Полная версия
Антропоцид
Я сажусь в свободный угол зала и начинаю есть свой белково-углеводно-витаминный комплекс с таким аппетитом, будто это не безвкусная гадость непривлекательного вида, а омары с красной икрой. Мозг уже начал понимать, что его целый день дурили в обход желудка, ведь по-настоящему я в последний раз ел ещё вчера вечером.
– Можно?
Надо мной нависает парень на вид лет двадцати, до этого он сидел в другом углу столовой. У него мелированные волосы и хитрая, будто бы небрежная укладка. Одежда явно недешёвая, а на руках хорошие часы. Сейчас даже среди богатых мало кто так выглядит, людям стало не до внешнего вида. Все на стрессе, почти все, если не абсолютно все, потеряли близких людей, а лучший способ уцепиться за прежнюю жизнь – это Homeland. Поэтому люди больше озабочены моделированием своего виртуального образа, нежели намазыванием геля на волосы. Да и нет никаких гелей среди запасов, всё сгорело в огне ядерных взрывов. Этот, видимо, успел захватить своё добро во время эвакуации.
– Конечно, – говорю я.
Парень садится и представляется:
– Олег.
– Вадим, – отвечаю я и продолжаю есть, поглядывая на непрошенного собеседника.
Глаза горят, довольная лисья улыбка до ушей. Не видел таких персов с самого антропоцида. Есть, конечно, такой тип людей, которым любые беды нипочём, но мне кажется, даже они сломались. Либо этот чел захватил с собой не только гель для волос. Ну, если вы понимаете, о чём я.
– Откуда сам? – спрашивает Олег.
– Из Москвы.
– А я из Новосибирска. Но теперь уже тоже из Москвы. Они ж в своём Хоумлэнде только пять российских городов сделали.
– Да, знаю. Москва, Питер, Севастополь, Екатеринбург и Владивосток.
– Ага, – Олег кивает и бросает взгляд на обои – там бушует океан. – Слышал об открытии нового ночного клуба на Пушкинской?
– Нет. Кому-то сейчас есть дело до ночных клубов? – скептически отвечаю я.
– Мне, например. Это мой клуб.
О, я понял, сейчас будет реклама.
– Поздравляю с открытием. Заработаешь кредитов, от которых, может, со временем даже толк какой-то будет.
– Будет. Коммунизм у нас временный, это я тебе гарантирую. Долго человечество так не просуществует.
– Вернее то, что от человечества осталось, – усмехаюсь я.
– Расплодимся, куда мы денемся. В общем, ты приходи. В эту полночь по Москве. В здании «Известий». Прикинь, оно, на самом деле, пустое. Больше половины таких вот зданий – это просто кубики с текстурами. Мне там организовали помещение.
Чувака понесло, даже слова вставить не даёт.
– Я подумаю.
– Зря ты так скептичен. Людям нужно отдохнуть, оторваться. Может, немного напиться.
– Это мы с тобой там напьёмся. А обычные люди в простых костюмах, коих большинство – нет.
– Зануда ты. Ладно, моё дело – пригласить. Не буду больше тебя тревожить.
Олег уходит за свой стол, а я думаю о том, что он сказал. И да, наверное, он прав. Я в ночных клубах даже не бывал ни разу, по возрасту не положено. А он явно тусовщик. Так что атмосферу воспроизведёт правильную. Надо ж хоть раз в жизни побывать на таком мероприятии! Пусть жизнь пролетела мимо, но у меня есть виртуальность. И раз она даёт возможность что-то наверстать – чего бы и нет?
Я достаю телефон – он точно такой же, как и виртуальный – и открываю чат с друзьями.
Вадим: Ну что, пацаны, вы там ещё в хамляндии?
Кристина: Пацаны?
Вадим: Сорян. Пацаны и девчонка
Марс: Я хз чо ты в обиженку играешь. Дуй сюда, тут весело
Вадим: Всё в кибердринке?
Лёня: Ага
Вадим: Есть варик интересней. Ща с чувачком общался, он открывает клуб на Пушкинской. Где Известия. Пригоняйте, потусим, заценим чё и как. В полночь
Сергей: Норм тема. А че по чем?
Вадим: Да пофиг, на месте разберёмся. Ну что?
Лёня: Звучит неплохо
Марс: Да, го
Кристина: Хз, смущают меня такие места.
Вадим: Всё нормально, мы с тобой ;)
Кристина: Ладно, фиг с вами, поехали. Мне Макс уже мозги тут полоскает.
Вадим: Ок. Тогда забились. В полночь там
По-хорошему, надо было после столовой поработать. Но ничего, за один вечер без меня корабль не упадёт. Тем более, я не единственный сисадмин. А отдыхать-то надо! Так что я, минуя отца, который всё так же залипает в иллюминатор, захожу в виртуальность и начинаю моделировать внешность.
Посреди абсолютно чёрной комнаты без конца и края стоит моя точная копия. Белая футболка, чёрные джинсы, белые кеды. Вот и весь наряд, в котором я гоняю по виртуальному миру. Скучно и бедно, могут и не пустить. Как там молодые люди вообще в клубы-то ходили? Я дотрагиваюсь до футболки, и вокруг моей модели появляются иконки: футболка, рубашка, поло, свитер, свитшот и многое другое. Футболка? Нет, не то. Рубашка? Не, эта слишком официальная. Вот более свободный вариант. Цвет… чёрный? Не, как-то тупо. Синий? Тоже не то. Розовый? Ну нет, слишком вызывающе. Такое будет лучше на Марсе смотреться. Белый? Да, пожалуй. Оставлю белый.
Смотрю на джинсы – сойдёт. Оставим как есть, сочетается неплохо.
Дотрагиваюсь до обуви. Кроссовки, ботинки, сапоги… так, остановимся на ботинках. Выбираю лакончиный вариант из чёрной кожи.
Теперь запястье: на выбор есть множество аксессуаров. Никогда их не носил. Но всё бывает впервые! Выбираю часы. Платные идут от тысячи кредитов – дороговато. Останавливаюсь на умных: и практично, и смотрится хорошо.
Причёска у меня как и в жизни: никакая. Некоторое время выбираю укладку и останавливаюсь на примерно такой же, какая была у Олега. Не люблю такое, но надо же месту соответствовать.
Кажется, всё. Сам себя не узнаю, если честно. Но мне нравится! Как будто даже настроение поднимается. Я натужно улыбаюсь своему «отражению», и оно улыбается в ответ. У меня забрали лучшие годы – пусть так. Этот парень вернёт их обратно. Хоть и в суррогатном виде.
Смотрю время на телефоне – уже немного за одиннадцать вечера. Самое время ехать. Сверху висят кнопки: «Окей» и «Отмена». Я подтверждаю образ касанием кнопки «Окей». Моя внешность меняется.
«Вход», – мысленно командую я, и комната исчезает во тьме.
Но тьма в миг растворяется, и вот, я уже сижу на диване в своей квартире. С кухни доносится шум воды и звук телевизора. Там крутят какое-то очень старое кино: вроде бы, третья «Дюна» Вильнёва. Сейчас телевизоры ни на что больше не годятся. Почему-то мне не хочется сталкиваться с мамой и объяснять ей, куда я иду, хоть и понимаю, что отвечать ей что-то необязательно. Наверное, на подсознательном уровне я, как и отец, считаю эту «маму» настоящей.
Я быстро проскальзываю к входной двери и спускаюсь в ночную Москву. А раз уж мы сегодня тусуемся по-крупному, то и метро как-то не аутентично ситуации, поэтому решаю раскошелиться, достаю телефон и вызываю машину в сервисе Homeland Taxi. Она подъезжает уже секунд через тридцать – их тут полным полно. В основном они раскиданы во дворах и терпеливо ждут вызова. Ведь за рулём, на самом деле, никого нет.
Я сажусь в машину и киваю водителю. Через зеркало заднего вида на меня равнодушно смотрят зелёные глаза из-под чёрной чёлки. Взгляд типичной неписи-болванки. Вот только смущает белая вата у него в ухе. Наполнение ботов деталями – это что-то новое. Кажется, кому-то из админов Хомы стало скучно.
– Здрасьте, – конечно, здороваться с ними бессмысленно. Но ничего не могу поделать, я, как и все, немного верю в эту реальность.
– Добрый день, Вадим. Сегодня я ваш водитель, можете звать меня Артём. Пушкинская площадь, дом пять, всё верно? – водитель забивает адрес в навигатор телефона.
Тут разработчики с реализмом явно переборщили.
– Так точно.
Мы трогаемся. В окне пролетают огромные жилые комплексы, машины, аэротакси – слишком дорогое для меня удовольствие – и дирижабли, которые в начале двадцать второго века получили вторую жизнь как безопасный и экологичный транспорт. Здесь они, конечно, просто в качестве декорации.
Такси катится по широкому опустевшему шоссе со скоростью двести километров в час, потом по МКАДу ещё быстрее – почти триста километров, а после МКАДа мы уже замедляемся.
– Желаете пообщаться или послушать музыку? – учтиво предлагает бот-таксист.
– Нет, спасибо, – говорю я.
– Хотите услышать полный список во…
Бот резко замолкает, а меня на миг ведёт вперёд. Машина остановилась, причём моментально. Что за хрень? Растеряно оглядываюсь, пытаясь понять, что происходит. Ровная гладь асфальта поблёскивает в свете фонарей. Ну да, мы стоим. Что же случилось?
– Почему мы встали? – спрашиваю я, и вдруг замечаю зависшие в небе аэротакси.
– …змо… – продолжает было Артём.
Мы дёргаемся с места и тут же снова останавливаемся, меня даже чуть не впечатывает головой в переднее сиденье.
– …жностей?
Виртуальность вновь оживает, и мы едем как ни в чём ни бывало. Это очень странно, Хамляндия на моей памяти не зависала ещё ни разу. Да и не должна, с чего бы ей?
– Что это сейчас было? – спрашиваю я.
– Я предложил вам ознакомиться со всеми возможностями, которое предоставляет наше такси.
– Метавселенная Homeland когда-нибудь зависала?
– Я не понял ваш вопрос.
Бесполезно, допрашивать этого болванчика смысла нет никакого. Ребята правы, я тоже заигрался в реальность происходящего. Этот парень ведь не обладает даже зачатками сознания, так – простенькие нейросети вперемешку с алгоритмами. Ну а что касается зависания Хомы – так сервера остались в бункерах на Земле, они работают по каналу моментальной связи через квантовую запутанность. Мало ли, что там могло случиться.
Я откидываюсь в кресле и закрываю глаза. Что бы ни произошло, я в безопасности. По крайней мере, если с кораблём всё будет хорошо.
А клуб и правда круто выглядит. Синие, розовые и фиолетовые лучи света освещают вход рядом с метро, яркая вывеска «Virtuality» мигает голубым неоновым огнём. И всё это прямо в историческом здании. Красиво, ничего не скажешь.
В заведение постепенно стягиваются люди. Их не то, чтобы очень много, но за всё пребывание в виртуальности столько народа в одном месте вижу впервые.
– Спасибо за поездку, хорошего вам дня, – говорит болванчик.
Я выхожу и осматриваюсь. Мои друзья стоят чуть в стороне и оживлённо общаются, бота Дани с ними нет. А вот переоделся, кстати, только Марс. Что характерно, в розовую рубашку.
– Эй, ребята, ну что, готовы? – я подхожу к ним.
– Ну ты и вырядился, пижон, – фыркает Серёга.
– Да ты на Марса посмотри.
– Так от него-то это ожидаемо.
– Не знаю, как вы, пацаны, а я пришёл отдыхать, – говорит Марс. – Надо выглядеть соответственно. Стильным и пьяным. Ща как накидаюсь! И без вреда для здоровья.
Деньги Марса по понятным причинам не смогли купить ему место на Афродите-1, богачи на ней – всё-таки скорее исключение из правил. Циферки на счетах испарились вместе с банками. Он говорит, его отец успел затащить в бункер чемодан наличных, но с тем же успехом он мог бы взять с собой бумагу. Деньгами сейчас разве что коллекционера заинтересуешь. Но есть люди, которым сложно отказаться от привычных установок. На корабле Марса таким оказался главный управляющий – по сути, высший охранный чин, гарант закона на корабле. И у таких есть маленькая роскошь: нейроинтерфейс. За некую сумму (Марс не уточнял, какую) его периодически допускают до кресла, и сегодня он, видимо, решил воспользоваться им, чтобы прочувствовать мероприятие в полной мере.
У входа, отделённого заборчиком, тесно толпятся люди. Мужчина в пиджаке – не знаю, бот или живой – пропускает большинство, но некоторых отправляет переодеваться, и те с руганью и вздохами выходят из онлайна. Нас пропускают, и мы оказываемся в эпицентре тусовки.
Темноту, заполонившую зал, озаряют короткие вспышки света под оглушительно громкую музыку. Почти все танцуют – ощущение, что здесь тысяча человек, не меньше. Из-за вспышек, которые будто призваны спровоцировать приступ эпилепсии, кажется, что все двигаются отрывисто, будто по кадрам.
– Ну чё, Вадим, найдёшь уже себе бабу?! – кричит мне в ухо Серёга.
– Не бабу, а девушку! – отвечаю я. – Зачем?!
– А зачем ещё, по-твоему, в клубы ходят?!
– Танцевать!
– Здесь это не главное!
В чём-то он прав, конечно. С девушками у меня по жизни всё как-то не очень. Если я им и нравлюсь, то не могу надолго заинтересовать. Может, найду кого. Сейчас, как ни парадоксально, самое время. Конец света – худший момент для одиночества. Если повезёт, может, даже, она окажется с моего корабля, и мы встретимся в реальности.
Я оглядываюсь: большинство девчонок на танцполе, но некоторые сидят за столиками, и все с парнями. Кроме одной, совершенно одинокой миниатюрной брюнетки в розовом платье.
Я набираю в грудь виртуальный воздух и мысленно перебираю заходы. «Привет, как дела?» – слишком избито, но всякие хитрые приёмы знакомств многие девчонки тоже не любят. Обычно их используют, чтобы познакомиться на один вечер.
Впрочем, какая разница, насколько банально я начну разговор? Сейчас в цене искренность.
Может, сказать это как-то покруче? «Йоу, чё как?» Нет, я себя не крутым покажу, а имбецилом. Решено, просто буду собой.
Я делаю робкий шаг, потом ещё один… Девушка всё ближе, но пока она меня не замечает. Кажется, я ощущаю, как колотится моё сердце там, в реальном мире. Остаётся пара метров до столика, когда я на миг останавливаюсь, охваченный ступором, и меняю курс прямо на танцпол.
Ссыкло! Ладно, надо сначала размяться, поймать настроение…
Я неуверенно топчу танцпол. К счастью, я такой не один: пока девушки стабильно дают жару, показывая всякие фирмовые движения, многие пацаны выглядят чужеродно, либо пританцовывая, как я, либо двигаясь столь же развязно, сколь и нелепо. Хотя большинство парней здесь, кстати, достаточно неплохо танцует. Я невольно вспомнил школьные дискотеки и усомнился: не боты ли все эти люди? Ну не склонен мужской пол к танцам. Во время брачных заигрываний мы из приматов превращаемся в лучшем случае в пьяных слонов.
И как проникнуться атмосферой, если я здесь чувствую себя чужим? Мир рухнул, мы несёмся незнамо куда через практически абсолютное ничто и когда только стали отходить от депрессий, тревожностей и паники, отправились танцевать. Пляски на костях.
Замечаю Серёгу с Лёней: те колбасятся под музыку, но вот они, кстати, скорее бухие мартышки: много активных движений, и всё невпопад. Ну хоть Лёня в себя пришёл немного, уже хорошо.
Кристина ушла туда, где поменьше людей, но танцует она классно, хоть и без искры. Тоже ей не до плясок, но двигаться она всё-таки умеет. Да и вообще, красивая она, особенно с этими движениями, в свете красных и голубых вспышек. Даже печально, что у нас с ней не сложилось. Хоть друзьями остались.
Надо выпить. Если продадут, конечно. Я перемещаюсь к барной стойке и замечаю Марса на её углу. Он пьёт пиво – залпом!
Подхожу к нему – музыка становится тише. Умно придумали, можно нормально общаться, а не орать друг другу на уши.
– Отдыхаешь? – спрашиваю я.
Марс осушает бокал до конца.
– Ага, – мрачно отвечает он. – Бармен, ещё бокал!
– Ты бы так не налегал, – говорю я.
Мой друг игнорирует замечание и выпивает следующий бокал секунд за пятнадцать.
– Бармен, ещё один!
– Марс, ты чего? – я слегка касаюсь его плеча.
– Я не могу напиться, – отвечает он.
– Ты в костюме, что ли?
– Ноуп. Нейроинтерфейс. И не могу напиться. Я не верю во всё это, Вадим. Какая-то дичь. Дикость. Нонсенс, сука. Что мы тут делаем?
– Я с тобой согласен, – вздыхаю я. – Только что об этом думал. Пляски…
– …на костях, – подхватывает Марс. – У меня умерли все, кроме вас и родителей. Брата двоюродного жалко, ему всего одиннадцать было. Мне шестнадцать лет, я не о смерти должен думать. А о том, как сяду в Бэнтли через два года, буду девчонок катать…
Я улыбаюсь его словам и вдруг понимаю, что тоже хочу выпить. Тягостно это.
– Мне тоже пива, пожалуйста, – говорю я бармену. – Да уж, разные у нас с тобой представления о том, кем мы должны быть и что думать.
Марс горько усмехается.
– Я тебе завидовал, – признаётся он. – Я на всём готовеньком, а ты мог самореализоваться в жизни. Ты умный, у тебя батя – ровный мужик. С его помощью ты бы многого добился. Да, с помощью, куда ж без неё… но всё же сам. А я бы просто получил наследство.
– Звучит как эпитафия, – отвечаю я и делаю глоток пива.
– Ладно, – Марс встаёт и хлопает меня по плечу. – Бывай. Пойду посплю, в иллюминатор попырюсь. Место дерьмовое.
Марс растворяется, оставляя недопитый бокал. Я беру его, делаю глоток. Он, наверное, ощущал какой-нибудь ирландский эль, или что там пьют эти богатеи. Но у меня это вкус подъездной пьянки, в которых я участвовал пару раз. Попробовал выпить залпом – вроде, даёт по шарам, но совсем немного. А я считай непьющий, мне от такого вообще башню снести должно. Впрочем, тот факт, что я могу выпить это залпом, уже о многом говорит.
– Я вообще удивлён, что здесь кто-то пьянеет.
Я поворачиваюсь на голос: слева от меня сидит мужчина лет сорока или около того. На нём невзрачный зелёный свитер и толстые очки. Достаточно скромный видок для Хомы, вот только тёмные волосы выделяются: слишком пышные и выглядят, будто крашенные. Он попивает какой-то коктейльчик: кажется, пину-коладу.
– Артур, – представляется он. – Я по молодости ходил по таким заведениям. Сейчас это всё фикция. Полное помещение людей, в котором нет ни одного человека. Да и помещения самого нет. Как и всего нашего мира. Жуть, да?
– Что ж вы тогда здесь делаете?
– Провожу один, скажем так… – Артур запинается. – Научный эксперимент.
– Вы учёный?
Артур протягивает мне руку.
– Артур Авдеев, научный сотрудник российской венерианской базы. Биолог, немного айтишник. Технобиолог, если быть точным.
– Вадим. И можно на «ты».
Технобиология совсем недавно была перспективным направлением: идея объединения живого с неживым – это тренд последних, наверное, лет тридцати, вот только после всего случившегося место ей на свалке.
– Так что за эксперимент? – спрашиваю я. – Мне казалось, учёные на Венере занимаются иными проблемами, нежели виртуальная реальность.
– Что правда, то правда. Это моя личная инициатива. И думаю, мне пока рано о ней распространяться.
Хорош эксперимент – сидеть в виртуальном клубе и дуть пину-коладу. В другой момент я бы с радостью поговорил с ним о перспективах технобиологии в условиях конца света, но сейчас меня волнует другое.
Когда думаешь о смерти, задумываешься и о любви. Это два инстинкта выживания: индивидуальное и видовое.
Я вновь вспоминаю о той девчонке. Нахожу её взглядом: вон она, сидит на том же месте.
– Очень приятно познакомиться, Артур. Я пойду, пожалуй.
Надуманное опьянение вкупе со стрессом придают смелости, и теперь я перестал дрейфить.
– Привет, – я подсаживаюсь к ней.
Оглушительная музыка вновь уходит на второй план.
– Привет, – девушка теряется, в её взгляде читаются интерес и ожидание.
– Я Вадим.
– Алиса.
– Очень приятно. А ты чего не танцуешь?
– Да не люблю танцевать.
– Да, я тоже. А чего тогда в клуб пришла, если не секрет?
– У меня к тебе тот же вопрос. Ты ведь тоже танцевать не любишь.
Я не нахожу, что ответить, и просто улыбаюсь.
– Хочу почувствовать жизнь, – говорит она. – Здесь все очень живые. Не то, что на корабле.
– Соглашусь. А я, наверное, пришёл ощутить живым себя.
– Бегаешь от реальности?
– Возможно. Кстати, о побеге от реальности. Хочешь выпить? – предлагаю я.
– А смысл? Это же ненастоящий алкоголь.
– Твой мозг достроит вкус и опьянение из собственных воспоминаний. Если ты сидишь через нейроинтерфейс, конечно. Или через костюм?
– Через интерфейс. Вот только я не пила никогда. Мне же всего шестнадцать! Так что у меня нет воспоминаний.
– В шестнадцать многие пьют.
– Значит, я разумнее многих.
Всё это время я смотрю на неё и не верю своему счастью. Если она в жизни такая же, как здесь, то я сейчас говорю с первой красавицей на Земле… ну, то есть, на кораблях. А если у неё нейроинтерфейс, это значит… Я обязан это спросить!
– Ты с Афродиты-1?
– Два.
– На второй Афродите есть нейроинтерфейсы?
– Как и везде. Я племянница управляющего, а он в Хомяке сидеть не любит. Так что я лакшери-пассажир дешёвой шлюпки.
Обычно парни пытаются рассмешить девушек, но тут я ржу в голос. Это лучшее описание Афродиты-2 и нейроинтерфейса на ней.
– Ну ты крутая! А я с первой Афродиты.
– Класс! – кажется, на неё это производит впечатление. – И после этого я крутая? Да ты счастливчик!
– Ну так, сравнительно. А ты бывала раньше в таких заведениях? Ну, в той жизни… до того как…
Я запинаюсь. Почему я так не люблю об этом говорить?
– До того, как Амальгама уничтожила мир?
– Именно.
– Нет, не бывала. Здесь шумно. Я и сейчас не пришла бы сюда, если б тишина корабля не была ещё хуже. А у меня к тебе тоже вопрос. Ты не боишься Афродиты?
– Ты про искусственный интеллект наших кораблей? Нет, а чего её бояться?
– Вдруг она сделает то же, что и Амальгама?
– Амальгама была сложной штукой. Симуляция эмоций, огромный банк данных из сознаний полумиллиарда человек, – в том числе и моего, мысленно добавляю я. – Афродита всего этого лишена. Сугубо аналитический разум, ничего лишнего. Она не сойдёт с ума и не убьёт нас.
– Ух ты, а ты, кажется, во всём этом разбираешься. Расскажи о себе, Вадим.
– Ну что сказать… мне шестнадцать, и я чуть-чуть не успел поступить в университет до того, как Амальгама устроила армагеддон. Но мой отец… в общем, он в космической отрасли был занят, и он там большой начальник, скажем так. Устроил меня на научную базу на Венере. Да, я шарю в математике, программировании и искусственном интеллекте. Даже ботов для Хомы пишу. Когда долетим до Венеры, мы с папой оба будем при деле.
– А мама?
– Что мама?
– Ты говоришь про отца, а про мать ни слова.
Не уверен, что стоит об этом говорить, но она же сама спросила.
– Она умерла.
Алиса опускает глаза.
– Ой… прости. Не подумала о том, что большинство не пережило конец света.
– Да нет, всё хорошо. И она умерла не из-за этого. От рака чуть больше года назад. Во время антропоцида я потерял друга… Даню. Остальные близкие мне люди выжили. Не так их много, впрочем.
– Во время чего?
– Антропоцида. Так я называю армагеддон. Ну всё, в общем-то. Твоя очередь.
– Да я что… Мне шестнадцать, я собиралась поступать на экономиста. Стихи пишу, – Алиса пожимает плечами. – Всё, пожалуй. Я скучная.
– Ты-то? Ты стихи пишешь! Это же круто. Это я в цифрах и строчках кода вожусь, вот уж где нудятина.
– Мама говорит, это графомания.
– Не поверю, пока сам не прочитаю!
Начинает играть спокойная песня, что-то из современной попсы про любовь. Такая простенькая гитарно-пианинная баллада. Это шанс! Я встаю и протягиваю Алисе руку.
– Может, потанцуем?
– Я плохо танцую, но… – она встаёт и кладёт руки мне на плечи. – Давай.
Я обнимаю её за талию, и мы начинаем плавно кружить в зал. Кто-то делает так же, кто-то уходит на барную стойку за новой порцией алкоголя. Один парнишка мечется меж девушек, но ему все отказывают. Прям как я на школьной дискотеке класса до девятого: кто в этом возрасте хочет танцевать с ботаником?
– Ты красивая, – говорю я.
Конечно, здесь мало некрасивых людей. Люди склонны приукрашивать свои виртуальные образы или вовсе придумывать внешность с нуля. Но я очень надеюсь, что Алиса такая же и в жизни. Я смотрю на её тонкий нос и большие светло-карие, почти жёлтые, глаза. Не верю в судьбу, но может, это она?
– Спасибо. Ты тоже ничего.
Мы врезаемся в какую-то пару, и во мне просыпается что-то первобытное. Наверное, это нормально, когда с тобой девушка.
– Эй, смотри, куда идёшь! – выкрикиваю я и поворачиваюсь. Пара застыла на месте. Они даже не моргают. – Блин, опять?
Часть танцующих замерла, но большинство продолжает двигаться. Всё-таки я был прав, нет здесь тысячи человек, немалая доля посетителей – неписи.
– Ты замечала, что сегодня виртуальность подвисала?
– Да. А так не должно быть?
– Нет. Вот опять зависла.
– Когда она зависала, она зависала полностью. А сейчас только боты остановились.
Алиса права. Музыка продолжает играть, светомузыка медленно переливается всеми цветами радуги. Виртуальность не зависла, только неписи. Люди останавливаются и удивлённо осматриваются. Такого не ожидал никто.
– Пойдём-ка выйдем на улицу и посмотрим, что там, – говорю я и веду Алису за руку к выходу.
Ночная Москва всё так же живёт своей жизнью – ходят люди, ездят машины… но не все. Боты остановились повсюду. Охранники застыли, а два парня, которые выглядят явно не по дресс-коду, растерянно переглядываются, после чего радостно бегут внутрь, чуть не снося выходящего на улицу Артура.