Неравный брак. Любовь втридорога

Дина обожала снег, эту пелену мягких, искрящихся хлопьев. Они летели медленно и в свете новогодней иллюминации улица превращалась во что-то сказочное. Будто все вокруг замерло в ожидании чуда… Ей очень хотелось, чтобы все ее печали так же скрылись под этим белоснежным покрывалом.

Появилось ощущение, что очень скоро произойдет что-то, что изменит ее жизнь. Наступает двухтысячный год. Само время обнулится. Все обнулится. Потому что так больше продолжаться не может. Она так больше не сможет.

***

Кирилл встретил в дверях. Дина протянула ему деньги, стараясь не показать опухшие от слез глаза. Нещадно болела голова. Он за это время тоже успокоился. Отложив деньги на стол, он помог ей раздеться. Она прошла в кухню и выпила таблетку обезболивающего.

– Я так больше не могу, Кирилл. Так жить нельзя. Это ненормально. Если ничего не поменяется, я просто сойду с ума.

– Так ты не делай глупостей и все будет нормально. – начал было он, но она прервала.

– Брось. Я не верю в это. Ты уничтожил мою любовь к тебе. А твоей ко мне никогда и не было. Зачем нам быть вместе? Я так больше не могу. Я сдохну. Отпусти меня, пожалуйста. И тебе спокойнее будет, – не будет рядом источника раздражения – меня и моей родни, найдешь себе ровню и все у тебя наладится. Может еще в свою семью вернешься. Зачем ты мучаешь меня? Себя? Сын еще маленький, он привыкнет. Захочешь с ним общаться, я против не буду. Не захочешь – вопросов задавать не буду, справлюсь как-нибудь сама. Алиментов, как и обещала, просить не буду.

– Ты все сказала? – поднял голову Кирилл.

– Да.

– Так вот, давай не будем рубить с плеча?! У нас сын. Хочешь вырастить из него такого же урода, как твоя мать братца вырастила?

– Хватит! Это невыносимо! Ты меня слышишь вообще? Я не хочу с тобой больше жить. Я не могу больше это все выслушивать. Я хочу развестись! – закричала Дина, развернулась и вышла из кухни.

В комнате тихо спал малыш. Она бессильно опустилась на пол. Тело сотрясалось и не получалось остановить слезы. Дотянувшись до полотенца, она закрыла им лицо, чтобы приглушить рыдания.

Спустя время Кирилл зашел в комнату, опустился на пол рядом с Диной. Он опустил голову и какое-то время молча сидел рядом.

– Хорошо, раз тебе так невыносимо со мной жить, давай разводиться. Но единственное условие – давай сначала выясним что с твоим здоровьем. У тебя нет работы, нет жилья, – это ладно. Но с твоим здоровьем что-то происходит. И я не могу оставить тебе сына, пока неясно, что с тобой. Ну и подготовимся за это время как-то. Хорошо? – очень тихо проговорил он.

– Хорошо. – чуть слышно ответила Дина.

– Все, теперь иди умывайся, успокаивайся и спать. Мне завтра рано на работу.

Ну вот и все, все рухнуло. Мы не смогли. Я не смогла. Дина смывала слезы, а они накатывались снова и снова, как прибрежные волны. Простит ли мне когда-нибудь это сын? Не знаю. Ладно, утром будет легче думать.

Она вытерла слезы и пошла в кухню за очередной таблеткой. Там ее ждал Кирилл, он подошел и обнял. Прижимая ее к себе, он стал говорить, что она все правильно сделала. Что он не против того, чтобы она училась, но это не образование.

– Если хочешь – поступишь потом в нормальное учебное заведение, а не в эту шарашку непонятную. Все у тебя будет, ты постепенно войдешь в эту жизнь, встанешь на ноги. Все будет хорошо! Но только в том случае, если ты останешься со мной. Если уедешь к матери, погубишь и себя, и сына. Да я этого и не допущу! Чтобы моя любимая женщина вернулась туда, где ее никто не ждет, она никому не нужна. Только мне нужна, только мне и сыну. – он обнимал ее и нежно гладил по голове.

А она снова плакала. Слезы сами скатывались из глаз. Она так хотела ему верить. Ей так нужно было сейчас зацепиться хоть за что-то. Казалось, еще немного и она просто сойдет с ума. Боль раздирала. Она выпила еще одну таблетку, и они вместе пошли спать.

***

На двери красовалась табличка «Врач-рентгенолог Смертин В.В.». Хорошенькая фамилия, только в поликлинике с такой и работать, усмехнулась про себя Дина, постучала и вошла. Мужчина лет шестидесяти рассматривал ее снимки.

– Непонятно, что происходит, наши снимки четкой картины не дают, но вот здесь явно какое-то довольно большое образование. Вам надо срочно к хирургам, делать компьютерную томографию и операцию. Проблема скорее всего, с позвоночником, поэтому лучше обратиться в специализированную больницу. Ближайшая такая в соседнем регионе, но они наших тоже принимают. – врач не отводил взгляда от снимков. – Больница внелегочных форм туберкулеза.

– Но у меня нет туберкулеза. После предыдущих операций делали анализы и посев делали на наличие туберкулезной палочки – результат отрицательный, ее не нашли.

– В этой больнице делают платные операции всем, у кого проблемы с позвоночником, даже если это не по их профилю. Там очень хорошие хирурги. Вам нужно проконсультироваться с ними.

– А без операции нельзя обойтись? Может вылечить чем-то? Мне уже сделали три операции, а причину до сих пор не нашли, получается, …

– Вот именно поэтому Вам и надо обратиться в ту больницу, где хирурги занимаются проблемами позвоночника! Если не хотите, чтобы в Вас бесконечно ковырялись наши местные врачи широкого профиля. – прервал ее на полуслове доктор и вручил снимки вместе с описанием. – И не затягивайте, попробуйте туда попасть как можно скорее.

Дина вышла из кабинета, растерянно теребя снимки. Целительница полгода назад тоже показывала снимки Дины знакомому хирургу, который сказал, что ничего серьезного там нет. Она старательно выкатывала яйцами порчу и наговаривала воду, а Дина послушно ходила на сеансы и воду заговоренную пила. На время действительно становилось легче, но в последние пару месяцев с каждым днем становилось только хуже.

Нет, не планировала она больше операций. Они сейчас были совершенно не вовремя. Она только зарегистрировала фирму, поступили первые запросы на экскурсии школьников, надо приступать к активной работе в ее новоиспеченном экскурсионном бюро. К тому же, впереди маячит развод, – не до болезней, больниц и, тем более, операций сейчас.

За последние месяцы ей сделали уже три операции. И что? Сначала отправили к гинекологу, – исключить патологию по женской линии. УЗИ показало кисту яичника, и врач предложил сделать диагностику более точную. Эндоскопическую, но за деньги. Дина тогда поссорилась с Кириллом: он считал, что надо делать обычную бесплатную операцию, а она обвинила его в том, что ему для нее денег жалко. Учитывая аргумент о том, что это не операция, а лишь диагностика, – просто проколоть и посмотреть, Кирилл нашел деньги.

Операция получилась совсем не диагностической, как обещал врач. То ли по неопытности, то ли из других соображений, но Дине удалили кисту вместе с яичником. Она восприняла эту новость стойко, – ничего, второй-то остался, еще сможет иметь детей. Но вот напутствие врача перед выпиской ее шокировало: «Мы удалили свое, но ходить Вам трудно не от этого. Как оправитесь от операции – продолжайте искать причину своих болей».

Деньги за операцию он предложил отдать лично ему, а не в кассу больницы. Когда Кирилл вложил купюры в карман врачебного халата, доктор честно пояснил, что, мол, дочь надо учить в университете, обучение стоит дорого, вот и приходится крутиться.

Через месяц после операции на контрольном осмотре тот же хирург обнаружил какие-то шишки по забрюшинной полости и отправил к онкологам. Те взяли пункцию, исследовали материал и онкологию исключили. Но отправили на операцию. В этот раз делали обычную полостную. Как только начала после нее ходить, дали направление на компьютерную томографию. Оказалось, что убрали не все очаги, поэтому, сразу же назначили третью операцию.

Дина возмутилась – почему не сделали томографию перед операцией?

– Это очень дорогое исследование, нам неловко предлагать его больным. – ответил доктор.

– То есть, вы за меня решили, что мне лучше сделать еще одну операцию, чем найти деньги на диагностику? – едва не кричала от возмущения Дина.

– Мы были уверены, что уберем все. Но все же решили сделать дополнительное обследование, и, как видите, не зря. Так бывает.

После выписки ходить стало немного легче, а слабость и недомогание Дина списывала на послеоперационный период. И вот теперь, по прошествии чуть больше полугода после последней операции, история повторяется. Ходить очень тяжело, причина снова не ясна и ее снова отправляют на операцию.

Кирилл сразу стал искать выходы на ближайшую специализированную больницу. Но Дина твердо заявила, что ни за что добровольно она больше под скальпель не ляжет. Вот когда на носилках вынесут, тогда да. А своими ногами – нет! Ей становилось плохо от одной мысли об операции. К тому же, причина по-прежнему не ясна, и теперь снимки ничего конкретного не показывают. Сделали дополнительно УЗИ почек, там тоже видно это огромное образование. Но что это такое никто сказать не может. Значит, еще одна операция будет по принципу “вскрытие покажет”.

***

Все эти новости добавили нервозности в и без того непростые отношения. Вернее, когда им удавалось отрешиться от всего происходящего вокруг, они были нормальной семьей и горячо любящими родителями. Но это длилось недолго.

Вот и в тот день Кирилл позвонил с работы утром, сказал, что пришла очередная повестка в суд по делу ее брата. Кирилл снова спросил, не хочет ли она пойти в суд вместо него. Дина молча положила трубку и заплакала.

Брат знает, что она долго и сильно болеет. Знает, что у Кирилла проблемы в бизнесе и выплатить этот долг просто нечем. Все знает, давно работает в другой фирме, но по-прежнему судится. Из принципа.

Дину это выбивает из колеи напрочь. Она совершенно не понимает, что можно сделать, чтобы прекратить это их противостояние. Ей хочется найти решение, которое устроит и примирит всех. Но это невозможно. А сейчас ей больше всего хотелось бы просто убежать куда-нибудь, подальше от всего и всех. Но куда убежишь, если ноги не слушаются?

Да и не в ее это правилах – убегать. Она привыкла решать проблемы, только сейчас на это совершенно не осталось сил. Да и не может она придумать решение этой проблемы. И за помощью обратиться не к кому.

Поздно вечером пришел Кирилл. Он был пьян и очень разговорчив.

– Вот ты говорила, что я твою любовь убил. А до меня только сейчас дошло, что если ты спишь со мной, не любя меня, то ты просто сука, проститутка и шлюха! Вот так! – выдал он тираду с порога.

Сердце рухнуло куда-то вниз. Дина не могла поверить своим ушам. Но на ответ не было сил и нервы уже не выдерживали – она просто расплакалась. Ушла в кухню, чтобы не разбудить малыша, сидела и просто рыдала.

– А чего это ты так убиваешься? – качаясь из стороны в сторону, Кирилл навис над ней.

– А знаешь, меня никто никогда в жизни так не оскорблял. За что ты так меня?

– Как так? Я тебя не оскорблял! Не надо.

– Ну ты же только что обозвал меня словами, которые я даже повторить не могу…

– Нет, это же я не обзывал тебя. Я же знаю, что ты меня любишь! А вот если бы не любила, то тогда бы про тебя все это. А так нет, не про тебя. Это же я вообще сказал. Про тех, кто не любит, но спит… А ты-то тут при чем?! – он старательно выговаривал слова заплетающимся языком.

Дина поняла, что с этим пьяным бредом спорить бесполезно. Выпила таблетку и ушла в комнату пытаться заснуть. Кирилл тоже быстро лег спать не в силах больше бодрствовать.

Утром снова были извинения. Слова про то, что не надо винить коня, если такая дорога. Ну и не надо все брать на свой счет, подумаешь, пьяный ляпнул языком своим поганым. Ведь Дина ж не такая. И вообще, суди по делам, а не по словам, – я договорился с хирургом, он ждет нас завтра.

***

С больницей помог Влад. У него знакомый работал там рентгенологом, и он договорился с ведущим хирургом клиники о срочном приеме. Врач, посмотрев снимки и прощупав позвоночник Дины, дал направление на компьютерную томографию. В любом случае, он сказал, что оперировать надо срочно.

– Ничего тяжелее кружки с водой не поднимать. Резких движений не делать. Завтра с утра сделаете томографию и сразу на госпитализацию. Послезавтра подготовка, сдадите анализы и в пятницу будем оперировать. – напутствовал их доктор.

Влад помог договориться о проведении томографии без очереди, и о том, чтобы Кирилл тоже присутствовал в аппаратной во время съемки. Когда сделали снимки указанных в направлении позвонков, снова ничего не нашли.

– Ну не может же такого быть. Она еле ходит, а нарушений никаких нет… Посмотрите позвонки выше, или ниже. – взмолился Кирилл.

Когда Дина вышла из томографа, Кирилл был бледным, как больничные стены. Причину, наконец-то нашли, и она оказалась страшнее, чем недавнее неведение – практически полностью разрушены два поясничных позвонка.

Кирилл созвонился с хирургом больницы, который сказал, что есть два варианта. Либо заменить их на металлические, но это довольно дорогая операция и они такие не делают. Либо придется долго лежать и потом несколько лет ходить в корсете. Ни один из вариантов Дину не радовал. Но и выбора особо не было. Главное – не было времени на этот выбор.

– Твоя мать таких денег тебе не даст. Буду я искать, буду как-то опять выкручиваться…– начал было Кирилл.

– Не надо. Не напрягайся. Не хочу. Ничего не хочу. Сил нет. Кто бы только знал, как мне плохо…– Дина говорила еле слышно, стараясь не расплакаться.

– Ничего, держись! Ты мне еще сына должна помочь вырастить. Поборемся! Только не кисни. – в голосе Кирилла не было привычной уверенности. Но сейчас ее не было ни у кого.

***

До конца дня предстояло решить вопрос с няней для сына, так как Кирилл наотрез отказался отвезти его к матери Дины. Обратились в агентство, няню срочно нашли, и она должна была прийти утром. Пришлось поверить на слово девушке в агентстве, так как утром они просто встретили няню, познакомились, рассказали, где что лежит, чем кормить, когда гулять, как укладывать. Женщина лет тридцати пяти, своих двое детей. С малышом сразу нашла общий язык, и он остался с ней почти спокойно.

Чего не скажешь о Дине. Сердце рвалось на части от того, что приходится его вот так оставить с незнакомым человеком. Страшно было и то, что ждало впереди.

Утром Дина успела позвонить матери и сказать, что она ложится в больницу и что операция через два дня. Мать пожелала набраться сил и обещала молиться.

Дорогой больше молчали. Сначала Кирилл как-то пытался успокоить и подбодрить Дину, но выходило не очень. Он сам был растерян и напуган не меньше ее. Он включил негромко музыку. Из динамиков полилась такая знакомая и знаковая песня «Такого снегопада давно не помнят здешние места…»

Ровно четыре года назад, точно так же в первых числах февраля, она ехала в автобусе и слушала эту же песню. После недолгого неудачного брака она уезжала в город из своей деревни. За окном простирались искрящиеся снегом поля. А в теплом салоне звучала музыка и слова песни в тему: «Заметает зима, заметает, все что было…»

Там еще вначале были слова: «Снег лежал на земле белый-белый, как чистый лист бумаги. И нам казалось, что мы напишем на этом снегу повесть нашей любви». Ей тогда был двадцать один год, и она правда верила, что напишет свою новую повесть. Начнет сначала, только теперь уже безо всяких глупостей типа выйти замуж. Была она там – ничего хорошего.

Там и тогда она еще не знала, что едет прямиком к нему, к тому, кто в два раза старше, и кто подарит ей счастье материнства.

Столько всего успело произойти за эти годы. И повесть пишется, только сюжет зашел куда-то не туда. Сегодня она вынуждена оставить своего ребенка и уехать на очередную операцию. Четвертую за последние десять месяцев. Чем все это закончится – сейчас никому не известно. Впрочем, когда это закончится, тоже непонятно. Слезы сами покатились из глаз.

– Не плачь, моя родная. Я не оставлю тебя. Мы с сыном будем ждать тебя. Давай верить в то, что все обойдется и ты скоро вернешься к нам домой. – Кирилл легонько сжал ее ладонь.

– Попробуем верить. – прошептала она, вытирая слезы.

В шаге от пропасти

– Всего сорок два килограмма. Ничего себе! – медсестра ахнула, глядя на весы.

Сто шестьдесят семь сантиметров и сорок два килограмма – она больше походила на тень с огромными испуганными глазами. Одежду решили сдать в гардероб, чтобы Кириллу не отвозить ее обратно.

– Операция послезавтра, меня все равно не пустят, так что я, наверное, не приеду. – Кирилл кивнул на табличку с надписью: «Карантин по гриппу. Посещение больных запрещено».

– Да какие поездки? Сидите дома. – отмахнулась Дина. – Все, поезжай, а то малыш к няне еще не привык. Меня потеряет. Береги его, пожалуйста.

– Пока. Держись, родная, мысленно мы с тобой. – поцеловал ее Кирилл, протягивая пакет с вещами.

– Пока. – Дина постаралась улыбнуться, но глаза наполнялись слезами. Она взяла пакет и пошла в отделение.

***

Дина сидела на кровати, оглушенная словами врача: «Я посмотрел снимки. Нет у нас с Вами столько времени. Двое суток – это слишком много. Запланированную на утро операцию мужчины мы перенесем, вместо этого Вас будем оперировать с утра».

Она сидела словно в оцепенении, не мигая смотрела на трещину стены напротив, словно там, в этой трещине хотела увидеть будущее. Она не готова на завтра. И на послезавтра тоже. И вообще больше всего на свете она сейчас хочет домой, к сыну. Но уже очевидно, что это будет очень нескоро.

Голоса раздавались откуда-то издалека, очень глухо, хотя соседки по палате собрались на соседней кровати и что-то живо обсуждали.

– Как Вы себя чувствуете? – придвинув к кровати стул, села рядом женщина в белом халате.

– Не знаю. Я не чувствую – неожиданно хриплым голосом ответила Дина. – я не знаю… я… мне… Не знаю.

– Я врач терапевт, мне нужно подготовить Вас к предстоящей операции. Сразу скажу, операций будет две. Первую сделаем завтра, так как судя по снимкам и анализам, ситуация серьезная. Потом Вам придется долго лежать.

– Сколько? – едва слышно спросила Дина.

– Очень долго. Настройтесь на то, что где-то через месяц сделаем вторую операцию.

– После этого домой?

– После этого еще месяца два лежать. Вы будете в отделении лежачих – это на третьем этаже. Организм у Вас молодой, будем верить, что справится. Сейчас Вам сделают капельницу и вечером проведут всю предоперационную подготовку. Если не сможете уснуть, обратитесь к медсестре, она поставит успокоительное или даст снотворное. Важно отдохнуть и набраться сил.

– Хорошо. Я Вас поняла. Спасибо. – отводя глаза, ответила Дина.

– Не за что. Настраивайтесь на завтра. Паниковать не нужно, Вас будет оперировать очень хороший врач-хирург, – к нему со всей страны стараются попасть.

Дина попыталась улыбнуться, но вышла лишь кривая гримаса. Мысли в голове, как вороны, слетевшие с дерева, кружились хаотично и никак не удавалось их упорядочить. Ведь никто не знает, что все решится уже завтра. И мама, и Кирилл думают, что операция послезавтра. Дина ощутила отчаянное одиночество. Она поежилась и, подвернув ноги под себя, села в самый дальний угол кровати.

Принесли капельницу, Дина устроилась на кровати поудобнее, подставив единственную хорошую вену на левой руке. Пришлось развернуться ногами к окну. Да и хорошо, нет никакого желания и сил на общение с соседками по палате. Женщины о чем-то оживленно говорили, но Дина погрузилась в свои мысли. Наверное, Кирилл уже дома. Теперь ему придется возвращаться с работы раньше, чтобы покормить сына, поиграть, почитать сказку и уложить его спать.

– Хухарики будешь? – широко улыбнулась беззубым ртом подошедшая к кровати женщина. – Меня Тамара зовут. А ты Дина. Я на посту хпрохила.

Дина лишь кивнула.

– Да ты не бойхя, тут врачи хорошие. Тебя завтра резать будут?

Дина кивнула. Тело пробивала мелкая дрожь. Не было желания и сил для разговоров, но она старалась быть вежливой и поддерживать беседу хотя бы кивком головы. Хотя, Тамару это ничуть не смущало. Она сама себе что-то говорила, не ожидая ответа.

– Тебе что, холодно? – спросила Тамара, видя, как у Дины дрожит все тело.

– Да, мне очень холодно. – сквозь стиснутые зубы ответила Дина.

Тамара быстро сходила на пост за медсестрой. Прибежав, та выключила капельницу и попросила Тамару позвать врача. Откуда-то появилось второе одеяло, Дину укрыли, но тело продолжало трясти. Врач посмотрел зрачки и сказал медсестре дозировку какого-то препарата. Она быстро набрала из ампулы лекарство и поставила укол.

– Это аллергическая реакция, сейчас все пройдет, не волнуйтесь. – медсестра подоткнула одеяло плотнее и повернулась к женщине. – Тамара, ты тут пока побудь, если что – сразу зови меня.

– Конечно, я ни на шаг не отойду. – с пионерской готовностью ответила она.

Дине стало немного легче, ей казалось, что весь организм отказывается принять происходящее. Наотрез. Но выбора нет. Через это тоже придется пройти. И она обязательно справится, ведь дома ее очень ждет сынишка. И Кирилл.

***

Резкая боль в пальце заставила поморщиться и открыть глаза. Лаборантка взяла кровь из пальца. Высокие белые потолки, оборудование вокруг, за окном темно.

– Сколько времени я спала? – пересохшими губами прохрипела Дина.

– Операция длилась почти пять часов. Ты долго спала, а сейчас уже вечер. Я буду приходить каждый час до самого утра. Это реанимация, здесь так заведено. – очень мягко сказала она Дине. – Ты спи, не волнуйся, я разбужу, если нужно будет.

Глаза действительно закрывались сами. После лаборантки пришла медсестра.

– Проснулась? Молодец! Только смотри, тебе сейчас категорически нельзя ни вставать, ни сидеть, ни на бок переворачиваться. – весело улыбалась она.

Дине было не до улыбок. На удивление, ничего не болело. Наоборот, была необыкновенная легкость. Обезболивали наркотическими препаратами, поэтому периоды прояснения сознания были очень короткими. Каждый час приходила лаборантка и брала кровь из пальца. Дина просыпалась, а потом снова впадала в забытье.

***

Утром ее разбудила крестная.

– Я позвонила знакомому, он здесь анестезиологом работает. Сказала, что племянницу будут оперировать, чтобы он очень внимательно постарался. А он сказал, что операция уже прошла, что ты слабая очень. Я позвонила матери, она собиралась приехать. И я вещи твои заберу к себе. – голос крестной звучал гулко.

Дина кивнула, ей сейчас совершенно не до вещей.

– Хорошо, что мама знает. – она засыпала на полуслове.

Все было как в тумане – день, ночь, сон, явь… По-прежнему ежечасно кололи палец, непрерывно что-то капали, кровь переливали, уколы кололи. Но Дине было хорошо, она наконец-то совершенно не чувствовала боли.

***

– Здравствуй, горюшко мое. – голос матери звучал очень трагично. – А мне тетушка позвонила вчера. Я как услышала, что про тебя говорит, меня будто парализовало. Ноги подкашиваются, слышу, что она что-то говорит, а разобрать ничего не могу. Потом отдышалась немного, поняла, о чем она. Она мне на работе путевку выхлопотала в санаторий по соседству. Приеду через десять дней. К тебе приходить буду. Сказали, что теперь пока тебя в палату обычную не переведут, не пустят. – Дина слышала голос матери очень глухо, глаза закрывались. – И сегодня не пустили бы, тут карантин. Но вахтерша посмотрела свои списки, говорит, к тебе можно, врач разрешил к тебе пускать.

– Наверное боятся, что умру. – попыталась шутить Дина.

– Типун тебе на язык! – осекла ее мать. – Что тебе нужно привезти?

– Не знаю. Здесь все есть. Мне ничего не надо. Спать хочу очень. – Дина из последних сил держалась, чтобы не уснуть, силой разлепляя глаза.

– Ладно, отдыхай, набирайся сил. Меня Борис привез. Внизу ждет, сюда не пошел. Я ему вчера позвонила, он за мной сразу приехал и вот сюда привез.

– Я не могу больше, засыпаю. – проваливаясь в сон прошептала Дина.

***

– О, ты бледная как спирохета! Привет, родная. Как ты? – Кирилл как всегда был великолепен в костюме и при галстуке.

– Кажется неплохо. Никак не могу выспаться. – улыбнулась Дина, вдыхая аромат его парфюма. – Как у вас дела?

– Справляемся по-мужски. Сын с няней вроде нормально остается. Каждое утро ей инструкции повторяю. Вечером ношу на руках долго-долго, прежде, чем уснет. Утром стараюсь умыться и приготовить завтрак пока он спит. После завтрака успеваю еще поносить на ручках, хоть как-то компенсировать отсутствие мамы.

– Молодцы. Я так хочу домой, к маленькому…

– Приедешь. Вот поправишься и приедешь. Я с доктором разговаривал. Операция была долгая, обширная, крови много потеряла. Сказали доноров найти надо. Сыновья Влада согласились сдать кровь, так что все нормально, не волнуйся.

– Спасибо. Тебе спасибо и им тоже. Мама приезжала, тетка была. Их пропустили почему-то, хотя тут же карантин.