Вновь непройденный урок

Элла Волобуева

Вновь непройденный урок

Виктория решила порвать с любимым мужчиной. Выбора он ей не оставил, отношения эти уже не приносили радости, лишь боль от неоправданных надежд и невыполненных обещаний. И всё же это решение далось ей невероятно трудно. Виктория долго тянула, прежде чем понять, что не готова мириться с его безразличием, искать оправдания и жить в иллюзиях. Вероятно, пришла пора жить, руководствуясь рассудком, а не эмоциями. Виктория вооружилась злостью, надела ее на себя, как доспехи, и решительно заблокировала все пути к себе. Отрезала.

Но по опыту знала, что вскоре не выдержит, разблокирует, напишет, простит. Этого Виктория очень боялась. Своего то ли малодушия, то ли великодушия. Скорее, бесхребетности.

В отделении банка толпились раздраженные люди. Виктория взяла талончик с номером и уставилась на экран под потолком. Очень медленно тянулось время. Молодая женщина с ребенком на руках подходила к каждому ожидающему с просьбой пропустить ее вперед и обменяться талончиками, но все молча отворачивались. Ребенок плакал. Виктория подошла к ней сама:

– Я готова отдать свой талончик.

– А какой у Вас номер?

– Шестьдесят два.

– У меня шестьдесят восемь, пойдет.

Они обменялись талончиками, и женщина, не поблагодарив, отправилась дальше опрашивать ожидающих. На экране пошла рекламная заставка. «Новая жизнь», – шелестел вкрадчивый голос за кадром. На экране быстро сменялись кадры с девушкой, откусывающей мороженое на пляже; мужчиной, спускающимся со сверкающего склона на лыжах; яхтой, величественно плывущей по морю; смеющейся семьей с тремя детьми на пикнике; бриллиантового колье на крутящейся подставке; женской спиной в открытом вечернем платье. «Измениться не сложно, – продолжал голос, – государственная программа поддержки отчаявшихся поможет тебе. Сделает счастливее, богаче, сильнее, успешнее. Сделай первый шаг – обратись в Бюро по содействию отчаявшимся, подпиши договор, оплати услугу. Пройди процедуру по изменению личности, и жди скорых изменений! Позволь себе новую жизнь!».

– Слушаю, – строго сказала женщина в синей рубашке, украшенной серебряной брошью-стрекозой, когда Виктория дождалась своей очереди и подсела к ее столу.

– Я бы хотела взять кредит.

– На какие цели?

– Планирую пройти процедуру по изменению жизни.

– Доход?

– Вот справки.

– Не пойдет, – бегло взглянула женщина, – такую сумму банк не может дать при уровне дохода ниже среднего.

– Но после процедуры всё изменится.

– Банк не может дать кредит при таком уровне дохода, – равнодушно повторила служащая.

Женщина нажала кнопку, и на экране высветился следующий номер. Довольно полная и высокая дама с перьями на шляпке быстро подошла к их столу и встала над Викторией, враждебно глядя на нее сверху вниз.

– У меня есть квартира, – проговорила Виктория, уже вставая, с мольбой глядя на брошь-стрекозу на груди банковской служащей.

Та предостерегающе подняла ладонь в сторону следующей посетительницы.

– Сколько комнат? – спросила она у Виктории.

– Одна. Но довольно большая. Есть балкон, окна на солнечную сторону.

– Район?

– Предзаровский.

Банковская служащая махнула рукой полной женщине, стоящей над Викторией, и та с ворчанием вернулась на место.

Кредит одобрили. Виктория подписала документы и заехала проведать мать.

– Наконец-то! – встретила мать, держась за палку.

– Я в банке была, согласовывала кредит на процедуру.

– Одобрили?

– Да, завтра после работы заеду в Бюро.

– Хорошо. Мне нужна сиделка, Виктория, и доктор сказал, что я должна хорошо питаться. На даче было бы лучше, всё свежее. Если бы твой скотина-любовник согласился бы меня возить по выходным…

– Я просила, мам. Три раза.

– И ты продолжишь с ним встречаться после того, как он обидел твою мать?

– Нет. Не продолжу.

– Да знаю я тебя, рохлю. Последнюю рубашку снимешь и отдашь первому встречному проходимцу. Только матери от этой твоей щедрости не перепадает.

– Картошку или рис отварить на гарнир?

– Давай картошку. Рис опять подорожал, приходится экономить. Вот и голодаю. При такой-то дочери немудрено. Ну, что выросло, то выросло.

– Может, у отца денег попросить? – спросила Виктория и чуть не выронила затертую кастрюльку с водой от громкого вопля матери.

– Ты что, Виктория?! Совсем нет гордости? В кого ты такая уродилась-то? Этот подлец ушел от нас, пусть катится к чертям собачьим!! И думать не смей! Если бы не я, тебе бы и квартира его матери, твой бабки, не досталась бы! Ты хоть представляешь, сколько мне пришлось таскаться по судам?! Я на этом здоровье себе подорвала, только бы обеспечить тебе свой угол. Чтобы ты не дожидалась моей смерти, не кружилась бы, надеясь, что я недолго протяну.

Мать еще долго орала, и под конец расплакалась от жалости к себе, сморкаясь в занавеску с подсолнухами. Виктория вытерла лужицу на полу от расплескавшейся воды:

– Квартиру пришлось заложить. Что, если изменения так и не произойдут?

– Произойдут, тебе деваться некуда, – процедила мать, – господи. Может, тебя поменяли в роддоме? За что мне такая дочь?

Поев, мать подобрела:

– Всё это окупится, Вик. Без этой процедуры ты не справишься. Сколько я не старалась, вырастила непутевую дочь, тебе просто необходимо измениться. Процедура изменения поддерживается на государственном уровне, не стало бы Бюро продвигать неэффективный проект. Надо пользоваться государственными льготами, а что нам еще остается?

– Но это платная процедура, мам. Государство ничего не платит, мне пришлось брать кредит, чтобы оплатить услугу.

– Ты не знаешь, сколько еще на это выделено денег, – возразила мать, – может, ты оплатила лишь малую толику, а остальное идет из государственного бюджета. Наверняка, так и есть.

Голодная Виктория вернулась домой с жуткой мигренью. Ужинать с матерью она не стала, чтобы не объедать, сделала уборку, разобрала вещи из старенькой стиральной машинки, и улеглась спать. Не было сил. Виктория проворочалась до трех ночи, а наутро мигрень вернулась.

– Наконец-то! – саркастично рявкнул мужской голос в трубке, – я уже сорок минут на линии. Всё музыку слушаю. Вы там как, работаете? Или прохлаждаетесь, попиваете чаек?

– Чем я могу помочь? – кротко спросила Виктория.

– Вы могли бы помочь, принимая звонки, например! Делая свою работу!

– Простите. Я оформляла заказ предыдущего клиента.

– Сорок минут? Быстрее надо оформлять, девушка. Вам за это зарплату платят. Я отправлю жалобу Вашему начальству.

– Так чем помочь?

– Да Вы как со мной разговариваете? На меня, значит, времени у Вас нет? – его голос поднялся почти до визга, – это безобразие какое-то!

Виктория помассировала висок, чуть отодвинула трубку от уха и взглянула на часы. Еще пять часов до окончания рабочего дня, надо выдержать.

После работы Виктория направилась в Бюро по содействию отчаявшимся. В залитом солнцем офисе лениво жужжали мухи. Дождавшись своей очереди, Виктория подошла к первому от входа столу.

– Чем Вам посодействовать? – поинтересовался молодой человек, вдавившийся в офисное кресло.

Виктория посмотрела в его равнодушные глаза:

– Мне нужна помощь в выстраивании новой жизни.

– Хотите новую жизнь? – оживился молодой человек и привстал, – Вам известна стоимость услуги?

– Деньги есть. Я вчера оформила кредит.

– Отлично, отлично, – потер он руки, – сначала я вынужден предупредить Вас о рисках, это просто формальность, закрепленная Обязательным Предписанием Бюро. Пробегитесь глазами и поставьте подпись здесь, внизу, – он показал пальцем, закрывая рукой лист, который положил перед Викторией на стол.

Виктория мягко отодвинула его руку и поднесла лист к глазам.

«…ответственности ни в коем случае не несет, – читала она урывками, – …полностью предупрежден(а) о всех рисках и обязуется не сваливать потом всю вину на Бюро по содействию отчаявшимся, если ожидания не оправдаются… гражданин(ка) обязуется не делать преждевременных выводов, воздерживаться от обвинений, злости, агрессивных выпадов в сторону Бюро и прочих негативных эмоций». Весь лист был испещрен подобными предупреждениями об ответственности обратившегося, а не Бюро по содействию отчаявшимся, а также обязательств отказаться от любых нападок на органы государственной власти. Виктория размашисто подписалась, и молодой человек тут же выхватил лист из-под ее пальцев. Длинный ноготь Виктории разорвал краешек листа, она всё никак не могла найти время, чтобы подпилить ногти, за что уже получила замечание в своем колл-центре. Молодой человек быстро оторвал кусочек скотча и заклеил разорванный кусочек.

– Это ничего, – бормотал он, разглаживая лист, – это ерунда, это мы исправим.

Волна благодарности вдруг накрыла Викторию. И надежда. Молодой человек убрал лист в ящик стола и ясно посмотрел на Викторию:

– Теперь полная предоплата. Реквизиты тут, – он показал на табличку, стоявшую на его столе.

В офисе раздался трубный гудок и все зааплодировали, повернувшись к столу с молодым человеком и Викторией. Он встал, прижал руку к груди и, улыбаясь, поклонился.

– Еще одна жизнь изменится к лучшему! – провозгласил молодой человек с пафосом.

Аплодисменты стали громче.

Сев, он снова подвинул договор к Виктории и выжидательно посмотрел. Виктория замешкалась. Всё происходило так быстро. Ей пришлось заложить квартиру, чтобы оплатить эту услугу, и Виктория рассчитывала на длительную подробную консультацию. Но никто ничего ей разъяснять, видимо, не собирался, и Виктория, вздохнув, перевела деньги по реквизитам.

Молодой человек бодро застучал по клавишам.

– Перевод осуществлен, – радостно сообщил он через минуту, – поздравляю, отличный выбор. Теперь я выдам Вам направление на медосмотр, обратите внимание: необходимо пройти врачей строго в этой последовательности. Советую подъехать в регистратуру на предварительную запись, дозвониться до них крайне сложно. Это не их вина, слишком много обращений, линия перегружена. Необходимо войти в их положение, проявить терпимость. И еще вот, держите, – памятка по дальнейшим шагам, это уже после медосмотра, тут всё написано крайне подробно. Вопросов возникнуть не должно. Желаю удачи.

После молодой человек потерял к Виктории всякий интерес и снова вдавился в кресло, медленно отмахиваясь пластиковой папкой от таких же медленных, разомлевших от жары мух.

Предварительная запись не помогла. Врачи непрерывно меняли расписание, и сдвиг даты приема у одного врача вызывал необходимость переписываться у следующих, которые уходили в отпуска, больничные или на курсы повышения квалификации. Медосмотр вместо предполагаемых полутора недель занял почти четыре месяца. Пришлось подолгу ожидать в уже привычных очередях (один раз на нее чихнул какой-то старик, забрызгав лицо слюнями и соплями, в другой раз довела до слез нахрапистая баба, вдруг решившая обличить Викторию в каких-то несуществующих грехах), пришлось переругиваться с норовившими влезть без очереди, хрипло орать в окошко регистратуры, и научиться кротко разговаривать с хамоватыми врачами, которые при подозрении на малейшую нервозность живо выпихивали из кабинета (и туда тут же вливался следующий пациент), а порой выпихивали и без причины, по настроению. Виктория выдержала. Помогла настойка пустырника и несколько агрессивная поддержка матери, которая желала дочери лишь счастья и изменения личности.

В один из вечеров Виктория не выдержала. Она открыла страницу бывшего мужчины, мужчины своей мечты, такого задорного, такого неунывающего, разблокировала его и написала сообщение. По крайней мере, он сумеет подбодрить Викторию, поднять настроение. Кто знает, может, у него самого непростая жизнь, просто он по-мужски этого не показывает, не позволяет себе распускаться. А эгоистичная Виктория еще и свои проблемы пытается ему навязать.

«Привет, Виктория, – ответил он через час, – слушай, тут такое дело… я женился. Заехал навестить свою бывшую девушку после нашей с тобой ссоры и завертелось. Она планирует завести ребенка, и, если это произойдет, у меня будет еще меньше времени заезжать к тебе в гости. А ты как?». Виктория опять заблокировала его и выключила компьютер. В ту ночь ей снова не спалось.

Далее по памятке нужно было записаться на Курсы, способствующие изменению личности. Сколько Виктория не старалась дозвониться по указанному номеру телефона, линия всегда была занята. В любое время, в любой день недели. Викторию всё больше угнетала эта подготовка к процедуре, разрекламированной Бюро по содействию отчаявшимся как нечто волшебное, чудодейственное, невероятное, с запуском нового ролика, картинками улыбающихся людей в дорогой одежде у двухэтажного дома с яблоневым садом (сбоку прилеплена баня), или хохочущих в кабриолете молодых людей с развевающимися волосами. У Виктории появилось запоздалое сожаление об этом импульсивно принятом решении. Не так уж и плохо ей жилось. Была квартира, которая теперь оказалась под угрозой перехода в собственность банка; была какая-никакая работа, с которой теперь придется уволиться: процедура по изменению жизни займет около пяти месяцев, никто не станет ждать ее так долго, когда желающие работать выстраиваются в очередь. И никто не дал гарантий, что всё это окупится и даст ожидаемый результат, хоть ожидала Виктория не так уж и много: задушить в себе любовь без взаимности, начать новые отношения с достойным мужчиной, создать семью, найти работу с более высоким доходом, нанять сиделку для матери, которая всё чаще жаловалась, что Виктория уделяет ей мало внимания, редко навещает, недостаточно помогает, и без поддержки Виктории всё сложнее самой справляться с бытом.

Пришлось ехать в Бюро по содействию отчаявшимся, чтобы узнать другой телефон или адрес Курсов, там ее перенаправили в Бюро по защите интересов граждан, где Виктория снова отстояла трехчасовую очередь, и зря, потому что в Бюро по защите интересов граждан ничем не помогли и переадресовали в Бюро по социальной реабилитации, и лишь прорвавшись туда, растрепанная, издерганная и плачущая Виктория записалась на Курсы по подготовке к изменению личности и дальнейшей жизни на четвертый понедельник ноября, в восемь тридцать и без опозданий. Ей выдали еще одну памятку, теперь уже с перечнем вещей, которые необходимо было взять с собой. Помимо тех, которые Виктория и сама сообразила бы прихватить (банные принадлежности и чистое белье), были указаны довольно неожиданные: новейшие настольные игры (пришлось побегать, чтобы их разыскать), гранатовый сок, килограмм копченой свиной грудинки, домино, блендер, три баклажана, карликовая ель в горшке и прочие необъяснимые вещи.

Удивленная Виктория на последние сбережения купила всё необходимое и в назначенную дату в назначенное время явилась по указанному адресу.

Первым, что увидела Виктория, была очередь. Снова. Опять. Километра на три на улице перед входом в учреждение.

Виктория встала в хвост и поставила чемодан на землю. Ветер хлестал прямо в лицо, и Виктория подтянула шарф до носа.

Девушка, стоящая перед Викторией, развернулась:

– Впервые? – крикнула она, перекрывая гул ветра.

– Впервые, – прокричала Виктория в ответ, – А что, сюда кто-то попадает повторно?

– Некоторые по семь-восемь раз. Я – только второй. И последний, у меня больше нет денег. А были бы – тоже записывалась бы на повтор снова и снова! В первый раз было очень интересно.

– Но если потребовался второй раз, значит, первый не помог?

– Неа. Я – Ирма, а тебя как зовут?

– Виктория, – прокричала Виктория, придвинувшись к уху Ирмы.

Дальше разговаривать было невозможно, ветер настолько разъярился, что приходилось придерживать свои вещи – чемоданы и сумки, чтобы их не унесло. Через полтора часа очередь дошла до Ирмы.

– Медосмотр! – проорала женщина в тулупе, придерживающая дверь.

Ирма достала из кармана справку и протянула женщине.

– Просрочена! – снова проорала женщина, взглянув на справку и протягивая обратно, – не допущена! Следующий!!

– Что? – разволновалась Ирма, – не может быть…

Ветер заглушил ее дальнейший ропот. Виктории пришлось потеснить и отпихнуть Ирму, чтобы сделать шаг ко входу и протянуть женщине в тулупе свою справку. Затаив дыхание, Виктория наблюдала, как женщина промерзшими пальцами разворачивает лист и всматривается в строки, стараясь не выпустить справку из рук под яростными порывами ветра. Виктория крепко уперлась ногами в землю, не обращая внимания на толчки Ирмы, пытающейся снова протиснуться ко входу и объясниться. Наконец, женщина неохотно слегка потеснилась, предлагая Виктории пройти в дверь.

И, как только Виктория попала в помещение, на нее тут же накатила благоприятная, комфортная, успокаивающая атмосфера. Появилось ощущение, что всё плохое позади, и теперь жизнь непременно наладится. Виктория почти справилась, дело за малым. В помещении было тепло и красиво. По периметру стояли тумбы с фонтанчиками, японскими бонсаями и золотыми рыбками в круглых аквариумах. Держась под руки парочками, тройками и группами стояли улыбающиеся встречающие, румяные, нарядно одетые, аккуратно причесанные юноши и девушки.

– Эту к нам! – крикнули двое молодых мужчин с хохотом, увидев Викторию.

– Девочки к девочкам, – кокетливо ответили девушки, и одна из них поманила Викторию к себе.

Виктория дотащила чемодан к их группке и остановилась рядышком встречать новеньких. Люди вваливались, топали ногами, чтобы стряхнуть снег, мотали головой, терли замерзшие руки и, осмотревшись, блаженно улыбались.

– Эту к нам! – кричали двое молодых хохмачей с веселым смехом на каждую девушку и женщину.

И та, что поманила Викторию, точно так же манила новеньких девушек и женщин к своей группе, а остальные девушки со звонким смехом кричали: «Девушки к девушкам!».

Новенькие прибывали в течение четырех часов, пополняя ряды встречающих. Последней ввалилась Ирма.

– Ты как прорвалась? – с веселым изумлением спросила Виктория, когда Ирма протопала к их группе и встала рядом, поставив объемную дорожную сумку на пол, а сверху сумку поменьше.

– Пришлось встать в конец очереди, – ответила Ирма, с досадой качая головой, – так намерзлась, ужас! – она подышала на озябшие, покрасневшие пальцы.

– Но тебе же было отказано в допуске.

– Ерунда. Проверяющие так отсеивают часть записавшихся, меня еще в первый раз предупредили. Отправляют домой в случайном порядке. Хорошо, что метель, иначе она бы меня узнала. Зараза.

Ирма высморкалась в платочек, выуженный из сумочки, аккуратно его сложила и засунула обратно. Затем потормошила примятые шапкой и капюшоном волосы, подкрасила губы перед карманным зеркальцем, вытерла следы потекшей туши под глазами и снова повернулась к Виктории:

– Тебя те двое парней к себе звали?

– Они всех девушек зовут.

– Нам надо к ним, у них комната на четыре человека. Это Антон и Игорь, они тут уже почти прописались. Всё никак не пройдут шестой урок.

– Разве девушки не с девушками?

– Разуй глаза. Те, кто поумней, сложились в разнополые парочки.

Виктория оглядела толпу. Среди них, и правда, было несколько парочек «мальчик-девочка», держащихся за руки или под руку. Выглядели они уверенней, осматривали остальных горделиво, почти высокомерно, как отпрыски королевских семей.

– Пойдем, – потащила Ирма Викторию за руку.

Она сквозь толпу пробралась к Антону и Игорю.

– Можно к Вам? – спросила Ирма у них.

– А что принесли?

Ирма порылась в сумке:

– Здесь у меня лосьон для загара, – она показала, – набор для приготовления суши…

– Это не мы заказывали, – прервал один из хохмачей, – где свинина? Где баклажаны? Блендер?

– А, это у меня, – спохватилась Виктория, – еще домино, новейшие настольные игры, гранатовый сок…

– Наша девочка, – сказал второй с одобрением, – список продуктов, которые можно заказать в приложении, ограничен. Ну, пошли, покажем квартиру.

Идти пришлось долго, через какой-то длинный коридор, уставленный пальмами и фикусами. Вьюга за высокими окнами всё еще бушевала, от ветра звенели стекла, и находиться в сухом, теплом помещении было очень приятно. Ребята помогли им с сумками и чемоданом Виктории. Они поднялись по ковровой лестнице на второй этаж.

– А дорогие продукты в этом приложении? – спросила Виктория, поднимаясь по ступенькам.

– О, это бесплатно. Скачай приложение и заказывай всё, что захочешь. Вернее, всё, что захочешь из того, что есть. Некоторых продуктов нет в наличии, приходится вписывать в памятки новеньким.

Игорь и Антон привели их в квартиру на четыре комнаты, с дизайнерскими картинами, искусственным камином и роскошным ковром на полу гостиной. Дальше к окну за барной стойкой, заставленной цветами, подсвечниками и фарфоровыми тарелками, находилась оборудованная кухня.

– Две душевых кабины, – показывали они, – ванна одна, до конца коридора и направо. А здесь балкон, мы утеплили его, хотим разбить зимний сад. Ты нашла карликовую ель?

– Нашла, – ответила Виктория, – соседка по даче матери прислала росток. Там в пакете.

Они одобрительно покивали. Приготовили ужин: жаренные баклажаны и салат с грудинкой и фасолью. Затем разместились в гостиной играть в настольные игры. Виктория с любопытством осматривала ребят. Антон был более рослым, белозубым и болтливым. Он сказал, что два раза в неделю ходит в спортивный зал качать мускулы на тренажерах, по пятницам и субботам – танцы, еще можно брать книги и диски из библиотеки и посещать кружок кулинарии, там как раз в прошлом месяце рассказали про рецепт салата с грудинкой и фасолью. Скучать не приходится. Игорь всё больше отмалчивался и смущенно улыбался, когда на него обращали внимание. Он всегда выигрывал, в какую бы игру они ни играли.

– Сколько вы уже здесь? – требовательно спросила Виктория.

– Года три, – ответил Антон, – мы были одними из первых, кто записался на процедуру.

– Я тебе говорила, – заметила Ирма, глядя на Викторию и кивая.

– А разве время пребывания на Курсах не ограничено? – удивилась Виктория.

– Если не пройден урок, дают выбор: выметаться по собственному желанию или проходить урок повторно, снова и снова, пока не пройдешь. Можно находиться тут до бесконечности. Ну, или пока Курсы не прикроют.

– И что же за урок вы не можете пройти? – полюбопытствовала Виктория.

– Она новенькая, – быстро встряла Ирма, – еще не проходила инструктаж.

– Завтра расскажут, – сказал Игорь, – здесь строгий запрет на распространение информации об уроках, статусе, размышлениях о Курсах или процедуре. Можно вмиг вылететь, если обсуждаешь эти темы.

После этого повисло молчание, изредка прерываемое сопровождением выкладываемых карточек. Больше к этой теме не возвращались. Поболтали о работе, погоде, государственной поддержке. Спала Виктория хорошо.

Разбудил ее гудок. Приняв душ и позавтракав, Виктория вместе с остальными новенькими вышла в коридор, и людской поток вынес ее в огромный зал на первом этаже, где пришлось пройти обязательный инструктаж.

Им рассказали то, что она и так уже узнала. Строжайший запрет на распространение информации о Курсах и процедуре, обсуждение уроков, текущем статусе, размышления о Курсах или процедуре. Нарушившие запрет вылетают вмиг. Других запретов не было. После инструктажа на сцену взлетел мотивирующий тренер.

– Я – мотивирующий тренер! – провозгласил он и откинул седые волосы до плеч со лба назад, – ну, чего такие притихшие? Вы попали на Курсы! И теперь Ваша жизнь кардинально изменится! Изменится к лучшему! Гораздо более лучшему! Давайте поаплодируем!

В зале раздались редкие хлопки.

– Теперь Ваша жизнь в надежных руках, в наших руках! Поаплодируем еще раз, громче! Еще громче! Разве ж это аплодисменты? Я знаю, вы способны на большее!

Виктория вместе с остальными снова захлопала. Ей пришлось сделать это еще несколько раз, прежде чем мотивирующий тренер выдохся и спустился со сцены, оттирая пот со лба.

Дальше на сцену грузно взобралась дородная дама с закрученным пучком волос на макушке.

– Новички! Поздравляю! Добро пожаловать! Я расскажу вам о расписании и первом уроке, который предстоит пройти уже сегодня. Этот урок скорее вводный, ознакомительный, просто чтобы вам легче было освоиться. Сегодня оценок и подведения итогов не будет, но это не значит, что можно быть невнимательными. Старайтесь всё запомнить. Итак. Первый урок – преодолевать барьеры. Сейчас моя ассистентка обойдет всех два раза. В первый раз она раздаст листочки и карандаши. Оля, давай.

Вышла Оля с коробом, который удерживался шнуром, перекинутым через шею. Каждый взял небольшой листочек из стопочки, аккуратно уложенной в коробе, и карандаш из стаканчика, находящемся в том же коробе.