Темные птицы

– Спасибо. – Анисья удивленно приняла открытку и раскрыла ее. В воздухе тут же засеребрилась пыльца, повеяло приятным ароматом духов. – Это от Марьяны.

– Она думала, что у тебя сегодня день рождения? – через силу произнесла Маргарита и попыталась улыбнуться. Василиса прыснула. – Перепутала август с апрелем?

– Конечно, шуточки – это по твоей части, и никакие жар, боль, обморок и даже, наверное, смерть не помешают тебе от них воздержаться, – парировала Анисья с усмешкой. – Но нет, это какое-то странное приглашение от нее. Вот, слушайте: «Дорогая Анисья. Завтра я собираю у себя нескольких интересных людей, чтобы обсудить все важное. Мы будем несказанно рады твоему присутствию. В семь часов вечера, в моей избушке».

– Интересных людей? – переспросил Слава. – Это кого же, как думаете?

– Галеньку и Валеньку? – предположила Маргарита.

– Их зовут Ниночка и Настенька, – поправила Василиса.

– О, ты запомнила их имена? – Анисья, захлопав ресницами, обернулась к подруге. – Ну, что вы считаете?

– Как что? Надо пойти, – тут же отозвалась Василиса. – Может быть, будет действительно интересно.

О чем разговаривали дальше, Маргарита уже не помнила – подошел усталый Густав Вениаминович, без церемоний сунул ей в рот ложку с каким-то пряным сладковатым снадобьем, и она заснула. Тенью продолжала двигаться перед взором фигура колдуньи-целительницы; отдельные слова, произносимые в стенах лазарета, стали доноситься словно из длинной трубы.

Потом все стихло.

Тишина длилась долго, пока звуки не начали снова нарастать, – от них Огненная колдунья и проснулась. В лазарете было совсем темно, за окнами давно наступила ночь. Маргарита села на кровати и вдруг сквозь звон ливня различила какой-то беспокойный шорох, доносившийся из самой середины комнаты. Этот шорох вызвал воспоминания о летнем вечере, когда на нее и на Полину набросился неизвестный маг. Ее охватил страх. Она потрогала лоб – жар все не проходил.

Внезапно совсем рядом кто-то вскрикнул, Маргарита чуть не подскочила на месте и сама едва не вскрикнула от испуга. Глаза никак не могли привыкнуть к кромешной темноте и разглядеть хоть что-нибудь.

– Милонега! – надорвано произнес чей-то голос. – Мы все в беде! Мы в беде!

Маргарита вздрогнула. Вокруг на кроватях заворочались остальные колдуны.

– Это правда, правда! Это проклятье! – Незнакомый голос вдруг перешел на шепот и прошипел последнее слово с отчаянием.

Маргарита услышала, как кто-то забегал внизу под ней, под ее кроватью, под полом. Звук был очень отчетливый – шаги сначала стали удаляться, а потом раздались уже прямо за дверью. В ту же секунду она открылась, зажегся свет, и на пороге появилась женщина с длинными светлыми волосами.

Это была не Лиса, но черты ее лица показались Маргарите знакомыми. Она шла твердо, прямо держа спину, при этом движения ее казались летящими и плавными, – все это не было похоже на крадущуюся походку Дарьи Сергеевны.

Долю секунды Маргарита смотрела на нее и, узнав в ней Севину мачеху Юлю, огляделась. Весь лазарет был забит до отказа, все кровати заняты. Но самое интересное представляло собой то, что находилось в центре комнаты: там стояла еще одна кровать, совсем неуместно повернутая по диагонали. Она была лишней в обоих рядах коек, выстроенных вдоль стен, и отличалась своим видом. На ней сидел взъерошенный, растерянный человек с испуганными глазами и безумно озирался.

– Где я? Где я? Мы в беде! В беде! Милонега! – бормотал он, всхлипывая.

– Что это такое? – спросила Юля, решительно двинувшись к нему навстречу. – Кто вы?

Несмотря на ее нежный голос, незнакомец все равно ее испугался.

– Нет, лекарь, это правда!

– Я не лекарь, – возразила Юля, остановившись. – Кто вы и как сюда попали? Не знаете? Ах! – Она прижала ко рту ладонь.

– Что здесь случилось? – В открытую дверь влетел Густав Вениаминович. – Что за шум посреди ночи?

– Густав Вениаминович, я поняла! – Юля приблизилась к целителю и понизила голос. – Я знаю, откуда этот несчастный. Городская здравница, отдел бредовых пророчеств.

– Бредовых пророчеств? – переспросил Жаба.

«Бредовых пророчеств? – подумала Маргарита. – Что за название!»

– Во-первых, эта кровать. Посмотрите. Она из здравницы. Во-вторых, цвет его постельного белья. Он один из тех ясновидящих, которые слегка, как бы это сказать, помешаны на своих предсказаниях.

– Милонега, Милонега! – шептал больной в это время. – Она была здесь!

– Нет-нет, не волнуйтесь, никакой Милонеги здесь не было, – в полный голос ответил ему Густав Вениаминович, стараясь говорить как можно спокойнее, а сам тем временем обращался к Юле: – Откуда он здесь взялся? Как он попал из здравницы в наш лазарет? Не волнуйтесь, голубчик, не волнуйтесь. Выпейте Сон-чая, мы сейчас все уладим!

– Это из-за кроватей-переправляек. Так же, как здесь используют переправляйки, чтобы отправлять всех в Белую усадьбу, в здравнице – чтобы перемещать больных на разные этажи. Иногда случаются сбои. Иногда целители находят кого-то из пациентов во дворе или вообще за пределами здравницы… Но чтобы так…

– Милочка, все не так просто. Дело в том, что сюда никто не может попасть. Никто! Эта магия такая древняя, что я в замешательстве от вашего предположения… Надо срочно связаться с главой портальных перемещений! Срочно! Нельзя вот так запросто переместиться в Заречье! Это даже Велес сделать не может… А ну-ка, вперед! – Последнюю фразу он адресовал лишней, стоящей по диагонали кровати, щелкнул в воздухе пальцами, и кровать медленно поплыла за ним к дверям, ведущим из лазарета.

Сидевший на ней больной только теперь начал понимать, где он оказался, и воскликнул, беспомощно косясь на целителя:

– Немедленно, немедленно верните меня обратно в здравницу. Они сказали, что мне требуется всего два дня отдыха под присмотром лекарей.

Разбуженные маги поворачивали головы и смотрели вслед постепенно удаляющейся кровати со странным колдуном; тот тоже смотрел на них, сконфуженный своими недавними выкриками о беде, но, когда его взгляд встретился с Маргаритиным, незнакомец вдруг снова изменился в лице и предостерегающе прошептал сквозь зубы:

– Ты знаешь, беда близится! Ты должна что-то сделать!

Кровать исчезла в темноте. Из-за двери донесся успокаивающий голос Жабы: «Я все устрою. Вас сейчас же вернут назад, не волнуйтесь».

Маргарита долго не могла заснуть, ворочаясь с боку на бок, ей мешали поднявшаяся температура, перешептывания других магов, обсуждавших случившееся, собственные сбивчивые мысли. Так она лежала в забытьи, но уже не чувствовала ломающей все тело слабости. Чувствовалось только, как бьется у висков кровь и горит лоб.

Внезапно показалось, что кто-то на нее смотрит. Она открыла глаза и по серому свету, бившему в мокрое окно, поняла, что прошло немало времени, заполненного тревожной пустотой сна. Перед самым пробуждением она слышала чей-то голос. «Каждая юная колдунья по ту сторону реки, – сказал он, – знает, как найти то, чему можно доверять. Иногда для этого достаточно всего лишь оказаться одной в темном лесу или попасть в грозу».

Все тело немного покалывало, дышать и двигаться было тяжело. Хотелось пить и есть – впервые с момента болезни. Маргарита огляделась: в лазарете, кроме спящих больных, никого не было.

* * *

К вечеру следующего дня все Заречье болтало и перешептывалось о том, что произошло ночью в лазарете, но Анисья, наслушавшись не один десяток вариаций этой новости, теперь совершенно запуталась. Они с Василисой несколько раз заходили к Маргарите в надежде поговорить, но Густав Вениаминович каждый раз выпроваживал их, объясняя, что все больные спят. Вести о странном происшествии словно сочились прямо из стен избушек, казалось, все вокруг силилось крикнуть о чем-то очень важном, но кто-то намеренно зажимал рты, позволяя довольствоваться лишь пересказами – одним нелепее другого.

Избушка, где жила Марьяна Долгорукая, оказалась совсем неподалеку – в конце той же улицы. Продолжал накрапывать дождь, небо было бесцветное, словно изможденное, под ногами хлюпала вода. На дороге образовалось настоящее болото.

Сама хозяйка избушки стояла под козырьком крыльца и при виде Анисьи нетерпеливо, но в то же время радостно махнула рукой.

– Анисья! Наконец-то! – воскликнула она. Мокрый ветер отбросил назад ее каштановые локоны, платье облепило точеную фигурку.

Анисья привыкла считать Марьяну маленькой девочкой – на целых два года младшее ее самой, – она относилась к ней как к младшей и обычно умилялась, замечая ее смущение при встрече с Митей. Теперь же у Марьяны был вполне важный вид, словно, попав в Заречье, она получила какую-то власть. Ее крыльцо было украшено позолоченными цветами, от которых исходил неправдоподобно сильный аромат, – очевидно, юные Земляные колдуньи перестарались.

Анисья прошла внутрь избушки, следуя за струящимся подолом хозяйки. «Скоро Марьяна перестанет носить небыльский шелк в этой деревне, как только пару раз прогуляется с Велес по здешнему лесу и придет в ужас от того, во что превратится ее дорогое платье».

Внутри все было почти так же, как и в остальных избушках, только чуть отличался цвет стен, и стульев стояло заметно больше, чтобы вместить всех приглашенных. Их оказалось семеро: две Марьянины подружки, три колдуньи, хорошо знакомые Анисье по званым вечерам, сама Анисья и, наконец, Варвара в белоснежном платье, которую когда-то давным-давно бросил Сева. Эта последняя гостья вызвала у Анисьи недоумение: с какой стати она находится тут, среди дочерей знатных фамилий и Марьяниных подруг? Казалось, что и сама Варвара думает о том же самом. Она была почти самой старшей из присутствующих и все равно неловко озиралась по сторонам, а на вошедшую Анисью и вовсе взглянула с опаской, будто вдруг сильно пожалела, что когда-то выпытывала у нее про Заиграй-Овражкина. Варвара взволнованно теребила темную косу, и Анисья, заметив это, в противовес ей постаралась держаться спокойно. Кристаллы-светильники, сделанные в форме двух пышных роз, при ее появлении засияли ярче.

– Прости, Марьяна, но что у нас за… мероприятие? – спросила Анисья, когда все расселись и замолчали и в воздухе отчетливо стала ощущаться торжественность момента. Было слышно, как по окнам постукивает невесомый бисер дождя. Почему-то Анисье стало неуютно, хотя вокруг были давно знакомые лица.

– Это… что-то вроде клуба по интересам, – быстро ответила Марьяна. – Нет-нет, Анисья, не такой клуб, какие устраивает Иван «Клуб», а самый настоящий и серьезный. Перед нами стоит сложная задача. Мы собираемся обсуждать только серьезные проблемы, которые касаются Светлого сообщества, и будем стараться привлекать как можно больше мыслящих и понимающих в этих вопросах людей.

– Тогда я бы посоветовала пригласить… еще кого-нибудь, – выдавила Анисья. – Тебе не кажется, что для обсуждения таких вопросов нас слишком мало? – и тут же вспомнила, что они с подругами тоже пытались разобраться в проблемах Светлых магов, разгадать тайны Заречья, а ведь их было даже не восемь, а всего четыре. Но то были Василиса с Маргаритой и Водяная колдунья, а не дочери древних родов. И отчего-то именно с ними вместе не казалось глупым ребячеством искать сокровища богов, забираться в подземелья. Оглядев собравшуюся компанию, Анисья засомневалась, что захочет обсуждать все это с присутствующими.

– Это же только первое собрание! Затем мы составим список, кого еще стоит приглашать, и будем приглашать… – сказала Марьяна.

– Ясно… – пробормотала Анисья.

– Итак, первый вопрос, который мы должны обсудить, касается сегодняшнего ночного происшествия в лазарете. Ну, угощайтесь, угощайтесь! – Она указала на золоченые пиалы, доверху наполненные фиалками в сахаре. – Полагаю, все знают, что произошло этой ночью? Неизвестный больной из городской здравницы таинственным образом переместился прямо в лазарет на кровати-переправляйке!

– Переместился? – Анисья вздрогнула. – Все-таки это правда? – Ей тут же стало обидно, что она не смогла узнать этого от Маргариты.

– Нельзя же просто так переместиться в Заречье! – подхватила Елена Трувор. У нее было прозвище Елена Прекрасная, которое она сама себе придумала. Члены семьи тоже ее так звали, и она очень этим гордилась. – Как ему это удалось?

– Это никому не известно, в том числе и самому больному, – вдруг робко сказала Варвара.

– Я забыла представить вам Варвару! – спохватилась Марьяна и указала на Снежинку. – Я думаю, у нее есть некоторые сведения, которые она могла бы сообщить нам. Информация об этом неприятном случае… Правда, Варя? Ты же расскажешь?

– Дело в том, что… – начала Варвара, но Марьяна тут же перебила ее:

– Ее мама работает в здравнице в отделе «бредовых пророчеств». Больного, который неожиданно переместился в наш лазарет, содержат именно там, и в последнее время он твердит о возвращении Милонеги. Хотя все мы знаем, что она давно умерла и ее прах покоится на кладбище Мертвой луны.

– Он сильно бредил, когда вдруг исчез из палаты и переместился в лазарет, – быстро сказала Варя, чтобы хоть малую часть этой истории рассказать самой.

– О, как интересно! – воскликнула Марьяна. – Нина, запиши все, что она сказала.

– Да-да, интересно, но слушать это десятый раз уже как-то надоело, – со скучающим видом сказала Людмила. Маргарита узнала бы в ней бывшего неофита Маливиничка. Она сидела, положив ногу на ногу и откинувшись на спинку стула. – Все трещат об этом с самого утра.

– А я узнала об этом только что, – сказала Анисья.

– Анисья, и что ты думаешь по этому поводу? – Марьяна заерзала на стуле, Ниночка с Настенькой открыли от нетерпения рты.

Анисья не сразу смогла ответить.

– Я думаю, что если все это правда, то такое случайное перемещение постороннего человека в Заречье может значить что-то плохое… например, грозить нам опасностью – мало ли кто еще сможет проникнуть сюда.

– Такая серьезная брешь в защитном механизме может стоить нам жизней! – подала голос молчавшая до этого Саша Велес – троюродная сестра Димы. – Это же древняя магия! Она всегда была сильной и никогда не подводила! А теперь… теперь она как будто стала ослабевать… прямо изнутри…

– Темная сторона где-то набрала силу, – робко ответила Варвара. – Это действует словно весы.

– Об этом пока сведений нет, – произнесла Ниночка.

– Мы думаем, что нет, а «Тридесятый Вестник» наверняка напишет об этом завтра во всех подробностях, – снова вставила Людмила. – Наверняка выпустит интервью с каким-нибудь дружинником Ирвинга.

– Может, тогда пригласить на собрание дружинника? – пошутила Анисья и тут же отметила, как ей тоскливо, когда рядом нет Маргариты, Василисы и Полины, чтобы поддержать ее и посмеяться.

– Зато мой папочка сказал… – таинственно начала Марьяна, – будто все Светлое сообщество под угрозой. Сами посудите, брешь в защитной магии и болезни! Будто кому-то удалось добраться прямо до Заречья.

– И этот дождь… – добавила Анисья. – Такой тяжелый, выматывающий, бесконечный дождь.

– Нет-нет, в это время такие дожди здесь бывали часто, – поправила ее Людмила, не сменив скучающего лица. – Пока не появилась Водяная колдунья. Проблемы с погодой – побочный эффект действия некоторых заклинаний, которые делают это место секретным, недоступным никому, а присутствие Полины в Заречье влияло на них. Но если защитное колдовство перестанет действовать – дождь пройдет. Так что лучше радуйтесь ему.

* * *

От дождевых туч стало темнеть слишком быстро, но Василиса, вместо того чтобы в такую погоду оставаться дома, покинула избушку и направилась по тропинке в сторону соседнего леска. Без Анисьи в этот вечер было особенно серо, поэтому она пролистала бересту с записями, наткнулась на растение «Подмоховая цистера» и вспомнила, что эту самую цистеру нужно было собрать.

В воздухе стояла холодная взвесь, но на улицах было не так уж и безлюдно, хотя некоторые колдуны прогуливались явно без надобности – лишь бы не сидеть дома и не умирать от тоски. Василисе казалось, что все они, в том числе и она сама, не идут, а плывут под водой, – такая была влажность. От природы густо и еще совсем по-летнему пахло цветами и листьями. Колдунья натянула капюшон и пошла чуть быстрее, надеясь укрыться от этой невидимой липкой воды под кронами деревьев. Лесок, куда она направлялась, был смешанным, и в нем среди берез и осин встречались разлапистые ели с покрытыми мхом островками земли под ними. В нем-то и скрывалась подмоховая цистера, и отыскать ее могли только Земляные маги-друиды.

В лесу было тихо и пусто. Василиса выбрала подходящее место, опустилась на колени и положила на мох руки. Она закрыла глаза и несколько долгих минут просидела неподвижно. Наконец ей стало казаться, что она слышит все, что происходит вокруг, слышит саму землю и чувствует, как внутри, под ее ладонями, все живет и движется, как тонкие корни раздвигают почву где-то в глубине.

«Я расту, – подумала она. – Я расту, как трава, прямо из земли».

Через некоторое время Василиса открыла глаза: темный влажный мох перед ней покрылся нежными светло-зелеными шишечками, которые медленно-медленно двигались, словно внутри них раскручивались маленькие спиральки.

За спиной послышался звук шагов, но колдунья не обратила на них внимания – мало ли кто мог ходить поблизости, может, кто-то из Земляных тоже наконец озаботился поиском цистеры.

Шаги постепенно приближались, и внезапно шорох травы раздался прямо за Василисой. Колдунья оглянулась: над ней возвышалась фигура Мити Муромца. Он внимательно смотрел на бледные бутоны, набухающие на стеблях цистеры, и как только бутоны раскрылись и превратились в желтые цветы, сел рядом с Василисой и одобрительно воскликнул:

– Вот это круто! У меня так не получается.

– О…

– Я не шучу! – Митя дотронулся до ближайшего цветка пальцем. – Помню, мы с этой цистерой намучились!

– Да, бывает… – кивнула Василиса. Появление Муромца выбило ее из равновесия, из головы вылетело, что нужно скорее срезать цветы. Она хотела было спросить, как Митя нашел ее тут, но отчего-то передумала, решив, что в ее воображении ответ может оказаться гораздо интереснее, чем в реальности. Скорее всего, он просто шел мимо и заметил ее у дерева.

– Ты почему одна?

– А ты почему не у Марьяны? – тут же спросила она.

– А почему я должен быть у Марьяны?

– Так она же… так Анисья у нее… я думала, она вас всех пригласила. Марьяна прислала Анисье приглашение на какую-то встречу…

– Ничего про это не знаю, – простодушно усмехнулся Митя, срезав несколько цветков своим кинжалом и уложив их в Василисин платок. – Слава Солнцу, мне она ничего не присылала.

– Но… ты разве не видел ее?

– Марьяну? Ну почему же, видел. Пару дней назад, кажется.

– А потом? Ну, то есть… Она же твоя невеста.

– Ну и что? – улыбнулся Митя. – С чего это мне с ней видеться каждый день?

Василисе ничего не оставалось, как рассмеяться.

– А где же Сева?

– Пребывает в состоянии измененного сознания. Все же это очень сложно – быть целителем. Иногда они перетягивают на себя все болезни пациентов и потом вынуждены от всего этого избавляться. Ну что? Теперь ты пойдешь домой? – спросил Митя, когда они собрали цистеру. – Хочешь, провожу тебя? Мне все равно нечего делать!

– Ну… раз нечего делать… – кивнула Василиса.

По дороге она совершенно не знала, что сказать, и только искоса поглядывала на Муромца. Кожа его была ровного, золотистого цвета. Влажные от дождя светлые волосы ложились безупречными завитками. За лето он сильно повзрослел, черты его лица немного изменились – стали жестче и мужественнее, и тем не менее его сходство с Анисьей не пропало, а даже наоборот будто стало только заметнее.

До края опушки они оба так и шли молча, затем Митя, словно тяготясь тишиной, снова заговорил:

– Тебе не кажется, что Велес озверела?

– Что ты имеешь в виду? – рассмеялась девушка. – Ты же ее неофит, вдруг она узнает, что ты говоришь такое?

– Да, но она запретила даже практику! Конечно, вместо этого у нас появились занятия для души – я видел Анисью в списке желающих освоить варган, но…

– Нет, мы с Анисьей записались на арфу. – Смех Василисы звонко разлился по лесу. Она сразу догадалась, кто наложил чары на Анисьино писало, упорно отмечавшее варган.

– Я заметил, что у главной наставницы просто какая-то мания запирать нас в четырех стенах. Я понимаю, она заботится о безопасности, но сейчас, когда в Заречье уже начали проникать больные из городской здравницы, это не так уж актуально! А про Праздник военной славы ты слышала?

– Слышала… и очень из-за этого волнуюсь. Велес сказала, что все должны приготовить номера… Но я не очень люблю выступать на публике.

– Я тоже не люблю! Кому сейчас нужны эти печальные баллады о победах великих магов и эпические сказания о богатырях? И Овражкин не в восторге от всего этого. Правда, он сказал, что, раз Велес от него не отстает, он найдет самую слезливую из всех грустных песен, и все, в том числе и Велес, будут рыдать, раз им так хочется. А ведь у этой нежити получится! Готовьте носовые платки!

Василиса улыбнулась:

– Наверное, этим Вера Николаевна хочет поднять наш боевой дух.

– Я думал, что для этого она ввела обязательную Боевую магию. Кстати, никаких новостей о Полине?

– Нет… Как бы мне сейчас хотелось заглянуть в Ярилину рукопись! – призналась Василиса.

– Не тебе одной. Но этого не может сделать даже Ирвинг – если только они со Звягиновым не придумали, как обходиться без третьего заколдованного кольца.

– Есть какая-то лазейка. Мы же с Анисьей читали рукопись!

– Скорее всего, в тот день книга не находилась под защитой этих самых колец – наверно, кто-то незадолго до вас подходил к книге и, возможно, не успел сразу же скрыть ее от посторонних глаз. Иначе Ирвинг бы понял, как можно обратиться к Рукописи без кольца, и уже узнал бы, как найти логово Темных магов!

– Но дело в том… что в Ярилиной рукописи не так-то просто найти ответы на такие вопросы. Я же сама ее видела. Возможно и то, что Ирвинг ищет, ищет в ней ответ! Но ведь эта книга – не список адресов. Это совсем другое…

– Хм. Возможно, ты права.

Они остановились возле нужной избушки.

– Я давно хотела спросить… – начала Василиса, – ведь раз существует Ярилина рукопись, то должны существовать и другие сокровища, которые оставили боги… ты не думаешь? Почему вы не пытались их найти?

– Как это не пытались? Еще как пытались! – Тут Митя кивнул в сторону крыльца. – Можно мне зайти?

– Да-да, конечно! – спохватилась Василиса, и избушка низко присела, гостеприимно подставляя свою лестницу. – Ну так что? – спросила она, когда они зашли в теплую комнату и сняли мокрую обувь.

– Не все так просто, но кое-что нам удалось узнать. – Митя сел за стол и стал перебирать оставленные на столе склянки. – Наше поместье отмечено планетарной руной Солнца – это то же самое, что Щит Даждьбога, ну, ты и сама знаешь. И если Ярилино копье – это оружие, то щит – это то, что должно от оружия защищать. Что может служить защитой? Защитой от тех знаний, которые хранятся в Ярилиной рукописи, или просто от чего-то, что может нанести вред? Здесь задействована защитная магия, именно магия…

– Постой-ка… – Василиса села напротив Мити и, забыв про цистеру, уставилась на него. – Всегда же говорят, что вы, Муромцы, непобедимы.

– Непобедимы – это слишком громко сказано, – улыбнулся Митя, кивая на свою руку, раненную не так давно заклятьем Рассечения. – Но у всех нас действительно есть какая-то защита. Я думал над этим. Ты ведь видела медальон, который носит Анисья? Такие медальоны у всех членов нашей семьи. У всех абсолютно одинаковые медальоны. Их магия действует только на тех, в ком течет кровь Муромцев, и на тех, кому мы отдаем свой личный медальон. Никто чужой не может снять его с нас – ну, тут все как с кольцом, которое сняли со Святогора, только когда убили его и отрубили ему палец.

Василиса поежилась.

– Наталкивает на что-то, правда? – продолжал Митя. – Сколько было наших предков? Сколько будет потомков? И у всех эти медальоны… Считается, что именно из-за них мы так неуязвимы. Я подумал, что дело тут не столько в их форме, сколько в материале, из которого они делаются. Это золото. Какое-то специальное заговоренное золото. Золото – щит… Теперь ты понимаешь?

Василиса молча кивнула, не сводя с Муромца горящих глаз. За окошком снова застучал дождь.

– Но наших предков было слишком много. – Митин голос стал тише. – Откуда столько странного, волшебного материала, который делает весь огромный род непобедимым и богатым? Откуда столько золота? Я был в сокровищнице. Там нет несметных золотых гор, как принято думать. Но есть кое-что другое. Неиссякаемый золотой слиток.

– Что? – вскрикнула Василиса. – Неиссякаемое золото?

– То, что еще называют неразменным червонцем. Это ведь считается чистой воды выдумкой, – усмехнулся Митя. – Но это правда. Я проверил. Это то, что хранится в сокровищнице, то, что охраняет Гамаюн и другие… древние силы.