Реанимация. Борьба с биполярным расстройством

Реанимация

Борьба с биполярным расстройством

Виктория Макарова

Если все сложилось не так, как вы ожидали, не расстраивайтесь. Божьи планы всегда лучше наших.

И. В. Гете

Дизайнер обложки Александра Балакина

© Виктория Макарова, 2022

© Александра Балакина, дизайн обложки, 2022

ISBN 978-5-0056-7185-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Введение

Данная книга создана для людей, которые потеряли надежду в своем выздоровление. Меня зовут Виктория, и у меня биполярно-аффективное расстройство 2 типа. Сколько себя помню, я за свои 17 лет была множество раз подвержена скачкам настроения. В попытках понять, что со мной происходит, я стремилась познать свою болезнь: она друг или враг? Чтобы ужиться с ней, я должна была понять ее начало. Как она появилась? Откуда она растет? Но долгое время я не могла понять, что со мной происходит. Я попадала в руки посредственных специалистов, которые не могли точно поставить мне диагноз. Я с малых лет жила в неведенье. В депрессивной стадии я ненавидела весь мир и себя. В маниакальной стадии обожала людей вокруг и была в состоянии экстаза. Но я не осознавала происходящее со мной, думала, что это есть у всех вокруг. Но с каждым годом болезнь прогрессировала, поэтому я понимала, что со мной что-то не так. Лечение все сильнее добивало меня с каждым годом. Препараты меняли мое сознание, речь, внешность и окружение. В последний год мне повезло, что я выжила. Мне повезло, что я попала в клинику «Семейная практика» в хорошие руки. И теперь я хочу поделиться с этим миром своим опытом в борьбе с биполярным расстройством. Я являюсь примером ухода в стойкую ремиссию и обретения смысла жизни. Эту книгу я условно разделю на два раздела и несколько глав. Могу сказать, что это был очень тяжелый и тернистый путь, который длился четыре года. Но я справилась благодаря препаратам, психотерапии и поддержке близких. Я хочу изменить отношение общества к этой болезни. Я такой же человек в здравом уме и памяти, как и вы.

А сейчас мы немного уделим внимание самим проявлениям заболевания. Биполярно-аффективное расстройство – это психическое заболевание, которой характеризуется тремя стадиями: мания, депрессия и промежуточные состояния. В моем случае не мания, а гипомания. Депрессия бывает средняя или тяжелая, но без психотических проявлений. В гипомании у меня проявляются следующие симптомы:

– отсутствие сна и аппетита;

– быстрая речь и повышенное потоотделение;

– импульсивные поступки;

– неусидчивость;

– повышенная общительность;

– повышенное настроение.

Про импульсивные поступки мы еще поговорим далее.

В депрессии состояние совершенно биполярное по отношению к гипомании:

– подавленное состояние с тягостными ощущениями;

– полная недееспособность;

– потеря возможности общаться (физически);

– витальная тоска;

– суицидальные мысли;

– плаксивость;

– апатия;

– самоповреждения.

Это то, что происходит со мной. У каждого биполярника симптомы могут разниться, но всех объединяет один диагноз.

Жизнь до

Ты больше не сын и не дочь

Я родилась в провинции, то есть в сером и угрюмом городе. С каждым днем он становился для меня более знакомым и в плане местности, и в плане людей. Но родным я его все равно не считала, хотя он подарил мне множество знакомств и прекрасных моментов.

Моя мама была художником, хотя не проработала ни дня по специальности. С ней я прожила всю свою небольшую жизнь. Она старалась дать все, что мне требовалось. Я считала ее своим идеалом. Она казалась мне настолько умной и мудрой, что я видела ее в роли значимой опорной фигуры. До сих пор помню, как мы с ней каждые выходные ходили гулять. Она считала меня жизнерадостным и счастливым ребенком. Но, задавая сейчас себе вопрос: «А счастлива ли была я?», скажу, что не была. Со своего осознанного возраста чувствовала себя несчастной. С моим психотерапевтом мы выяснили, что я болела задолго до того, как попала в больницу. Я долго носила в себе скрытую обиду на маму за то, что она отправила меня лечиться в государственную больницу. Позже, обсудив с ней, я простила ей это недоразумение, так как она терялась от безысходности.

Я мало помню своего отца – он ушел из семьи, когда мне было 3 года. Тогда это сильно ударило по моей неокрепшей психике. Я все детство умоляла маму вернуться к нему, но на все свои мольбы я получала отказ. Мне не хватало фигуры папы в моей жизни. Отчимы не смогли мне его заменить. Хоть в российской культуре маме отведено особое место в воспитании ребенка, но папа тоже играет важную роль в его становлении. Тогда мне этого было не понять, поэтому мои отношения с отцом стали ухудшаться. Общение с ним продолжалось, но оно было уже не таким значимым для меня. Я встречалась с ним только потому, что он был моим папой. Мне грозили, что если я променяю его на кого-то, то случится что-то страшное. Но что значит это «страшное», мне никто не сказал. В один момент наши с ним отношения рассыпались как карточный домик из-за того, что он накричал на меня, потому что я начала громко смеяться. Наверное, он тогда не придал этому никакого значения, но для меня это было неистовым ударом. Я помню, как у меня покатились слезы и тогда мне было безумно больно и обидно. Мое сознание перевернулось, и с тех пор наше общение сходило на нет. Мы стали видеться один раз в несколько лет. Это стало моей ошибкой. Я не могла отпустить эту историю до недавнего времени, но разобраться с этим мне помогла психотерапия.

Все детство я прожила с постоянно меняющимися отчимами. Кто-то из них мне заменял моего отца, по крайней мере, так казалось, но большинство оказывались пьяницами и маргиналами. Отсутствие отца и маргинальный образ жизни отчимов вылились в отвращение к мужчинам. До ссоры с отцом я общалась только с мальчиками. Они притягивали меня своей искренней энергией. Но после распри я начала общаться исключительно с девочками. Я считала всех мужчин идиотами. У меня было к ним отвращение и на физическом уровне. Мне было не то что мерзко с ними общаться, но даже видеть их было противно. Я постоянно унижала всех мальчиков, которые мне встречались. До недавнего времени это отвращение оставалось для меня загадкой, но психотерапия помогла мне понять причины этой ненависти. Сейчас потихоньку я стараюсь налаживать связи с парнями и мужчинами.

Еще одна фигура, без которой я не могу представить свою жизнь, – это моя бабушка по маминой линии. Я безумно ее любила и продолжаю любить. Она единственный член моей семьи с высшим образованием. Она казалась мне самым умным человеком на земле. Это делало ее в моих глазах примером для меня. С самого детства мы с братом проводили у нее много времени. Она являлась для меня кумиром. При любой трудности в период отрочества я шла к ней, а не к матери, укрывалась у нее при ссорах с мамой. Дед же являлся ненавистной для меня фигурой. Он постоянно пил и угрожал всем нам. Лично на нас с братом постоянно кричал и матерился, а мы постоянно его дразнили и доводили до истерик. Именно поэтому воспоминания о нем у меня остались не самые положительные.

С семьей отца я мало поддерживала связь, хотя дедушка безумно любил неродившуюся меня, но, к сожалению, он умер за два месяца до моего появления на свет. Когда впоследствии мне рассказывали о нем, меня это заставляло задуматься и понять, что даже уже ушедшие люди любили меня. Это является каким-то стимулом к жизни.

Важную роль в моей семье играл мой двоюродный брат. Он оказывал на меня огромное влияние и научил меня рисковать. Брат был очень безбашенным и харизматичным. Он являлся моей опорой. Я безумно люблю его и благодарна за веселое детство.

Сначала в школе особых проблем не было. Я не любила учиться до восьмого класса. Оценки варьировались от 3 до 4. Тогда я считала, что учеба – бесполезное занятие, и забивала на нее. Но в восьмом классе все поменялось. Я стала больна, и поэтому мое сознание перевернулось. Я была помешана на оценках и на саморазвитии. Моим смыслом жизни стала наука. Я углубилась в медицину и историю.

Мои действия и поведение были, мягко говоря, странными. Мало того что я препарировала живность, так еще и вела себя неадекватно в обществе. В школе унижала и била одноклассников, дома ругалась с матерью, а при друзьях разыгрывала истеричные сценки. Мне все всегда сходило с рук. Я была маленьким психопатом. Это были первые звоночки о начавшемся процессе заболевания.

Веселей ее за борт

Сейчас стоит поделиться с вами началом обострения моего заболевания. Как мы уже выяснили, болела я всю жизнь, а обострилось оно в 13 лет. Как сказала Татьяна Леонидовна, оно обострилось довольно рано. Все события, которые происходили в моей жизни тогда, не могли не вызвать обострение. Посудите сами: уход отца от моей мамы, постоянная смена отчимов, появление новых детей и у мамы, и у папы. Тогда мое заболевание служило способом привлечь внимание. Уже чуть позже симптомы не давали мне спокойно жить. Я каждый день плакала. Мое поведение изменилось. В школе я улыбалась, шутила и смеялась, но, приходя домой, впадала в уныние. Перестала есть и нормально спать. Мои близкие не понимали, что со мной происходит, да я и сама не понимала. В те дни я не знала терминов, которыми могла бы объяснить происходящее со мной. Мне удавалось хорошо изображать то, чего я не чувствовала, чтобы все окружающее меня общество не заметило изменений в моем поведении. Мою голову заполняли суицидальные мысли, но на тот момент я боялась решиться на попытку. Моя жизнь стала погружаться на дно.

Но кроме вышеперечисленных симптомов я начала изувечивать себя. Помню тот момент очень ясно. Я взяла лезвие от точилки и начала наносить неглубокие раны. Это происходило ночью. Происходило что-то очень страшное и непонятное, я будто бы прыгала в темную бездну. Не знаю, что тогда двигало мной, ведь я не знала термина «самоповреждение» и не представляла, что такое в принципе бывает. С этой ночи начинается новая глава в моей истории.

Порезы сразу увидела моя мама. Тогда мне не поздоровилось. Я помню, что она громко кричала на меня. Это надолго оставило рану в моей душе, но теперь я понимаю, что она так вела себя от безысходности. Несмотря на крики, шрамов становилось все больше, поэтому мама отвела меня к психологу. Это была очень чудесная женщина, с которой мы очень подружились, и я доверяла все свои секреты ей. Мы до сих пор поддерживаем с ней связь, так как она – одна из лучших в нашем городе.

С ней же я поделилась новым явлением в моем сознании. Оно было намного страшнее и серьезнее самоповреждений. У меня появились галлюцинации. Тьма медленно проникала в мой разум. Я полностью потеряла контроль над собой. Я уже не понимала собственные мысли. Остались лишь бессвязные звуки. Я видела темные силуэты и слышала голоса. Они подталкивали меня к иррациональным поступкам. У меня также появился бред. Я думала, что меня преследуют, заходила домой со скальпелем и думала, что мне подсыпают в еду препараты. Я боялась этим делиться с кем-либо, кроме психолога. Она же сразу сообщила об этом моей маме. Я благодарна ей за такое решение.

Сейчас мы немного отойдем от продолжения этой линии истории и углубимся в мой разум в тот период.

Вот что я писала тогда:

«Я чувствую себя такой опустошенной, чувствую себя такой ущербной. Мои глаза выглядят стеклянными и пустыми. Это выражение лица, похожее на улыбку. Хотя это очень сложно назвать улыбкой. Я чертовски устала. Я устала жить в боли. Ежедневно я страдаю от хронической усталости, тревоги, страха, безысходности, кошмаров, проблем с аппетитом, самоповреждения, апатии, чувства вины, истерик и боли в теле. Я уже устала бороться. У меня уже просто не хватает сил на это. Уже настолько надоело, что я буду только рада, если не проснусь утром. Мои ежедневные страдания наконец закончатся. Изо дня в день я пытаюсь за что-то ухватиться, чтобы опять прожить эти мучения. Каждый день становится рутиной, в которой абсолютно ничего не меняется. Ты просто не знаешь, зачем ты просыпаешься, была уже готова вот-вот покончить с собой, дни все так же наполнены болью».

Ох, знала бы я тогда, что мне придется пережить за следующие несколько лет. Тогда мое депрессивное состояние было начального уровня. Мой трагизм был плодом подросткового максимализма. С той фазой депрессии возможно было жить. Заметьте, что нет ни слова про галлюцинации. Тогда я боялась даже думать про них, не то что кому-то рассказывать.

Параллельно с обострением моего заболевания происходили неприятные события в семье. Мама родила мою сестру. Не могу сказать, что я была обиженна или ревнива. Я чувствовала безразличие к этому ребенку. Возможно, на бессознательном уровне я и была обижена на то, что теперь внимание приковано не ко мне. Это может являться одной из причин, по которой я заболела.

Примерно в это же время мой нынешний отчим выходит из «миловидного» состояния и начинает ужасно пить. Нарастает уровень напряжения в семье, и происходят конфликты, в которых я участвовала. Это тоже является отягчающим фактором.

В это время у отца тоже появляется сын. Не знаю, кто первый забыл про кого: я про него или он про меня. Наша связь начала угасать, и я стала относиться к нему враждебно.

Вернемся к первоначальной линии. Психолог попросила меня вести дневник. Я писала в нем практически каждый день. Галлюцинации преследовали меня везде: дома, в школе, на улице. И сейчас, когда я пересматриваю его, мне становится очень жаль прошлую себя, что мне пришлось такое испытать. Вот несколько фрагментов из дневника:

«23 января 2019 года. Я смотрю в окно и вижу темный силуэт на детской площадке. Мое тело парализовано, чувствую напряжение».

«31 января 2019 года. Я заметила, что постоянно с кем-то разговариваю. Как будто какой-то человек ходит за мной. Он приобретает вид знакомого мне человека. Я хожу и разговариваю с ним».

«Я каждый день слышу фразы. Причем рядом никого нет. Я слышу их знакомыми голосами, но эти люди никогда такого не говорили».

Диагноз мне ставили ужасный – шизофрения. Сессии с психологом перестали иметь смысл, так как меня нужно было лечить. С этого момента речь пойдет о моей первой госпитализации в государственную психбольницу.

Никто не смог выбирать

Мы приехали в Пензу. Почему именно Пенза? Потому что моя мать боялась, что меня сделают недееспособной на всю жизнь. Мой психолог предложил маме выбор: либо вы ложитесь в государственную психбольницу в Пензе, либо в клинику «Семейная практика». Мать выбрала Пензу. Это оказалось огромной ошибкой! Почему ошибкой, – поймете в следующих главах.

Приехав в этот город, а городом он был ужасным, мы попали на прием к частному психиатру. Я помню, что я через силу сказала, что у меня были галлюцинации, и я не смотрела ему в глаза. Вообще, тогда никому не смотрела в глаза. Мне казалось, что из меня высасывают энергию. Не могу сказать, какой он был специалист: хороший или плохой. Шизофрению он мне не поставил, но и мое БАР он не разглядел. А ведь тогда я могла попасть к Татьяне Леонидовне! Не будем о грустном. Хотя все первые главы о грустном…

Продолжим. Психиатр направил меня в местную психиатрическую больницу. Но попала я туда не сразу, а через несколько дней. Мне дали собраться и, наверное, ментально подготовиться. Ну, не совсем-то я боялась. Почему-то у меня было хорошее предчувствие. Возможно, я на бессознательном уровне пыталась скрыть тревогу и страх перед встречей с миром безумия. Предчувствие меня обмануло. Приехав туда, меня начали «шмонать». Допрашивали, как будто в следственном изоляторе. Я помню, что молчала и смотрела сквозь лица. Потом меня заставили раздеться и показать шрамы, но показала я не все, потому что боялась ругани матери. Затем этот «шмон» кончился, и меня закрыли в отделении. Это было то место, куда попадают все вновь прибывшие. Меня поместили в палату, в которой находилось около 20 человек. Это была палата для буйных и новеньких. Меня привезли под вечер, чтобы особо не поднимать шума, потому что я лежала там «незаконно». Мой первый день начался там с ночи. После кратковременно сна я проснулась в пять утра от жуткого крика мужчины. Санитары пытались его успокоить и, когда поняли, что этого они не добьются мирным путем, начали его избивать. Это было ужасное зверство! Остальные больные в этой палате вели себя более-менее спокойно. А тех, кто окончательно сошел с ума, привязывали за руки и ноги к кровати. Уснуть больше мне было не суждено, поэтому я начала ждать завтрака. Во время моего ожидания ко мне подошла какая-то дряхлая бабушка и попросила заплести ей косички. Это была странная просьба, но я согласилась. В ее глазах было безумие, и я боялась, что скоро мои глаза будут такими же. После завтрака, а он был ужасный, мне сделали какой-то укол. У меня сразу помутнело в глазах, и я вырубилась. В общем, это была палата безумцев, хотя на тот момент я не сильно отличалась от них.

Несколько дней меня обкалывали галоперидолом. Эти дни я спала 22 часа в сутки. Практически ничего не помню. Я припоминаю, что один раз меня подняли на укол, после которого я снова вырубилась. Одна женщина спросила, как меня зовут. Это была Галя – моя будущая подруга. Потом приехала мать и ужаснулась, увидев меня. С криками меня перестали обкалывать, и я начала отходить. Помню, что меня ломало и я, скрючившись, лежала на кровати. Жуткое было зрелище.

Больница выглядела не так ужасно снаружи. Это было дореволюционное здание кирпичного цвета. Но оно обладало какой-то негативной аурой. Я была в относительно неплохом отделении. Мыться давали чаще, чем раз в неделю. Была горячая вода. Отделение было относительно новым. Плюсы кончились. Еда была ужасная. Кормили три раза в день одной перловкой. Кровати были жесткие, стояли решетки на окнах, санитары были злые и агрессивные. В общем, не сказка.

После этого началась осознанная жизнь. Во время моего психотического приключения меня перевели в другую палату. Это была уже не настолько огромная комната, но в ней было около девяти мест. Именно в этой палате я познакомилась с Галей. Я была в этом отделении самая маленькая. А новой подруге было 55 лет, но мы с ней поладили. Я ей не особо нравилась, но моталась с ней везде. Попала она в больницу не по своему желанию. Она мне рассказывала, что 9 февраля (а на тот момент было начало марта) должна была повеситься. Это было тяжело слышать для тринадцатилетней девочки. Эти слова врезались в мою память. Мне с ней было весело. Мы поливали цветы, разносили еду, рисовали карандашом макияж, мыли полы и смотрели телевизор, который включали на час вечером. Еще была одна девочка, которой было около двадцати лет. Все ее конечности были изрезаны очень сильно. Мы с ней довольно сблизились, но вскоре после выписки потеряли связь.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.