Смертельно прекрасна

– О да, это действительно очень странно.

– Что он там делает? – искренне удивляется Логан, а я закатываю глаза. Черт возьми, он еще и тугодум. Просто отлично. – Серьезно. Ребята частенько подлавливают его возле столовой. Он сам еду им отдает. – Логан смеется: – Сам! Никто даже не отнимает.

Мне не нравится то, что он говорит. Не нравится, что он растягивает губы в ухмылке и выглядит самодовольным засранцем. Я подаюсь вперед и стискиваю зубы:

– Не трогайте Хэрри.

Парень задумчиво наклоняет голову. В его шоколадных глазах внезапно вспыхивает нечто не очень правильное, определенно чертовски паршивое, и мне становится тошно.

– Поужинай со мной.

– Что?

– В воскресенье.

– Ты серьезно?

– Да.

– Логан, ты кретин или притворяешься? Не собираюсь я проводить с тобой время. Поверь, я на таких, как ты, уже насмотрелась.

– На таких, как я? – не понимает парень.

– Просто оставьте Хэрри в покое.

– Не думаю, что…

– Я сказала, найдите себе другого козла отпущения. – Делаю шаг вперед и буквально врезаюсь в Логана. Я смотрю ему прямо в глаза. Он застывает, глядя на меня затуманенным взглядом. – Хэйдан – хороший парень.

– Хороший, – повторяет он шепотом.

– И вы больше никогда не тронете его.

– Никогда…

– На твоем месте, милашка, я бы с ним подружилась. В противном случае я напомню тебе и всему этому чертову городку, почему вы так жутко боитесь моей семьи.

После этих слов я решительно шагаю к дому. Пусть не думает, что связался с милой девчонкой. Никогда не позволяла издеваться над собой, а если смеетесь над моими друзьями – берегитесь.

Отлично. Плюс еще один человек, которому я с удовольствием свернула бы шею.

– Тетя Мэри? Я дома.

Захлопываю дверь и гляжу в глубину темного коридора. Кажется, никого нет. Стоит тишина, постукивают старинные часы. Наверное, Мэри-Линетт еще не вернулась с работы.

Расслабленно выдыхаю и разминаю плечи. Я неожиданно думаю, что погорячилась и выставила себя неуравновешенной. Наверняка Логан прямо сейчас кинется в церковь, и отец милашки-душки Джил организует нападение на наш коттедж с вилами и факелами.

Усмехаюсь и закатываю глаза. Какая разница, меня и так считают странной.

Захожу на кухню и бросаю сумку на пол. На столе все та же записка тети Мэри. Так и хочется позвонить ей или Норин, выговориться. Но их нет. Мне становится грустно.

Собираюсь найти что-нибудь из еды, как вдруг слышу странный шум. Скрип.

Медленно поднимаю голову и снова слышу треск, острый и пронзительный, будто бы кто-то царапает когтями по стене. Я стою, вцепившись пальцами в столешницу. Какого черта? Послышалось. Мне послышалось.

Смотрю в окно. Ветки бьют по стеклу, будто пытаясь прорываться внутрь, а я застываю от странной тревоги. Дома точно никого нет?

Глухой скрип проносится прямо над моим ухом, и я резко срываюсь с места. Передо мной коридор – бесконечный и темный, словно лабиринт. До меня доходит, что треск доносится из-за стены. Он не здесь… он в глубине… Он в доме, и этот дом хрустит, как пенопласт, сжимаемый пальцами.

Ужас подскакивает к горлу, а шум не прекращается. Глухие удары, треск, скрипы. Я должна уйти отсюда как можно дальше, ведь – черт возьми! – история у этого коттеджа не та, что рассказывают детишкам на ночь. Но я не могу убежать. Нет, я должна разобраться и понять, в чем дело. Это мой дом и мои тайны.

Когда дребезжание вновь повторяется и оконная рама взвизгивает от ветра, я твердо и решительно иду вперед, схватив со столешницы кухонный нож.

Отлично. Теперь мне действительно страшно, и холодный металл оружия не придает мне уверенности, а, наоборот, подливает масла в огонь. Шаги даются легко, а вот дышать трудно. Упрямо плетусь к эпицентру шума, а сердце барабанит с такой силой, что вот-вот вырвется наружу! Запах трав витает в воздухе, впивается под кожу. Часы стучат, я слышу, как движется минутная стрелка, и этот звук кажется мне самым громким в жизни.

Удар о стену. Резко оборачиваюсь и оказываюсь лицом к лицу с коричневой дверью, ведущей в подвал. Меня сковывает страх. За этой чертовой дверью происходит нечто ужасное, и, если я хочу понять, что именно, должна повернуть ручку. Стискиваю в пальцах рукоять ножа. Оглядываюсь, вновь перевожу взгляд на дверь и киваю самой себе.

Я неторопливо поворачиваю ручку, дверь со скрипом открывается, и шум тут же утихает, будто втягивается в черную дыру. На меня обрушивается кромешная темнота, и лестница, ведущая вниз, сливается с черным ковром, погруженным в бесконечную тишину. Делаю шаг вперед. Еще один. И еще. Половицы скрипят, но едва слышно. Я вообще ничего не слышу, кроме собственного тяжелого дыхания. Касаюсь той ладонью, что не стискивает нож, ледяной стены и медленно веду по ней, в надежде найти выключатель, но не нахожу. Представляю, как стена заканчивается и мои пальцы касаются чьего-то изуродованного лица, я прижимаю руку к груди. Я схожу с ума.

Свет за спиной освещает темное подвальное помещение. Это небольшая комнатка с тремя вытянутыми пыльными окнами, такими же маленькими, как мозг Логана Чендлера.

Оглядываюсь, пытаясь понять, что же здесь могло шуметь, но ничего не вижу. Меня передергивает от ужаса. Дьявол! Я ведь что-то слышала, и это что-то доносилось отсюда! Я не могла выдумать! Не могла!

Пронизывающий тишину скрежет когтей заставляет меня подпрыгнуть и развернуться лицом к северной стене. Но, распахнув до боли глаза, я понимаю, что здесь никого нет. Никого. Я одна. Совсем одна.

Подбородок дрожит от страха. Крепко стискиваю зубы, а внутри вспыхивает пожар из самых горячих, ядовитых чувств, и мне ничего не остается, кроме как таращиться во мрак, потеряв дар речи, связь с реальностью и остатки смелости. Все это безжалостно испаряется, превратившись в одно сильнейшее чувство – ужас. Я ощущаю, как по моим венам растекается кипяток, как кожа вспыхивает и грудь скручивается от боли. Я смотрю вперед и не могу пошевелиться, потому что мое тело мне больше не подчиняется.

– Боже мой! – срывается с моих губ. Я вижу глубокие царапины на стене – кривые и свежие, как раны на телах людей, убитых животными.

Словно следы, оставленные диким зверем, его острыми когтями-лезвиями. Северная стена покрыта этими ранами, и она кровоточила бы, если бы могла чувствовать.

Невольно делаю шаг вперед и протягиваю руку. Мне хочется прикоснуться к порезам, хочется понять, какое же животное способно оставлять подобные следы? Ничего не понимаю. Смотрю на раны, молчу и чувствую, как внутри воет протяжная сирена. Меня обдает невыносимым холодом, когда, прикоснувшись к шершавым порезам, я робко и испуганно повторяю контуры человеческих пальцев.

Все слова застревают в горле. Волосы на шее и руках поднимаются, я моргаю, смотрю перед собой и ничего не вижу.

Не животное оставило эти следы, а человек.

Неожиданно нечто сильное безжалостно отбрасывает меня в сторону с неимоверной, нечеловеческой мощью! Я кричу, нож вылетает из пальцев, падает на пол с грохотом, и моя спина вдавливается в стену, я намертво прижата к ледяной поверхности. Боль обдает тело. Пытаюсь выпрямиться, поднимаю голову и сталкиваюсь взглядом с уродливым шипящим существом. Я застываю от ужаса и ледяной паники, взорвавшейся болью в моей груди. Это существо сидит в углу, глядит на меня из-под сальных, слипшихся иссиня-черных волос. И оно проникает внутрь меня, видит мой страх, питается им. Не могу дышать. Существо скребет окровавленными ногтями потрескавшийся пол. Черные вены проступают на его белом, как снег, лице.

– Ты, – едва слышно хрипит существо, утопая в слезах. Его тело трясется. Порванная одежда висит на исхудавших плечах, – Ари… п-прости меня.

Я не могу пошевелиться. В ужасе смотрю на трясущуюся женщину и понимаю: я знаю этого человека – это моя тетя, тетя Норин. Боже мой!

– Ари, – скрипит чужой голос. Тетя Норин крутит головой и переминается на согнутых ногах. – Ари, Ари…

Меня пронзает ужас. Я чувствую нечто холодное, скатившееся по щеке, и с глубочайшей болью в сердце признаю: кошмары в моей семье реальны. Вот они, передо мной, – живые и стонущие, как умирающее животное.

– Тетя Норин, – шепчу я, делая шаг вперед. Мне так плохо и страшно, что ноги подкашиваются, – что с тобой? Боже, что с тобой?

– Нет.

– Не понимаю.

– Нет.

– Тебе нужен врач! Твои руки, Норин, тебе нужна помощь! – Я подхожу ближе. Тетушка пытается забиться в угол, а я касаюсь рукой ее ледяного плеча и смаргиваю слезы. Это нереально, нереально! – Прошу тебя, Норин, ты должна пойти со мной, ты должна…

Ее острый взгляд впивается в мою ладонь, сжимающую ее костлявое плечо. Я застываю от ужаса. Слова заваливаются обратно в глотку, и тело мое пронзает ледяной ужас. Норин тяжело дышит, порывисто и громко. Она глядит на мои пальцы, а на лице у нее животный оскал. Она переводит на меня взгляд и улыбается, обнажив окровавленные зубы.

– Он ждет тебя, – шипит не своим голосом тетушка и внезапно налетает на меня, как кровожадная птица. Из ее горла вырывается рык, сбитые в кровь пальцы с вырванными под корни ногтями впиваются в плечи. Она жестко отталкивает меня, впечатывает в стену и размахивает руками, словно лезвиями, врезающимися в мое лицо, шею, руки. Кричу, а она смеется, кровавые капли стекают по узкому подбородку. Ее смех разносится по комнате, отлетает от стен и врезается в меня стрелами, и я ничего не могу поделать. Горло дерет от боли, лицо горит от ран, я ощущаю, как грудь у меня разрывается на миллионы осколков от пронзительного истошного крика.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.