Карты. Проза, стихотворения

А муж сначала, когда уже не работал, целыми днями читал, думал, писал что-то; стал уже довольно скоро известным в своей местности писателем. К нему приходили брать интервью, читали его стихи на радио… Иногда у него были выступления в важных местах города. Она всегда ходила его послушать, но уже наступило время, когда за писательскую работу перестали платить. Потом как-то жизнь совсем пошла косо. Муж уехал в столицу, оставив её одну… Тут у них всё и совсем раскололось. И они расколотыми половинками целого легли жить в разных местах страны.

Она пошла торговать. Сначала осторожно, боязно, неумело, а потом всё бойчее и привлекательней. И наконец, оказалась здесь, в небольшом продуктовом магазине… Бывшего её мужа тоже носило, и по столицам, и где только не носило. Но из вида они друг друга никогда не теряли. И хотя давно уже вырос их ребенок, они никак не могли совсем друг с другом расстаться: перезванивались, переписывались, иногда даже встречались, когда оказывались где-то недалеко. Она его всегда, всю жизнь любила, но жизнь её дошла уже как-то до такого места, когда и жить-то ей уже жилось больше по привычке. А он вот прислал ей сегодня свою новую книжку стихов.

Она увидела сообщение от него на телефоне и обрадовалась. Последнее время их отношения проходили как-то нервно. Особо нервничал, конечно, он, её бывший муж, поскольку она теперь уже жила с другим мужчиной и не могла больше общаться со своим бывшим мужем свободно, как раньше, когда она ещё подгуливала со своими разными мужиками ухажёрами. Теперь она не уходила от этого мужчины даже к своему бывшему мужу, которого по-прежнему помнила и любила.

Поздним вечером после работы она до глубокой ночи читала его стихи. Книжка была немаленькая. В ней была часть её жизни тоже. Книжка была приятно оформлена. Чёрный печатный текст легко лежал на белой электронной бумаге. Стихи были новые и старые. Некоторые с тех еще времен, когда они жили вместе и он только начинал свое писательское дело. Содержание его стихов ей нравилось. Они поднимали её, кружили и плескали ей чувства. Приятное и радостное оттеняла трагедия их общего прошлого. В книге были стихи, посвященные ей.

Наступило утро. Она снова привычно пошла в магазин, но шла уже не понуро и устало, она уже торжественно несла себя через город: мимо прохожих людей, машин, мигавших светофоров, грязного снега, чувствуя себя причастной к тому, что произошло, этому большому событию их жизни – вышедшей книге. Магазин сегодня ей не казался таким уже совсем тупиковым местом жизни. Она снова взвешивала покупателям пельмени, подавала завернутую в прозрачную пленку рыбу, считала на кассе деньги… Но смотрела уже на покупателей не как вчера, не тяжело и устало, а торжественно и строго…

тупик

Однажды, в один из последних годов прошлого века, в столице, я согрешил шибко: увёл бабу из семьи. И не то, чтобы я очень настаивал сильно на сожительстве с ней, с этой бабой, не то, что мы афишировали свои отношения, но жизнь так сошлась, что всем везде про нас раскрылось. И пошли там по нашей столице волны разного шёпота и всякого негодования. Знакомые – то руку кто мне не подаст, то рожу кто от меня отвернёт, то вдруг кто прикинется, что мы с ним никогда вообще не были знакомы. И людишки-то незнамо кто и незнамо откуда, ни о чём, нисколько, нигде не стоят ничего, но с явным всяким гонором, ходят вокруг меня и вдалеке, и повсюду, ругают, и интригуют, и сплетничают, и рожи мне корчат. Ни бабу, ни корову такие господа сами то со двора, даже при открытой двери, свести не могут, но шипеть отовсюду своими шершавыми ртами умеют славно.

Стали мы с бабой совсем публичные по всей нашей столице. А мужик-то её прямо взбеленился совсем. Ходит по городу бледно бледно-зелёный, понурый, молчит, дуэли (слухи перемалывая через знакомых) от меня хочет. Но при встрече ведёт себя смирно. Разговаривает со мной спокойно на всякие умные и высокие темы. Показывает мне, что он о-го-го ума-то какого и достоинства. А про жену свою со мной ни гу-гу. Общение такое с ним, что, вроде, кто кого умом за одной столешницей переплюнет. Сижу с ним, чаи пью. А с бабой нам весело, хорошо. Ездим везде по гостям. Она меня со своими друзьями и родственниками знакомит. И, вроде, я им всем не противен, а даже наоборот. Нахваливают они меня. Говорят, что я много лучше её того мужа. И нам с бабой неплохо. То здесь поживём, то там переночуем. А потом и совсем оставили столицу, уехали жить в пригород. В город только за деньгами ездим – где заработаем, где перехватим, где подарят денег. Живём даже совсем не плохо. Разговоры умные разговариваем, прогулки гуляем, хорошо нам. С родителями своими меня познакомила. Живём, как у Христа за пазухой, потому как вдвоём веселее, чем мыкаться по одному. И баба неплохая оказалась: умная, весёлая, внимательная и ласковая в обращении, если гладить её жизнью. Но как разойдётся, если что не по ней, беда… То графин со стола возьмёт да как об пол его даст – и сломает до мелких стеклянных брызг. Да так сделает это, что всем вокруг страшно и беспокойно станет. А то выпьет в каком-нибудь клубном известном месте да как запрыгнет на стол, и давай на столе свои танцы танцевать перед всеми!..

Еле удаётся стащить её со стола всей клубной толпой.

При всём при том прекрасном и развесёлом житье нашем – у меня какой-то тупик прямо в душе и в жизни образовался. Как будто я – это и не я уже. И моя жизнь мне уже не совсем принадлежит. Вроде как жизнь стала втроём. И я стал – точно уже совсем какая-то другая, не своя, личность. А мужик её от бабы, теперь моей уже, никак не отступает. И развода ей давать не хочет. Куда ни придём с ней, он тоже уже там сидит. Очухался от водки – забегал по городу. Бабу, уже не свою, себе вернуть хочет. А бабе за жизнь с ним надоела агрессия мужика и его неласковое отношение к ней – и она к нему назад возвращаться не хочет. Со мной то ей сильно свободней, со мной она прямо стала королевна. Живём, между собой ладим. И мне с ней хорошо.

Вот только как-то на душе тяжко…

вместо эпилога

Когда закончил писать, за окном уже давно стоял белый день… Тревожный ночной сон почти полностью растворился, стал блёклым до неузнаваемости, но не уходил из памяти. Видимо, что-то было в этом сне реальное, из его непросто прожитой жизни. И вовсе не случайно после того, другого, теперь уже далёкого сна с несуществующей женой оказался рядом ночной человек, голоса которого он не мог вспомнить, как ни старался. Да и зачем?

2020 – 2021 гг.

симфониям андрея белого

Волгоград. Издательство «Перископ-Волга», 2023 г.

цикл рассказов

карты (вместо пролога)

Карты расчеловечивания ещё не написаны (не созданы). Читайте как хотите. Можно всё и сразу. Полностью. Но некоторые пропасти уже на них нанесены в подробностях. И пропасти эти бездонны. Когда и как эти пропасти появились впервые, сказать трудно. Некоторые из них уже давно поросли лесами, покрылись водоёмами, слоями земли… пластами времени. Есть и совсем свежие, вчерашние. Как только что выкопанные могилы на кладбище. Идёшь, идёшь по кладбищу от могилки к могилке, и всё уже привычно и глазу, и уму. Всё уже в амальгаме времени, наполнено известным содержанием и формой. Вдруг – бац! свежая могилка, наполненная новым, жутким смыслом пропасти. По краям, на дне этих пропастей, не раз вставали города. От многих из которых давно уже не осталось и помина.

Эти пропасти все в целом вместили в себя и всевозможные Крестовые походы… и произведения Людвига ван Бетховена и Вольфганга Амадея Моцарта… и картины Иеронима Босха и Пабло Пикассо… Книги Льва Толстого, Джорджа Оруэлла, Евгения Замятина… и даже Венедикта Ерофеева, (в простонародье называемого Веничкой) со всеми названиями его железнодорожных станций. Ничего не скажешь – Подмёл, так Подмёл. От Москвы до самых Петушков, до самого Петушиного царства…

Видишь! Видишь! Вскрикнут люди, читая всю эту мою вторичную галиматью. Какими категориями он мыслит, какие выстраивает линии и образы! Какой умище! И попадут впросак, поскольку знания мои невелики.

Когда-то я тоже был таким же глупцом, как и все те, кто это воскликнет или даже только подумает. И восклицал так же, читая что-нибудь интересненькое, и думал. В действительности же я пишу, опираясь только на то… и пишу только о том, что когда-то зацепилось (осталось) во мне скудным знанием из путешествий по местам расчеловечивания от пропасти к пропасти. Обо всём этом и собираюсь писать здесь…

Зачем писать о высоком, когда каждый день бомбят Гернику?..

паранойя

Он знал, что его преследуют. Следят. Время от времени травят и облучают. Однажды даже пытались похитить. Но это было ещё не здесь. А гораздо раньше. В другом городе.

Последняя его квартира была защищена от всего этого лучше предыдущих квартир. Но всё же и здесь он обнаружил одно слабое место.

Когда он въехал в эту новую квартиру, сразу же обследовал её на момент проникновения хоть как-то, хоть чем-то посторонних. Пошёл и познакомился к соседу, который занимал параллельную по этажу квартиру сбоку. Пил с ним виски и общался почти всю ночь, пока не убедился, что сосед из параллельной квартиры слева для него не опасен. Справа квартира ограничивалась торцевой стеной дома. Если учесть, что квартира стояла на девятом этаже десятиэтажного дома, то ситуация с этой стороны особого беспокойства для него не вызывала. С третьей стороны была стена с большим окном. Окно плотно закрывалось жалюзи и выходило к проезжей части, удалённой от дома дороги. Дом сам по себе стоял на высоком месте города. Дверь квартиры была укреплена и безопасна от проникновения. По плану квартиры находилась в правильном месте. Квартира верхнего этажа. Над ним. Хотя люди там иногда и шумели, и бегали, опасности для него, по его пониманию, не представляла. Потолки высокие, перекрытия бетонные. Пол квартиры надежно защищён от всевозможного проникновения извне.

Но квартира с другого её торца вызывала у него сильное беспокойство. Примыкающая квартира к торцу была евродвушкой. Примыкала второй комнатой, что следовало из плана соседней квартиры (который, у него был) к его квартире. Сначала ему подумалось, что квартира пустовала. Но постепенно, в процессе жизни на этаже, обнаружил признаки жизни и в этой квартире. Он слышал в определённое время вечера или утра стук открываемой или закрываемой двери квартиры. Видел человека в рабочей одежде, похожего на связиста или слесаря, с чемоданчиком для инструмента в руке, регулярно входившего и выходившего на этаже в лифт или из лифта. И он интуитивно привязал этого человека к этой квартире как жильца. После понимания всего этого он почему-то стал чувствовать себя в опасности, поскольку через стену вся его квартира просматривалась и прослушивалась полностью. Он сам. В прямом и переносном смысле в квартире просматривался и прослушивался. От пяток до макушки. Тогда решил защититься от возможности проникновения в его квартиру из-за этой стены: лучей, мыслей или любых других потоков и частиц. Пошёл и купил рулон плотной отражающей защиты по размеру торцевой стены и прикрепил её по всей площади стены квартиры. Через некоторое время в соседней квартире умер человек. Не известный никому из соседей…

P. S.

Кстати, о паранойе: если у вас паранойя, это не значит, что за вами не следят.

раздевайся и ложись

Она работала в управляющей компании. Проверяла загазованность квартир. Как и бывает в таких случаях, её должность называлась длинно и замысловато. Округлая и крупная, с бесформенной фигурой. В старых одеждах. Краснощёкая, растрёпанная, белесая. Она подошла к двери очередной квартиры. Эта квартира стояла следующей в её поквартирном списке обхода. Прежде чем постучать в дверь квартиры, на миг замерла, прислушалась. Потом уже постучалась.

Он встретил её вежливо. Спросил о цели визита. Она подробно объяснила. Он впустил её в квартиру, помог посмотреть всё, что было нужно ей в его доме. Предложил виноградное вино. Разговорил её. Вначале расспрашивал о работе, потом обо всей другой её жизни. Без особого стеснения и упорства предложил ей стать его женщиной. Она удивилась.

– Так сразу? Раздевайся и ложись! – Но не артачилась. Сказала, что скоро придёт.

Её дом стоял рядом. Помылась, переоделась. Пришла. Легко легла в кровать. Большая, мясистая, белесая, с нежной, точно шёлковой, кожей…

Пока он жил в городе, они встречались. Часто. Спокойно. Без лишних эмоций. Как бы по делу. Без претензий, без обязательств. Через время он засобирался жить в другое место. Она попросила взять её с собой. Но это не входило в его планы.

Они встретились ещё раз, когда он приехал в город по своим неоконченным делам. Увидели друг друга на улице. Она заплакала. Призналась в измене. Он не переживал. Не ревновал. Успокаивал её. Без дела. Только как бы, между прочим, полюбопытствовал об одном: как с новым в постели? Она сказала, что с ним было ей лучше. Он не поверил, но слышать это было ему приятно.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.