букве модификации. И она – воительница справедливости, наша единственная (нормальная) броня и главная огневая мощь, в атаке и в обороне, при штурме города или засаде на конвои, при триумфальной победе или горестном поражении – она всегда с нами. Всегда готовая пожертвовать собой ради нас, она выставляла вперёд своё разгорячённое «сердце» и трансмиссию. Она была королевой – королевой пехоты, нашей БМП. Честно говоря, «Бэтти» была не единственной «Бэтти» в вооружённых силах – так называли всех её сестёр, то есть все M21 в версии БМП, которым давали приписку Mark B. Вы, наверное, не поняли о чём я сейчас говорю, да? Тогда позвольте поведать вам о семейном древе нашей сегодняшней героини. «Бэтти», как и всё её семейство M21, является боевой бронированной машиной (ББМ) на гусеничном ходу, призванной заменить устаревшие «Брэдли» и M113, относящиеся к тому же классу. Всё семейство M21 делится на подклассы – вариации ББМ, как-то: бронированный транспортёр (БТР), боевая машина пехоты (БМП), боевая разведывательно-дозорная машина (БРДМ), самоходный зенитный ракетно-пушечный комплекс (ЗРПК), инженерная машина, бронированная ремонтно-эвакуационная машина (БРЭМ), командно-штабная машина (КШМ), самоходный миномёт, самоходная артиллерийская установка (САУ), машина радиохимической разведки, бронированная медицинская машина (БММ), боевая машина с тяжёлым вооружением (фактически лёгкий танк, а в Корпусе Морской Пехоты она вообще заменила «Абрамс»!). И каждая из этих вариаций получает свою приписку (и «имя»), соответственно: Mark A – «Алан», Mark B – «Бэтти», Mark C – «Кейси», Mark D – «Донат», Mark E – «Эдвард», Mark F – «Фрэдди», Mark G – «Джинджер», Mark H «Гарольд», Mark I «Йота», Mark J – «Йоган», Mark K – «Кейт», Mark L – «Лансер». Это было сделано для того, чтобы шпионы не запутались в наших документах и смогли точно донести информацию о количестве определённой техники в наших рядах. Но всё не так просто, как кажется. У нашей M21 есть одна интересная особенность – возможность перевоплощаться из одной вариации в другую за считанные часы. Это не раз спасало наши задницы в тех случаях, когда мы несли серьёзные потери (а случаев таких было много за Последнюю войну). Так, мне удалось повоевать и на «Бэтти», и на «Кейси».

Когда M21 приняли на вооружение, мне было всего 13 лет, и я влюбился в неё с первого взгляда, только увидев фотографии на сайте оборонки. Я всегда увлекался бронетехникой, особенно танками и гусеничными БМП. Я считал их своим призванием, как рыцарь считает призванием своего боевого коня. В смысле я не мог представить себя военным без боевой машины – для меня это было бы несерьёзно.

Итак, мне исполнилось 18, я досрочно сдал экзамены за 2 курс (чтобы успеть попасть в весенний призыв), и меня тут же (буквально: меня посадили в автобус, даже не дав зайти домой и попрощаться с родными) забрали в Армию. В военкомате я настаивал на том, чтобы меня взяли в специалисты гусеничных ББМ (по новым стандартам в Армии каждый экипаж должен был уметь эксплуатировать и «Абрамс», и M21, а в Корпусе Морской Пехоты – M21 и амфибийные гусеничные машины). Меня утвердили.

Далее шла подготовка по специальности. Мы должны были тренироваться в течение двенадцати месяцев, чтобы потом сдать экзамены: один – на основную должность, и второй – на дополнительную. Я сдавал на оператора вооружения и командира, что было несколько нелепо, потому что оборудование для этих должностей дублировалось, то есть было идентичным. Что ж, я не впервой избрал для себя лёгкий путь.

Кстати о должностях, неотъемлемой частью любой военной романтики являются боевые товарищи, а когда речь идёт об экипаже, то дружба представляется ещё тесней. Мои ожидания оправдались. Мы с Биллом и Крегом стали лучшими друзьями. Мы без споров распределили должности и без стеснений спали вместе на крышке МТО «Абрамса» (правда, с нами был ещё и четвёртый парень – заряжающий, но я не могу вспомнить даже его имени, поэтому, можно сказать, что его для нас просто не существовало) и в палатке возле M21. Мне ещё никогда не было так комфортно с незнакомыми людьми. Думаю, стоит рассказать о них поподробнее.

Крег – двадцати шестилетний отец двух детей. Его забрали в Армию, потому что он потерял место на работе. Таких как он было много в Армии и морской пехоте – наша страна переживала не лучшие времена. Он говорил, что мы с Биллом похожи на его детей, хотя у него были мальчик и девочка… Наверное, он просто шутил. В Армии принято не смешно шутить. Крег занимал должность мехвода, и у него это хорошо получалось, ведь он имел водительские права и умел водить машину. Мы с Биллом могли о таком только мечтать – наши семьи не могли позволить себе даже велосипед. Сейчас так смешно об этом вспоминать… Но не суть. Крег, хотя и был старше, но умом не блистал. По нему сразу было видно, что он женатый человек: он совершенно не думал и выполнял всё, что ему прикажут. И это ещё отразится на нашей службе, когда мы прибудем на материк.

Билли – такой же восемнадцатилетний парень, как и я. Только я был из городских, а он из деревенских, поэтому мы не были похожи НИ В ЧЁМ. Он часто раздражал нас обоих, но в тех условиях, в которых нам пришлось сосуществовать, это было неважно. Он занимал должность командира, а это, как окажется потом, было уже важно.

Мы успешно сдали экзамены, и нас отправили на войну, которая станет для всех Последней. Мы долго плыли на корабле вместе с пехотинцами, пока наши машины плыли отдельным транспортным кораблём. И чтобы хоть как-то себя развлечь, я решил написать рэп в своём стиле:

«ВРЕМЯ МЕНЯТЬСЯ»Ты веришь в Христа —Я верю в Бога ФилософовИ это важно, потому чтоИисус был тоже Философом.Настало время… время меняться… меняться жизни,Настало время меняться и нам.Пришла пора – сменился Всевышний!Он знает точно, что завтра стало прямо сейчас.Ты веришь в первородный грех —Я верю в вечную правду.Ты всегда хочешь быть правым —Я же мечтаю жить ввысь.Ты хочешь находить виноватых —Я же намерен здесь правду найти.Я понимаю тех, кто хочет быть однобоким —В нашем мире трудно жить,Когда Бога нет рядом,Когда ответственность лежит только на наших плечах.Но ты забываешь… забываешь про волю!Но поверь мне на слово – здесь всё возможно:Возможно быть собой,Возможно верить не в Бога,Возможно делать то, что меняет тебя,Возможно быть собой и при этом не быть одиноким…

Правда, я не смог написать музыку для своего рэпа, потому что я не умел играть на музыкальных инструментах, как Крег или Билл. Но мелодия была в моей голове, и этого мне было достаточно.

Мы сошли на берег. Было приятно чувствовать под ногами твёрдую землю. Стали выгружать машины. И одна из этих красавиц должна была стать нашей, и, что самое главное, это должна была быть НАСТОЯЩАЯ БМП, а не та развалюха, на которой мы тренировались.

Она здесь. Перед нами. И она прекрасна!

Её изысканная семикатковая ходовая часть изящна несла на себе главную огневую мощь пехоты – 50-миллиметровую автоматическую пушку с «умными» снарядами и четыре 152,4-миллиметровые противотанковые управляемые ракеты, которые могли иметь также термобарическую боевую часть. И всё это умещалось в двухместной угловатой (как, впрочем, и вся машина) башне, на борту которой был нарисован наш флаг с сорока восьмью звёздами. Раньше их было больше, но теперь не все штаты заслуживали быть на флаге нашей страны.

Мы залезли внутрь, «пощупали» наши рабочие места и оценили исправность оборудования. Всё было ШИКАРНО. Наша Бэтти была готова к службе. Она уже многое повидала с другими экипажами до нас. Нам же только предстояло получить боевое крещение в южной «зелёнке»… Чёрт, как же туго нам придётся без тебя! Но ты не виновата, Бэтти! И вообще, как бы тяжело нам не приходилось, ты успела сделать меня счастливым солдатом. И я рад, что в свой первый бой мы вступили именно с тобой! Ты лучшая, Бэтти! Спасибо тебе за всё…

Глава IX. Латынь-матушка, Греческий-батюшка, сынок-гуманитарий

Я – гуманитарий. Многие становятся гуманитариями от безысходности, мол они не могут в медицину или точные науки, я же стал гуманитарием по собственному желанию. Я стал философом, точнее я всегда им был, сколько себя помню, но, поступив на философский факультет, я как бы оправдал своё предназначение, во всяком случае, мне тогда так казалось. Правда, я успел отучиться только два года, потому что в 18 лет меня забрали в армию по обязательному призыву, который был введён буквально за три года до моего поступления в ВУЗ. Кстати, старшую школу я закончил экстерном за два года вместо четырёх, так что я совсем не глупый человек, как это может показаться на первый взгляд в эту книгу.

Как отнеслись к моему выбору родители? Спокойно. Они всегда ко всему относились спокойно.

Но я не это хотел рассказать. Я хотел поговорить с тобой о том, как вообще кто-то становится философом. Всё дело в разочаровании. Сначала ты разочаровываешься в Мире – начинаешь осознавать Его несовершенство и предвзятость по отношению к тебе и твоим близким, потом ты разочаровываешься в своих родителях – ты начинаешь понимать, что они руководствуются двойными стандартами и не так уж и сильно тебя любят, как ты себе представлял, ну и, наконец, ты разочаровываешься в себе – ты больше не можешь отрицать свою причастность к Мировому Циклу, который ломает тебя через твоих родителей, которые были сломлены своими, а те своими и т. д., что приводит тебя к мысли о том, что ты ТАКОЙ ЖЕ, как и твои родители, такой же, как и все люди: глупый, несчастный, непонятно на что надеющийся и несостоявшийся как ОТДЕЛЬНАЯ личность человек. И вот, когда разочаровался в себе, ты начинаешь по-страшному РЕФЛИКСИРОВАТЬ: «А что я делаю не так?» С этого момента ты ВЫПАДАЕШЬ из круга комплексов и общественной парадигмы, и становишься НИЧЕМ. Пока что только ничем, ведь ты только выпрыгнул из порочного круга, но ещё не нашёл себя за его пределами. Начинаются поиски. Поиски себя, которые терпят неудачу – тебя же НЕТ на самом деле! Тебя вообще никогда не было! Ты просто был нужен Другому, чтобы Он мог существовать на фоне вымышленного тебя! Так ты теряешь себя и находишь главное – Истину, Которая не радует, а заставляет плакать… от счастья, счастья помогать Тому, Кто в тебе ДЕЙСТВИТЕЛЬНО НУЖДАЕТСЯ. Но вскоре тебе этого становится мало, и ты отправляешься на поиски Того Самого, Которое ждёт тебя за краем Вселенной, чтобы, когда ты придёшь, отблагодарить за все твои страдания ради Него – Другого, но Не Бессердечного. И эти поиски тоже оборачиваются провалом – ты не можешь выйти за край Вселенной, это невозможно, потому что Она Бесконечна. И тогда ты начинаешь идти в противоположную сторону – ты начинаешь идти В СЕБЯ, где уже давно прячется Та Бесконечность, за Которую ты хотел пройти навстречу Богу. И в Этой Бесконечности ты улавливаешь суть происходящего: «Мне остаётся только вернуться к себе и… жить так, как делал это раньше, но только чуть осмысленней: ведь раньше у меня были надежды, а теперь их нет – я повзрослел, прямо как мои родители…»

Вот он – извечный порочный круг, круговорот наших слёз в природе, не оставляющий шансов на что-то поистине ценное.

«ὦ φιλόσοφε!»Мы уходим, чтобы вернуться,И возвращаемся, чтобы уйти.Ты увидел в бездонности пропасть,Чтобы правду всей жизни найти,Чтоб на миг заглянуть через вечность,Ты решил бесконечностью стать.Но тогда ты с прискорбью увидел,Что не с кем тебе поболтать.

Глава X. Порочный круг

ХОЛОДНО. МЕРЗКО. И ТЕПЛО… ТЕПЛО! ЧТО ЭТО БЫЛА ЗА ХЕРНЯ? ПОЧЕМУ Я МОЛЧУ? Я ЖЕ ХОЧУ КРИЧАТЬ!!! КРИКНИ! КРИКНИ, ТВОЮ МАТЬ!!! А-ГХА-ГХА! МОИ РУКИ! КУДА ВЫ ДЕЛИ МОИ РУКИ! Я ИХ НЕ ЧУВСТВУЮ!!! БОЖЕ!!! ГОСПОДЬ ВСЕМОГУЩИЙ, ПОМОГИ! ПОМОГИ!!! МОИ ГЛАЗА!!! ЗА ЧТО ТЫ ТАК СО МНОЙ!? ЗА ЧТО-О-О!!!??? ГХА-ГХА…

Я лежал на животе, изнывая от боли каждой клеточкой своего тела. Члены меня не слушались. Мои мысли путались. Я хотел умереть. Я умирал.

Я – Я сдохну. Прямо здесь. Прямо сейчас. А если нет, то моя жизнь уже никогда не будет прежней… Стоп, а почему я расстраиваюсь? Моя жизнь была унылым говном. Да! Значит худшее уже позади, – я встал на колени, всё было так липко и… грязно. И меня не отпускало чувство, как будто бы всё закончилось. Но что закончилось? Война? Или моя жизнь? Что закончилось? Тихо. Ничего не слышу. Я немой и беспомощный. Какая же невыносимая боль! Но… она такая… приятная. Блаженная боль… Боль моего освобождения… Блаженство ломает изнутри моё тело… и сжигает мою душу!

Теперь я хочу жить. Я знаю, что делать! И пусть на данный момент весь этот мир полное дерьмо, я не позволю ему таким оставаться. Я сделаю его лучше. Я сделаю его таким, каким мы его заслужили. Мы ВЫСТРАДАЛИ своё счастье! Всё будет хорошо. Всё будет только лучше. И я докажу это… Я порву этот чёртов замкнутый круг, как порвал свои вены! БОЖЕ, Я ПОРВАЛ СВОИ ВЕНЫ!!! ГОСПОДИ БОЖЕ!!! ГХА-АГХ!!!

Мы будем жить… Мы будем жить!.. МЫ БУДЕМ ЖИТЬ! Я сделаю всё возможное… чтобы НАЙТИ ТЕБЯ-А-А-А!!!

Этот голос… бархатный голос… у меня в голове… будто сам Ангел шепчет на ушко: «ОН ПРИШЁЛ»…

Мед. – Проснитесь, сэр!

Я – А, что?

Мед. – Вы снова кричали… Вы просили разбудить Вас, когда это повторится.

Я – Да-да, точно. Спасибо… Можно, я… пойду принять душ?

Мед. – Простите, сэр, но это запрещено правилами. Вы же знаете, Ваши однополчане режут свои вены в ваннах… даже в нашем присутствии. Мы беспокоимся о Вас.

Я – Ничего. Я понимаю… А можно мне ручку и листок бумаги?

Медсестра посмотрела на меня с недоверием, её милые шоколадные глазки выражали печаль… Сколько раз она это уже видела? Бедная…

Я – Тогда Вы можете записать то, что я продиктую? Прошу Вас. Для меня это очень важно. Может быть, мне это даже поможет.

Она сердито вздохнула, но всё-таки достала ручку. У неё было такое милое нахмуренное личико, что я не смог не улыбнуться. Она была для меня солнышком, ради которого хотелось жить… Для всех нас.

Я – Пишите:

«МЫ БУДЕМ ЖИТЬ!»Ну вот, мозги на место встали.Как долго нежил нас обман?Исчезли прежние моралиКак сон, как временный дурман.Но в нас живёт ещё страданьеОт гнёта жизни проходной,И не приемлю я душойДрузей увидеть увяданье.Мы ждём с терпеньем упованьяМинуты слабости немой,Как ждёт виновник удалойСекунд последнего прощанья.Дружище, верь: порвётся он,Порочный круг всемирного страданья,Сердца людей сольются в унисон,Чтоб на обломках МирозданьяНе сосчитать было имён!

Глава XI. Рождество

Сегодня в ночь будет Рождество. И мы, естественно, будем его отмечать. Но никто уже не вспоминает Санту Клауса. Мы почему-то решили, что нам не нужен вымышленный персонаж, который на самом деле не дарит нам и нашим детям подарки… А мне нравилось. Помню то ощущение волшебства, когда заглядываешь под ёлку, и там лежит подарок. А в момент его открывания это ощущение только усиливалось… Я верил в чудо. Я хотел верить в чудо. Мне нужно было чудо… Но меня с детства терзал один вопрос: если Санта всем дарит подарки, то кто тогда дарит подарки Санте? Уже сейчас, в сознательном возрасте я понимаю, что эта проблема интересовала не только меня: Бертран Рассел, когда хотел показать, что множество всех множеств не включает себя как подмножество, задал, можно сказать, такой же вопрос: если всех в городе бреет брадобрей, то кто тогда бреет брадобрея? И в этот момент ты начинаешь понимать, что Жизнь как-то несправедлива, невзаимна в своих начинаниях. Интересно, почему Господь предписал, чтобы было так? Я, честно говоря, надеялся, что Иисус что-нибудь скажет нам по этому поводу – он всё-таки занял место забытого Санты. Но он ничего по этому поводу не говорил.

Скажу тебе по секрету, в это Рождество я собираюсь загадать встречу с Создателем, чтобы услышать Его мнение по этому вопросу… Но на всё Воля Божья, конечно. Моё дело – попросить.

«ПРОЩАНИЕ САНТЫ»Мне некого винить,Вам незачем стесняться,Я мог бы снова возлюбить,Но я хотел бы попрощаться.Уйти туда, куда немых зовут,Услышать тех, кто говорит молчаньем —То есть мой долг, что Богу воздают.Давай же, друг, порадуй Санту на прощанье.Скажи, как сильно ждёшь меня,Как Жизнь бывает вдруг несправедлива,Какие слёзы льёшь с себя,Как любящим движет… то, что любимо.

Глава XII. Мой Мир перевернулся

Я уже шесть месяцев со дня Второго Пришествия находился в психиатрической лечебнице. Мне было всего 19 лет, но я чувствовал себя прогнившим изнутри стариком, обветшалым в своих мыслях и умершим в своих собственных идеалах. Мне был больше не интересен этот несправедливый Мир с Его несчастливыми людьми, которые никогда меня не любили. Всё моё внимание было сосредоточено на Том, Кого я любил всю свою жизнь, в Чью справедливость я безоговорочно верил даже сейчас, Чьё благословение я чувствовал, когда писал эти строки – я сосредоточил всё своё внимание на Боге, Том Самом, Который создал Вселенную и позволил нам быть теми, кем мы сейчас являемся. Я хотел Его УВИДЕТЬ. Меня больше ничего не интересовало. И поэтому я находился там, где находился. Общество требует, чтобы его члены обращали на него всё своё внимание. Оно и понятно – все же хотят любви.

А у меня есть проблема… я верю в Бога. Знаю, так многие могут сказать, но я действительно в Него верю! Я знаю, что Он есть. Как будто я Его видел и знаком с Ним лично. Он для меня так же реален, как этот стол или эта ручка. Но… я уже очень давно Его не видел… и это заставляет меня беспокоиться о Нём… скучать по Нему. Иногда я так сильно скучаю, что моя грудь становится каменной, а сердце физически чувствует холод и… как будто по нему что-то льётся. В эти минуты безутешной тоски я не могу заставить себя говорить или плакать. Потому что этими действиями я заглушу Голос Его Молчания, который выворачивает мои рёбра, чтобы выйти наружу и представить Себя… кому?.. в эти отчаянные минуты я… пишу, оставляя частицы себя на этих страницах, изнашивая ресурс своей жизнеспособности… Но я не жалуюсь и ни о чём не жалею. Ведь я обещал Ему, что всегда буду рядом, что Ему всегда будет с кем поговорить. Всегда.

«ВСЕГДА С ТОБОЙ»Я был во сне. И там, как наяву,Ты был похож на всё, что было раньше,Когда ещё был молод и в хлеву,Мне виделось, всё это – Наше.Ты не найдёшь во мне ни жалости, ни гордости,Я доверяю всем, кто жил в Раю,Кто несмотря на живость грубостиТворил светло! – о них сейчас пою.Тогда и я побуду Солнцем,Светить за тех, кто жил до нас,Забыв, как был я броненосцем,То счастьем будет для меня и вас!* * *И мы заставим злость померкнуть перед Солнцем!И поколений боль сотрём мы дружно в пыльИз всех картин, где виден Мир на самом донце,Где жил Творец, создавший нашу быль!

Глава XIII. Смерть – короткая

Рыцарь. Крестоносец. Я был набожным человеком. Я был христианином, католиком… А ещё я воевал с русскими, если тогда они уже так назывались. В то время они уже были христианами – православными, но это был не единственный настоящий повод ненавидеть их всей своей душой. Они были для меня как моё отражение в зеркале: моё право было их лево, а моё лево было их право, и при этом… мы ничем по-настоящему не отличались. Это меня бесило больше всего, ведь я всегда считал, что имею единые стандарты, безукоризненно справедливые и объективно правильные. Но на самом деле мои стандарты были двойными – одни для меня и другие для моих врагов. Это делало меня превосходным воином, но слабым человеком, ищущим подтверждения своей силы у Церкви. Ума мне тоже не хватало. Я был глуповат даже для средневекового человека. Так что из бед меня могла вытащить лишь неимоверная физическая сила и Божья помощь. Впрочем, на другое я никогда и не рассчитывал.

Я и в этой жизни видел в них только отмороженных ублюдков, которые продавали свою технику террористам, вскармливая свою жестокую армию, которая даже не воюет так, как делали это мы, сражаясь с террористами по всей планете, пока коммунисты снабжали их своим оружием, лишь бы только поднасрать нам… я так думал… пока не увидел русских в лицо. Это оказались ЛЮДИ. Такие же несчастные, боязливые и живущие кроткой надеждой… люди. Как и все на этой Земле. Я ещё никогда так не ошибался.

Всю свою прошлую жизнь я провёл в неведении самой главной ошибки в своей жизни: я не жил… я надеялся жить в будущем, в раю… и не замечал искушений, которыми, как мне казалось, Господь проверяет мою верность Ему и Его Законам… Хотя, на самом деле, Он проверял мою Человечность – мою способность плакать и смеяться, радоваться и страдать, побеждать И ПРОИГРЫВАТЬ, любить и БЫТЬ ЛЮБИМЫМ. А я всё просрал. Я ВСЕГДА ЛЮБИЛ БОГА… Но никогда не любил себя. А Он так от меня этого хотел… Он просто хотел меня порадовать, вызвать во мне откровенные чувства, заставить немного поплакать.

И Господь решил спрятаться от меня, как мать прячется от ребёнка за дерево, чтобы тот понял, насколько сильно он сейчас не прав… насколько сильно он ошибается, ведя себя так. И я до сих пор с этим живу…

Это я сейчас рассказал тебе свою прошлую жизнь. Охренеть, да? Лично я был в шоке… но не только. Вчерашний сеанс регрессии, призванный помочь мне отпустить моё прошлое, которое держало меня за яйца все эти годы, заставляя чувствовать себя грешным… в общем-то он действительно помог. Я вдруг понял, что не обязан стремиться к тем вещам, к которым я стремился в прошлой жизни. Понимаете? Прошлое осталось в прошлом. Так и работает смерть. Она делит нашу сущность на ДО и ПОСЛЕ. И то, что живёт ПОСЛЕ, не должно повторять то, что жило ДО. Таков Закон. Иначе мы бы ничему так и не научились… Хотя кое-что от моего прошлого всё ещё осталось… Он меня так и не простил.

«ПОДАРИМ БОГУ НАШИ СЛЁЗЫ!»И возливая слёзы к НебесамСкрестятся наши руки воедино,Печаль с любовью по деламГосподь оценит очень мило.Сказал неправду Он о нас,Что в долг берём мы лишь наполовину,Пускай обманщик Он для вас,Мой ум нарисовал такую вот картину.Я слишком молод был и очень много злилсяНа Мир, на Жизнь, на тех, кто рядом был.Но вот теперь, я будто заново родился,Забыв о том, как раньше я от скуки плыл.Сегодня… я просто заново родился.И пусть стало немногим лучше, чем вчера,Но я забыл о том, что прежде не гордилсяСобой, тобой – Великим Промыслом Добра!

Глава XIV. Жизнь – долгая

Я хочу быть честным перед самим собой, перед своей женой (в будущем) и перед читателем, поэтому я не буду писать о том, во что не верю, или чего я не понимаю, или чего я не использую в жизни сам. Поехали…

Чтобы заниматься Философией, вам потребуется колоссальный объём потенции, ведь дело придётся иметь с самой большой и прекрасной женщиной на свете – со Вселенной. Она родила и воспитала нас, подарила нам опыт, а мы – полностью ею являемся, но в этом нет ничего пошлого: это не пошло – быть собой или представлять себя кем-либо и чем-либо. Жизнь очень проста и банальна, я её даже отчасти описал, и это было очень просто[2]. Жизнь бывает так банальна, что даже страшно: страшно не пережить что-то интересное не утрируя это. «Живите так, как будто этот день – последний» – ложь. Мы живём, зная, что нам ещё долго жить и лишь ПОЭТОМУ бережём что-то прекрасное в дне сегодняшнем, ведь мы понимаем, что ещё очень долго нам придётся прожить без этих счастливых мгновений, а грустная жизнь – страшнее смерти. Но накладывать на себя руки не вариант: ты не знаешь, что будет после смерти. Вдруг там тебя ожидает куда более грустное постоянство, чем грустная жизнь? Просто помни: либо эта жизнь, либо эта же жизнь, но на которую ты смотришь под другим углом. В этом и отличие молодого человека от старого: молодой видит жизнь прямо сейчас, а старый (по уму, конечно) понимает, что ему придётся жить в последствиях того, что он сделает прямо сейчас. Страшно то, что человек не в состоянии просто взять и укоротить (без суицида) свою жизнь, чтобы послать всё к чертям и быть счастливым и (или) свободным оставшееся время. Человек живёт так, чтобы завтрашний день был не хуже, чем вчерашний – в этом и заключается адекватность и зрелость современного человека. Это как поменять окна в квартире. Молодой говорит: «Давай! Приглашаем монтажников и поехали!». А старый отвечает: «Поменять окна – ответственный шаг. Нужно сначала накопить денег, потом пригласить мастера для мерки и выбрать наилучший вариант окон (по соотношению цены и качества), потом назначить день и накрыть всю мебель в квартире, чтобы не запачкалась, потом быть в квартире целый день с рабочими, чтобы ничего плохого не случилось, далее ещё несколько дней убирать квартиру. «Несколько дней», потому что вся грязная пыль витает в воздухе и постоянно оседает на полу и мебели». Заметьте, что в словах старого человека не было никакого пессимизма. Он просто принимает свою ответственность и объём предстоящей работы и делает всё от него зависящее, потому что понимает, что «легко и быстро, как в последний день жизни, здесь не получится»: всё будет долго и неприятно, но какой результат! Как тепло и комфортно будет потом! В общем, старый человек видит жизнь такой, какая она есть – банальной, долгой, порой невыносимой; но при этом он научился ценить её прекрасные моменты и вместе с этим приучил себя к терпению и выжиданию подходящего момента для действий, чтобы не упускать счастливые минуты, а только преумножать их, ведь жить ещё очень долго. Поймите правильно, мы принесём много вреда нашим близким (и не только), если не будем заботиться о будущем, о завтрашнем дне. И мы никогда не сможем по достоинству оценить прекрасный момент, если мы не будем вспоминать его через десятки лет, подаривших нам бесценный опыт, через призму которого даже прошлая жизнь становится интересней и насыщенней.