Деяние Луны

Срок годности ещё не закончился, оставалось лишь пара дней до того, как лекарство придёт в негодность.

Решив взять его, Даня одним движением задвинул ящик обратно и прислушался в наступившей тишине к шорохам, что на миг возникли наверху.

«Вроде всё тихо, – подумал он, осторожно поднимаясь по ступенькам, напрягая уши и превращая свои глаза в янтарные капли. – Все спят. Хорошо это или нет? Наверное, хорошо. Хоть кто-то будет в состоянии нянчиться с ней завтра, пока буду отсыпаться в своей комнате».

Юноша надеялся, что девушка уснула, и лекарство не понадобится, но, открыв дверь, увидел, что та так и не сменила положение тела:

– Я вернулся, как и обещал.

Нина никак не отреагировала в ответ, её взгляд был направлен в окно, словно оно было единственным, что интересовало её в этом мире.

«Неужто опять привиделось?» – юноша чувствовал страх, который исходил от девушки, наполняя комнату опасным напряжением.

– Ты как? – он подвинул кресло и сел рядом. Его пальцы потянулись к запястью и нежно прошлись подушечками по коже. Нина вздрогнула, приходя в себя. – Что с тобой?

– Я пыталась поспать, но, – она виновато посмотрела на него, – когда закрываю глаза, вижу его. Будто он никуда не уходил, и стоит мне заснуть, снова тут как тут. Поджидает, чтобы напасть.

– На, выпей, – вместо ответа парень протянул ей три капсулы бордового цвета.

«Раз подошёл срок годности, то действие наверняка ослабло. Значит, трёх будет достаточно. Надеюсь, столько поможет, иначе придётся скормить всю пачку, – размышлял Даня. – Правда, сомневаюсь, что она съест её добровольно. И как её запихивать буду, если брыкаться начнёт?»

– Что это?

– Стопроцентное счастье.

Нина хмыкнула и взяла протянутый стакан с водой:

– А чего три?

– Для надёжности, – не покривил душой парень. – Вдруг одна не подействует, тогда в запасе у нас ещё две.

– Спасибо.

– Пока не за что, – Данила откинулся назад, уперевшись в мягкую спинку. – Придётся подождать, пока не подействует.

– Как долго?

– Чего не знаю, того не знаю. Я редко болею, и эту гадость никогда не пью.

– Но твоя мама такая спец по лечению. Не думала, что ты никогда не бывал в её руках.

– Бывал, но всегда можно выплюнуть, – увидев, как ошарашенно распахнулись глаза девушки, парень в ответ рассмеялся, тут же прикрыв рот ладонью. – Так и знал, что ты не догадалась это сделать. Хотя, кто знает, может её лечение действительно спасло твою жизнь.

– Или окончательно угробило.

– Ещё есть время. А пока ты жива, крест на ней ставить рано.

– Вот как? Значит, ты из оптимистов… даже странно.

– Нет, я просто не хочу умирать. Так что каким-то таблеткам меня не сломить.

– А ты оказывается хитрый, – их глаза на мгновение встретились, а потом веки опустились, пряча под собой неведомый мир. Не давая увидеть, что скрыто за словами, которые последовали дальше. – И что любит такой, как ты? Мне интересно.

– Какая любопытная, – юноша посмотрел в окно, где полная луна показалась из-за облаков, единственный спутник его одиночества. Даже падающий снег, который большими хлопьями опускался на землю, не мог рассеять её сияние.– Мне нравится, как капли стучат по крыше.

Ресницы дрогнули и приподнялись, открывая тёмные глаза. Данила не смог понять, что отразилось в них в этот момент, они слишком быстро меняли цвет, превращаясь то в сияющие изумруды, то напоминали собой осенние листья, упавшие в траву и скрытые белёсой дымкой.

– Знаешь, когда идёт дождь, – продолжал он, всё дальше уходя сознанием во тьму ночи, видя верхушки гор, что временами серебрила луна, когда очередное облако исчезало с её пути. – Я мечтаю об урагане. Хотелось бы хоть раз увидеть его, почувствовать штормовой ветер, который вырывает деревья с корнем и сносит крыши. Говорят, это страшно красиво. И чтобы дождь, у нас это бывает редко, обязательно шёл стеной, превращая всё вокруг себя в серую мглу. Это уютно, когда в мире единственным звуком становится его шум.

«Мне даже плевать на то, если это будет град, который острыми стрелами пронзит всё вокруг, уничтожив эту деревню вместе со мной, – мысленно закончил Данила. – Только зачем я ей это говорю?»

– Тебе одиноко?

«Какая прозорливая», – её слова полоснули по нему ножом, не смертельно, но весьма неприятно:

– Одиноко? Мне? С чего бы это? У меня есть всё, что нужно, – выпалил юноша, но голос предательски дрогнул, лишив твёрдости слова.

– Больше похоже на самовнушение, – она всё смотрела на него, не отводя взор, в котором не было ничего, кроме пустоты. Казалось, сама девушка исчезла, и вместо неё перед ним возникло мистическое существо, пугая до дрожи той вечностью, что взирала на него из глубины.

«Она просто человек. Я в любой момент могу переломить ей шею, если захочу, если выведет из себя. Нет смысла бояться».

– Поэтому ты такой? – Нина всё не унималась и продолжала мучить его фразами, не понимая, какой болью каждый вопрос отзывается в сердце.

– Какой такой? Чудовищный? Как тот волчонок, что заглянул на огонёк? – она обнажала его, сдирая кожу, выставляя напоказ то сокровенное, что годами хранилось в душе. Её вид, её голос презирали его и сводили с ума.

– Какой волчонок? – девушка нахмурилась, смешно скривив губы. – А, спасибо. Я только забывать начала.

– А хочешь, помогу забыть? – Данила ощутил, как ярость затопила душу, глуша последние остатки разума.

– Как?

– Вот так, – его рука дёрнула Нину на себя и та, не удержавшись, упала ему на колени, вскрикнув от боли, когда её запястье ударилось о подлокотник кресла.

Глаза тут же закрылись, пряча в себе страдание, и сразу же его губы накрыли её уста.

«Не открывай, никогда не открывай!»

В его глазах сейчас царило огненное пламя, которое пожирало сердце, разрушая стену, воздвигнутую вокруг себя когда-то.

Дыхание перехватило от соприкосновения с мягкой кожей. Весь мир на миг исчез, оставив лишь их двоих, как Адама и Еву, в ещё не созданной вселенной.

«Я заигрался, – эта мысль пронзила его сознание, приводя в чувство. – Зачем это сделал? Она же невеста брата».

Но внутри не было сожаления, как и страха. Этот поцелуй был так естественен, так желанен, что не хотелось портить его ложью.

– Вот видишь, теперь твою голову займут совсем другие мысли, – парень отпустил Нину, наблюдая за тем, как в томном взгляде просыпается ненависть.

– Идиот! – её лицо скривилось, а ладонь с силой тёрла там, где секунду назад были его губы. – С ума сошёл?

«Видимо, ненависть – самая правильная и верная реакция в данной ситуации, – юноша горько усмехнулся. – Жаль, что я не могу чувствовать тоже, было б намного легче».

Её рот был таким волнующим и податливым. Очерченный мягкими губами, он взывал к поцелуям, и юноша не сокрушался о том, что сорвал его силой.

«Если бы… Если бы ты увидела меня раньше него, смогла бы полюбить?»

Даня не мог понять, почему задаётся этим вопросом. Ведь любви нет места в его жизни, в мире мрака и тьмы, что окутали с детства.

– Если бы…

Нина бросила на него злобный взгляд:

– Что? Хочешь извиниться?

– Вовсе нет. Если скажу «прости», то солгу, а я не привык врать людям.

– Тогда проваливай, – донёсся до него приглушённый шёпот.

– Увы, не могу, – он наслаждался её бессильной яростью. – Я обещал, что буду с тобой до утра. К тому же, если вдруг опять закричишь, придётся вновь закрыть твой ротик поцелуем. Ведь это намного приятней руки, не так ли?

Широкие брови приблизились друг к другу, и лицо девушки заострилось, с трудом сдерживая эмоции.

– Неужели так понравилось? – горько-сладкая улыбка заиграла на его лице. – Может, повторим?

– Сгинь нечисть.

Два слова… забавно, что они могут сломать тебя, не имея реальной мощи.

Брошенные вскользь в приступе злости, они наносят болезненный удар, который тяжелее любой смертельной раны.

Интересно, если бы эта могла кровоточить, справилась бы с ней регенерация, или лучше истечь кровью, закончив мучения?

Вдруг пламя ненависти, что горело в её глазах, потухло, и лицо разгладилось. Девушка недоуменно взирала на юношу, и в тёмных очах было что-то такое, от чего сжалось сердце.

– Прости, – подушечки пальцев потянулись к нему, и прежде чем Данила успел среагировать, коснулись щеки, – за слова. Ты не монстр.

– Ошибаешься, – прорычал он, надеясь, что сурово. – Все в деревне считают меня чудовищем.

– Меня не волнует их мнение, – парень напрягся, наслаждаясь прикосновением и словами, которые были впервые сказаны ему, – я таковым тебя не считаю и…

– Лучше спи, – грубо оборвал её Даня, страшась того, что сердце может разорваться. Так быстро оно билось, находясь в её руках. – Или думаешь, меня радует перспектива не спать всю ночь по твоей прихоти?

Юноша отстранился, пытаясь восстановить дыхание. Казалось, он пробежал сотни километров без воздуха, и тот теперь с неохотой проникал внутрь.

Нина в ответ свернулась калачиком на кровати, демонстративно повернувшись к нему спиной.

«Тебе одиноко? – её голос вновь прозвучал в его голове, поселившись там, видимо, навечно. – Да, но всем всегда было плевать, что со мной. Так почему тебя это волнует?»

Данила смотрел на спящую девушку и чувствовал неведомое ему успокоение. Как странно, это умиротворение впервые проникло в его сердце, расправив напряжённые мышцы и стерев мысли, что носились в голове.

– Поспи, – произнёс нежный голос и глаза, повинуясь ему, сомкнулись, унося сознание в бескрайнюю пустоту. Сон отнял всё, лишь на миг позволив забрать то, что принадлежит брату.

Он спрячет это глубоко внутри и будет хранить, никому не сказав о своём сокровище.

Нина Самохина

Я потянулась, зевнула и открыла глаза. Голова раскалывалась, но по сравнению с тем, что было вчера, эта боль казалась райским наслаждением. Первое, что бросилось в глаза, расплывчатый силуэт в кресле, которое почему-то стояло напротив кровати, а не у книжного шкафа, как раньше. «Костя, – обрадовалась я и попыталась сфокусировать взгляд. – Всё же он здесь. Я ему не безразлична».

Сознание медленно прояснялось. Дымка, словно утренний туман, сначала растворяла в себе комнату, смазывая очертания и лишая предметы цвета, а потом словно кто-то включил мощную вытяжку, вмиг избавив глаза от помехи. В этот момент, я с удивлением обнаружила, что голова, откинутая назад, обрамлена белыми, как снег волосами. Взлохмаченные, они напоминали тополиный пух, который призрачным облачком опустился на спинку кресла. «Данила, – мой мозг отказывался воспринимать реальность. – Почему он здесь? Что происходит?».

Перекатившись на бок, я приподнялась, опираясь ладонями о матрас. Это оказалось слишком для тела, и комната в ярких огнях закружилась передо мной. «Блин», – прикусив губу, чтобы сдержать внезапную тошноту, я медленно втянула воздух, ощущая, как раздувается живот. Пауза. Раз, два, три. Нет, не могу дольше. Губы расслабились, и воздух тонкой струйкой покинул рот. Ещё раз, снова и снова, пока мучительное головокружение не замедлилось.

«Что произошло ночью? Он проломил мне голову? А теперь, съедаемый чувством вины, пришёл извиниться? Вряд ли». Данила не относился к тем людям, которые после ярой ненависти быстро меняют своё отношение. Он отличался завидным постоянством, и если кого-то не переносил, то проявлял это всем телом: интонации, жесты, мимика, даже взор голубых глаз готов был испепелить меня на месте. «Тогда что?»

События ночи нестройной цепочкой стали появляться передо мной. И когда тот, на кого я смотрела, открыл глаза, в моей памяти всплыли разгорячённые губы и мягкий шёпот, который вновь зазвучал в ушах. «Приехали, – я нервно сглотнула, – теперь точно вляпалась. Только во что?»

В первое мгновение после пробуждения его глаза казались безмятежными, словно летнее утро. Лишь густые брови скользнули к переносице, нависнув над глазами тёмными тучами.

– Ты как? – голос юноши звучал спокойно, даже равнодушно, и никак не сочетался с весёлыми огоньками, что плясали в очах.

– Нормально. Но почему ты здесь? – решила я прикинуться дурочкой. А вдруг прокатит, и он, что-нибудь сказав, просто уйдёт. Неважно куда, главное, что подальше отсюда.

– А ты попробуй-ка вспомнить своё ночное соло и узнаешь.

Я постаралась проигнорировать издёвку, звучавшую в голосе, и снова напрягла память. Туман, воцарившийся там, начал рассеиваться, и чем больше ясных образов появлялось передо мной, тем сильнее горели щёки. Бросив взгляд на зеркало, висевшее на стене, я увидела, что на кровати восседал варёный рак, настолько сильно покраснело лицо.

«Зачем? Почему лезла к нему с разговорами? Это же был лишь кошмар. Да, слишком реальный, но сон, просто сон». Сейчас, в свете утреннего солнца, он не был таким страшным, но последствия от него заставляли содрогаться от презрения к себе.

«Почему я не выцарапала глаза, когда Данила полез целоваться? Нет, завалилась, видите ли, спать и потом комплимент отвесила».Я смутно помнила свои слова, сказанные ему, но то, что это не было отборной бранью, уяснила. «Какая же дура! И как теперь из этого выпутываться? А никак. Остаётся лишь надеяться, что он забудет об этом».

– Значит, всё вспомнила, – подытожил моё молчание Данила, сделав ударение на всё.

– К сожалению, да, – честно ответила я. Да и к чему врать? Ведь зеркало, висящее напротив, легко опровергнет мои слова.

«Что теперь скажет Костя, когда узнает? – стремительно проносились в голове мысли. – Он же наверняка проболтается. Ещё скажет, что сама набросилась».

– Спасибо, – выдавила я с трудом, мечтая как можно скорее оказаться одна. – А теперь уходи.

– За что так грубо? Я же всю ночь был рядом, ухаживал, не спал, а ты вот так… – он улыбнулся и от этого мне стало ещё хуже. Захотелось куда-нибудь спрятаться, испариться, дабы не видеть ни себя, ни его. А ещё это идиотское зеркало напротив, будто совесть смотрит на меня оттуда.

«Нет, я себя просто накручиваю. Ничего такого не случилось. Ну чмокнул раз, считай очередная шутка. Ведь Данила мечтает видеть мою ярость, оттого и подначивает».

– Я устала, – едва слышно прошептала я, с трудом признаваясь в собственной слабости.

Рука тут же легла на лоб и тепло мягкой волной прокатилось по телу.

– Вроде температура спала, – задумался юноша, подушечками пальцев погладив кожу, прежде чем убрать ладонь. – Точно, все хорошо?

«Нет».

– Да. Просто сильно устала.

Одежда, пропитанная потом, неприятно липла к телу, но спрятаться в жарких объятьях одеяла, не давало упрямство.

– Может что-нибудь принести?

«Такой послушный, даже страшно».

– Нет, хотя… – взгляд метнулся к пустому стакану. В горле тут же возникла сухость. Попытавшись его смочить, я сглотнула, но вязкая слюна медленно стекла вниз, совсем не утоляя жажду. « Я хочу пить или просто кажется?» – Если принесёшь воды, буду благодарна.

«Прямо воплощение вежливости. Ещё немного и расшаркаюсь в комплиментах».

– Тогда ложись, – одеяло вдруг резко поднялось, и затем опустилось мне на плече, укутывая. – А то вся дрожишь. Маму позвать?

– Ни в коем случае, – испуганно пискнула я. – Я не хочу пить эту гадость.

В ответ Данила лишь хмыкнул, слегка приподняв уголки губ.

– Не смешно! Никогда не думала, что что-то может быть одновременно пересоленным, переперченным и жутко горьким. У меня каждый раз желудок узлом завязывается от одного глотка. А она мне велит выпить всю кружку этой отравы.

– Ладно-ладно, я понял, – юноша направился к двери, прихватив с собой посуду, –если не хочешь, чтобы мама пришла с проверкой, притворись спящей.

Последовав совету, я легла, прислушиваясь, как удаляются шаги за стеной, надеясь, что тишина убаюкает, но не тут-то было. Мозг лихорадочно раскручивал воспоминания, и клубок эмоций завертелся внутри с новой силой, не давая заснуть.

Внезапно донёсся странный звук, напоминающий утренний танец моего телефона. Я напряглась, не понимая, откуда он исходит, и начала крутить головой, стараясь уловить тот момент, когда звук станет громче. «Кто бы это мог быть?» – внутри заиграло любопытство, и одеяло тут же полетело на пол. Теперь внимание было поглощено тёмным корпусом, который поблескивал в тот момент, когда солнечные лучи касались его.

– Моя прелесть, – хихикнула я, вспоминая одного из героев Властелина колец, весьма милое лысоватое создание. Помню, как смеялась от души, слушая эту трилогию в переводе от Гоблина. Что скажешь, очень талантливый человек.

Осторожно задев пальцами чехол, я потянула его к себе, надеясь, что тот в своём танце не вздумает перемахнуть через ладонь и опять нырнуть под книжный шкаф.

– Ну же, давай, – шептали губы, когда пальцы пытались сдержать бешеную пляску, чтобы долгожданный улов не сорвался с крючка. – Ещё немножко, и… Есть!

Поспешно вскочив, я залезла на кровать, скрестив ноги, и тут же стала изучать находку: «Интересно, чей он? Может Катя забыла в прошлый раз? Или Натали? Хотя та редко бывает в этой комнате».

Чехол книжка закрывался на кнопку, которую я тут же нажала, выуживая обычный смартфон.

– Нет блокировки? – заколебалась совесть, но любопытство пересилило в тот момент, когда в очередной раз короткая вибрация сотрясла телефон. Посмотрев в предвкушении на экран, я тут же отбросила все сомнения. Щёлк, и диалог раскрылся, показывая последнее отправленное сообщение.

– Она меня не интересует, – голос дрогнул, пришлось сделать вдох, чтобы продолжить.– Делай, что хочешь.

«Не может быть, чтобы это написал Костя» – верить в подобное не хотелось, и потому палец начал скользить вверх, желая увидеть все.

– Я тебя об этом не просил.

«Какой-то бред! – я чувствовала, как тело начинает дрожать, пытаясь сдержать волну эмоций, которая поднималась внутри. – Это не может быть обо мне».

«А о ком? – вклинился в водоворот мыслей внутренний голос. – Или нужны ещё доказательства?»

« Да, – я, как безумная, листала сообщения и читала их по несколько раз, потому что сложно было принять то, что там написано. Принять и поверить. – Неужели он так обо мне думает?».

Текст расплывался перед глазами и рот судорожно открывался, стараясь вдохнуть как можно больше воздуха, чтобы не дать рыданиям вырваться из груди.

«И зачем только полезла за этим идиотским телефоном?» – хотелось швырнуть его подальше и навсегда забыть о том, что прочитала.

« Всё. Хватит. Просто забудь», – задребезжал вновь голос, напоминая, что он единственный был против того, чтобы лезла в телефон.

«Забыть то, что я надоедливая, упёртая, капризная и эгоистичная? Нереально, – возмущение клокотало во мне огнедышащим вулканом, желая извергнуться наружу морем бранных фраз. – Да что он обо мне знает? Ничего. А судит так, словно старая подружка».

Виски вновь кольнуло острой болью, и тихий стон раздался в комнате:

– У меня так скоро голова лопнет.

– Что ты делаешь?

Я вздрогнула, и телефон упал на пол, скользнув в сторону двери, к ногам Данилы. Он поставил стакан на тумбочку, продолжая мрачно взирать, ожидая ответа.

– Читала, – устало произнесла я. Хотелось взорваться в ответ обидой и яростью, но передо мной был не Костя. Не он писал те слова, от которых болело сердце.

Что сказать ещё, чтобы сбежать от сердитого взгляда лазуревых глаз. Прости? Не нужно было трогать чужую вещь, и потакать любопытству? Но как это возможно, если вспыхнувшее на экране имя принадлежит человеку, которого я безумно хочу увидеть. И именно он считает меня ненужным хламом. Я сама себя уже наказала, и не хочу слушать нравоучения Данилы.

– Спасибо, что не сломала, – сквозь зубы процедил парень, полоснув таким взглядом, что все слова, которые хотела сказать, замерли комком в горле. Его лицо преобразилось от гнева, черты стали тоньше и жёстче, будто вырезаны из камня, а плавность линий исчезла вовсе.

– Отдыхай, – бросил он, и дверь с громким ударом разделила нас.

«Как банально, Столько раз, после нашего общения, он вымещал злость на деревянном полотне… Нашёл крайнего».

Каждая наша встреча вызывала только три чувства, которые плавно перетекали одно в другое: признательность, обида и всепоглощающая ярость. Общение всегда шло по накатанному пути, и можно было легко предсказать поступок каждого. Хотя чего там предсказывать? Я всегда его посылала, как и он меня, и это почему-то не мешало нам нормально общаться.

Из груди непроизвольно вырвался разочарованный выдох.

«Пока тебя не было, он дважды спас мне жизнь».

Я была уверена, что даже то немного, что сделал Данила, далось с трудом и, наверняка, стоило кучу нервов. Этот парень мог столько раз бросить меня, но почему-то не делал этого. И это удивляло. Было видно невооружённым глазом, что я ему не нравлюсь, но он упорно продолжал помогать, несмотря на то, что кривился при нашем общении.

Просидев на кровати около часа, я немного успокоилась.

– Обидно, конечно, но не смертельно, – повторяла я себе, блуждая взглядом по комнате, разыскивая что-то такое, что могло бы отвлечь от хаоса, творившегося в голове.

Книги, книги, письменный стол, какие-то тетрадки, и снова книги, правда, в той стопке, что была на столе, проглядывался внушительный переплёт пары тетрадок. Сразу захотелось вытащить на свободу одну из них, но вспомнив урок с телефоном, одумалась. «А вдруг это окажется его дневником, и вместо лёгкой печали я впаду в глубокую депрессию. Оно мне надо? Нет. Значит, пусть лежат. А вот книги…» – взор замер на чёрной обложке, на которой серебряной вязью было выведено «Сыновья Фенрира».

– Надеюсь, это не научный трактат.

Забрав книгу с третьей полки, я вернулась в кровать, решив посвятить себя чтению. По крайней мере, это единственное развлечение, которое доступно сейчас.

Первая страница удивила обилием букв, не было ни картинок, которые бы завлекали читателя, ни красивого шрифта,только текст.

« Поздно сокрушаться, – расстроенно буркнула я, устраиваясь поудобнее. – Может её содержание намного круче внешнего облика».

И, пробежавшись глазами по первому предложению, начала читать. Мир скандинавских богов полностью захватил сознание. Один, Тор и Локи были знакомы по школьной программе и фильмам Марвел, но здесь они отличались жестоким нравом и эгоизмом.

Рука перевернула страницу, и я замерла, разглядывая маленький, пожелтевший листок.

– Сквозь время, даль, мой путь к тебе, отец.

И можно ли с него свернуть?

Ты знаешь, я не брат, я всё-таки боец,

И в бездну тьмы могу шагнуть.

Ты веришь, я приду к тебе. Ведь, как иначе?

И небеса от ужаса заплачут.

Голос несколько раз срывался на шёпот, будто слова, написанные неровным почерком, были откровением, не предназначенным для чужих глаз.

– Простите, – ладонь аккуратно перевернула бумагу, а затем страницу. Я пыталась отвлечься текстом, снова погрузиться в историю варгов, но время от времени в голове раздавались слова, наполненные печалью: «Интересно, чьи они?»

Где-то минут через сорок в дверь постучали. Нерешительно, но требовательно, будто намекая на то, что даже если скажу нет, человек за дверью войдёт, проигнорируя отказ. Это совсем не напоминало стук Данилы, который за секунду до входа мог постучать в дверь, или не мог – всё зависело от настроения.

На этот раз гостьей оказалась Валентина. Пришла проверить моё самочувствие и заодно посмотреть, как выполняю её требования. Выполняла я их откровенно плохо, в чём сразу же упрекнули, ведь бесцельное хождение по комнате не могло улучшить самочувствие. Но лежать бревном на кровати, как того хотела женщина, я не могла, и потому всячески придумывала себе новые развлечения, стараясь не вспоминать текст смсок.

Я чувствовала себя фениксом, который снова и снова восстаёт из пепла, несмотря на все превратности судьбы. Меня пытались сломить, уничтожить, но я всё ещё держалась наперекор всему. Вот так я рассуждала весь день, расточая себе дифирамбы, тем самым пытаясь подняться в собственных глазах со дна той пропасти, куда опрокинул чёртов текст.

Кто, если не я? Раз для всех я надоедливая дура. Хотелось, правда, дополнить ещё множеством лестных слов, но посчитав, что критика может добить, решила оставить её на потом. Ещё будет время заняться самобичеванием. Итак, хваля себя, я бродила по изученным четырём углам, грызя принесённое яблоко. Суп, от которого валил пар, стоял на подносе рядом с кроватью.

– Ну, хорошо, что кормить не забывают, – улыбнулась я. – Большой плюс.

Время пролетало быстро. Я не замечала, как сменялись дни. Порой казалось, что утро плавно перетекает в ночь. Вроде только проснулась, почитала, и вдруг опять спать. Так стремительно и невыносимо однообразно шли дни. Каждое утро, как только открывала глаза, я бежала к висевшему календарю и зачёркивала наступивший день. Надеясь, что именно сегодня Валентина смилуется и даст вольную, но нет, женщина ни в какую не шла на поводу моих просьб.