Провинциальный отпуск all inclusive

Я улыбнулась своим мыслям – вот какой бред несут одинокие девушки.

– Эй, я вижу, что ты подслушиваешь! – раздался голос Антона над моим ухом. Я приоткрыла глаза, его щетина закрывала весь обзор.

– Отодвинься, – проскрипела я.

– Кстати, – он сделал полшага назад и снова хлопнулся рядом с блондинкой, – вид у тебя – как у побитой собаки. Причем несчастной и грязной.

Нормально. Меня только что опустили на глазах у девчонки, которая всеми силами пытается привлечь внимание парня. Я посмотрела на нее. Н-да-а-а, сидела с видом Наполеона, завоевавшего Европу.

– Привет, – сказала я и улыбнулась. Ну так, чтобы провести опыт.

А в ответ тишина. Сделала вид, что не слышит. Судя по поведению, совсем малявка. Лет двадцати, а то и меньше. Видимо, студентка.

– Кажется, твоя подружка не желает со мной общаться, – сказала я, затолкав ноги в сланцы, и встала.

Я увидела, как она слегка наклонилась вперед к Антону, показав приличное декольте, и прошептала:

– А вы с ней недавно познакомились?

– Детка, он мой бывший муж, – сказала я и демонстративно пошла в туалет, пытаясь делать это красиво. Сомневаюсь, что получилось, но старалась я прилично, даже зацепила бедром ноги какого-то деда, читавшего газету.

Блин, жалко, я не видела ее лица. В туалете было занято, я встала у агрегата с водой и разглядывала в окне пролетающие деревья, столбы, поля.

– Эй, малыш, если я тебе так понравился, так и скажи! Зачем травмировать психику бедной малолетки? – спросил Антон над ухом.

Я демонстративно зевнула.

– Просто она меня разозлила, – сказала я, – могла бы и поздороваться в ответ.

– Ну-ну, – неопределенно кивнул он.

– Ну ты же ей сказал, что я пошутила? – спросила я, скосив глаза на него.

– Нет, конечно, зачем?

Я всем корпусом развернулась к нему.

– В смысле? Ты поддержал мою байку, что мы бывшие муж и жена?

– Да-а-а…

– Зачем? – удивилась я.

– Ну так даже интереснее, теперь у нее есть соперница, и она начнет еще активнее бороться за меня.

Я фыркнула, вот это ходок по телочкам, так сказать. Психолог местного разлива. Не растерялся и решил извлечь пользу из моей лжи. С ума сойти.

В это время туалет освободился, и я скрылась от назойливого взгляда соседа там. В этом долбанном туалете я уже знала каждую щель, скол и выбоину. Мне кажется, я большую часть пути ехала именно там.

Н-да, вид у меня был ни к черту. Под глазами круги, волосы слиплись и висели сосулями, и правда побитая псина. Я тяжело вздохнула. А мне ведь еще всю ночь пиликать на автобусе до Алексеевки, где и состоится встреча.

Я вернулась в свои «нумера». Антон продолжал любезничать с молоденькой блондинкой, а та в это время, по ходу дела, зарядила пулемет в своих глазах и готова была приставить меня к стенке прямо сейчас. Видимо, его теория работала. Девочка перешла в наступление. Коротенькие шортики совсем поднялись вверх, показывая абсолютно гладкие, красивые загорелые ножки. Она то и дело пыталась пристроить ноги то так, то сяк, периодически задевая ими Антона.

Я полезла в мобильник, чтобы написать Олесе, что большую часть пути проехала, приеду завтра утром. Но связи не было, интернета, соответственно, тоже. Делать было нечего. Я с тяжелым вздохом взяла книжку, на обложке которой был изображен прекрасный полуголый вампир, и снова окунулась в водоворот страстей.

Оставшуюся часть пути я вынуждена была слушать щебетание этой куропатки и переживать за героиню, которую похитил враг вампира.

Когда проводница объявила, что мы приближаемся к месту назначения, я собралась быстрее всех. Как только появилась связь, телефон чуть не порвало от потока сообщений. Съезжались одноклассники, созванивались, списывались и так далее. Я думала, может, пересекусь с кем-нибудь, чтоб веселее было ехать, но не вышло. Почти все уже выехали в Алексеевку, были на пути к ней, а некоторые даже добрались. А кто-то приедет только через пару часов.

Чем ближе дело подходило к встрече, тем больше я начинала волноваться. Господи, о чем я буду с ними говорить? Я же их видела последний раз в детстве! Черт… И понесло меня…

На вокзале почему-то была давка, откуда тут все взялись? Городок-то совсем мелкий. Наверное, сразу несколько поездов прибыло. Радовало, что автовокзал находился рядом. Я судорожно прижимала к себе сумку, думая, что воришки есть везде, как в городах-миллионниках, так и в мелких. Уже стоя у кассы, я подумала, что так и не попрощалась с соседом. Наверное, некрасиво это как-то, но ничего, он точно переживет это грустный момент его жизни, блондиночка поможет.

Мне продали билет без места.

– Скажите, а какое место? – любезно спросила я у одутловатого лица в окошке. Лицо глянуло на меня злыми глазами и рявкнуло:

– Стоя! Мест нет! Или ждите следующего автобуса!

– Японский… – начала я возмущаться под нос, как тут же была оттеснена в сторону дедом с клетчатой сумкой.

Прекрасно. Теперь я буду пилить четыре часа до Алексеевки стоя. В ночь. Когда капец как хочется спать. Оно мне надо было? Спала бы сейчас в своей постели… Жесть просто.

Я подошла к шестой платформе, где стоял старый вонючий «икарус». Боже, эти драндулеты еще существуют. У автобуса толпился народ.

Я подошла к бабушке, стоявшей с краю, и заглянула в ее билет. Хм, а у нее билет был с местом.

– А что, говорят, стоя ехать надо? – спросила я, якобы не зная. Бабули-то у нас в курсе всего, сейчас расскажет все в деталях.

Она глянула на меня и с радостью на лице открыла рот, видимо, любила поболтать, как и все бабули. И куда это она на ночь глядя?

– О-о-о, милая, тут всегда стоя. Места никто не соблюдает, кто первый сел, тот и едет сидя.

– Серьезно?! – у меня мелькнула надежда, я быстро глянула в сторону дверей автобуса, куда, как в пропасть, всасывалась толпа людей.

– Бесполезно, сидячие места заняли уж, как только автобус подъехал.

– А как же вы стоя? – спросила я. Бабусю-то жалко.

– А мне уступят, не переживай, я заставлю.

Я расхохоталась, вот ушлая бабуля. Не ломится, не скандалит, не бежит забивать место, а просто заставит встать, когда все усядутся, и поедет себе сидя. Я все еще хохотала, когда меня людским течение занесло в автобус. Бабуля вплыла прямо передо мной и уже согнала какого-то юнца с насиженного места. Тот, кряхтя и морщась, встал, а она с улыбкой прыгнула в кресло, причем так резво, словно кошка.

Я не выдержала и снова расхохоталась, она улыбнулась мне в ответ. Мой взгляд скользнул дальше, и смех замер. На меня смотрел Антон. Причем он сидел. Он сидел! С блондинкой. Боже, и эта курица едет в том же направлении, и она сидит! Где справедливость?

Люди, зашедшие после меня, продолжали пихать меня вперед по проходу, требуя, чтоб я продвинулась. Я не сомневалась, что закон подлости сработает в полной мере, и в итоге я встану в проходе напротив Антона. Так и вышло.

Ну не стоять же, как овца на закланье. Я тут же водрузила свою сумку ему на колени.

– На, держи, знала б, что ты… Вернее, я и забыла, какой ты шустрый, – сказала я, поглядывая на блондиночку. У той добродушное выражение лица слегка сдулось при виде меня, но, учитывая разницу наших положений, она была довольна.

Он невозмутимо обхватил мою сумку и криво улыбнулся:

– А не нужно было сбегать! Осталась бы со мной, так же бы сидела!

– И когда ты успел?! – не выдержала я. – Я же первая сошла с поезда!

– Детка, двадцать первый век! Я просто купил билеты заранее! Ну и я более шустрый!

– Ха-ха, – я состроила рожицу в ответ на его ухмылку.

Он встал.

– Ладно, так уж и быть, присаживайся, – сказал он, пытаясь поменяться со мной местами.

– О, ну нет, не нужно делать одолжений, милый, сиди, – сказала я, не отрывая взгляда от расстроенной блондиночки. Хотя на самом деле я, конечно, ждала, что он уступит мне это чертово место.

– Не выделывайся, – он задвинул мою сумку под сиденье, обхватил меня за талию и слегка притянул к себе. Пассажиры в автобусе с интересом наблюдали за нашим диалогом а-ля семейные разборки.

– Нет, не сяду, серьезно, – сказала я, пытаясь понять, как он может выглядеть свежим, отдохнувшим, приятно пахнуть, при этом человек ехал в поезде столько же, сколько и я. И да, он ехал с жуткой похмелюги, – я боюсь проспать. Кажется, мне выходить около трех ночи.

Антон развернул меня и пихнул на сиденье:

– Я разбужу. Где тебе выходить?

– В Алексеевке, а тебе? – настороженно сощурилась я. Он что, туда же едет?

– В том же направлении еду, не переживай.

Фуф, ну ладно, я знала, что автобус проезжает около десяти населенных пунктов. Хотя… возможно, я была бы рада, если б нам было в одно место. Наверное. Черт, это бессонница говорит во мне.

– Детка, поменяйся с Лизой местами, – сказал Антон, чуть наклонившись вперед.

– Чего? – не въехала я.

Затем почувствовала, как блондиночка зашевелилась и осветила забитое нутро автобуса удовлетворенной улыбкой. Ну конечно, я должна поменяться местами с блондиночкой, чтобы он с ней общался.

– Ей раньше выходить, – шепнул он мне на ухо, резко наклонившись вперед.

Я какое-то время пыталась бодрствовать, но мерное покачивание вонючего автобуса и похрапывание окружающих действовало как снотворное. Поначалу я боялась проспать свое место назначения, мало ли, может, Антон сядет на освободившееся место в салоне, люди-то выходят, и уснет. А потом плюнула, решила, та и фиг с ним. Я же в отпуске, ну проеду, потом вернусь обратно. Приключения, скажем так. В итоге я уснула, даже нет, вырубилась так, что ничего не слышала, не видела, и вообще, надеюсь, я не храпела и не пускала слюни.

Меня разбудило что-то, что трогало мое лицо. Я резко дернулась.

– Успокойся, – прошептал Антон. Он почему-то сидел на месте блондиночки. – Просыпайся, через пару минут выходим.

– М-м-м? – я вообще ничего не могла сообразить, спать хотелось просто жутко. Куда выходим? И почему мы выходим?

В это время автобус затормозил, испустив запашок жженой резины. Антон подхватил меня под руку и стал тащить к выходу. На улице было жутко холодно. Или мне так показалось после теплого автобуса, где куча сбившихся людей нагрела все вокруг себя. Я ежилась в своей тонкой кофточке.

– На, накинь, – Антон набросил на меня свою спортивную кофту.

Я зевнула во весь рот, во-первых, его я абсолютно не стеснялась, во-вторых, я так хотела спать, что мне было пофиг.

– Значит так, – начал он, закинув свою сумку на плечо, – мы приехали на сорок минут раньше положенного, так как автобус не заехал в два поселка, не было туда пассажиров.

Он оглядел абсолютно пустую главную площадь Алексеевки.

– Тебя никто не встречает, и у тебя два варианта: звонить и ждать, когда за тобой придут, или идти самой.

Я протяжно вздохнула, и спросила:

– А ты-то что тут делаешь?

– Я сюда и ехал, к маме с папой, знаешь ли.

– То есть мы с самого начала ехали в одно место? Черт, да ведь так не бывает! – я передернула плечами от холода.

– Как видишь, бывает, и что в этом такого? – он пожал плечами. – Так ты знаешь, куда идти, или позвонишь?

Я решила позвонить и предупредить, что сейчас приду, а то вдруг Олеся пойдет встречать, и разминемся. После коротких переговоров, во время которых Антон курил в стороне, было решено, что я дойду сама, а Олеся меня встретит у дома.

– Сама пойду, – сказала я Антону, когда нажала отбой на телефоне.

– Ты хоть знаешь, куда идти?

– Вроде как, – я снова зевнула, – я же тут жила в далеком детстве. Мне в ту сторону.

Я показала пальцем в сторону заросшей аллеи.

– А тебе куда? Если скажешь, что туда же, я не поверю, ну настолько совпадений не бывает.

– Нет, мне в другую сторону, но я тебя провожу.

– Скажи-ка, ты что, так ухаживаешь за мной, – снова сказала я шутя и зевнула во весь рот.

– Не обольщайся, – он зевнул и повел плечами, думаю, в футболке было, мягко говоря, прохладно. – Ты выглядишь как побитая собака и не в моем вкусе.

– Ага, а кто в твоем вкусе? Блондиночки? – слегка разозлилась я.

– Ну согласись, он выглядела круче тебя! – он рассмеялся.

– Да пошел ты! – уже серьезно разозлилась я.

– Ну, все, все, прости! – он выхватил мою сумку и слегка прибавил шаг.

– Телефонами-то обменялись? – спросила я, разглядывая все вокруг. В детстве все казалось таким большим и недостижимым, а теперь домики будто вросли в землю, а двухэтажные и вовсе выглядели смешно.

– Конечно!

– Кто б сомневался, – пробубнила я. – Кстати, вы в каком году сюда переехали? Почему я тебя не знаю?

Выяснилось, что Антон с родителями перебрался сюда из Буденовки, которая на сегодняшний день в принципе прекратила свое существование, сразу после моего переезда с родителями. Можно сказать, что мы земляки и учились в одной школе, просто до этого момента не были знакомы.

– Так значит, ты остановишься у Олеси Ермоловой? Это та, что печет хлеб? – уточнил он.

– Заметь, вкусный хлеб, – вставила я.

– Тебе-то откуда знать? Ты ее с тринадцати лет не видела!

– Я помню хлеб ее мамы, думаю, она ее научила, раз она продолжает мамино дело.

– Ну в поезде ты говорила, что была звездой младших классов! – ухмыльнулся он.

– Так и есть! О, это же наша школа! – я резко остановилась у приземистого трехэтажного здания. – Боже, она же… маленькая… и какая-то… неприметная…

– Ну уж не Первая гимназия Москвы, обычная школа, – оскорбился Антон.

– Да я просто… Ну я-то ее помню большой и необъятной!

Мы пошли дальше.

– Что ты там спрашивал? – уточнила я. – А, да, я была звездой, честно!

– И тебя любили все мальчишки? – продолжал он ухмыляться.

– Не все! Четверо! Но лично я с самого садика была влюблена в Богдана! Причем по самые уши.

– А он?

– И он! Мы, кстати, по скайпу как-то болтали, вспоминали те времена, решили, что если не бежали б все в голодные девяностые по разным концам страны, то мы бы с ним стали парой. Не факт, что дело дошло бы до свадьбы. Но за ручку под луной успели б походить.

– Он согласился с этим? Осторожно, тут щебень…

На этих словах Антона я споткнулась и чуть не грохнулась, он поймал меня под локоть.

– Мне кажется, я твой персональный супермен.

Я расхохоталась, а потом ответила:

– Да, конечно, согласился, он сам это и сказал.

– Ну так что, сейчас увидитесь, и первая любовь вспыхнет с новой силой, – сказал он, криво улыбнувшись.

– Это вряд ли, у всех уже жены и по пять детей. И у него вроде бы тоже. Одна я такая отсталая и одинокая.

– Да ладно тебе жаловаться! То, что у тебя нет постоянного парня, или, как я бы сказал, постоянного партнера для секса, не значит, что ты одинокая неудачница. И не говори мне, что у тебя нет регулярного секса, например, с разными парнями за неимением мужа.

– Черт, поверить не могу, я в три часа ночи иду по забытой Богом деревне…

– Эй, детка, мы так-то считаемся самым крупным поселком района!

– Да плевать! Иду с незнакомым парнем и обсуждаю с ним свою половую жизнь… Черт, вот это отпуск. Мечта-а-а, – протянула я со вздохом.

Мы свернули в проулок с главной улицы.

– Ты не ответила на мой вопрос, – сказал Антон, останавливаясь.

– На какой? О сексе? Ты же все равно не поверишь, зачем отвечать. Мы уже пришли?

Мы остановились у дома на двух хозяев, обвитого диким виноградом. В окне горел свет, хлопнула входная дверь.

– Маша! Ты?! – услышала я голос Олеси, который сразу же узнала.

– Я! А где тут калитка? – спросила я в темноту.

– Сейчас!

Я услышала, как она идет по двору, шлепая сланцами.

Я повернулась к Антону:

– Нет у меня никаких регулярных и нерегулярных половых партнеров. А тебе спасибо за все, правда, – я стянула с себя кофту и протянула ее Антону, – начиная с простыни в поезде и заканчивая тем, что проводил.

– Приве-е-ет! – раздался голос Олеси сзади.

– Приве-е-ет! – ну она, конечно, поправилась, все-таки мама двоих детей, да и в принципе она никогда не была склонна к худобе. Но в целом я ее узнала бы на улице в многолюдном месте. Мы с ней крепко обнялись.

– О, Антон, привет! А ты тут чего? – удивилась она.

– Я к родителям приехал в отпуск, – ответил он, – привет! Встретились с Машей в поезде, вот проводил! Ну ладно, я домой!

– Спасибо, – еще раз поблагодарила я, он махнул и исчез в темноте. Я пару секунд смотрела в том направлении, куда он ушел, а потом повернулась к Олесе.

– Спать хочу, не могу…

– Пошли. Слушай, мы вечером баню топили, там тепло, можно, в принципе, ополоснуться с дороги.

– О, да-а-а!

Олеся обняла меня еще раз, на пару секунд стиснув чуть крепче. И так вразвалочку мы пошли с ней в дом.

Я с удовольствием ополоснулась в чуть теплой баньке, хорошенько помыла голову. От еды и всего остального отказалась. Мне постелили в самой дальней комнате на надувном матрасе. Когда я пошла в баню, забыла взять из сумки чистую футболку, поэтому натянула ту, в которой приехала. Когда засыпала, моя последняя мысль была о том, что она пахнет Антоном.

Утром меня разбудили девчоночьи голоса, они бурно о чем-то спорили.

– Да тише вы! Разбудите Машу!

Хорошо хоть не тетю Машу, подумала я. А то в моем возрасте все дети меня величают тетей, что бесит просто ужасно.

Я хорошенько потянулась, так что чуть не свело ноги судорогой, и встала. Я не знала, была ли Олеся сейчас замужем. Когда мы разговаривали в последний раз, она развелась, но мало ли, может, хахаль имеется в наличии и возлежит сейчас на диване в семейных трусах. Поэтому я натянула бриджи и пошла на голоса.

Олеся на кухне замешивала тесто на хлеб, а две девочки подросткового возраста рассматривали какой-то журнал.

– Привет всем! – сказала я.

– О! Проснулась! – Олеся правда была мне рада. – Давай, сейчас будем завтракать, я думала, успею испечь булочки, но немного проспала. Придется обойтись окрошкой.

– Не переживай! Я с удовольствием обойдусь окрошкой! А вы чего кричите?

Девчонки с интересом смотрели на меня. Одна была явно старше, сейчас я заметила это. Она была уже девушкой.

– Здрасьте, – сказала младшая, – я Юля. А это Аня. Мы ей выбираем платье на праздничный вечер.

– И что за вечер? – уточнила я.

– Ну она занимается танцами, и у них будет что-то типа вечеринки!

– Я и сама могу рассказывать, – подала голос старшая.

– Ну дак рассказывай, чего молчишь! – возмутилась Юля.

– Хватит спорить! – Олеся махнула на них рукой, перепачканной в муке, лучше стол накрывайте, покушаем.

Девочки соскочили и стали, опережая друг друга, накрывать на стол, а я взяла в руки журнал. Там были вечерние платья.

– Вы его будете покупать? – спросила я.

– Кого? – не поняла Олеся.

– Платье.

– А-а-а, да нет, Маринка-соседка шьет, закажу ей, правда, у меня ткани нет, нужно купить. А сошьет она бесплатно, я потом ей хлебом постепенно буду долг отдавать.

Вот так, бартер никто не отменял, а-ля девяностые.

Я пошла в комнату и достала из сумки две тысячи.

– Девочки, вам на ткань хватит? – спросила я у Ани с Юлей, пока они нарезали хлеб.

Нужно было видеть лицо Ани, мне показалось, она сейчас грохнется передо мной на колени. Чтобы понять почему, стоило взглянуть на обстановку в доме, они жили о-о-очень бедно. Да, было чисто, пахло выпечкой, но бедно просто до ужаса. Я думаю, что многое Олеська девочкам брала именно так – за хлеб – либо подрабатывала на кого-то. Я знаю, что она и штукатур, и маляр. Короче, налички в этом доме не бывает, либо редко и мало.

– Маш, прекрати! – сказала Олеся. – Чего придумала!

– Сама прекрати, – я нахмурила брови, – считай, что я снимаю у тебя комнату.

– Ну не за такие же деньжищи!

Деньжищи… Если б они узнали, что у меня зарплата тридцать пять, а с премиями и сорок бывает, в обморок упали бы, наверное.

– Олесь, хватит, это мой подарок девочкам.

Аня осторожно двумя руками взяла эти деньги, прижала их к груди и посмотрела на меня мокрыми глазами оленя:

– Спасибо, – выдохнула она.

– Не за что, давайте уже вашу окрошку, есть хочу.

Настроение у всех сразу улучшилось баллов на сто, мы сели за стол. Окрошка была огонь! С домашним квасом, м-м-м, пальчики оближешь.

– Маш, я вчера не стала тебя расспрашивать, ты такая усталая была, а откуда Антон взялся? Вот прямо в поезде познакомились, что ли?

– Ага! Неплохой парень, да? – спросила я.

– Понравился? – она лукаво сощурила глаза.

– Нет! Вернее, понравился как человек, но не как мужчина, не надо на меня так смотреть!

– Ну-ну!

– Что у тебя растет в огороде? – спросила я, чтобы сменить тему, так как чувствовала, что щеки начинают гореть. Стол стоял у окна, и я видела кусочек парника.

Олеся рассказала, что сажает все абсолютно: морковь, картошку, свеклу, огурцы, помидоры, зелень и так далее. Она днем вообще подрабатывает то на ферме у частников, то нанимают ее как маляра, а рано утром замешивает тесто на хлеб. Сейчас каникулы в школе, так что девчонки днем его продают, в их обязанности входит смотреть за огородом. Еще у них появились куры, целых пять штук.

Вот слушала я все это и думала – спасибо тебе, Господи, за мою работу, зарплату, комфортные условия жизни… Мы всегда ноем, что все плохо, нет денег на Турцию, Италию, на норковую шубу. Ребят, сядьте на автобус и езжайте до деревни в ста километрах от вашего города. Посмотрите, как живут люди, не живут, а выживают… И перестанете ныть, гарантировано.

После завтрака Олеся поручила девочкам собирать колорадского жука с картофельных кустов, а потом заняться стиркой. А теперь внимание, вы думаете, у нее была машинка-автомат или полуавтомат? Нет! «Алматинка». Я даже слова такого не знала! Это такая машинка типа бочки из советского прошлого, у нее есть две бобины. После того как она постирает белье, засовываешь в них, например, пододеяльник и вращаешь ручку. Функция отжима называется. У меня просто глаза на лоб полезли.

– Ма, а у нас закончился стиральный порошок! – крикнула Юля.

– Пошли, сходим в магазин, – предложила я. Что-то желание собирать жука у меня отсутствовало, а вот до магазина я бы прогулялась, заодно куплю что-нибудь вкусное.

Олеся дала денег Юле и наказала купить самый дешевый порошок. Я ничего не стала говорить, решила, что куплю им большую упаковку, пусть стирают на здоровье.

После коротких сборов мы вышли во двор. Я быстро надела шорты с майкой, собрала волосы в пучок на затылке и подкрасила ресницы.

День обещал быть жарким: было утро, а припекало уже прилично. Я окинула взглядом грядки, всего было понемногу, но представлены все овощные культуры, которые мы любим откушать. В углу огорода стояла ванна, старая и ржавая.

– Вы из нее поливаете? – уточнила я.

– Да, – кивнула Юля.

Мы пошли по улице, все было таким родным и в то же время чужим. Сколько раз я шла по этой дороге в школу, Боже мой. Но многие дома не выдержали развала Союза, их бросали и уезжали, они ветшали и рушились и сейчас местами смотрели на меня пустыми глазницами. Рядом стояли двухэтажки и были целы, невредимы и обитаемы. Проходя мимо очередного двухэтажного дома, я заметила пристальное внимание бабусь на лавке. Думаю, сейчас они умирали от любопытства, кто же я такая, что за новое лицо!

– Юль, мама сегодня не работает?

– Нет, она эту неделю подработки не брала, так как встреча одноклассников, все же приезжают. Сегодня вечером вы встречаетесь у школы!

– Да ладно! Класс!

Пока мы шли, навстречу попадались неизвестные для меня люди, а Юля здоровалась со всеми, и они с ней. Когда мимо нас прошла дородная тетка в халате, Юлька сморщила нос.

– Что ты так? – удивилась я.

– Да это мама Петьки, он дерется, а она его защищает.

Я улыбнулась.

– С кем дерется-то?

– Со всеми, даже со мной, – она нахмурила брови.

– А может, ты ему нравишься, – я лукаво улыбнулась.

– Ага! – она передернула плечами, но щечки предательски порозовели. Эх, девчонки, как же по вам все сразу видно.

Я не взяла с собой мобильный, так как утром уже сообщила маме и друзьям, что все хорошо, на место прибыла. Поэтому не знала, обсуждали наши одноклассники сегодняшнюю встречу у школы или нет. Вернусь – спрошу у Олеси.

У местного магазина стояла небольшая группа особей мужского пола. Как это ни странно, я сразу узнала Даню. Он ничуть не изменился: все тот же веселый смех, заразительная белозубая улыбка. Только сейчас на нем были модные джинсы, футболка, недешевые очки. Он, мягко говоря, не вписывался в местный антураж.

А потом я увидела его. Я так понимаю, он только что приехал, так как рядом стоял небольшой дорожный чемодан. Богдан. Моя первая школьная и юношеская любовь.

На нем был надет светлый костюм: легкие брюки, белая рубашка, на плечо был закинут пиджак. Рубашка была слегка расстегнута на груди, показывая кусочек загорелой кожи. На голове также были очки. Судя по их виду, оч-ч-чень недешевые. О туфлях промолчу. Он увидел меня.