Прометей: Император

Ивар Рави

Прометей: Император

Глава 1. Кто есть кто

– Герман, меня не оставляет чувство, что за всем этим скрывается невидимый кукловод, дикари вели себя максимально любезно, такое поведение нетипично для каменного века.

– Да, – американец смачно сплюнул за борт «Стрелы», – я каждую минуту ожидал, что они уберут улыбки, и завяжется бой. Странно, что Санчо не почувствовал фальши.

– В мире Санчо нет лицемерия, он не знаком с таким пороком. Если есть реальная угроза – он ее чувствует, а подковерные интриги и двуличие не его конек.

– У нас есть гости, как только они немного научатся говорить на языке Русов, сможем получить больше информации.

После слов Тиландера я оглянулся на троих аборигенов изъявивших желание уплыть с нами. Этого поступка удалось добиться довольно легко, дикари с готовностью согласились. Гораздо труднее оказалось донести до них эту мысль.

Обследуя восточное побережье Франции, мы прошли на «Стреле» до земель Италии и неожиданно наткнулись на большое поселение дикарей, отличавшихся от виденных нами ранее не только бронзовым цветом кожи. С виду – типичные кроманьонцы, с хорошо развитой мускулатурой и довольно богатым языком. Скорее всего, их предки пришли в Европу довольно давно, потому что цветом кожи они напоминали сильно загорелых метисов. Но большее удивление вызывали их поступки: завидев корабль, дикари на легких лодках поплыли нам навстречу, демонстрируя доброжелательность и приглашая в гости.

Будучи в полной боевой готовности, мы высадились на берег, где были встречены большим количеством народа с доброжелательными улыбками и радостными криками. Такое поведение не укладывалось в общепринятые рамки дикарей каменного века: предупредил Бера, чтобы все его воины оставались наготове. На берегу мы провели всего пару часов: высаживались по всем правилам военного времени, страхуя друг друга. Все время, что провели на берегу, никто не расслабился, держа оружие наготове.

Но неприятных сюрпризов не случилось – нас угощали жаренным мясом и испеченными на плоских камнях лепешками из ячменя. Вот именно тогда мы и выпали в осадок, решив во что бы не стало сохранить с этим большим племенем дружественные отношения.

Единственное, что меня напрягало – отсутствие видимого вождя: в моих глазах на эту роль претендовали как минимум трое. Один из тех, кто брал на себя бремя лидера, звался Паб, он же, сейчас находился на борту шхуны с двумя сородичами.

Пока нас угощали хорошо прожаренным мясом и немного сыроватыми лепешками, в моей голове созрел план по установлению дружественных отношений с этим племенем. Племя, кстати, называло себя Урха, но топоним данного названия остался неясным для нас. Самое удивительное для меня —наличие у них луков и железных наконечников для стрел и копий. Попросив Паба рассмотреть наконечник его копья, убедился, что он сделан из низкосортного железа, а понятие закалка металла в племени отсутствует. Подойдя к валуну, под возмущенные крики аборигенов ударил копьем Паба в камень. Наконечник предсказуемо затупился, сплющившись от удара. Прежде чем возмущенные дикари воспримут такое действие как оскорбление, продемонстрировал разницу в обработке металла у нас и у дикарей. Копье Бера выбило в камне небольшую выбоину, но наконечник не пострадал. Восхищенные Урха обступили меня, как дети Деда Мороза, цокая языком.

– Хочешь научиться так? – обратился к Пабу, в чьих глазах явно читалось понимание процесса, – поплыли с нами, научим еще и многому другому. Слов моих дикарь не понял, но жестами показывая на юго-запад сумел донести до него мысль. Пока мы кушали, Паб пропал, снова в поле зрения появился примерно через час, ведя с собой двоих мужчин. По ожогам на руках обоих можно догадаться, что это местные кузнецы. Паб, показывая на мужчин и на себя, махнул рукой на юг и перевел взгляд на меня. В его глазах застыл вопрос: «мужик, возьмешь нас троих с собой»?

– Возьму, – просто ответил я, и в глазах дикаря мелькнула радость. Иногда не нужно знать языка, чтобы по интонации понять суть разговора. Пробыв среди дикарей около пяти часов, решили отплывать: я не доверял Урха настолько, чтобы остаться ночевать в их поселении. Уже на корабле, Бер доложил, что поселение уходит и в лес и частично скрывается за скалистым кряжем. Он, следуя моему указанию, насчитал девяносто хижин, но часть осталась без учета, скрытая среди деревьев и за горой. Это второе крупное поселение после Ондона, что мне встретилось за двенадцать лет.

Я обратил внимание на еще одну особенность: многие женщины были вооружены не хуже мужчин и вели себя словно воины, трогая железные наконечники оружия Русов. Пришлось даже сказать Беру, чтобы не давал расслабиться воинам, разомлевшим от женского внимания. Русы немного оторопели, видя перед собой людей светлее себя, до сих пор с более светлым оттенком кожи встречались только неандертальцы.

– Бер, угости наших гостей сушёным мясом, что-то они совсем приуныли.

Начинало темнеть, и двое из троицы гостей вертели головами, пытаясь понять, почему мы до сих пор не пристали к берегу. Только Паб вел себя более спокойно. Этот Паб напоминал мне разбойника-мексиканца из вестернов: не хватало кольта, сомбреро и пончо. Даже среди своих сородичей он выделялся более светлым оттенком кожи, и в его глазах светились спокойствие и понимание.

Пока Бер угощал дикарей мясом, я углубился в воспоминания, связанные с моими первыми шагами на этой планете.

Халатное пренебрежение инструкциями привело к тому, что мой напарник Михаил, старший по миссии, не сообщил о феномене мерцающего неба в ЦУП. Имея время, чтобы скорректировать курс, мы просто тупо влетели в мерцающую область космоса и остались без связи с Землей. После попыток объяснить отсутствие связи и изменившуюся карту планеты, пришли к выводу, что-либо находимся либо в прошлом, либо в далеком будущем, когда планета покинута людьми.

Ошибки следовали одна за другой: чтобы исправить повреждённый радиатор модуля, Михаил вышел в космос в легком скафандре, а не в установке для перемещения и маневрирования космонавта.

Оставшись после смерти Михаила один, я принял решение садиться на Землю, но в спешке набрал слишком много продуктов, позабыв о некоторых крайне важных инструментах и вещах. Я провел две зимы в месте своего приземления, где встретил первую жену – Нел. Но ресурсов было не так много, потому решил перебазироваться южнее и осел на территории Ливана в моей реальности. Племена Гара, Уна, Выдры и рыжеволосые Нига послужили основой для создания племени Русов. Плаж стал моим первым крупным поселением, численность которого превышала пять сотен людей.

Потом вследствие моей неосмотрительности полгода я провел в плену у племени неандертальцев, а лучший лучник Русов погиб, пытаясь меня защитить. Спасаясь из плена, я захватил с собой подростка-неандертальца, ставшего моим вторым приёмным сыном после Бера.

Мы освоили металлургию, ткацкий станок, кораблестроение. Обнаруженные в тростниковой лодке в Средиземном море юноша и девушка оказались наследниками священного престола Ондона, основанного больше ста лет назад англичанами, попавшими в эту Вселенную на паруснике «Аталанта». От ирландца из команды «Аталанты» пошел род племени Нига, а моя вторая жена Миа была потомком этого строптивого ирландца, вынужденного спасаться бегством. Алолихеп, так звали наследницу престола Ондона, стала моей третьей женой, и мое племя обогатилось довольно развитым племенем Амонахес.

Но самая удивительная встреча ожидала меня на южном побережье Франции, где в старике племени Нака я встретил пропавшего в 1985 году советского физика-ядерщика Александрова. Его история смахивала на паранойю: последнее что он помнил – кафе в Мадриде и блондинка-официантка. Человек советской закалки даже в зрелом возрасте сумел адаптироваться и возглавить племя.

Александров несмотря на свой возраст отличался цепким умом. С его подачи я принял решение перенести столицу будущей империи Русов в устье реки Роны, недалеко от Марселя в моем старом мире. Ученый настаивал на укреплении институтов власти, углублении образования, и многое в этом направлении удалось сделать. Но за удачами всегда следуют неприятности: река Ямбе – Нил на языке Амонахес – изменила русло и практически смыла Ондон в море. Вопрос переселения, выживших стал насущным как никогда.

За пять последующих лет, все население Плажа и Ондона было переселено в Максель разросшийся по берегу реки и побережью Средиземного моря. Река, являясь естественной преградой, не давала немногочисленным дикарям попасть в Максель. Но сытая и размеренная жизнь явно не для меня. В одном из очередных плаваний мы наткнулись на крупное поселение довольно развитого племени Урха. Впервые я решил не вливать племя в Русов, а дать ему развиться до нашего уровня поддерживая добрососедские отношения. С целью изучения языка Урха и обучения дикарей этого племени языку Русов взял с собой троих дикарей, ужинавших в данный момент на палубе «Стрелы». Но что-то не давало мне покоя, смутное подозрение, что Урха скрывают какую-то важную деталь, засело в моем подсознании. Дав себе обещание присмотреться к гостям получше, постарался выбросить из головы неприятные мысли. Если все пойдет, как я планирую, из «генуэзцев», как я мысленно окрестил Урха, может получиться дружественный народ со временем сам решивший стать частью Русов.

* * *

Картер смотрел вслед уменьшавшемуся в размерах паруснику. Двадцать лет прошло с той злополучной операции, закончившейся так неудачно. Они потеряли объект в тумане у берегов Бермуд, забыв сделать ему инъекцию снотворного, а их самих забросили неизвестно куда. Впрочем, Картер не зря обладал аналитическим умом и входил в тройку лучших выпускников академии ФБР, откуда его переманило ЦРУ. Отсутствие самолетов в небе, тишина в радиоэфире, дикие и безлюдные берега Европы могли означать только одно: они оказались в прошлом, задолго до появления цивилизаций. Встреча с диким племенем, ранившим Пинчера, только подтвердила его догадку. После выздоровления раненого товарища они предприняли несколько попыток найти обитаемые места, уходя в плавание вдоль береговой линии до ста миль. Безрадостная картина: все встреченные племена были еще более дикими, чем те, с которыми они жили теперь.

Окончательное понимание, что живут во времена первобытных людей, далось Мендосе и Пинчеру нелегко. Оба не хотели мириться с тем, что больше не увидят благ цивилизации, а остаток жизни придется провести в этом месте.

Картер смирился с этим быстрее, понимая, что придется адаптироваться к новым условиям жизни. Он не стал примерять на себя роль вождя племени, решив оставить свою группу выше племенных отношений. До дикарей донесли мысль, что прибывшие люди – небожители. Племя Урха быстро привыкло к тому, что с ними живут «сванга» (создавшие жизнь). «Сванга», в глазах дикарей, были волшебниками. Они умели по щелчку пальцев рождать огонь (зажигалка), у них был Страшный Шум, убивающий на большом расстоянии.

«Сванга» со временем научили их использовать новое оружие, теперь другие племена сами хотели жить рядом с Урха. Шли годы, «сванга» показывали новые чудесные вещи, в своем костре из глиняной печи они заставляли плавиться камни и делали из них наконечники для копий и стрел. Найдя растение, что сыпало на землю маленькие жесткие зерна, сванга научили сажать это растение и собирать эти зерна, перетерев их можно было получить белую пыль, из которой делалась вкусная еда.

Сванга построили для себя дом из камней, спрятав его за скалой. Формально, функции вождя выполнял сванга по имени Паб, остальных сванга они видели не так часто. Территория рядом с каменным домом была запретна. Для Урха наступили благодатные времена: они были сыты и сильны. Сванга научили ходить по воде используя кору дерева (индейская пирога), собранную так, что в ней могла сидеть одна рука людей. Кроме того, именно сванга показали, как делать орудия для лова «шенк» (рыба, морские обитатели), обитавшей в ВОДЕ, ЧТО НЕЛЬЗЯ ПИТЬ.

«Сванга» ввели правило: любая женщина «впервые пролившая кровь на землю» должна получить благословение «сванга». Молодые женщины проводили в каменном доме «сванга» до одной руки дней. Большинство возвращались обратно, и взять их в спутницы могли только лучшие воины. Но некоторые оставались в доме «сванга». Были и такие женщины, что не получали благословения «сванга». Таких женщин в «свой очаг» мог взять только слабый воин или калека.

Урха благодарили Духов, что послали им «сванга»: их жизнь сильно изменилась, и к ним тянулись остальные племена, но однажды, увидев в ВОДЕ, ЧТО НЕЛЬЗЯ ПИТЬ, чудовище с белыми крыльями, Урха испугались. Паб долго объяснял им, что нужно улыбаться и делать вид, будто они очень рады прибывшим на чудовище. Урха не понимали зачем это, но согласились со «сванга» и очень старались понравиться прибывшим людям. Но прибывшие уплыли, забрав с собой Паба и еще двоих воинов. Паб сказал, что вернется много Зан (Лун) спустя. А до этого им следует жить, как жили раньше.

Картер бросил последний взгляд в море: корпус корабля уже не виден, но паруса еще пятном выделись на фоне темнеющего неба. Их замысел с Мендоса был прост, слушать и вникать, пытаясь понять, что за люди приплыли на паруснике. Црушник сразу понял, что пистолет за поясом одного из белых явно из того же времени, что и сами американцы. Мендоса был практически неотличим от аборигенов Урха, и именно ему предстояло выяснить с кем их свела судьба.

Когда Мендоса внезапно возник перед ним улыбаясь, словно блаженный, Картер не сразу поверил, какая им подвалила удача. Прибывшие сами приглашали с собой несколько человек определенно собираясь наладить отношения. Со своего места наблюдавший за гостями сотрудник ЦРУ видел, сколь серьезно вооружены прибывшие. При этом в их действиях не наблюдалось никакой агрессии, словно речь шла не о каменном веке, где каждый чужак – враг. Картер не знал, с какой стороны подступиться к прибывшим, долетавшую до него речь он не знал, хотя ему казалось, что он слышал такие интонации у Майка Покровски, аналитика из научно-технического директората, чьи родители эмигрировали в США из Польши, не желая жить под коммунистами. А тут такая удача, прибывшие сами давали им ключ от двери, да еще и заботливо эту дверь приоткрывали.

– Поедешь ты, Пабло, возьми с собой Гуна и Река, пусть постараются максимально изучить кузнечное дело. Думаю, что в этом направлении они куда дальше продвинулись, нежели мы.

– Сталь у них классная, – подтвердил Мендоса.

– Твоя задача, – пропустив реплику мимо ушей, продолжил Картер, – собрать максимум сведений о численности этих людей, узнать кто они и откуда. Выявить слабые места в их племени, разузнать, кто главный, какова структура племени и найти слабые звенья. Будет идеально, если сможешь выявить недовольных, чтобы мы могли перетянуть их на свою сторону. Но, в первую очередь, ты не должен рисковать, твоя жизнь важнее любой информации о враге.

– Джон, ты считаешь, они враги?

– Любой – враг, пока не доказано обратное. Не выдай себя жестом или словом, помни, что они могут наблюдать за вами. Когда выучишь язык, тебя будут спрашивать о нас, о племени. Мы просто племя Урха, меня вообще нет. Им не следует знать, что я существую, не нужно знать про огнестрельное оружие. Мы – типичные дикари едва овладевшие примитивными технологиями. Веди себя как дикарь, «пугайся» всего неизвестного, падай на колени, если услышишь выстрел, всячески показывай огромную дистанцию между собой и новыми «сванга».

– Да, Джон, не переживай. Я справлюсь, не под таким прикрытием приходилось находиться, даже наркокартели не могли вычислить, – самодовольно улыбнулся Мендоса.

– Хорошо, теперь иди, как выучишь язык и узнаешь все необходимое, уговори их посетить нас еще раз. Потом, как ты приедешь, мы все обмозгуем и решим, кто есть кто в этом мире, и кем мы станем, врагами или друзьями.

Картер вошел в дом: испуганными тенями метнулись по углам многочисленные жены и наложницы. Придется провести несколько месяцев, прежде чем вернется Мендоса с информацией, если, конечно, вернется. Этот белый с пистолетом за поясом явно не дурак: в бинокль Картер видел, как мужчина пытается сканировать местность. Второй белый явно был попроще, хотя и выглядел угрюмым.

– Посмотрим, кто есть кто и кто кого, – вслух проговорил Картер, и, переходя на язык Урха, отдал указание самой молоденькой жене:

– Иха, согрей мое ложе, сегодня на тебя смотрят Духи с небес!

Глава 2. Наскальное творчество

Ночь опустилась, едва мы отплыли от поселения Урха порядка сорока километров. Так как спешить нам некуда, согласился с Тиландером, что лучше встать на якорь, чем плыть ночью. Убрав паруса, «Стрела» еще пару минут двигалась по инерции, но сброшенный якорь намертво зафиксировал шхуну. Трое Урха с некоторой боязнью и беспокойством смотрели за борт корабля, не понимая, почему мы не пристаем к берегу. Команда «Стрелы» занималась рутинными делами, готовясь к отдыху: сворачивала канаты, надежно крепила спущенные паруса, убирала лишний такелаж, мешавший ходить. С наступлением темноты на корабле зажги самодельные керосиновые фонари, вызвавшие невероятное любопытство у наших гостей. Гун и Рек даже подскочили с места, вцепившись в борта шхуны, Паб вел себя немного более сдержано, но и у него был испуганный и заинтересованный вид. Мои попытки успокоить дикарей помогли лишь благодаря мягкой интонации, они все равно отодвинулись в сторону, частично скрываясь в спасительной темноте. Пока дикари немного не освоят язык, коммуникация с ними будет затруднена.

Санчо громко рычал, разрывая куски сушеного мяса: принимать пищу он был готов в любое время. Я пару раз предпринимал попытки ограничить его аппетит: неандерталец становился похожим на бочку. Хотя ему еще не исполнилось тридцати, выглядел Санчо моим ровесником. Если так пойдет дальше, уже через несколько лет он не сможет сражаться или бегать, превратившись в огромную гору жира и мышц. Начну бегать, и его заставлю меня сопровождать, как только вернемся в Максель.

Бер, в отличие от Санчо, оставался стройным и худощавым, без капли лишнего жира и выглядел при этом совсем молодым, хотя приблизительно был ровесником неандертальца. Правда Бер сильно уступал Санчо по количеству детей, являясь отцом всего двоих мальчиков. Санчо официально имел десять отпрысков, а сколько еще полукровок родили местные женщины, не знал никто.

Необходимость учета рождений и смертности привела к тому, что функцию ЗАГСа пришлось возложить на священнослужителей, по типу церковного учета средневековья. Вначале Русы не могли понять, почему они должны показывать новорожденного священнослужителю из музгара, да еще и сообщать имя ребенка. Имена детям зачастую могли дать спустя несколько месяцев, следуя своим племенным традициям. И тем более странной Русам казалась необходимость вызывать священнослужителя к усопшему, чтобы смерть засвидетельствовал представитель музгара. Со временем в самом Макселе это стало нормой, но в островных колониях учет не велся. Эту проблему я собирался решать, прикрепив к каждой колонии по одному священнослужителю. Помимо ведения учета смертей и рождений, им предстояло читать проповеди, чтобы слово Главного Духа-Бога слышало каждое ухо народа.

Едва на востоке стало светать, как на «Стреле» началась беготня: поднимали якорь, ставили паруса. На второй день путешествия Урха уже владели десятком слов и вели себе смелее, расхаживая по палубе. Вчера мы упустили, что дикари не умеют пользоваться корабельным «сортиром», утром пришлось заставить их же самих отмывать испачканную палубу. Но урок пошел впрок, в обед видел, как Паб довольно ловко пристроился в подвесном сортире, справляя нужду.

Увидев вдали бухту, где мы ночевали несколько дней назад, дал указание Тиландеру пристать у правого берега, не входя глубоко в бухту. Мне хотелось незаметно подойти к селению, что в прошлый раз дикари бросили, едва завидев корабль.

Все три Урха заволновались, увидев, что мы направляемся к берегу. Паб, подскочив ко мне дернул за руку, привлекая внимание:

– Бид, бид, – лопотал он, показывая рукой на берег. Что хотел сказать этими слова не знаю, но у меня сложилось впечатление, будто дикарь меня предупреждает об опасности.

– Все нормально, бояться не надо. Это просто разведка, успокойся парень, – мои слова возымели действие, дикарь слегка успокоился, отпуская мою руку.

Бросив якорь в ста метрах от берега, Тиландер дал команду спускать шлюпки. Всего на берег не считая меня, Санчо и Бера отправились двадцать человек. Берег в этом месте был каменистый, весь в крупных камнях и колючих кустарниках, почти вплотную подступавших к воде.

– Бер, возьми десять воинов и заходи с левой стороны, я с остальными пойду справа. Если встретим дикарей, не убивать, желательно установить мирный контакт.

Мотнув головой, Бер отобрал десятку воинов и осторожно двинулся вдоль берега влево, отыскивая проход между колючими кустарниками. Я и Санчо с оставшимися воинами двинулись вправо и найдя чистое место, направились в сторону леса, что располагался в нескольких десятках метров. Лес был дремучий, вековой: густые кроны деревьев не пропускали лучей садящегося солнца, создавая театр полумрака. Пройдя метров триста по лесу, мы наткнулись на скалу, что тянулась с юга на север образуя преграду на нашем пути. Чтобы не отдаляться от отряда Бера, двинулся на юг в левую сторону. Пройдя метров двести, мы оказались перед черным жерлом пещеры, расположенным практически на уровне земли.

– Сделайте факелы, – двое воинов по моему указанию спешно занялись факелами. Санчо высек огонь вытащив кремень и трут из своей необъятной набедренной шкуры с множеством складок. Сырые ветки плохо горели, но свет все же давали.

– Санчо, Га? (чувствуешь опасность).

– А-а (Нет, опасностей нет), – неандерталец, немного пригнувшись первым шагнул в проем пещеры. Следуя за ним, я старался поднять факел повыше, но низкий свод пещеры не давал этого сделать. Пройдя пять метров, мы попали в «комнату», расширявшуюся в обе стороны. Свод пещеры пропал, угадываясь по отблеску огня где-то на высоте семи метров.

Пещера раньше была обитаема: на глаза стали попадаться человеческие и животные кости, обрывки шкур. Толстый слой пепла у дальней стены говорил, что здесь жили долго. Прямо над кострищем сверху просачивался свет: видимо именно поэтому костер жгли в этом месте, чтобы дым уходил вверх.

Пещера имела две комнаты, после стены с костром шла небольшая перемычка-туннель метра три в длину, за которым располагалась вторая «комната» чуть меньше размером. И в этой пещере ощущался приток воздуха. Пламя колебалось и дрожало, грозя погаснуть. Пещера как пещера, таких по миру, наверно, миллионы разбросаны. Уже собираясь назад, боковым зрением увидел какие-то рисунки на стене. Подойдя ближе, поднял факел и обомлел: на довольно гладкой стене была изображена летопись первобытных людей: фигуры животных, людей. Но, самое главное, нарисована целостная художественная сцена, изображавшая бой между двумя племенами.

Пять коренастых и широких фигур окружали фигурки тоньше и значительно выше. По несколько фигурок валялись в ногах, видимо, они изображали погибших воинов. Кто бы ни был художником, ему удалось передать основную мысль: битву двух разных племен. Возникло желание задержаться и осмотреться внимательно, но факелы грозили потухнуть, да и Бер начнет бить тревогу, переживая за задержку.

Часть моего факела прогорела, и крупная ветка упала к ногам, осветив пол, где что-то тускло отразило свет огонька. Нагнувшись, увидел крупный кусок угля, видимо того самого, чем рисовал первобытный художник.

– Пошли на выход, – скомандовал отряду и, уже двинувшись, остановился словно оглушенный: «уголь был не древесный». Метнувшись обратно, подхватил найденный «инструмент» художника, чтобы рассмотреть его внимательно на свету. Факел Санчо еще горел, а мой погас уже у самого выхода. Солнце практически село, но даже полумрака леса хватило, чтобы рассмотреть кусок угля в моих руках. Иссиня-черный кусок угля был несомненно каменным, имевшим слоистую структуру.

Уголь, каменный уголь, да еще и высочайшего качества, если мне не изменяет память. Мои познания о каменном угле были весьма скромны, но некоторые выдержки из книги «Цусима» я помнил. Помнил, как сетовали кочегары на качество угля, проклиная интендантов, что закупали бурый уголь вместо черного. Проблемы императорской России меня сейчас мало волновали, интересовал всего один вопрос: «как именно уголь попал в пещеру»? Маловероятно, что первобытный художник скитался с ним по всему свету. Когда племя в походе, каждый килограмм нагрузки имеет значение. Именно поэтому мы часто находили брошенные старые шкуры и сломанное оружие. Нет смысла это таскать с собой, когда на новом месте можно добыть животное или сделать новое оружие.