Клаус и настоящая принцесса

Мэри Соммер

Клаус и настоящая принцесса

Всем моим музам

Глава 1

Далеко за Янтарным лесом, у подножья горы, которую за её форму называли Медвежьей, простиралось королевство Алфен. Тамошние правители никогда не вели захватнических войн, поэтому площадь королевство занимало небольшую, зато люди там жили самые счастливые.

В лесах водились олени, дикие кабаны и глухари, реки полнились рыбой, поля голубели цветом льна. Кузнецы ковали лишь садовые инструменты, подковы да ободы для бочек, в которых настаивали вино с виноградников Медвежьей горы. Игристые напитки разливали по тавернам, где солдаты королевского гарнизона (за неимением иных забот) гуляли, играли в кости и нескладно ухаживали за девушками с помощью щипков и шлепков.

Правил Алфеном молодой король Флориан: правил не по годам мудро, за что был любим и почитаем подданными. Даже слухи и пересуды – жужжание двора, голос городов – получались какими-то необидными. Нынешней весной, например, обсуждали цвет платья, в котором королева Грета вышла к завтраку, или цветы в её золотых косах. А прошлым летом все гадали, как назовут новорождённых двойняшек. После недолгих раздумий мальчика, наследника трона Алфена, назвали Тедериком в честь деда, а девочку – Софи.

Наверное, читатель уже запутался: приключение ещё не началось, а прозвучало уже так много имён. Что ж, их можно смело прятать на самое дно мешка памяти, ведь у нашей истории будут совсем другие главные герои.

– А как тебе во-он та? – Флориан указал на дальний конец стола. Неподобающий жест он умело замаскировал комбинацией других: одёрнул кружевной манжет, наполнил бокал королевы вином (не до краёв, конечно), поцеловал её руку, а на обратном пути зачерпнул посеребрённым половником немного фасолевого супа.

– Хм.

– Да ты взгляни получше. Глаза ясные, губы сочные, алые, волосы – шёлк на плечи ниспадает…

– Взгляд у неё пустой, губы надменно поджаты, а причёска… так и быть, тут соглашусь с тобой, локоны дивной красоты. Но ты поосторожнее с похвалами, дорогой кузен, не то Грета услышит и огреет тебя ночью подушкой.

Сокрушённо вздохнув, Флориан отодвинул от себя тарелку. Он с удовольствием отведал бы ещё дымящихся каштанов, которые разносили поварята, да и кроличье рагу источало дивный аромат, но хороший король в последнюю очередь думает, как наполнить желудок.

– А как тебе принцесса Лотта из Нильсина? Я слышал, она виртуозно играет на арфе!

– Важнейшее качество для хорошей жены.

– Хотя бы пригласи её на танец.

Принц Клаус понуро опустил голову. Зимой ему исполнилось восемнадцать, и все вокруг вдруг озаботились срочной женитьбой королевского кузена. Вместо карты звёздного неба Флориан заставлял его рассматривать портреты принцесс, вместо военного дела его обучали танцам и науке о комплиментах. Но холода отступили, вишнёвый цвет почти облетел, а женить Клауса так и не удалось. Тогда первый министр Хелфрид (будь он трижды околдован и русалкой поцелован!) посоветовал позвать одну-другую принцессу в гости.

Будто колдовство какое-то приключилось. Флориан клялся своей короной, что разослал всего парочку приглашений: два или три, пять едва получится, десять – если щедро округлить. Может, Грета от себя несколько черканула, но стоит ли об этом упоминать? В общей сложности и двух дюжин не наберётся. Правда или нет, а в Алфен потянулись принцессы: из соседних королевств, чужедальних и даже тех, что у самого края света лежат. Вот уже который день королевский дворец гудел, точно улей. Слуги выбивали перины, утюжили платья и начищали туфельки, повара варили суп, затем чистили кастрюли, чтобы варить в них новый суп, а музыканты меняли лопнувшие струны. Бесконечное веселье, от которого у всех кругом шла голова.

– Я бы обратил внимание на Фиренцу. – Первый министр, который сидел слева от Клауса, поддакивал королю, который сидел справа.

«Вот сам и обрати», – подумал Клаус, но вслух вежливо поинтересовался:

– Напомни, будь добр, как она выглядит.

Хелфрид грацией короля не обладал, поэтому просто выпятил острый подбородок в направлении вышеупомянутой девушки. Принцесса Фиренца разделывала перепёлку. Почувствовав на себе внимание потенциального жениха, она тотчас совершила манипуляции, описанные в журнале «Как очаровать принца за три дня»: кроткий взгляд из-под полуопущенных ресниц, локон за ухо, глубокий вздох, улыбка и нежный румянец на щеках. Да, Фиренца умела менять цвет лица по своему желанию, а что тут сложного?

– Довольно мила, – сказал Клаус. Впрочем, отвернувшись, он тут же забыл, как выглядел этот очередной экземпляр принцессы.

Три перемены блюд, два круга танцев и одно торжественное исполнение гимна спустя гости начали расходиться. Оказавшись у себя, Клаус выдохнул с облегчением. Он сменил нарядный костюм на удобную куртку, вычесал пудру из волос и быстро соорудил из подушек имитацию спящего себя.

Скоро в коридорах стихли последние шорохи. Клаус вышел из спальни и по короткому пути – мимо библиотеки, через оранжерею светлячков, сквозь винный погреб – добрался до тайного хода из дворца. Ещё мальчишками они с Флорианом любили без спросу улизнуть в город, поэтому выучили все лазейки, а потом дорогой кузен стал скучным королём и всё позабыл. Ну ничего, теперь это было Клаусу на руку.

Когда во дворце засыпают, в городе только начинается жизнь. Зажигаются огни, таверны приглашают гостей. Местные ведьмы вешают на двери венки: увидишь папоротник – ищи тут амулеты на счастье и богатство, а если венок с цветками гибискуса, то за такой дверью можно купить приворотное зелье (штука сомнительная, плохо изученная и в принципе обществом порицаемая).

Клауса все эти развлечения не интересовали. Он припустил и скоро оказался на рыночной площади. Торговля прекратилась, лавочники складывали товар и подсчитывали прибыль за день. Пробежав несколько рядов, Клаус остановился у лотка, где торговали фонариками. Он запыхался немного: торопился.

– Хозяйка уже собрала выручку, так что я больше ничего не продам. – Девушка за прилавком смерила его придирчивым взглядом.

– А вот так? – Клаус положил на стойку букетик из незабудок.

– А так – тем более.

Взмахнув рыжей косой, девушка отвернулась и принялась вытирать пыль со стеллажей. Срочное занятие, как же! Клаус усмехнулся, осмотрелся – никого. Он перепрыгнул через прилавок и, оказавшись с другой стороны, торопливо запер ставни.

Горел всего один оранжевый фонарик.

– Здравствуй, Ровена.

Она позволила обнять себя за талию, развернуть, поцеловать – правда, пока в плотно сомкнутые губы.

– Тебя ещё не женили? – Вопрос прозвучал чуть менее сурово, чем приветствие.

– Я сопротивляюсь изо всех сил.

– Совести у тебя нет! – Ровена пригладила его волосы, которые растрепались от бега. Ладони там, на его шее, и оставила. – Попробуй всех этих принцесс с мамками, няньками и братьями прокорми. Наш славный король скоро всё золото из казны на гостей истратит, а ты всё никак невесту себе не выберешь.

– Твои глаза даже ярче тех голубых незабудок, что я принёс, – ответил Клаус.

– Знаю, ты каждый день мне их носишь, – проворчала Ровена.

– Я давно выбрал себе невесту.

В этот раз она охотнее позволила себя поцеловать.

Так было каждую ночь. Ровена открывала форточку в потолке, и они лежали на усыпанном соломой полу, взявшись за руки, смотрели на звёзды, придумывали шуточные небылицы, над которыми сами хохотали.

– Завтра пойдёшь со мной во дворец, – заявил Клаус. Жирной точкой в этом предложении стал поцелуй на щеке возлюбленной.

– И не подумаю, – ответила Ровена.

Своенравная, дерзкая, иногда чудаковатая – идеальная невеста, разве что…

– А ты умеешь играть на арфе?

Ровена села и уставилась на Клауса, как на дурачка из соседней деревни.

– Заняться мне больше нечем. – Поморщившись, она принялась выбирать соломинки из волос.

Да, идеальная, думал Клаус с улыбкой. Взошёл месяц, на его фоне мелькнула тень ночной птицы.

Глава 2

Подали десерт. Музыканты затянули песню о стручках и горошинках. Лениво ковыряя карамельное суфле, король Флориан злился. Выглядел он привычно умиротворённым, и только милая Грета замечала, что ложечка не просто рисует в сливочной массе – за каждой второй окружностью следовало постукивание по дну. После каждого пятого постукивания королева брала мужа за руку и тихонько говорила: «Тшш…».

Стул слева от короля пустовал. Гости отсутствия принца, ради которого они здесь и собрались, казалось, не замечали.

– Я ему задам!

– Тшш…

Вот массивные двери в зал с шумом отворились. На пороге появился Клаус, наряженный в белоснежную рубашку с отложным воротником, синий бархатный кафтан и маску дерзкого бунтаря. Он держал за руку девушку – крепко держал, будто силой приволок.

– О, мудрый Флориан! – воскликнул Клаус громко. – Вот моя невеста. Прошу твоего братского и королевского благословения.

Вилки с ножами звякнули о тарелки. Стулья заскрипели. Гости беззастенчиво разглядывали опоздавшего принца и его спутницу, и перешёптывались, даже не прикрываясь салфетками.

Король Флориан тоже разглядывал, но предельно деликатно. Избранница брата оказалась прехорошенькой: тонкая, ладная, с длинной рыжей косой и россыпью веснушек на гордо вздёрнутом носу. В платье из ярко-жёлтого муслина она казалась цыплёнком среди сытых котов в нежно-бежево-кремово-фиалковой шёлковой драпировке.

Флориан расплылся в довольной улыбке. Но она быстро померкла…

***

Точно ведьма на метле покружила под потолком и собрала всю сонливость в медный котелок. Повара уже варили крем для пирожных, из винного погреба доставили новую дюжину бутылок игристого, музыка зазвучала громче и задорнее. Кто-то воскликнул: «За помолвку принца Клауса!», другой подхватил: «Гуляем всю ночь!». Подобные призывы, как известно, наделены волшебной силой и получше всякого зелья способны поднять больного из постели – да сразу в пляс.

Незнакомка смущалась поначалу, а потом приняла пару приглашений потанцевать, обменялась любезностями с королевой, рассмешила короля старой, но очень забавной шуткой про гнома – и неловкости как не бывало.

Ближе к полуночи Флориан уличил момент и шепнул Клаусу просьбу отлучиться. В моментах король разбирался хорошо – избегал неловких, определял удобный среди неподходящих, – поэтому их отсутствие никто не заметил. Почти.

Братья миновали пустой коридор, спустились на этаж и оказались в оранжерее. В отличие от той, что располагалась на крыше, здесь росли ночные цветы, и распускались они без солнечного света от мерцания светлячков.

– Ты решил порадовать наших возлюбленных букетами? – радостно спросил Клаус.

– Удивительно, что клумба с незабудками не разрастается, а редеет с каждым днём, правда? – Флориан подмигнул, но озорство улетучилось быстрее аромата свежих булочек с корицей. – Я искал тихое место, чтобы поговорить с тобой о важном.

Клаус скорчил недовольную рожицу.

– Разговоры о важном в тихих местах никогда ничем хорошим не оборачиваются, дорогой мой брат. Так давай же молча вернёмся в зал, нас заждались уже!

Король проявил королевское терпение и выждал минуту, прежде чем начать говорить.

– Ты хорошо помнишь твою матушку, королеву Агату?

Тишину оранжереи нарушил долгий вздох. Клаус насупился. Сейчас ему припомнят, что принц он ненастоящий, брат ненастоящий, а всего лишь кузен, и вопиющей неблагодарностью отвечает на милость, которую ему оказывают.

– Угу.

Воспоминания Клауса хранились бледными рисунками, да и те были скручены, перевязаны лентами и заперты в сундуке. Ребёнком он был, когда всё случилось.

Младшая сестра короля Тедерика, Агата, тяжело мирилась с второй ролью в королевстве, вторым – меньшим – троном, с местом не во главе стола и необязательностью своей подписи на указах. В ответ на почтительное обращение она закатывала глаза и говорила: «Не бывает двух Величеств. Раз титул занят братом, меня можете величать серой тенью или бледной молью».

Овдовев (отца Клаус даже не успел узнать), Агата вышла замуж за герцога Фило из Лихтенфельса и подговорила его на отчаянную попытку захватить власть. Попытка провалилась – Агата овдовела снова.

Мудрый король Тедерик простил сестру, не осудил за измену. Близкими они так и не стали, но когда Агата заболела, и ей пришёл час покинуть этот мир, Тедерик до конца оставался у постели сестры и держал её за руку.

– Мы рано потеряли родителей, – промолвил Флориан горестно. – Я вовсе не хотел расстраивать тебя, Клаус, прости, но пора тебе узнать тайну, которую я узнал от моего отца в последние минуты его жизни.

Тайны Клаус любил даже меньше, чем разговоры о главном в тихих местах. Если обычные слова вылетают юркой птицей – не поймаешь, то тайны грузом оседают на плечах.

– Твоя матушка печалилась о том, что тебе не стать королём, – продолжил Флориан, заботливо подбирая слова. – Эта роль была уготована мне, а её любимому сыну предстояло повторить её судьбу – быть вторым.

– И меня это нисколечко не беспокоит! – вставил Клаус. Переминаясь с ноги на ногу, он нетерпеливо поглядывал на дверь. Скорее бы вернуться в зал, к Ровене, и станцевать с ней медленный вальс.

– Я знаю. Но перед смертью тётушка Агата пожелала, чтобы ты женился только на настоящей принцессе – самой знатной из всех, что бывают. А мой отец дал ей королевскую клятву. Ты ведь знаешь, что означает клятва короля?

Клаус знал. Колени его подкосились, и он опустился на клумбу с синими ландышами.

– Если клятву короля нарушить, страшные беды придут в его земли, – прошептал он. Войны, голод, смертельные болезни… О, Флориан, милый мой, справедливый брат, я не влюблён ни в одну из принцесс. Могу жениться на любой, если прикажешь, но тогда не найти мне больше счастья в этой жизни.

Флориан подошёл, похлопал его по плечу и направился к выходу.

– Приказывать я не стану, – сказал он, обернувшись. – Рассказал всё без утайки, но тебе нужно решить самому, Клаус, выбрать между долгом и сердцем. А я – я буду рядом и поддержу тебя.

***

Тем временем кое-кто другой тоже умел выбирать правильные моменты. Дождавшись, пока первые гости начали расходиться по своим покоям (многие уже поговаривали о завтрашнем отъезде домой, раз потребность в невестах отпала), этот кто-то привстал на носки и отыскал в толпе нужную причёску. Движением бровей он указал на террасу. Причёска кивнула.

Две тени друг за другом выскользнули наружу. Заметь их кто – наверняка счёл бы подозрительными, но каждый был занят собой, партнёром по танцам, задорными пузырьками в бокале с вином или же мозолями от красивых, но тесных туфель.

Двое прошли по вымощенной камнем дорожке и спрятались за розовым кустом.

– Ты меня подвела, – заявил первый министр Хелфрид.

Принцесса Фиренца достала из сумочки кружевной веер и принялась несогласно им обмахиваться.

– Я сделала всё, что могла: глазки строила, – она загнула мизинец свободной руки, – ресницами хлопала, ямочки от улыбки демонстрировала, вздыхала так, чтобы грудь выпячивалась. Как-то раз, во время танца, я даже читала ему стихи о любви! Знаешь, любезный Хелфрид, то ли ваш принц слеп, то ли глуп, то ли эта рыжая девчонка его околдовала.

Первый министр продемонстрировал свою злодейскую ухмылку (изредка, в правильной компании он мог себе это позволить).

– Колдовство оставь для сведущих в этом людей. – Хелфрид коротко осмотрелся, убедился, что никто не подглядывает, и протянул Фиренце пузырёк с красноватой жидкостью внутри. – Действовать будет недолго, поторопись. Уж придумай, что наврать. А если дело не заладится, используешь вот это.

На ладонь принцессы, рядом с зельем, опустился маленький мешочек из серебристого бархата.

– Всё поняла? – уточнил первый министр.

– Уж не дура. – Фиренца тоже умела по-злодейски кривить губы.

С этим можно было бы поспорить, но – ради успешного дела – Хелфрид умел быть вежливым с сообщниками, особенно с дамами.

Он подождал, пока останется один, ещё раз огляделся по сторонам и нашёл в кармане жилета ещё один пузырёк с зельем. Затаив дыхание, первый министр быстро проглотил его содержимое.

Колдовство началось мгновенно: Хелфрид почувствовал, как укорачивается его нос и разлаживаются морщины на лбу. Волосы втянулись в череп на пару дюймов и закрутились кудрями, плечи развернулись и обросли мышцами, сердце застучало как-то… живее.

Первый министр обошёл крыло, вернулся в коридоры дворца через другой вход и поднялся на третий этаж в королевскую библиотеку. Тут и в светлое время не толпились любознательные посетители, а по ночам библиотека превращалась в идеальное место для любовных свиданий или же коварных заговоров.

Сегодня было иначе. На мягком ковре сидела девушка в жёлтом муслиновом платье и изучала карту звёздного неба.

– Это созвездие, которое мы вчера рассматривали, называется Ведьмино печенье, – хихикнула Ровена. – Прости, что я не дождалась твоего возвращения, устала от танцев да расспросов. А любезная Грета предложила мне побыть тут, пока гостевую спальню приготовят. Вернуться домой она мне не позволила. Ты здоров, Клаус? Выглядишь необычно.

Хелфрид провёл рукой по волосам – лохматые кудри принца были на месте.

– Здравствуй, любимая, – выдавил он, поворошив запасы нежности. – По душе ли тебе пришёлся мой дворец?

Отложив карту, Ровена поднялась на ноги.

– По душе. Семья у тебя чудесная. Твой кузен, наш любимый король Флориан, добрый и мудрый, чувством юмора не обделён, танцует складно. Жаль, тебя несмышлёным считает, мнения твоего не спрашивает. Помнишь, ты жаловался?

– Помню, помню, – ответил Хелфрид машинально. Говорливая девчонка попалась, аж оскомина на зубах от неё. Зато идею ему подсказала, сама того не ведая. – Не спрашивает мнения моего даже в делах сердечных. Отказал нам Флориан в благословении, не позволит жениться.

Злодейская ухмылка пришлась бы сейчас кстати, но первый министр – должность обязывала – умел себя пересилить.

Ровена послушала, кивнула, угукнула сама себе. Затем взяла длинный тонкий подсвечник, что на полу стоял, и перехватила его на манер шпаги.

– Ты кто? – Сощурив взгляд, она ткнула потухшей свечой Хелфриду в грудь.

– Умная, стало быть? – Первый министр подтянул рукава.

– Конечно. А ты, получается, не очень. Мог бы больше стараний проявить: жесты выучить, походку… на вопросы каверзные не попадаться.

– Раз такая умная, то догадаешься скорее убраться из дворца, будто тебя здесь и не бывало.

Девчонка перехватила подсвечник двумя руками и подмигнула.

– А то что?

Хелфрид крепче сжал серебристый бархатный мешочек. Подумав немного, он решил иначе и достал из-за пояса нож.

***

Если бы Фиренца знала, что дело потребует таких затрат – времени, сил, изобретательности, – она бы не взялась. Даром что такой дефицитный товар, как холостой симпатичный принц, на дороге не валяется.

Данный принц валялся на клумбе. Вернее, сидел, понурив голову. Фиренца приосанилась, поправила причёску (чужую, рыжую, отвратительную) и, поморщив носик, брезгливо присела рядом.

– Ровена, – принц схватил её за руку, – как хорошо, что ты пришла! Теперь, глядя в твои прекрасные глаза, я сразу всё решил.

Если с этим принцем вдруг не заладится, думала Фиренца, следующего нужно будет выбрать постарше. С появлением первых седых волосков и обрюзглости в районе талии мужчины предпочитают тратить не время на романтику с комплиментами, а деньги – на подарки с изумрудами.

– Мой дорогой, – она погладила принца по щеке. Присмотревшись к рисунку его бровей, линии его губ, она быстро выбрала из списка подходящих фраз самую подходящую: – Я всё знаю.

– Знаешь, что мы не можем быть вместе из-за королевской клятвы? Что страшные беды обрушатся на наши земли, если я женюсь на тебе?

Фиренца медленно кивнула. Пусть будет этот – молодой, глупый, – раз дело само слаживается.

– Знаю. Расстанемся прямо сейчас и не увидимся больше никогда, верно?

Клаус только крепче сжал её руку.

– Нет! Не бывать этому. Я женюсь на тебе, а потом – будь, что будет. Вместе мы любые невзгоды преодолеем!

– Я тебя не люблю, Клаус, и не выйду за тебя. Не пара мы, сегодня я в этом убедилась. Исполни свой долг, будь счастлив, всё такое. Прощай.

У входа в оранжерею послышался тихий шорох. А принц всё смотрел на неё с недоверием и отпускать как будто не собирался. Фиренца почувствовала лёгкое покалывание в пальцах. Краем глаза заметила, как начал светлеть кончик рыжей косы. Эх, придётся идти на крайние меры.

Она проворно потянула завязки на бархатном мешочке и высыпала его содержимое – синюю блестящую пыль – принцу в лицо. Тот схватился за глаза и обмяк, издав неясный возглас – смесь удивления и испуга.

Фиренца не знала, что это за чары, но решила закрепить их проверенным способом: отвела руки от лица Клауса и запечатлела на его губах жаркий поцелуй.

Глава 3

Выбивая из-под копыт клубы дорожной пыли, в Алфен мчался гонец. Глаза его слезились от ветра, губы потрескались от жажды, спина мечтала хоть о самом худом тюфяке, набитом соломой, а в голове позвякивали монеты: с каждой милей гонец мысленно увеличивал размер вознаграждения, которое запросит у короля. Даже у королей – гонец всегда выполняет работу для двоих.

Выехав из Янтарного леса, гонец остановился перевести дух. Он достал из сумки бинокль и увидел через него башни королевского дворца. Осталось немного.

Долго не готовились – свадьбу играли через три дня после того, как принц Клаус представил свою невесту. Правда, под венец девушка шла уже другая, но об этом не болтали (только шушукались).

Невеста была очаровательна, счастлива и капризна. Жених – молчалив.

О вечере помолвки у Клауса остались туманные воспоминания. Ровена сказала, что не любит его. Поцелуй – кислый, как забытый на солнце сидр. Дальше туман только гуще заклубился. Залы, коридоры, «нет, не видел», «сюда не заходила», «не бегайте, ваше высочество, утомитесь»…

Наутро Клаус наведался к хозяйке лотка с фонариками. Та поведала ему, что Ровена оставила работу и отправилась на край света искать новое счастье.

Грета сочувствовала, первый министр философствовал, Флорин вещал что-то о судьбе и долге. Вот Клаус и ляпнул, что теперь женится на любой – тотчас пожалел об этом, но принцам бросаться словами не пристало, пришлось выполнять.

Стать любой – не каждой под силу. Фиренце прыти для такого дела было не занимать.

– Пропустите! Срочное донесение для короля Флориана! – Гонец мчался к тронному залу. В вытянутой руке он держал печать Лихтенфельса, и обитатели дворца, будь то слуги, придворные или стража, отпрыгивали в стороны.

Ещё пять шагов, вот высокие двери с круглыми ручками и…

– Властью, данной мне короной и моим народом, объявляю вас мужем и женой!

Раздался гром аплодисментов. Миг спустя их поглотил гром настоящий. Среди чёрных туч (а ведь только что светило солнце) сверкнула молния.

– Стойте! – крикнул гонец.

Головы короля, королевы, няни их детей, министров, придворных и сотни гостей повернулись на него.

Первый министр не отказал себе в удовольствии скривить губы в злодейской улыбке и пробормотал: «Поздно». Даром что под глазом у него красовался фиолетовый синяк, а на щеке – новенькая ссадина.

Невеста топнула ногой.

Жених, кажется, вздохнул с облегчением.

– Что случилось?

Король Флориан и незваный гость двинулись друг другу навстречу.

– Вы должны остановить эту свадьбу немедленно, потому что ваша невеста – это наша невеста. Через десять дней у принцессы Фиренцы свадьба с королём Лихтенфельса.

Прежде чем Флориан успел ответить, что уже, как бы, поздно, вышеупомянутая невеста вновь топнула ногой и взвизгнула:

– Я много раз говорила вашему королю, что не выйду за него! Он старый, и эта ужасная бородавка на его носу… нет, никогда!

Красивое личико девушки налилось краской от досады; после интенсивного топанья рукав её платья съехал, а золотистые локоны растрепались.

– А мне бородавки даже нравятся, – вставил принц Клаус. – Неловко вышло, конечно, мы гостей позвали, повара уже банкет приготовили… Но, если моя невеста – не моя, готов сейчас же от неё отказаться. Прости, дорогая.

Почтительно склонив голову, он сделал шаг назад. Всё утро Клаус только и мечтал о том, как бы увильнуть от бракосочетания, выскочить из вихря, в который его завертели обстоятельства и собственные эмоции. Похоже, шанс подвернулся.

– Бракосочетание уже состоялось, – Флориан дипломатично и вместе с тем авторитетно пожал плечами.