Рассказы о смысле жизни

Иконописец

Иконописец с верою в душе

Писал чудесную икону уже,

И тяжело было вспоминать

Что пережил он, чтоб стать

Иконописцем, чтоб Истину найти,

Чтоб в сени храма самому прийти,

Господь над юношей чудо сотворил,

Ведь Он каждого любит и любил.

Теперь иконописец чудо создаёт,

Он к Истине за собой зовёт,

Любовь, вера и надежда отражены

На иконе, где лики освещены…

Этот уникальный случай имел место быть в нашей современной суматошной и далеко не идеальной жизни. Вы можете и не поверить в то, о чём повествует моя история, но я уверена, что она заставит задуматься над многими привычными вещами и поднимет вам настроение…

…Трофим Леденцов в тот вечер, как и обычно, хотел пропустить занятия в художественной школе. Молодому человеку восемнадцати лет, между прочим, как отмечали педагоги, талантливому художнику, намного больше было по душе развлекаться с друзьями и своей девушкой, Диной, пить пиво или энергетики на скамейке, рассказывать смешные байки друзьям, но только не заниматься серьёзно каким-то делом. И внешность юноши тоже говорила об этом: зелёная чёлка и кожаная куртка выдавали в нём любителя музыки Виктора Цоя и безудержного веселья в ночных клубах.

Иван Данилович Леденцов, отец Трофима, человек спокойный, мужественный, набожный, видел по внешности сына, что тот не на учёбу идёт, а снова в ночной клуб, но лишь тяжко вздохнул. Дело в том, что после изнуряющей до головокружения трудовой смены пожарника пожилой крепкий мужчина не находил в себе сил для серьёзной беседы с сыном, а кричать или выяснять отношения кулаками было не в его характере.

– Ты когда домой придёшь, Трофимка? – спросил отец непутёвого сына.

– Бать, я только к утру приду, работы много… – отчеканил Трофим готовую отговорку.

Иван Данилович только покачал головой со словами:

– Я же вижу, что ты не на занятия в художественную школу, а в ночной клуб идёшь с Диной и друзьями! Зачем лгать родителям? Не хорошо это! Пойми, не хорошо! А завтра – воскресение, кто на службу в церковь пойдёт?

– Ну, вы же с мамой! – уже в дверях выкрикнул Трофим.

Иван Данилович обратил тоскливый взор на жену, учительницу русского языка Евгению Станиславовну.

– Что будем делать с тобой, дорогая? С сыном теперь толком и не поговоришь: не хочет и слушать, а как-то в церковную жизнь входить ему нужно, да и дело своё искать, не даром Господь притчу о зарытом таланте рассказывал…

Евгения, прибирая скромную квартирку, с горечью отвечала:

– Какая ему церковь? Какое ему дело жизни? Он слова-то такие, в своих клубах танцуя, забыл! Взрослый уже, пусть сам разбирается!

Иван, казалось, потускнел от такого ответа, а потом вдруг, словно по взмаху Ангельского крыла, пришла мужчине идея:

– А что, если он со мной на смену пойдёт? Может, пример отца образумит его!..

Тем временем Трофим танцевал с Диной и друзьями в дребезжащих огнях ночного клуба. Нездоровый, пьяный смех заглушал музыку…

– Дин, вот я не понимаю, как родители тебя сюда каждый день отпускают! – с удивлением спросил Трофим у своей девушки.

Девица с синей стрижкой с неприятным смехом ответила:

– А что, завидно? Предки твои, что ль строгие?

– Нет, не особо строгие, просто… не могу объяснить… – попытался ответить Трофим, но Дина перебила его:

– Ты просто не признаёшься, что они в церковь ходят! Все это знают! Не переживай, смеяться над тобой не буду!

«Просто иногда мне кажется, что мама и папа в своих стремлениях быть верующими правы…» – подумал Трофим, но не сказал это вслух.

Веселье в ночном клубе продолжалось до утра, до первых лучей зари шаталось здание клуба от неприятной музыки и танцев. Когда же Трофим пришёл домой, то застал лишь овсяную кашу с маслом и бутербродом и записку: «Мы ушли в церковь. Завтрак на столе».

Почему-то в этот момент Трофиму стало особенно горько: он чувствовал укор совести из-за того, что не идёт вместе с родителями в церковь. Даже не прикоснувшись к завтраку, Трофим лёг отдыхать…

… Два дня пролетели незаметно, а потом Иван Данилович предложил сыну:

– Сынок, Трофимка, поехали со мной, посмотришь, как пожарники работают, увидишь отца в деле…

Трофим распахнул глаза от удивления, взялся за подбородок и спросил:

– А зачем мне это? Безопасно ли там? И, что ли, каждую смену пожары бывают?

– Поверь, совершенно безопасно, ты же спасать людей не полезешь в огонь, нужно это, чтоб ты профессию себе выбрал, присмотрелся к делу нашему, да и о смысле жизни задумался. А что ответить на твой последний вопрос, я и не знаю. Никогда не подгадаешь, когда Господь пошлёт тебе испытание или подвиг, и окажешься ли ты готов к этому…

Слова отца вызвали у Трофима интерес, и юноша воскликнул:

– Что ж, это очень интересно, пожалуй, я поеду с тобой!

День смены прошёл без приключений, Трофим даже заскучал, выражая это словами:

– Тоже мне, герои! Нашли героизм в том, чтоб пожара ждать!

Иван Данилович только покачал головой.

День сменился туманным сумеречным вечером, а вечер – тёмной ночью.

Трофим начал уже дремать, когда нежданно, как разряд молнии, была объявлена тревога, неистово жутко завыла сирена, и послышался в рупор суровый голос:

– Готовность номер один!

Трофим и голову повернуть не успел, когда его отец уже был в форме и каске.

Трофиму вдруг стало необъяснимо страшно, он попросил отца:

– Папа, может, ты сменишь работу? Не поедешь?

Но Иван Данилович не слушал сына: пожарник уже садился в машину с криком:

– Молись за меня!

Машина, разрываясь от звука сирены, помчалась, освещая ночь жёлтыми фонарями, а потом снова стало темно…

Трофим стал молиться, молитва его сияла, как жар-птица в тёмной ночи, ожидание приезда пожарной команды становилось невыносимым. Вдруг снова в темноте засверкали огни: это подъезжала пожарная машина. С командой пожарников шла семья с маленькой девочкой лет пяти. Сначала Трофим обрадовался, но потом вдруг заметил, что среди пожарной бригады нет отца. С испугом он подбежал к пожарникам и стал расспрашивать:

– Где же отец мой?! Иван Леденцов где?!

И вдруг девочка стала рассказывать:

– Спасибо вам, пожарники! Мне было страшно, и я забилась под кровать, а меня спас добрый пожарник, он одел на меня вещь, которую потом вы назвали противогазом!

С волнением спросил Трофим у пожарников-коллег отца:

– Это был мой отец?! А что с ним стало сейчас?!

Пожарники только сняли каски и опустили головы:

– Спасая жизнь этой крохи, отец твой, Трофим, погиб, как герой, как христианин!

Трофим тяжело глотая воздух, сел, взялся за голову и впервые в жизни заплакал, а мысль у него была только одна:

« Господи, прости мне мой эгоизм, мою чёрствость, легкомысленность! Помоги пережить это горе! Господи, Христе, помоги!».

Вслух он только шёпотом произнёс:

– Христе, помоги…

После этого Трофиму стало легче, будто Господь погладил его по голове, юноша перестал плакать, стал дышать ровнее.

«Хорошо, я успокоился, что же дальше? – промелькнуло в голове Трофима – Для чего отец привёл меня сюда?».

После того, как Трофим задал сам себе этот вопрос, то нашёл и ответ, и ему стало предельно понятно, что же делать дальше. Вернувшись, домой, Трофим рассказал всё маме, а рассказ закончил словами:

– Мы пойдём в храм молиться за папу! Подскажи мама, как мне переодеться, чтобы быть достойным войти в храм!

Медленно, ещё переживая внутри, Евгения достала простые классические брюки сыну, рубашку со словами:

– Сначала переоденься, потом займёмся твоей причёской. И пирсинг из носа тоже придётся вынуть…

Послушно выполнил все советы матери Трофим, потом сходил в парикмахерскую, чтобы перекрасить чёлку в естественный цвет…

– Какой же ты красивый сынок с длинными волосами, без этой странной зелёной чёлки и пирсинга! У тебя такой благочестивый и в тоже время аристократичный вид! – воскликнула, ахнув, Евгения.

– Я хочу приобрести и благочестивый, угодный Господу, характер, так что пойдём, мама в церковь…

Там Трофим серьёзно молился, спрашивал маму о многом, например:

– Мама, я знаю, что Господа распяли, а за что?

Мама тихо и долго отвечала ему на этот вопрос:

– Знаешь, сынок, так Иисус Христос открывал для людей вечную жизнь…

– А чему тогда учил нас Господь? В чём смысл молитвы? Мне хочется во всё вникнуть серьёзно…

Беседа текла, как тёплое молочко для души, а потом мать и сын пошли в церковную лавку и купили Библию.

Прошло две недели, за это время Трофим не пропустил ни одного занятия в художественной школе, исправно посещал службы в церкви и, как мог, помогал маме.

Дина не получала никакой весточки от Трофима, и, поэтому, когда её друзья снова собрались в ночной клуб, она пришла сама к Трофиму.

Резкий звонок зазвучал на всю квартиру Леденцовых, и дверь открыл Трофим, но Дина не узнала своего друга. Одет он был скромно, вместо странной причёски с зелёной чёлкой на голове красовались длинные тёмно-русые волосы, вообще, весь его внешний вид говорил о его вниманию к своей душе и жизни, а не к модной одежде.

– Молодой человек, а могу я увидеть Трофима Леденцова? Вы кто ему: брат или отец?

Юноша взглядом хвойно-зелёных очей улыбнулся и ответил:

– Дина, это я, Трофим. Странно, что ты меня не узнала…

Девушка в этот момент пила пиво из банки и чуть не поперхнулась от удивления, долго смеялась она, не находя слов, а потом язвительно спросила:

– Ты, Трофимка, с чего это по примеру родителей в «монахи» решил записаться? Бросай заниматься ерундой! Идёшь с нами?

Трофиму даже обидно немного стало, что Дина самое дорогое в его жизни ерундой назвала, юноша ответил:

– Я Ерундой не занимаюсь! И не монах, я вовсе, а просто верующий человек! И с вами в ночной клуб не пойду! Мне вставать завтра рано. А ты или таким, какой я стал, меня принимай, или выбери себе жениха из своего круга!

Дина вопросительно захлопала накрашенными ресницами со словами:

– Как так может поменяться человек? Почему то, что ты считал глупостью и блажью родителей, стало дорого для тебя?

Трофим задумался и ответил:

– Прости, Дина, просто я сильно изменился. Если тебе трудно принять меня нового, и ты найдёшь себе другого спутника, я нисколько не обижусь. И ты на меня не обижайся, пожалуйста…

Дина сутуло опёрлась на косяк двери, подумала, потом развернулась и, уходя, произнесла:

– Что ж, прощай, Трофим! Не звони мне больше!

Трофим тяжело вздохнул и закрыл дверь. У него сейчас хватало дел и без огорчений по поводу разлуки с Диной: он собирался поступать на иконописца. Такая мечта зародилась и воскрыляла в юноше после того, когда мама показала Трофиму семейную икону, перед которой любил молиться Иван Данилович.

– Какой красивый, благолепный лик Богородицы! Жаль только, что краски потускнели. Если было можно нарисовать точно такую икону… – изрёк юноша, и тут его осенило, что сам-то Трофим – художник, а значит, может применить свой талант во славу Господа и стать иконописцем!

Спустя какое-то время Трофима уже величали Трофимом Ивановичем, и он участвовал в росписи храма. Светлую радость испытывал молодой иконописец, рисуя фреску «Рождество Христово», понимал иконописец, что нашёл самую лучшую для себя, самую радостную и полезную для всех работу. Спустя два года он написал свой первый шедевр – икону «Вход Господень в Иерусалим». Слава о молодом, красивом и одарённом иконописце прокатилась по всей стране, и скоро ему стали заказывать иконы и приглашать расписывать храмы.

Теперь Трофим имел свою мастерскую и мог содержать свою пожилую матушку.

…Колокольчик мелодично зазвонил, Трофим открыл двери мастерской, и перед ним оказалась приятная светловолосая сероглазая девушка в платочке и милом узорчатом платье.

– Здравствуйте, а могу я увидеть Трофима Ивановича? Мне сказали, что он – замечательный иконописец, я хотела заказать ему икону Святой Семьи для сестры старшей на свадьбу…

– Трофим Иванович – это я. Не называйте меня по имени-отчеству, я не намного старше вас… – скромно ответил молодой иконописец.

Девушка, которую, как выяснилось позже, звали Любовь, и Трофим долго обсуждали детали заказа, но после этого девушка стала расспрашивать Трофима:

– А как живёт иконописец? Это тяжёлый труд? Вы, наверное, верующий, и молитесь, и посты соблюдаете?

Трофим раскраснелся, по-доброму улыбнулся, скромно ответил:

– Ну, стараюсь Богу потихоньку угодить, не всегда получается, а, впрочем, я – обыкновенный верующий человек…

– У меня тоже не всегда получается Богу угодить, – заметила Любовь – От того, наверное, Господь и не посылает мне жениха хорошего. Кто, вообще, захочет общаться с такой серой мышью, как я…

Трофим раскраснелся снова, затем улыбнулся по-доброму и ответил:

– Напраслину на себя возводите, Любовь, я бы хотел с вами общаться…

Так и закрепилась красивой брошью на шёлковом платке дружба Любови и Трофима.

После трудового дня Трофим и Любовь прогуливались на свежем воздухе по шуршащим мятной листвой аллеям, а особенно они любили делать это в грибной летний дождик, когда капли на листьях играли весёлую мелодию.

О чём же они разговаривали? О религии, о жизни, о своих семьях, о работе и хобби. Однажды Трофим даже историю своего обращения к вере рассказал:

– Знаете, Любовь, я такой глупый был, думал, что счастье в веселье и вечеринках, только здоровье своё губил и время терял. А как отец мой, Иван Данилович, отошёл к Господу героически, по-христиански, он пожарником служил, жизнь ребёнку ценой своего живота спас, так я и задумался о жизни и о вере…

При этих словах Трофим даже немного прослезился, думая, что за торжеством весёлого летнего дождика Любовь не заметит того, как точит молодого иконописца совесть, но Любовь, девушка удивительной чувствительности, робко улыбнулась, положила тонкую ручку на могучее плечо Трофима и изрекла:

– Я вижу, что вы переживаете, отец, видно был очень дорог вам. Не надо, пожалуйста, пусть его христианская жизнь и переход в райские обители будут примером для нас с вами, а Иван Данилович будет на небесах радоваться за наше счастье, и за то, что вы служите Господу! Всё происходит не напрасно, а по воле Божьей…

Для Трофима эти слова были сладки, как мёд, важны и радостны, как причастие в церкви, Трофим понял, что Любовь стала его утешением и поддержкой, и что её характер соответствует её имени: она умеет любить. Лучше человека он не встречал никогда. Как же отрадно Трофиму было ощущать это родство двух душ!

Общались Трофим и Любовь уже полгода и знали друг о друге многое, хотя и не переходили на ты, поэтому Трофиму оставалось лишь одно: спросить размер её пальчика.

– А зачем вам это нужно? – искренне удивилась Любовь.

Тут Трофим засмущался, как мальчишка, но попробовал объяснить свои чувства:

– Ну, как бы это сказать, точнее спросить, точнее – признаться… Вы стали для меня самым близким и дорогим человеком, и я бы хотел, чтобы мы обвенчались…

Любовь тоже засмущалась, но ответ, который она шепнула нежно Трофиму, для неё был очевиден:

– Это будет самый счастливый день в моей жизни…

Домой к Трофиму в этот день Любовь и её новоиспечённый жених пришли вместе: они ждали реакции и благословения матушки Трофима.

– Ой, с тобой гостья, сынок, а что же ты меня не предупредил? Я бы приготовила для вас твои любимые сырники…

– Дорогая Евгения Станиславовна, позвольте познакомиться с вами, меня зовут Любовь, я учусь на логопеда, мне жаль, что до этого момента ваш сын не рассказывал вам обо мне, разрешите, я помогу вам на кухне…

Две хозяйки отправили Трофима в магазин, при этом Любовь и молодой иконописец так ласково и счастливо переглянулись, что Евгения с её учительским характером стала что-то подозревать и расспрашивать скромную девушку:

– Так, я учительница на пенсии, поэтому от меня ничего молодёжи скрыть нельзя. Как давно вы дружите с Трофимом? Он – юноша у меня очень серьёзный, ему девушка с ветром в голове не нужна и не каждая примет его профессию. Вы знаете, что он – иконописец? И что вы от меня скрываете?

– Я знаю о нём многое, в том числе и то, что он очень любит вас и свою профессию – скромно опустив густые ресницы, отвечала Любовь, раскатывая тесто – А пришли мы с Трофимом сегодня к вам за благословением на венчание…

Как же обрадовалась Евгения за сына, бросив скалку на пол от восторга, воскликнула пожилая женщина:

– Как же я счастлива за тебя, вас! Если бы ты знала, Любонька, как он старается служить Господу своей работой и помогать мне, чтобы старость моя в отраде прошла! Ваша пара заслуживает счастья, да благословит вас Бог!

И, конечно, Евгения Станиславовна дала своё благословение молодым…

… Любовь и Трофим в счастье и согласии живут и сейчас, Трофим усердно работает иконописцем, и уважение к нему, как к профессионалу своего дела и мудрому человеку, растёт, все величают его уважительно «Трофим Иванович». Родителей Трофим и Любовь тоже не забыли: проявляют они о пожилых родителях заботу, и по сей день. И лишь иногда Трофим, как страшный сон, вспоминает тот день на пожарной станции с мыслью:

– Прости папа, что я не слушал тебя, не сберёг, я постараюсь, чтобы ты там радовался за меня!

Путешествие в рай

Зимняя стужа в этот день «привела» десятилетнюю Софию и её братика Бориса, который был на три года младше своей дорогой сестрёнки, домой пораньше: вьюга, неприятный мороз и большие застилающие очи хлопья снега не дали вдоволь насладиться зимушкой ребятам. Благо, в уютной квартире было отопление и электричество. Мама ребят, Маргарита Фёдоровна, готовила ужин и встретила детей приветливой улыбкой и ласковой речью:

– Озорнички мои милые, что ж вы пошли гулять в такую пургу? Не замёрзли хоть?

– Что ты, матушка, мы же тепло оделись, только неприятно на улице, поэтому быстро вернулись… – с минорной ноткой нежными голосочками ответили дети, переоделись в домашнюю одежду и с грустью сели у окна, спросив:

– А батюшка с работы скоро приедет?

– Нет, детки, у папы много работы, он ведь доктор, людей лечит. Но вы не грустите, найдите себе дома занятие интересное, —ответила, продолжая хлопотать по хозяйству Маргарита Фёдоровна, и стала предлагать Софии и Борису разные занятия —можно слепить из пластилина картинку, можно раскраску раскрасить, я вам новую как раз купила в церковной лавке: «о Рождестве Христовом», скоро ведь этот праздник светлый, можно плюшевых зверят или кукол «полечить», в доктора поиграть, а к вечерней молитве батюшка приедет…

Но дети ещё пуще затосковали у окна, со слезинками произнеся:

– Без дедушки скучно в доктора играть, мы тоскуем без дедушки…

Маргарита с тяжёлым вздохом оставила хозяйство, зажгла ажурную милую настольную лампу и предложила:

– Я понимаю, что без дедушки тяжко всем, мы все его очень любим, но он уже у Господа Бога нашего Иисуса Христа в раю, хотите, я вам почитаю о Господе?

Дети повеселели, сели рядом с мамой, а Маргарита Фёдоровна принесла Библию в пересказе для детей с иллюстрациями. Надо отметить, что семья Софии и Бориса была верующей, православной. Когда Маргарита и её супруг Олег, папа Софии и Борисушки, венчались, то дали обещание воспитать своих детей в вере христианской, поэтому каждый вечер вся семья собиралась в гостиной на молитву, в воскресение и в праздники церковные семья посещала церковь, исповедовалась и причащалась. И в честь первой исповеди Софии родители подарили эту книгу, которую дети полюбили больше всех остальных книг и игрушек.

– Эта книга такая красивая, красочная, интересная, мне она так нравится! – воскликнула София.

Книга и впрямь была красоты невиданной, богатой на иллюстрации, а обложка просто поражала: там был изображён прекрасный и сияющий, как солнце, Ангел с двумя нарядными детишками.

– Это тебе, София, книга за красоту нравится, ты вообще, всё красивое любишь, а мне нравится читать, я уже тоже умею! – заметил Борис с важным видом, но тут Маргарита Фёдоровна начала чтение и дети перестали ссориться. Мама долго читала ребятам о Рождестве, деяниях Христа, распятии и славном Воскресении, а закончила чтение словами:

– Теперь каждый верующий человек, если достойно проходит земной путь, попадает в рай, к Ангелам и Господу, и вечно радуется, и дедушка ваш молится за нас в раю…

За окном стемнело. Только одинокий фонарь освещал золотистым лучом снежные хлопья. Дети устали, стали зевать…

Вдруг зазвонил мобильный телефон в сумке Маргариты Фёдоровны, и мама ребят соскочила и вышла из комнаты.

София взяла книгу в руки и со вздохом произнесла:

– Жаль, что я не такая красивая, как девочка на обложке книги, хотя моё зелёное платье и резиночки с цветочками меня очень украшают…

Девочка нарядилась в платье под цвет удивительно добрых наивных распахнутых вежд и завязала пшеничные волосы в хвостик резинкой с цветочком.

– Хи-хи – посмеялся по-доброму Борис, занимаясь лепкой – Модница нашлась! Мама говорит, что главное – не одежда, а добрые дела и вера, даже я это понимаю!

Дети стали вместе лепить и смеяться, но вдруг вошла мама со словами:

– Папа сегодня задержится, так что будем молиться без него, вам уже пора спать…

Дети снова загрустили, но помолились вместе с мамой и переоделись в пижамы. Маргарита Фёдоровна напоила детей тёплым молоком с мёдом, благословила на сон и ушла на кухню: она собиралась при нежном неярком свете мерцающей свечи дождаться мужа, а свечу зажгла, чтобы яркий свет лампы не мешал ребятишкам сладко спать. Только всё равно не могли уснуть Борис и София, а переговаривались так тихо, словно в комнате шуршали мышата.

– Борис, – спросила София, – а ты кого хотел слепить?

Светловолосый мальчик с грустью в травянистых глазах ответил:

– Я хотел слепить Ангела, может он показал бы нам рай и мы бы увиделись, хоть на минуточку, с дедушкой…

– Я бы тоже хотела посмотреть на рай, наверное, там красиво, но пока это невозможно… – задумчиво произнесла София братику.

И тут произошло настоящее чудо! Детская комната, в которой при выключенной ажурной лампе едва можно было рассмотреть стол для занятий, кровати, игрушки и детские фотографии на стенах с персиковыми обоями, вдруг осветилась, будто молния пробежала по комнате, а в центре комнаты появился прекрасный Ангел. Светлый Ангел в золотом хитоне с сапфировым поясом так ярко светился, и ступал в золотой обуви так грациозно, что дети замерли от восхищения. Никогда им не забыть огромных ласковых крыльев Ангела, его лучистых синих очей, лилейного лика и нежной улыбки небесного гостя.

Дети встали в кроватях и распахнули от восхищения слезящиеся зелёные очи. Молчание царило в освещённой комнате: вся обстановка комнаты, по сравнению с Ангелом, была такой убогой, что дети не могли поверить в чудо. Но тут Ангел пощекотал мягким пёрышком своего крыла щёчки деток и с ласковой улыбкой изрёк мелодичным голосом:

– Не бойтесь, София, Борис. Господь услышал вашу просьбу увидеть рай и послал меня отнести вас туда, чтобы вы увиделись со своим дедушкой, а утром я верну вас обратно, ведь вам ещё рано там оставаться. Хотите отправиться в это путешествие?

– Конечно, хотим! – воскликнули ребята.

Сразу же после этих слов дети закрыли глаза, а когда открыли, оказались в удивительном месте: зеркально чистые пруды с живописными фонтанами и водопадами обрамлялись белоснежными лилиями, розами всех размеров и цветов, ароматными орхидеями и другими диковинными цветами. Чуть поодаль прудов и цветов росли огромные плодовые деревья с аппетитными плодами, гуляли дружно разные животные, и хищники не обижали слабых, а, наоборот, помогали доставать плоды. На ветвях деревьев восседали и заливались чудесными песнопениями яркие птицы.

София и Борис умылись в пруду, побегали с радостным смехом по воде, а потом увидели тигрицу с тигрятами.

– Можете поиграть с животными, – сказал Ангел – в раю никто никого не обижает…

София и Борис удивились, но осторожно погладили тигрят и те стали ласкаться к детям и мурлыкать, как котята. Потом к тигриному семейству прибежал павлин и раскрыл свой удивительный хвост. Борис угостил семечками красавца-павлина и погладил. Вдруг послышался весёлый смех, и появились три девочки с нимбами и в золотых хитонах, а за ними шла женщина с нимбом, в белом пологе и голубом платье.

– Здравствуйте, София и Борис, вы нас не узнаёте? – спросили девочки.

Борис и София замерли от восторга, вдохнули свежий воздух и одновременно воскликнули:

– Вы же – Вера, Надежда, Любовь и матушка София! Как же вы светитесь! Вы прекраснее, чем на иконах!

– Да, это мы, – ответила мама трёх девочек, святая София – Тебя, София, назвали в честь меня, я за тебя неустанно молюсь, так что на мою молитвенную поддержку можешь всегда рассчитывать. Нелёгок был наш путь в рай, но три добродетели, в честь которых я назвала своих дочерей, помогли нам, учитесь и вы этой христианской науке…