Чертополох в сверкании дождей. Книга 2: 70-е годы

– Как жизнь?

– Хорошо, – улыбнулась я. – А как у тебя настроение?

Он вопросительно взглянул на Алсу. Она перевела, и он, засияв, ответил, что хорошее.

Машин с бетоном не было. Мы встали в кружок и запели, вернее, заорали песни. Предводительствовал Рафинад. Как начнет своим басом выводить: «Из-за острова на стрежень», мы падаем со смеху…

В корпусе неожиданно потемнело. И сразу торопливо полил мелкий дождь. Когда мы вышли из цеха, на улице вовсю хлестал ливень с молнией и громом. Вдыхаем воздух, со смехом бежим к вагончикам, кругом лужи, грязь и наши счастливые неумытые рожи. Умываться побежали прямо в спецовках. На ужин оделись кто как. Парни в сапожищах и закатанных штанах, ноги у парней торчат, как палки. Сонька в длинном коричневом плаще и клеенкой на голове. В столовую влетели мокрые, веселые. Сережка где-то упал, снял брюки и пришел в макинтоше, и ноги торчат голые. В таком же виде примчались к Дому культуры. За кулисами я увидела Генку: пришел послушать. Выстроились на сцене. Ингрид затащила меня к себе поближе – вместе поем вторым голосом.

Раздвигается занавес, и знакомое ощущение охватило, когда глянул из темноты зал десятками светлых лиц. Немецкие друзья удивительно чувствуют ритм и характер песни. Невольно заряжаешься их настроением и начинаешь вместе с ними отсчитывать такт, и хочется быть такими же веселыми, свободными и беспечно напевать. Удивительное чувство любви охватывает именно в такие минуты, когда чувствуешь и проникаешься настроением другого, когда вместе волнуешься.

После концерта поговорили с Генкой на крыльце. Сережка стоял поодаль и внимательно смотрел на нас.

1.08. Вчера мы с Утой долго сидели вдвоем в вагончике. Она говорила, что всех нас любит как хороших, добрых людей, а меня, как сестренку. Ее несколько раз звали в свою компанию Тамара, Юра, Марина, Дитмар – они устроили проводы. Ута говорила всем: «Я позже приду». И рассказывала мне о тете в Западной Германии, о любимой сестренке, братьях. В дверь постучали. Она покачала головой: «Меня нет, – и продолжила. – Про меня Клаус нехорошо сказал… Не знаю: там Дитмар ждет, там – Сережа».

Как горько мне слушать все это. Долго откровенно говорили мы, и еще несколько раз звали ее.

Сегодня они работали до обеда. Обедали мы по-немецки. Ингрид, Рольф и, кажется, Вильфрид готовили обед. Второе было исключительно вкусным. Картошка нарезанная, ломтики колбасы, перец и еще что-то. Вкус изумительный: на третье, вообще, сногсшибательное блюдо. Жидкость малинового цвета и сверху плавает ослепительно желтое. И все это пахнет пудингом. За стойкой стояли Ингрид и Рольф. Они смотрели на всех и живо реагировали на похвалу. Я расхваливала их бесподобные блюда. Когда смотрела на кухню, часто ловила взгляд Рольфа.

По дороге рассорилась с девчонками и пошла впереди одна. Чувствую: идет рядом кто-то. Рольф. Разговор получился глупый. Я говорю по-русски, он – по-немецки. Я – ни бельмес. Еле-еле начала изъясняться по-английски…

После обеда стало хорошо. Народу мало, все свои. Друзья готовились в дорогу. Сережка работал напротив меня, играл глазами и пробовал шутить: переставил доску на бетоне, я грубо сказала ему что-то, он отошел. Поневоле слежу за ним: куда идет, с кем разговаривает. Но если стоит лицом ко мне или идет навстречу, опускаю глаза и торопливо прохожу.

К концу рабочего дня пришли на элеватор ВВ с ректором Кузеевым. Запахло банкетом. За пять минут до конца работы начался мощный ливень. Серый день сочился целым водопадом, и быстро-быстро летел к земле дождь, как бы стремясь загладить свою вину перед страждущей землей. Опять весело бежали под дождем, умывались им, и беспричинная радость охватывала нас. Проклинать мокроту мы начали позже, когда надо было идти на банкет. Долго сидели в вагончиках. Линейку отменили. Едва-едва дождь стих, рванули в наш «Вечерний зал». Столы еще не были накрыты. Встали в кружок и запели. Пели с настроением. Потом начали рассаживаться. Оглянулась: за мной идет Рольф, рядом с ним – Ингрид. Я окликнула ее. Она живо повернулась: «А я тебя ищу». Стало так трогательно. ВВ начала заправлять торжеством. Речи, речи… Все уже нетерпеливо начали посматривать на часы. Лишь полдесятого произнесли первый тост. После стакана вина я отключилась. Все казалось нереальным. Выпили с Рольфом на брудершафт, я пролила вино на стол, смеялась. Он улыбался. Осталась зверски голодной. Включили маг. Рольф пригласил танцевать. Он изумительно танцует: и до сих пор никто не знал! Я чувствовала себя птицей, невесомо парящей. На все танцы он приглашал меня. И все смотрели на нас и потом говорили, что мы прекрасно танцевали. Рольф неожиданно вручил мне сверток: атласный фестивальный платок и открытка с адресом. Мне никогда не делали таких сюрпризов, даже растерялась и не могла оторваться от платка. Он просто меня убил, Ута тоже такая. Вдруг неожиданно подарит вещь. И все это как бы между прочим. У них это считается честью – сделать кому-то подарок. Ута весь вечер танцевала с Сережкой. Даже не танцевали. В основном говорили. Сережка вызвал на улицу Дитмара. Через Гулю говорил: «Я виноват перед тобой». Дитмар великодушно твердил: «Нет, я виноват!» Расстались друзьями и вернулись веселые. Возвращались в лагерь в первом часу ночи. Я шла с Рольфом. Темень, грязь, а я в туфельках и летнем платьице. Долго сидели на улице. Говорили скупо, он по натуре молчаливый человек. Ужасно хотелось спать, но было неудобно уходить. И беседовать не о чем. Намекала: «I want to sleep». Он просительно касался руки. Сережка все ходил к нашему вагончику и, наконец, с Утой ушли в степь. Как тяжело!

2.08. Утром нас разбудил голос: «В автобус и на завтрак». Мы мгновенно вскочили. Всю дорогу сидели грустные, пели, как обычно. Дирк недоуменными глазами смотрел на всех, Гарри тихо говорил с Алсу, Клаус, наконец, решил подсесть к Гале, Марина и Радик не расставались. Им, парочкам, конечно, труднее. Таня пыталась петь, но ее никто не поддержал. Потом ходили по вагончикам, собирали автографы, адреса. Ута в нежной розовой кофточке и порозовевшим взволнованным лицом смотрела на Сережу, какой-то внутренний свет, нежный, как начинающийся рассвет, был в ее лице. После обеда они раньше всех поднялись со стола. Ута рисовала Сережку, а он целый день не отходил от нее. Долго не хотели садиться в автобус, пели на улице, фотографировались. Погрузили вещи. И тут вдруг все словно что-то поняли. До этого лишь недоумевали, грустили, но словно надеялись на что-то. Но вот кто-то первый обнял друга: «До свидания». И словно что-то переполнилось. Бросились обниматься. Слезы на глазах. Я стояла растерянная, как во сне, смотрела на всех. И воздух после дождя горько пах полынью. За автобусом – серые брюки Уты, рядом коричневые Сережкины. Они близко стоят друг к другу. Неподалеку ходит Дитмар и курит. Мне захотелось, чтобы автобус скорее уехал.

Со сложным чувством горечи разлуки и желания разлуки я смотрела вслед отъезжающему автобусу. Также пахло полынью. Из окна по пояс высунулся Вильфрид, вытянув обе руки. Равиль заплакал. Сережка долго бежал за автобусом и без конца махал поднятыми над головой руками. Тонкая фигура, большие руки качаются в воздухе, как два тяжелых больших крыла. Он долго стоял на дороге. Я смотрела на него. Он повернулся, и я пошла в вагончик. Впереди шла Таня и рыдала во весь голос, на глаза мои навернулись слезы. Оранжевая кофточка Гули мелькнула где-то далеко от лагеря. Прибежала в вагончик, все ревут. Я тоже заплакала, в основном от облегчения. Весь вечер мы были, как пришибленные. Одна Нафиса громко пела немецкие песни и во весь голос нервно хохотала. Работали на траншее. Все молчали. У него глаза были пустые, будто заболел кто тяжелой болезнью.

15.08. После отъезда друзей наступила пустота. Воспоминания вспыхивают то в паузы, то вечерами после работы. Первое время казалось: там идет Клаус, а там стоит Рольф, узнавали на мальчишках вещи друзей. Сережка ходил убитый. Я страдала, когда при нем называли имя Уты.

Три дня меня не было в лагере: ездила домой. Вернулась в Приютово вечером. Из окна поезда видела, что наши сидят в рабочей одежде у цеха кружочком и почему-то смотрят на поезд. В лагере ни души. Быстро переоделась, кулек конфет в руки. Прибежала. Все издали возглас: «О-о-о-о!». Сразу стало радостно на душе. Нет, оказывается, бетона. Организовали пение, танцы. Ильдар наяривал на баяне. Все развеселились. «В честь твоего приезда», – шутили девчонки. Он смотрел на меня и тоже бесился. Коля подсел ко мне. Сережка с Витей начали скидывать его с места. Гера с Володей сходили за гитарой. Встали около меня, начали петь все немецкие песни. Чуть не заплакала от такой встречи. В субботу в клубе было чаепитие с тортом. Он сидел напротив и иногда долго смотрел на меня. Во время танцев сидел один, никого не приглашал.

А назавтра в лагере творилось невообразимое. ВВ уехала в Уфу. Мальчишки напились. Володька осоловелыми глазами смотрел на всех и кричал дурацкие вещи. В комнате у Нафисы был балдеж в честь приезда Тамары. Все время звали его с Витей, особенно часто кричали Сережкино имя.

Вечером я пошла печатать фотографии, он напросился помогать. Его без конца зазывали в компанию, но он отговаривался. Когда меня Таня позвала пить чай, я пошла. Он остался. Когда я вернулась с двумя кусочками дыни и стаканом чая для него, увидела, что в проявителе плавает одна фотография: мы с ним вдвоем стоим на берегу озера Кандры-Куль перед тем, как попали под ливень. Я спокойно сказала, что фото пора перекладывать в фиксаж. Потом взяла пленку, вырезала этот кадр и изрезала на кусочки. Вдруг что-то оборвалось у меня внутри и мучительно заныло под сердцем. Он посмотрел на меня остановившимися глазами, схватил оба куска пленки, повернулся ко мне и сказал беспомощно-растерянно: «Я знаю, какой кадр ты вырезала».

Вчера я печатала фотки, он опять пришел.

18.08. Он все время стал проводить с Тасей1. Мне потом показали душевный уголок на элеваторе для интимных дел. Оказывается, был такой: с кроватью, все, как положено. При этом, когда мы уже возвращались в Уфу, Тася нежно клала голову на плечо своему жениху. У меня не укладывалось в голове – эти дела с Сережкой на той кровати, и чистый взгляд на жениха. Может, так и надо жить?

31.08. Дома меня встретил полный ящик писем. Пишет Ута: «Мы посетили Загорск. Крепость красивая. Здесь я много кушала мороженое. Это очень вкусно. Еще хотела сказать, что мне очень понравилась Уфа. Я купила пластинку Зыкиной. Когда ты приедешь ко мне в гости, ты можешь ее слушать. Да? В Мавзолей Ленина мы не попали: было очень много народу»…

Рольф прислал аж три письма: «Наша поездка в Уфу была печальной. Ни у кого не было желания ни петь, ни разговаривать. Наши мысли были о вас. Я не забуду это пребывание в Башкирии и тебя тоже. К сожалению, мы с тобой познакомились ближе только на последнем вечере, хотя ты мне нравилась с первых дней. Но я убежден, что мы с тобой еще встретимся. В наших печальных взглядах не было удивления, когда в Москве шел дождь и наш вылет задержался на три часа. Я хотел бы еще так много сказать тебе, но у меня нет слов. Чувства лучше всего выразить в песнях, но я думаю, ты поймешь меня. То время, когда мы спорили о работе, это было великолепное время. Твою чудесную песню „Я люблю эту землю“ я никогда не забуду и певицу тоже. Надеюсь еще услышать тебя. В то время когда студенты будут свободны до 10 сентября, я уже 25 августа должен приступить к службе. Предмет политэкономии ожидает меня. Я должен окончить трехлетний курс, чтобы самому обучать студентов».

Любимая АИ прислала письмо: «Поздравляю тебя, моя дорогая учительница! Верю, ты будешь хорошим педагогом. Высылаю тебе кое-что. Старый материал, но он может пригодиться при подготовке к урокам. Ты пиши, что тебе нужно. В московских магазинах буду внимательна к новинкам. Верю в тебя, обнимаю. Твоя Анна Ивановна Маканина».

Глава 3. Второй курс

Сдавала Сынковской английский. После того, как я ей проспикала (от «speak») уроки, она вдруг заявила, что я должна была подготовить с 45 по 76. Зачет не приняла. Меня возмутило ее сознательное вранье. Мало того, она, влетев на всех парах на занятие, вдруг начала призывать группу пойти в деканат и потребовать снять мой портрет с Доски Почета и что-то еще оскорбительное. Я ничего не поняла: с чего вдруг. Впрочем, мне дали понять, что в группе есть стукачка, даже фамилию назвали. Мы давно были недовольны весьма вольными темами, которые педагог развивала на занятиях, и я вставляла свое слово в общее возмущение. Я пошла к завкафедрой иняза и, ничего не объясняя, просто попросила перевести в другую подгруппу. Зачем собачиться, когда можно разойтись, как в море корабли? Я так и не пошла на уроки к Сынковской. Меня вызвал декан Порман, долго допытывался, о чем она распространяется на семинарах. Не могу же я мужчине рассказывать некоторые вещи. Он, оказывается, опрашивал еще несколько девчонок из группы. Они подтвердили, что англичанка по сорок минут говорит о том, как правильно мыться в бане, что на юге ее принимали за девушку, о гигиене на пляже, тому подобное. И только пять минут отводила собственно английскому (вообще-то методика преподавания у нее в принципе неплохая). Мне разрешили перейти в другую подгруппу. Там молодая педагог встретила меня с неудовольствием. Но потом поняла, видимо, что я человек спокойный. Я нормально занимаюсь.

Письмо от Ингрид: «Село, в котором я живу, примерно в 45 км от Дрездена. Вокруг лес и зимой много снега. Сейчас для меня новое все: село, ученики, люди. Преподаю математику. У меня шестой класс, в котором 33 ученика. Они веселые. Работать пока тяжело, потому что работа для меня новая. Мои пионеры хотят переписываться с советскими пионерами».

Пишет Ута: «Стипендия у нас 190 марок, это 63 рубля, а кто хорошо учится и активно участвует в общественной жизни, получает 230 марок, или 76 руб. Отличники и общественники получают 83—90 рублей. У меня будет 83 рубля (Да уж, у нас в Союзе стипендия 40 руб., повышенная 46 руб. – Ф.Х.). Я занимаюсь плаванием и член руководства нашей основной организации СНМ. У меня всегда мало времени. У Дитмара сейчас новая подруга».

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Имя изменено