Лунные хроники. Звезды над нами (сборник)

– Можешь остаться, – сказала Мишель.

Скарлет прекратила жевать.

– Навсегда?

Мишель села напротив.

– Может быть. Нам с твоим отцом еще многое нужно обсудить, но… пока ты можешь остаться со мной.

На лице Скарлет появилась улыбка – первая с тех пор, как она приехала, но Мишель подняла руку.

– Слушай внимательно, Скар. Это ферма, тут нужно много работать. Я старею и надеюсь, что ты будешь помогать мне.

Скарлет с готовностью кивнула.

– И это не только развлечения, вроде сбора яиц. Нужно выгребать навоз и красить заборы… Это не просто.

– Мне все равно. – Скарлет все так же светилась. – Я хочу остаться здесь. Хочу быть с тобой.

– С днем рождения, Скарлет, – пела бабушка, неся лимонный торт. Огоньки одиннадцати свечей плясали над белой глазурью. – С днем рождения, моя дорогая.

Скарлет закрыла глаза, чтобы сосредоточиться. Она ждала этого момента весь день. В первую очередь она, конечно, ждала вкуснейший лимонный торт, который бабушка каждый год пекла на ее день рождения – с тех пор, как Скарлет стала жить с ней. Но и в загадывании желания было нечто особенное. Скарлет не была суеверна, но ей нравилось появлявшееся при этом чувство, что в будущем возможно все, что угодно.

«Я хочу…»

Она думала целый день, но так ни на чем и не остановилась. Загадать хорошее желание непросто.

Чтобы тот хищник – кто бы это ни был, – который напал на курятник на прошлой неделе, больше не воровал кур?

Чтобы отец не забыл снова про ее день рождения, как это было в прошлом году и за год до этого?

Чтобы Педжет Дюбуа перестал смеяться над ее веснушками или чтобы в школе Жиль Ламбер наконец обратил на нее внимание?

Нет. Эти желания не были настоящими.

Она знала, что это рискованно, но…

«Хочу, чтобы бабушка научила меня летать».

Открыв глаза, она наклонилась вперед и задула все свечи разом. Бабушка захлопала в ладоши.

– Отлично! Такие мощные легкие достались тебе от меня, ты ведь это знаешь? – Она подмигнула и подтолкнула к ней через стол два свертка. – Открывай же, а я разрежу торт.

– Спасибо, бабушка. – Скарлет взяла самый большой сверток. Он оказался тяжелее, чем она ожидала. Она осторожно потянула за ленту и развернула старую наволочку. Открыла коробку. Заглянула туда и подняла бровь. Посмотрела на бабушку, которая слизывала глазурь с каждой потухшей свечки.

Это что, шутка? Конечно, ее бабушка довольно эксцентрична, но…

– Пистолет? – спросила Скарлет.

– Leo 1272 TCP 380, личное оружие, – ответила бабушка, разрезая торт. Она положила на тарелку кусок и протянула его Скарлет вместе с вилкой. Слои бисквита и белого крема были идеальными, ни один десерт, которые Скарлет доводилось пробовать, не мог сравниться с этим тортом. Но, к сожалению, бабушкино кулинарное мастерство не получило широкого признания. Чаще всего, упоминая о Мишель Бенуа, люди говорили, что она немного того. Отказывается от помощи на ферме. Бросается на непрошеных гостей с дробовиком. Работая на огороде, поет – утверждает, что овощи от этого становятся вкуснее.

Скарлет любила бабушку и все ее странности, но даже она, получив в подарок на свой одиннадцатый день рождения оружие – настоящее, смертельное оружие! – подумала, что это как-то чересчур. Конечно, она уже умела обращаться с ружьем, чтобы отгонять диких волков или стрелять по глиняным голубкам, когда становилось скучно. Но пистолет? Это ведь не для охоты. Это для… защиты.

– Не смотри так на меня! – Бабушка засмеялась и отрезала себе кусок торта. – Это отличная модель. Такая много лет была у меня. Вот закончим ужинать, и я покажу тебе, как его заряжать. Как только ты привыкнешь к нему, то больше ни за что с ним не расстанешься.

Скарлет отодвинула коробку с пистолетом. Она не спешила прикасаться к нему. И даже не была уверена, что в ее возрасте это законно.

– Но… зачем? Я хочу сказать, это как-то…

– Нетрадиционно? – Бабушка рассмеялась. – А что ты хотела получить? Куклу?

Скарлет скорчила рожу.

– Новые кроссовки пришлись бы очень кстати.

Бабушка отложила вилку. Она все еще улыбалась, когда потянулась к коробке, чтобы достать пистолет, но ее взгляд был серьезным, а движения – уверенными и четкими. Выглядело это так, будто она в своей жизни держала в руках тысячу пистолетов. А может, так оно и было.

– Не беспокойся, Скар, – сказала она, не глядя на внучку. – Я научу тебя им пользоваться, хотя надеюсь, что он тебе никогда не пригодится. – Она слегка передернула плечами и положила пистолет на стол между ними, повернув стволом в кухонное окно. – Я просто хочу, чтобы ты могла себя защитить. В конце концов, никогда не знаешь заранее, не захочет ли кто-то забрать тебя туда, куда ты вовсе не собиралась.

Ее слова звучали как-то… пророчески, и Скарлет вдруг почувствовала, что, когда смотрит на пистолет, ее руки покрываются мурашками.

– Спасибо… – неуверенно сказала она.

Бабушка съела еще кусочек торта и указала вилкой на вторую коробку.

– Открой и другой подарок.

На этот раз Скарлет не торопилась. Этот подарок был маленьким и уместился на ладони. Он был завернут в чистое полотенце. «Наверное, это отравленные дротики, – подумала она. – Или электрошокер. Или…»

Она приподняла крышку коробочки.

На сложенной в несколько раз бумажной салфетке лежал бабушкин значок пилота – звезда с желтым драгоценным камнем в центре и позолоченными крыльями по бокам. Скарлет положила его на ладонь и посмотрела на бабушку.

– Мне вручили его в тот день, когда я стала пилотом, – сказала Мишель, улыбаясь своим воспоминаниям. – Я хочу, чтобы он был у тебя.

Скарлет сжала значок в руке.

– Спасибо.

– На здоровье. Надеюсь, он будет защищать тебя в полетах так же, как защищал меня.

Сердце Скарлет забилось сильнее. Она едва смела надеяться…

– В полетах?

На щеках бабушки появились ямочки.

– Завтра утром начну учить тебя водить шаттл.

– Перегной защитит сад зимой, – сказала Мишель, обкладывая клумбы соломой. Высохшие стебли еще торчали из земли – жалкое напоминание о ярких георгинах и лилиях, которые цвели тут летом. – Слой должен быть толстым, как зимнее одеяло.

– Знаю, – ответила Скарлет. Она сидела на деревянном заборе, уткнувшись лицом в ладони. – Я знаю, что такое мульчирование. Мы это каждый год делаем.

Мишель выпрямилась и бросила грабли внучке.

– Если ты такой специалист, можешь закончить работу.

Закатив глаза – эта дерзкая гримаса знакома каждой тринадцатилетней девочке, – Скарлет спрыгнула с забора и взяла грабли. Солома шуршала и хрустела под ее старыми кроссовками. Мишель отступила на шаг, чтобы лучше видеть. Оказалось, что Скарлет действительно знает, что делать. Тогда она вытащила вилы из уменьшающейся кучи соломы и отправилась перекапывать компостную кучу.

Низкий гул приближающегося хувера заставил сердце Мишель екнуть – реакция, ставшая привычной за последние восемь лет. Ее ферма находилась на пустынной проселочной дороге, дальше за ней жили всего два соседа, и даже для коротких визитов в город они чаще использовали шаттлы. Хуверы были тут редкостью, а ее тревога с каждой неделей и месяцем только усиливалась. Наверное, пора уже было расслабиться, ведь за все эти годы никто ни разу не спросил ее о Логане, о связях с жителями Луны или о том, не знает ли она чего о пропаже принцессы. Видимо, никто даже не подозревал о ее причастности к этому делу. Большинство считало, что принцесса мертва, как это и было объявлено много лет назад. А разговоры о том, что смерть Селены инсценирована – всего лишь нелепые слухи, особенно теперь, когда война с Луной казалась неизбежной.

Но все это не могло успокоить Мишель. Скорее наоборот. С каждым днем, не требовавшим расплаты за то, что она решилась спрятать Селену у себя, крепла ее уверенность, что однажды ее секрет будет раскрыт.

– Это хувер? – спросила Скарлет, которая, опираясь на грабли и прищурившись, смотрела на черное пятнышко, маячившее над дальним холмом.

– Опять, наверное, какой-нибудь противный торговец, – ответила Мишель. Она кивнула в сторону дома. – Скарлет, иди внутрь.

Скарлет нахмурилась.

– Если это всего лишь торговец, то почему я должна уходить?

Мишель подбоченилась.

– Обязательно все время со мной спорить? Просто иди в дом.

Снова закатив глаза, Скарлет бросила грабли на клумбу, лишь наполовину укрытую соломой, и направилась к дому. Хувер приближался, и Мишель вдруг почувствовала, что сжимает вилы так, что костяшки побелели. На мгновение ей показалось, что хувер пролетит мимо, дальше к соседям, но он сбавил скорость и повернул к их подъездной дорожке. Мишель не разбиралась в хуверах, но знала, что это старая модель. Старая, но в хорошем состоянии. Хувер был уже совсем близко, и его окна сияли в лучах позднего осеннего солнца.

Мишель оглянулась только один раз, когда услышала, как хлопнула дверь дома. А потом пошла вперед, чтобы встретить гостя. Вилы она держала словно копье. Она не боялась, что ее примут за сумасшедшую. Не боялась напугать адвоката или какого-нибудь горожанина, который заблудился в сельской местности на незнакомых дорогах. Она не возражала против такой репутации, если та держала незнакомцев подальше от ее дома.

Но тот, кто вышел из хувера, не был незнакомцем.

Он почти не изменился за годы, которые прошли с тех пор, как он помогал ей превратить бомбоубежище в госпиталь. Те же морщинки, те же седеющие волосы.

И, лишь встретившись с ним взглядом, она увидела, что это не так. Он все-таки изменился. В его взгляде, в широко распахнутых усталых глазах появилось что-то новое… В них стало больше тревоги. И еле заметно подергивалась бровь.

Он открыл рот, но Мишель опередила его, крикнув:

– Не знаю, что вы там продаете, нам это неинтересно!

Логан замешкался. Ему понадобилось очень много времени, чтобы справиться с удивлением. И это тоже было чем-то новым. Раньше он очень быстро все понимал.

– Я… Сожалею, что побеспокоил вас… – Он запинался. Его взгляд метнулся за спину Мишель, к окнам фермы, и она увидела, как он замер. Наверное, заметил Скарлет, которая наблюдала за ними. – Мне нужна ваша помощь, – снова заговорил он. – Я… Э-э, кажется, я заблудился…

Мишель опустила вилы.

– А что у вас с машиной? Странный был звук, когда вы подъезжали.

Логан вновь посмотрел на нее, и его лицо немного прояснилось.

– Боюсь, что так. К сожалению, я ничего не понимаю в технике. – Он безнадежно махнул рукой в сторону хувера.

Изображая досаду, Мишель повернулась к гаражу.

– Мотор звучит так, будто вы давно не меняли гель-охладитель. У меня тут есть немного. И я могу нарисовать вам карту, как выбраться отсюда.

Она не оглядывалась, но слышала, как шаги Логана скрипят по твердой холодной земле, пока они шли к гаражу. Она не смотрела и на Скарлет в окне, хотя чувствовала спиной настороженный взгляд внучки.

Настороженный – ведь именно так ее воспитала Мишель. Она всегда чувствовала вину за это, но появление Логана напомнило, как они до сих пор рискуют, хотя прошло уже столько времени. Пока принцесса находится на ее попечении, они со Скарлет никогда не будут в полной безопасности.

Дверь гаража захлопнулась за ними, и она повернулась к Логану.

– Что случилось?

Лицо Логана снова стало напряженным.

– Прости. Я не знал, что ты… Я не думал, что у тебя… – Он не знал, как назвать Скарлет, и Мишель не стала подсказывать ему. Сказать, что у нее есть внучка? Нет, это значит оказаться в двух шагах от того, чтобы сказать ему, что внучка есть и у него. А ведь много лет назад она решила, что будет лучше… безопаснее для всех, если он никогда не узнает.

– Зачем ты приехал? – спросила она, прислонив вилы к деревянному шкафу с облупившейся краской. – Ты сказал, что не вернешься, пока ей не исполнится хотя бы пятнадцать лет. Я не ждала тебя так скоро.

– Я знаю. Но медлить больше нельзя… Мы должны завершить операцию. Должны разбудить ее, пока не стало слишком поздно.

Мишель нахмурилась. Когда Логан привез к ней принцессу, то очень подробно объяснил, что будет потом, когда она станет старше. Когда ее тело будет почти взрослым, они отрегулируют физические параметры, необходимые для ходьбы, дыхания, речи. Для того, чтобы стать той королевой, которая нужна Луне. Мишель понадобилось много времени, чтобы понять: Логан собирался превратить принцессу в киборга. Это было дико, странно, но она давно понимала, что это единственный возможный вариант. Сама она ничего не имела против киборгов. Просто еще один вид существ в ряду множества других. Однако Логан всегда говорил, что операция будет проведена, когда ребенок станет старше. Если не до конца развившееся тело получит конечности киборга взрослой длины, оно станет неуклюжим, а со временем эти конечности, возможно, даже станут несовместимы с растущими органическими тканями.

– Но почему? – наконец спросила Мишель. – Она еще такая маленькая. Зачем будить ее сейчас?

Логан изменился в лице и прислонился к шаттлу, на котором Мишель возила овощи на рынок.

– У меня лунная болезнь. – Его голос дрогнул.

Это прозвучало как признание в каком-то чудовищном преступлении. На лице Мишель отразилось непонимание, и его взгляд смягчился.

– Я схожу с ума, Мишель. Когда я прибыл на Землю, то мог использовать свой дар в полную силу, это помогало мне скрываться. Но теперь даже мелкие манипуляции стали опасными. Я все время боюсь, что рядом окажется другой лунатик и заметит, что я использую дар. Или что какой-нибудь землянин догадается, что я пытаюсь манипулировать чужим сознанием… – Между бровями у него залегла глубокая складка. – И я прекратил.

Я не использовал свой дар годами, а теперь… Теперь я за это расплачиваюсь. Это сводит меня с ума, и я думаю, что уже не смогу остановиться, даже если попытаюсь. Все развивается быстро. Гораздо быстрее, чем я ожидал…

Он закрыл лицо руками и застонал. Мишель смотрела на него. Она не была уверена, что поняла хотя бы половину из того, что он сказал. Она ведь была всего лишь пилотом и фермером. А Логан был жителем Луны, врачом, он бросил дом и рисковал всем, чтобы спасти ребенка. И если он уверен, что принцессу пора будить, Мишель не станет с ним спорить.

– Она готова? – спросила Мишель.

– Должна быть готова. – Логан хотел сказать что-то еще, но промолчал. И через некоторое время продолжил: – Я не оставлю ее тут, после того как она проснется и ее состояние стабилизируется. Я и так слишком долго подвергал тебя опасности.

Раньше они всегда избегали этой темы. Разговоров о том, что будет после.

Было очень непросто поддерживать жизнь принцессы, хранить все в тайне, быть постоянно готовой защитить ее. И слишком трудно представить, что с ней будет, когда операция завершится.

Но у них больше не было выбора.

Скоро она уже не будет телом в восстановительной камере. Она станет ребенком.

Одиннадцатилетней девочкой, напуганной и растерянной.

– Куда ты ее отвезешь?

– Я нашел человека, который живет в Восточном содружестве, в Новом Пекине. Его зовут Гаран Линь, он образованный человек, много знает об андроидах и искусственном интеллекте. Это хорошо, учитывая ее кибер… дополнения. Он изобретатель и создал удивительное устройство, которое присоединяется к нервной системе человека. Для землян это означает, что те, у кого есть лунный дар, больше не смогут ими манипулировать. А для жителей Луны это означает, что они не смогут подчинять себе чужое сознание, и в то же время это защитит их от галлюцинаций, свойственных лунной болезни.

Мишель снова нахмурилась, пытаясь понять то, что он сказал.

– Что ж… Хорошо. Это ведь и тебе поможет? Не позволит… сойти с ума?

– Нет, нет. Я не стану использовать этот прибор. Их всего два, пока это прототипы. Один, разумеется, достанется принцессе. Ведь пока она не научится контролировать свой дар, мы не можем рисковать и раскрыть ее личность. Другой прототип – для тебя.

– Для меня?

– На всякий случай. – Логан пристально посмотрел на нее. – На тот случай, если с тобой что-нибудь случится. Вдруг лунатики найдут тебя и… попытаются манипулировать, чтобы узнать, где находится принцесса.

Мишель стиснула зубы. Есть ведь и другие способы получить информацию. Более старомодные. Но Логан хотел защитить ее разум. Мишель слышала истории о королеве Леване и ее… методах. И была благодарна Логану, который хотел защитить ее хотя бы от этого. Она понимала, чем он жертвует ради нее, хотя он сам ни за что в этом не признался бы.

– Хорошо, – ответила она, вытирая вспотевшие ладони о джинсы. – Ты нашел изобретателя, и ребенок получит это его устройство. Что дальше?

– Она будет жить у него. Он согласился растить ее вместе со своими детьми. У него две дочери. Это будет хорошая приемная семья.

Мишель склонила голову.

– Он знает, кто она такая?

– Еще нет. – Логан вздохнул. – Но я должен буду ему сказать. Он должен понимать риск, которому я подвергаю его и его семью. И… и он должен знать, какую ценность представляет эта девочка. Я постараюсь присматривать за ней столько, сколько смогу, но не уверен, что буду в своем уме, когда настанет пора открыть ей правду. Возможно, эта обязанность также ляжет на его плечи.

Логан говорил так уверенно. Его решения были окончательными. Бесповоротными. И Мишель вдруг поняла, как он боится того, что происходит у него в голове. Логан всегда гордился своим умом. Как ужасно должно быть ему осознавать, что он его теряет.

Его лицо вдруг исказилось.

– Я не приму твоей жалости, Мишель. Я сам так решил и уверен, что поступаю правильно.

– Конечно, – ответила она. – Ты ведь изменил ход истории.

– Еще нет. Но, может быть, однажды… – Он потер лоб и посмотрел на люк, ведущий вниз, туда, где находилась Селена. – Как она?

– Все так же. Выросла. В этом году особенно. Растет как головастик.

Логан кивнул.

– Понадобится как минимум неделя, чтобы завершить операцию. Проводить ее придется поэтапно. Ты будешь готова через месяц?

Месяц. Столько лет ожидания… А теперь события развивались внезапно и стремительно, как летящий навстречу поезд.

– Нужно убрать отсюда Скарлет, – прошептала она сама себе. – Может быть, она сможет побыть это время с отцом. – Логан смотрел на нее. А она смотрела на него, ожидая вопроса: «Скарлет? Кто это – Скарлет? А ее отец?»

Он первым опустил взгляд, и она ничего не сумела в нем прочитать. Не могла сказать, догадался он или нет. Они были вместе так давно, так недолго. У него не было причин подозревать…

Но он всегда хорошо понимал ее молчание.

Он ничего не спросил. Только кивнул и сказал: «Велю Гарану готовиться к путешествию».

Все вокруг казалось до боли знакомым. Злость Скарлет немного утихла, пока поезд на магнитной подушке снова мчался из Парижа в Тулузу, но внутри у нее все еще было скручено в узел от ярости. Она больше не желает видеть отца. Никогда. Она твердила это себе еще в прошлый раз, когда ей было семь. А теперь была еще больше уверена в этом. Этот спившийся, наглый, высокомерный засранец больше для нее не существует.

Скарлет поверить не могла, что согласилась провести с ним целый месяц. Она вспоминала бабушкины слова о том, что это прекрасная возможность восстановить отношения и показать отцу, какой она растет сильной молодой женщиной, и бла-бла-бла… Какая чушь! Когда она приехала, он повесил заботу о ней на очередную по уши влюбленную в него девицу, а сам исчез и не появлялся, а когда возвращался, то от него разило коньяком. А если он все-таки и проводил с ней какое-то время, то без остановки критиковал ее выбор одежды или обвинял бабушку в том, что она забивает ей голову всякой чепухой, или упрекал Скарлет за то, что она слишком привязалась к этой «старой безумной летучей мыши».

Это стало последней каплей. Действительно, последней.

Десять минут неистового скандала, и Скарлет собрала сумку, пулей выскочила из его квартиры и с удовольствием хлопнула дверью. Она отправилась прямиком на вокзал. Отец даже не пытался ее остановить, а ей на этот раз было действительно все равно.

Она провела с ним девять дней. Это уже само по себе было подвигом. И теперь она едет на ферму. К бабушке. Домой.

Когда она сошла с поезда и тулузский вокзал остался позади, яростный узел начал рассасываться. Скарлет протяжно вздохнула, с нетерпением ожидая, когда почувствует знакомый запах сена и навоза, который раньше вызывал у нее отвращение, а со временем стал успокаивающим и почти приятным. Скоро она будет сидеть за чашкой густого горячего шоколада и рассказывать бабушке о том, что ей пришлось пережить. Скоро она уютно свернется под своими любимыми зимними одеялами, слушая уханье совы, поселившейся на ферме в начале года.

На этот раз она совсем не волновалась, пока ехала в такси.

Каждое мгновение, отдалявшее ее от Парижа и горе-отца, наполняло ее спокойным, приятным чувством возвращения домой. Когда хувер свернул на их узкую подъездную дорожку и она увидела дом, окруженный сугробами, облегчение, которое она почувствовала, едва не выплеснулось наружу.

Она дома!

Скарлет выскочила из хувера еще до того, как он полностью остановился, пробежала по дорожке и распахнула входную дверь. Но, сделав несколько шагов, она почувствовала, что дома не слышно ни звука. Она замерла. Ни звяканья кастрюль на кухне. Ни скрипящих половиц над головой…

Бабушки не было дома.

– Бабушка? – позвала она.

– Скарлет!

Она обернулась, и ее лицо озарилось улыбкой. Бабушка спешила к ней через двор, на лице ее читалось беспокойство.

– Я слышала, как улетал хувер, – сказала она, задыхаясь. – Что ты тут делаешь?

– Вернулась домой пораньше, – ответила Скарлет. – Я больше не могла там оставаться. О, бабушка, это было ужасно, ужасно! – Она хотела подбежать к бабушке, но вдруг остановилась.

Волосы Мишель были растрепаны, а под глазами появились темные круги, как будто она не спала с того самого дня, как Скарлет уехала. И она не улыбалась.

– Ты не можешь здесь оставаться! – резко сказала ей бабушка и сама вздрогнула от звука собственного голоса.

– Что? – Скарлет нахмурилась.

– Это не… – Бабушка вздохнула. Она подошла к Скарлет, не обняла ее, не поцеловала. Они не виделись целую неделю, но все, что она сделала, – просто втолкнула Скарлет обратно в дом.

Скарлет уронила рюкзак на пол.

– Что происходит?

Бабушка пыталась взять себя в руки, но лицо ее по-прежнему было искажено.

– Я рассчитывала, что ты еще несколько недель пробудешь в Париже. Почему ты не прислала сообщение, что возвращаешься раньше?

– Хотела сделать сюрприз, – огрызнулась Скарлет. Снова разозлиться было очень просто. Она и так злилась всю прошлую неделю. – Почему ты кричишь?

– Я не кричу! – Бабушка зарычала и скрестила руки на груди.

Скарлет повторила ее позу и зарычала в ответ. Они были уже почти одного роста. Бабушка вздохнула и потерла переносицу.

– Ладно, – сказала она. – Ладно. С этим уже ничего не поделаешь. Но раз ты дома… – Теперь она заговорила деловым тоном. В ее голосе все еще слышалась злость, но теперь Скарлет видела и то, что бабушка очень устала. – Я не смогла на этой неделе попасть в город. – Она прошла на кухню. – Так что туда поедешь ты. Мы вызовем такси. У меня для тебя несколько поручений. Зайди в булочную, и в магазин за продуктами, и еще отнеси шторы в химчистку, и…

– Прошу прощения? – окликнула ее Скарлет, с изумлением глядя, как она суетится, составляя список продуктов. – И это все? У меня была кошмарная, просто кошмарная неделя, а ты отправляешь меня по каким-то дурацким делам, даже не… – Ее голос дрожал. – Даже не сказав: «Рада тебя видеть»?

Бабушка замерла и обернулась. Тень вины пробежала по ее лицу, но она прогнала ее и выпрямилась.

– Если ты рассчитывала на торжественный прием, нужно было сообщить, что возвращаешься. У меня есть дела в городе, и они должны быть сделаны. Нужно, чтобы ты сегодня съездила за всем этим в город. В конце концов, если ты достаточно взрослая, чтобы приехать на поезде из Парижа, то сумеешь выполнить и несколько поручений.

– Хорошо, я сейчас вызову хувер, – сказала Скарлет, стискивая зубы и стараясь не заплакать. – Пришли мне список, когда составишь его. Я больше не стану отнимать у тебя драгоценное время. – Она рванула обратно к выходу. – Кстати, – крикнула она через плечо, – я тоже скучала!

Она так хлопнула дверью, что весь дом вздрогнул, но на этот раз она не почувствовала никакого удовлетворения.

Мишель задыхалась от чувства вины. Скарлет не сказала ей и двух слов с тех пор, как вернулась накануне домой. Да и сама Мишель избегала разговоров, ведь она не могла объяснить, почему так расстроена ее возвращением. Не могла извиниться. Так что молчать было проще. Жить вместе в маленьком доме и не замечать друг друга, пока все это не кончится.