Моя темная королева

Поразительно все же, как такая роскошь уцелела на разоренном пепелище?

Я касаюсь еще одного камня, мерцающего алым возле когтей Кайо, и в этот миг поднимаю глаза на олвитанца. Тот хмурится. Брови совсем съехали под повязку, поперек лба собрались морщины. Не будь он слеп, уверена, следил бы за каждым движением моей руки. Да что уж… отчего-то кажется, что он и так следит.

И вдруг олвитанец шагает вперед, крепко хватается за подлокотник – и трон под нашими ладонями рассыпается искрами. Долю секунды они растерянно мечутся в воздухе, а потом гаснут все разом, как вспугнутые светлячки.

Лишившийся насеста Кайо ухает, громко хлопает крыльями и перебирается на ближайший камень. Возмущение его до того забавно, что я почти улыбаюсь. Почти.

– Иллюзия. – Олвитанец выглядит довольным. Лоб его разгладился, плечи расслабились. – Они тут каждые несколько минут появляются, то в одном, то в другом углу. Эта крепкая попалась, обычно и мимолетного касания хватает, чтобы…

Он осекается и снова сдвигает брови.

– Ты их… видишь? – пытаюсь я заполнить неуютную тишину.

Если он не совсем слеп, значит… Я с трудом удерживаюсь от желания вновь попятиться.

Он водит перед собой рукой, словно хочет нащупать трон.

– Вспышки, – бормочет рассеянно. – Любые чары – это вспышки в темноте.

Я слабо представляю, как это работает и чем он эти вспышки видит, но мысленную зарубку делаю. Любые чары… Возможно, это как у нас с Кайо – нам порой достаточно одной пары глаз на двоих, и, как правило, это не мои глаза.

– Какая у тебя птица? – вдруг спрашивает олвитанец, словно и сам думает в том же направлении. – Все ухает и ухает… как филин какой.

– Циккаба[1], – поправляю я. И зачем-то добавляю: – Черная.

Черная циккаба – это красиво. Угольные перья, сверкающие в ночной тьме, огромные круглые глаза да солнечно-рыжий клюв, пестреющий на этом мрачном полотне. Чем не ведьмовская птица? Хотя олвитанец наверняка уже представил себе ворона.

– Хорошо, – кивает он каким-то своим мыслям. – Хорошо. – А после паузы упирает руки в бока и, вскинув голову, будто смотрит в самое мое нутро сквозь свою кровавую повязку. – Ну, и откуда начнешь поиски?

В этот миг в голове рождается столько вопросов, что я даже испугаться как следует не успеваю. Просто ошалело моргаю, уставившись на олвитанца, пока внутри писклявое «как он узнал?» сменяется немного истеричными «зачем он здесь?» и «что теперь будет?». Вслух я произношу лишь сиплое:

– Что?

– Поиски, – повторяет он и делает шаг ко мне, предварительно ударив по расколотому полу перед собой кривой палкой. – Ведун сказал, пришлет ведьму мне в помощь, и ты явилась. Надо управиться здесь побыстрее, я и без того ждал слишком долго.

Прелестно.

Я бесшумно выдыхаю и на миг прикрываю глаза. Толком еще ничего не ясно, но обо мне этот чокнутый слепец точно ничего не знает. Судя по всему, его сюда привело предсказание очередного шарлатана, которых – твоими стараниями – за последние годы развелось по семи королевствам как мошкары. И мне не стоит оглядываться и переживать, что вот-вот появится настоящая, посланная ведуном ведьма.

Не появится. Ни теперь, ни через неделю, ни через год. Скорее уж олвитанец и впрямь высидит яйцо.

Другой вопрос: зачем ему вообще понадобилась помощь чародейки?

Я окидываю его свежим взглядом, стараясь отринуть все еще тлеющий в сердце страх и впечатления от предыдущей встречи. Это совсем другой человек. Он слеп, навеки погружен во мрак, но не испуган. Потрепан дорогой и жизнью на развалинах дворца, но грязь и усталость не в силах скрыть горделивую осанку и повадки воина. Уверена, кинься я сейчас на него, уже на первом шаге буду сбита наземь неказистой палкой.

А еще одежда… выжженная солнцем и изъеденная морозами, латаная-перелатаная, но такие ткани я видела только в детстве, когда пряталась от тебя в сундуке с матушкиными дворцовыми нарядами.

– Твоя рубашка порвется при первом же ветерке, – невпопад говорю я, и олвитанец непроизвольно проводит рукой по груди, теребит шнуровку когда-то яркого и роскошного жилета.

– Зато я знаю, как она выглядит, – отвечает он ровно.

А я понимаю, что по возрасту этих тряпок можно определить день, когда олвитанец ослеп.

– Поиски, – резко напоминает он, не позволяя мне развить мысль. – Времени почти не осталось.

– Боюсь, тебе придется подсказать, что и как я должна найти.

Второй раз за день меня принимают за другого, и второй раз я даже не пытаюсь отрицать. Не вру, но игру поддерживаю. А ведь когда-то даже намек на подобное лукавство отзывался жжением в висках, а уж от откровенной лжи я и вовсе полыхала факелом.

Ты любила эти моменты. Подталкивала меня к ним. И с любопытством безумного ученого наблюдала за моей агонией.

Я по-прежнему жду болезненной отдачи за всякий шаг, направленный против сущности пастыря, но с каждой минутой безнаказанности эта вероятная боль все меньше меня страшит. Наверное, тебя бы разочаровала сегодняшняя я.

Я очень надеюсь, что она тебя разочарует.

Олвитанец молчит слишком долго и как-то слишком сосредоточенно. Затем что-то бормочет себе под нос, трет лоб и наконец произносит:

– Ирманский король знал, как убить эту тварь. Он что-то приготовил. Иначе с чего ей разносить этот дворец по камешку? И оно здесь, я знаю, оно все еще здесь. А как ты его отыщешь – это уже твои ведьмовские штучки. – Он усмехается, широко, надменно. – Оплата будет щедрой, не волнуйся.

Я и не волнуюсь. Точнее, не волновалась, пока он не заговорил. Теперь же с трудом сдерживаю рвущийся наружу поистине ведьмовской хохот.

Разве могло быть иначе? Разве мог слепой олвитанец явиться сюда с отличной от моей целью?

Ты ведь всегда умела заводить друзей.

– Я думала, если ваш Король очнется от чар супруги, то поднимет против нее целое войско, а не одного несчастного рыцаря, поеденного молью.

Я говорю медленно, осторожно, чтобы ни одна капля неуместного веселья не выплеснулась наружу. Впрочем, как и иные чувства – их сейчас во мне с избытком.

– Отныне он и ваш Король тоже, – все с той же усмешкой отвечает олвитанец.

– И все же… боюсь, Королева уже иссушила его рассудок, и смерть ее оставит что Олвитан, что Ирманию в руках безумца. Или вообще без всякой крепкой руки.

Понятия не имею, что за бес в меня вселился и зачем я подогреваю этот спор, но остановиться не могу. Та никчемная толика тьмы, что позволяет мне нарушать заветы света и неизменно искажает любые чары, сейчас словно быстрее бежит по венам и захватывает власть над разумом.

Зато в образ ведьмы эта болтовня вписывается как нельзя лучше.

– Это вряд ли, – уверенно говорит олвитанец, и улыбка его становится шире, но при этом холоднее. – Редкий трон остается пустым надолго.

Мы оба смотрим на пустое место, где совсем недавно сверкал драгоценными камнями иллюзорный трон. Трон, оставшийся ничьим, хотя мог быть твоим.

Мне на плечо, гулко ухнув, усаживается Кайо – похоже, ему надоело наблюдать за столь увлекательной беседой со стороны. Я и сама едва не ухаю: плотный плащ и рубаха, конечно, защищают кожу от его когтей, но весит моя тьма немало.

– Значит, ты радеешь за благополучие наследника, – делаю я вывод. – Младший брат Короля послал на битву с чудовищем слепого рыцаря.

– Младший брат Короля никого не посылал, – пожимает плечами олвитанец, и я уже открываю рот, чтобы сказать какую-нибудь глупость о самоотверженности и инициативе, но тут же его захлопываю.

«Еще совсем недавно правил Олвитаном вредный старик, и было у него два сына. В старшем король души не чаял, воспитывал его по своему образу и подобию, учил всему, что знал сам, да против врагов своих извечных настраивал. А младший принц, запасной, бегал за братцем хвостиком, стремясь поймать хоть отголосок отцовского благоволения. И когда старик умер, а старший из сыновей взошел на трон, младший так и остался при нем неотлучной тенью. С тех пор куда бы ни отправился новый Король – принц стоит за правым его плечом».

Полагаю, спасать девиц из башен братья тоже привыкли вместе. И убивать ведьм.

– Вы крайне отважны, ваше высочество.

Глава 3. Корни и кости

Кайо – единственное, чему ты всегда завидовала. Много лет назад, когда он только выпорхнул из моей груди, ты вскрыла свою в поисках такого же.

Вскрыла заговоренным матушкиным ножом, потому никакие чары не помогли убрать шрам.

С тех пор ты носишь на теле вечное напоминание о моем крошечном превосходстве. С тех пор ты больше не скрываешь своей ненависти.

В самом начале этого пути я слабо представляла, что предстоит совершить, чем пожертвовать и на что решиться. Я плыла по течению, прислушиваясь, приглядываясь и запоминая. И стараясь не думать о конечной цели миссии, которую сама на себя возложила.

Но только теперь я понимаю, что то была лишь присказка, а путь мой, несмотря на стертые сапогами ноги и запыленный плащ, еще даже не начался.

Однако скоро начнется. Очень скоро.

Возможно, он начинается прямо сейчас, пока я, опустив голову и упершись коленями и ладонями в крошево мраморного пола, смотрю на дворцовые руины глазами Кайо.

Он парит в почерневшем небе, откуда искореженные обломки кажутся небрежно разбросанными по земле детскими игрушками. В дальних залах, куда я так и не добралась, мерцают золотистым светом упомянутые Принцем иллюзии. Кажется, какие-то статуи. Возможно, вблизи я сумела бы рассмотреть лики твоих родных… твоих жертв, но с высоты птичьего полета угадываю только изгибы тел и застывший танец одежд.

Я не знаю, что именно надеюсь найти. Какой-то знак. Намек. Любую странность. Но самые странные здесь как раз мы: безглазый Принц, фальшивая Ведьма да ненастоящая птица.

Ну и иллюзии, конечно. Зачем они нужны? Кто и когда их создал? Всегда ли король Ирмании восседал на иллюзорном троне или то лишь случайно отпечатавшийся в реальности отголосок прошлого?

Мне подобные чары незнакомы, но и кладезем знаний меня не назовешь. До четырнадцати лет я училась у матери (которая и сама образованностью не блистала), а после постигала колдовскую науку самостоятельно, методом проб и ошибок, и вряд ли стоит сообщать об этом Принцу.

Тот мнется в стороне, и хоть ему не терпится – я чувствую это кожей, – он не вмешивается. Верно, опасается нарушить какой-нибудь ведьмовской ритуал.

Иллюзорные статуи распадаются на искры и тают, и в тот же миг в соседних комнатах вспыхивают новые.

– Мне бы бумагу и перо, – говорю я вслух, ни на что особенно не рассчитывая.

Просто было бы неплохо зарисовать расположение иллюзий на случай, если они действительно что-то значат.

– Конечно, сейчас только сумку открою. Куда ж слепому без бумаги и перьев.

– Без ерничанья, видимо, тоже никуда, – бормочу я и осторожно открываю глаза.

Зрение раздваивается, вид сверху и разрушенный тронный зал словно наслаиваются друг на друга, но я умудряюсь удержать связь с Кайо. Редкое везение. Затем подгребаю к себе мелкие камешки и обломки и на относительно чистом пространстве пытаюсь выстроить некое подобие карты.

Получается из рук вон плохо.

Я уже почти забыла, где мерцали предыдущие статуи, да и в целом, даже с учетом трона, получившаяся картина никакого ответа не дает. Я не вижу связи.

Разумеется, это не значит, что ее нет. Скорее, что воображать и соображать – не совсем мое.

Но я не сдаюсь.

И пока я сосредоточенно передвигаю камешки и прокладываю между ними невидимые линии в поисках пересечений, дворец наполняется новыми иллюзиями. Кажется, это деревья и фонтан во внутреннем саду.

Они словно уходят вглубь, убегают все дальше и дальше от трона.

«Или показывают дорогу», – шепчет тьма, и я вскакиваю, резко оборвав связь с Кайо.

Он раздраженно вскрикивает и растворяется в ночи. Надеюсь, улетает к последним появившимся иллюзиям. А я поворачиваюсь к Принцу:

– Ты видишь вспышки. Иди за ними.

Не самая лучшая идея следовать за слепцом, но из нас троих сейчас как раз от меня никакого толку.

Я жду очередного ехидного замечания, но он лишь хмурится и, повертев головой, уверенно направляется в черное нутро каменного монстра.

Здесь, внизу, без зрения Кайо, мне не понять, что настоящее, а что рассыплется при первом же касании, но в Принце я не сомневаюсь. Во-первых, порой он останавливается и явно ждет, когда вспыхнут новые указатели, и вряд ли это умелая игра – слишком уж нам обоим неуютно в эти минуты, наполненные тягостным молчанием. А во-вторых, вскоре мы добираемся до того самого фонтана, над которым кружит Кайо, и дальше путь продолжаем уже втроем.

Кайо отмечает для меня иллюзорные предметы, усаживаясь на них. И, как и трон, на прикосновения птицы-тьмы они никак не реагируют.

Я часто спотыкаюсь, цепляюсь плащом за торчащие тут и там обломки, получаю по лбу внезапно появившимися из темноты ветками. И с каждой минутой все сильнее злюсь на Принца, который со сноровкой циркача огибает любые препятствия. В какой-то момент мне даже хочется сорвать с него повязку и возопить: «Обманщик!», но я знаю, что это глупость.

Он в одиночку добрался в чужой враждебный край и выживал здесь не один день – естественно, ему нипочем какие-то ветки.

А вот палкой своей Принц почти не пользуется, и мне начинает казаться, будто она и нужна лишь для того, чтобы было чем занять руки.

Мы не сразу понимаем, что путь закончился, и у последней иллюзорной статуи – огромной, запрокинувшей лицо к небесам, – стоим слишком долго. Заскучав, я вновь сливаюсь с сознанием Кайо и разглядываю сияющую каменную фигуру с высоты.

Это женщина в длинном струящемся одеянии, и мне требуется несколько мгновений, чтобы понять, что она отнюдь не поднимала лица к небу. Лица у нее вовсе нет. Нет головы. По крайней мере на плечах.

Голову она нежно баюкает в сложенных у груди руках. Очевидно, свою. Со спутанными, словно корни растений, волосами, острыми скулами и оскаленным ртом. Остальные черты будто смазаны, толком не разглядеть, но в черных провалах, заменяющих женщине глаза, что-то белеет… движется, копошится…

Задохнувшись от ужаса, я разрываю связь и возвращаюсь в человеческое тело, к счастью, не одаренное таким острым зрением.

– Что? – настораживается Принц.

– Жутковато тут. – Я передергиваю плечами. – Темно.

– Ох, бедняжечка…

А вот и долгожданное ехидство.

Решив благородно не обращать на него внимания, я жду еще минуту, две, три, а потом Принц хлопает статую по ноге – и она развеивается искрами по ветру.

– Похоже, эта последняя. – Он упирает кулаки в бока и оглядывается. – Ну и куда нас привел сей тернистый путь?

Мне бы тоже хотелось знать ответ…

Судя по обугленным стволам деревьев и вросшим в землю скамейкам, мы в одном из уголков огромного дворцового парка. Сейчас сложно представить, что когда-то по этим тропам прогуливались знатные особы, а вон на том пустыре явно стояла беседка, где королевский гвардеец мог украсть поцелуй смущенной фрейлины.

Сегодня ни один из них даже не подумал бы сунуться в это мертвое царство, тем более глубокой ночью. Только нам с безумным Принцем сюда и дорога…

Я тоже гляжу по сторонам и даже сплетаю незримые нити светлых чар, дабы чуть лучше видеть в темноте. И, как и последние три года, тьма немедленно вмешивается в плетение, искажая его, загрязняя. В итоге мрак и впрямь немного отступает, я вижу на несколько метров вглубь парка, вот только все в красном цвете.

Чудесно. Будто мне и без того не хватает впечатлений.

– Ведьмачишь, Ведьма? – спрашивает Принц. – Вся так и светишься. И ты толстая.

– Неправда! – вскидываюсь я, а этот паяц смеется.

– Успокойся, я вижу только мерцание чар. Весьма слабеньких, кстати говоря.

– Прости, высочество, что не пытаюсь тебя впечатлить.

Поразительно, как быстро и ловко он вытащил наружу мое нутро, такое же искаженное, как и чары. Всего несколько часов назад, в таверне, я призывала местных помочь несчастному чужаку, а теперь сама готова его растерзать за глупую шутку.

Он же нарочно меня изводит! В этом вы с ним необычайно похожи… Надеюсь только, цели у вас разные.

Дав себе зарок больше не попадаться в ловушки Принца и даже не рассчитывая его исполнить, я возвращаюсь к созерцанию окрестностей. Если я не ошиблась и иллюзии указывают на место, должен быть еще какой-то знак…

– Эй, ты обиделась? – зовет Принц.

Я молчу, и он подходит ближе.

– Не обижайся. Я слишком долго был один и просто рад возможности поговорить не с пустотой.

Конечно. Я чуть лучше пустого места. Хочется сказать, что я, между прочим, тоже не избалована компанией, но пока есть силы, я держусь.

– Еще по ту сторону воды, в Олвитане, я как-то поймал кролика, но не смог его убить и съесть, – продолжает Принц. – Он меня будто бы слушал и даже хрустел в ответ. Как потом оказалось, хрустел запасами моих овощей, пока не сожрал их все, после чего дал деру. Такого предательства наша зарождающаяся дружба не выдержала.

Приходится закусить губу, чтобы не рассмеяться, но, судя по довольному лицу, он и мою улыбку слышит.

– Ты его поймал и отомстил? – спрашиваю я.

– Что ты, я не такой! – возмущается Принц до того притворно, что я почти не сомневаюсь: где-то в его карманах есть кроличья лапка.

На удачу.

Удача бы нам сейчас не повредила.

С этой мыслью я поворачиваюсь к месту, где совсем недавно возвышалась жуткая статуя. Если это конечная точка, то, может, она и есть указатель?

Этот клочок земли ничем не отличается от других, и если меня хорошенько покрутить с закрытыми глазами и запутать, я его точно не найду. Так что, пока помню, неплохо бы копнуть поглубже. Ведь если ничего нет на поверхности, значит…

Я успеваю сделать ровно пять шагов и, похоже, встаю прямехонько на место статуи, когда земля под ногами расходится. Без предупреждающих трещин и грохота – просто распахивает пасть и заглатывает меня целиком.

Я бы не удивилась, услышав над головой клацанье зубов, но вместо него сверху доносится крик Кайо и неразборчивое бормотание Принца. Он не очень-то и встревожен, скорее, озадачен моим молчанием. Наверняка сказал очередную гадость, а я не ответила.

А я меж тем проваливаюсь все глубже и глубже…

Изо всех сил упираюсь в рыхлые стены ногами, пытаюсь ухватиться за торчащие из земли корни, но они вдруг обвивают мои щиколотки и запястья, сдавливают талию – и вскоре я уже не падаю, а трепыхаюсь увязнувшей в паутине мухой.

На дно меня опускают как не слишком ценный груз, и корни тут же исчезают в земляных норах, даже сквозь одежду оставив на коже болезненные ожоги.

– Ты там ведьмачишь? – кричит наверху Принц. – Под землей все светится.

Я задираю рукава и дую на запястья в надежде приглушить жжение.

– Мог бы для начала спросить, жива ли я, – отзываюсь раздраженно.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Сноски

1

Вид сов из рода неясытей. Здесь и далее примечания редактора.