Что там, за дверью?

Дальше: поползу по бумаге, за мной останется след. Будет это формула, произведение, Декларация независимости, – мне не дано знать. Но ведь кто-то меня, вроде, ставит, мною, вроде, управляют, меня, вроде, двигают туда-сюда и потом вчитываются в мой след и удивляются моим фантастическим возможностям. Кто не догадывается, что за этим стоит, пусть продолжает так думать дальше. Для меня же всё ясно: всё – я! Я!.. Простая точка…

А расползусь мурашками такими, – увидится узор, а цветные я, плотно сбитые и правильно размазанные по холсту – и вы уже стоите не просто перед картиной, а перед национальным достоянием!

Так ведь меня, – точку, в разных других случаях называют также ещё и пикселем, т. е. я остаюсь той же точкой, но несколько другой природы. И тогда я становлюсь фото, кино, телевидением, голограммой, базой данных, от которых зависит вся и все! Так что по совокупности получается, что я не больше, не меньше – отражение человеческого интеллекта! Понимаете, да?

А казалось бы, ну, что я? Точка, всего-то точка…

Другой вариант – родись я математической точкой. Кто знает, принадлежала бы кривой, прямой или пространству, но, в любом случае, была бы подчинённой определённой формуле, которая будет ставить меня на место в полном её соответствии, и не спрашивая моего мнения. В смысл её мне не проникнуть, и замысел её для меня непостижим. Как и то, что волей её я могу оказаться полным нулём, помещённым в начало координат или заброшенным в бесконечность – это куда? И что меня там ждёт?

Так что ждёт меня в том самом начале координат? Вот уж место, которое мне действительно не нравится. Там, мне кажется, ты совсем уж никто и ничто и окружен такими же, близкими к нулю, точками. Помеченной и заклеймённой этим местом, тебе действительно грозит превратиться в абсолютный ноль, а те, что поблизости в сумятице толчеи попытаются оказаться на как можно более приличном от меня расстоянии. Чем дальше от меня, они, уже сильно отличные от нуля, начнут приобретать, по их мнению, всё большее значение и вес…

С другой стороны, с начала координат всё и начинается. Хорошо бы, конечно, представить себя первопроходцем. Я иду первая и прокладываю дорогу остальным точкам. И снова опасения в несуществующей моей голове, я снова боюсь: на этот раз того, что не раз и не два мне захочется остановиться и даже сойти с него, с этого пути. Потому что не забыла я, как – помните – возопили сыны Израиля по пути из Египта в Землю обетованную, когда Моисей (Моше) исчез на горе Синай и долго не появлялся пред лицом их. Помните, как они кричали Аарону: «Сделай нам божества, которые пойдут перед нами. А этот человек, Моше, который вывел нас из земли Египетской, – мы не знаем, что с ним!» (Тора, 32-я глава книги Шмот). Так что в неведении будущего, мне, пожалуй, расхотелось идти впереди. Пусть это сделает за меня кто-то другой!

Потому что мне страшно, потому что и я не знаю, как поведут себя те, которые за мной, что они мне будут кричать.

А если не я впереди? Теперь что(?) – я, в свою очередь, буду кричать идущим впереди: – Эй, вы, не туда идёте! – хотя где-то внутри вполне понимаю, что все мы далеко не всегда идём туда, куда хотим, а лишь, куда нас направила формула, завитушки которой вычерчены чьей-то затейливой рукой, и никто даже не думает спросить нашего мнения. Так что ты либо начинаешь путь и ведешь за собой других, либо, посаженная на цепь случая, будешь вечно прикована законом к единственно тебе положенному месту…

Но я твердо знаю, что из любого места, где я временно окажусь, стремительно будут уноситься порождённые мной, другие точки. Моя граница, которой, в принципе, нет – она умозрительная, служит им отправной позицией, стартовой площадкой, уносящей их вдаль. Повиснув в непонятных и страшных высотах своих координат, они будут наблюдать, как последние тонкими пронзительными стрелами уносятся в бесконечность, постепенно растворяясь в ней.

Меня так и тянет поднять свой голос:

– Дорогие мои соседи: впереди, сзади или сбоку – я одна из вас. Мы как бы дружны в нашем вынужденном соседстве, пусть и направляемые фривольной формулой на полях науки. Мы упакованы её символической записью и выдрессированы держаться вместе в рамках очерченных ею правил, но испуганными искрами разлетаемся, когда наша линия или сообщество, как хотите, резко обрывается. Тогда мы круто летим вниз или неожиданно повисаем в пространстве, которое в страшном величии своей безграничности заполняет собой этот непонятный мир.

Мы понимаем, что, хотим или нет, подчиняемся ей, вопрос только в том, что это за рука её выводит и под чьим управлением она находится в свою очередь. Эта крамольная мысль возникает от сочетания этих непонятностей.

Она, эта рука, якобы, пишет формулы, по законам которых мы живём… Не все, правда, в одинаковой мере согласны. Но кто нас спрашивает? Нас, не имеющих ни мнения, ни голоса и почти не имеющих других взаимоотношений, кроме как с такими же бессловесными точками, строго впечатанными в смирительные рубашки своих координат.

В пределах крохопусечного места в пространстве, которому мы неукоснительно принадлежим, мы со соседи вроде как равны и одинаковы в правах, т. е. бесправны в силу магнетической принадлежности бессознательной формуле. Однако со временем, само собой, точечным своим чутьём отмечаем слабые течения отношений: находишься ты вверху или внизу, в положительных или отрицательных координатах (квадрантах), в центре событий или на обрыве плоскости или линии. Там и вовсе не ощущается наше влияние на дальнейшую судьбу всего нашего сообщества в пространстве и во времени, если оно вообще когда-то имело место.

Были, конечно, и будут попытки перебраться в благополучное место из менее благополучного, но формула неумолимо возвращала беглецов, движение «руки» и гвозди закона насмерть приколачивали их к тверди нерушимого бытия.

Но как хочется свободы! Независимости…

Я представила себе, как в один прекрасный день я их получила. Не знаю как – внезапно их получила. И тут же, в мгновенье ока я оказалась бы, наверное, в абсолютной пустоте, сотканной из холода, тьмы, и безграничного пространства без начала координат и направляющего указателя.

Свободна, свободна!!!

Но такой ли я себе её представляла?!..Разве я, мы все, не заслуживаем большего?! Хоть мы и простые точки… Безлицые и безгласые… Нульмерный объект, как нас называет математика.

Подумала я обо всём об этом и оставила себе единственное желание: где я действительно хотела бы себя видеть, и что мне польстило больше всего остального, так это если я удостоилась бы чести замкнуть собой – поставить собой, родимой, финальную точку в конце длинного пути Великих поисков «Великого объединения» или «Теории всего!»: открытия, теории, формулы, через которые человечество получит новое, полное объяснение мира и бесконечно раздвинет границы для своей всепроникающей любознательности. Исчезнет вопрос начала конца или конца начала. Потому что это будет другой, новый мир, у которого, возможно, никогда не будет конца. Вот это было бы – да!

К сожалению, после формулы не принято ставить точку. Символично, правда?

Однако, если я не текстовая и не математическая точка, то вполне могу представить себя другой. Тоже точкой. Но, в очередной раз, совсем другой природы, например, физической. В таком случае у меня не будет размерности: на плоскости не будет площади, а в пространстве – объёма, просто – величина чистого представления. Так что ничего такого и внутри меня не будет. Я – точка. Ничтожная в своей малости. Как бы присутствие отсутствия, виртуальное место в пространстве. Представленная в единственном числе – боюсь – я буду стиснута страшной грустью и одиночеством.

Исчезающе маленькая, во мне не найдётся даже места для собственного-то осознания. Но мысли, также не имеющие материальной сущности, ухитрятся всё равно, отсутствующими своими зубами выгрызать во мне необходимое им пространство: не важно, что я как бы отвлечённое – «вот здесь!». Де-факто, я на самом деле здесь, и здесь, и здесь…

Конечно, внутри точечного своего сознания хотелось бы считать себя самостоятельной. Выбрать для себя любое понравившееся место в пространстве, воспарить над координатами и в восхищённом изумлении наблюдать, как на любом витке времён пергамент пространства раскатывается во все стороны бесконечности. Но чаще всего я втиснута в рамки подчинения неизвестному мне закону. Я принадлежу ему. Его безжалостная формула – мне отец и мать, воспитатель, надсмотрщик и палач.

Прописанная неведомой рукой на протяжённостях природы, я, точка, – исполнитель и часть его, закона, который лежит в основе существования этого мира.

Согласно ему же, я – сам этот мир во всех его составляющих.

Такие, как я, – мы впечатаны в ткань пространства, потому что мы и есть пространство.

Мы, я – материя и антиматерия.

Нам всем присуща энергия, и я не чувствую, что со временем теряю её.

Я не завишу от времени, потому что существовала до него, до того, как появился этот мир.

И даже на догоревшем костре его я продолжу существовать, чтобы породить другие, новые миры.

Я порядок и хаос.

Выше меня только мысль (сознание) и сотканный ею тот самый закон, по орбите которого двигаюсь я, вы, всё! А само сознание – СО-ЗНАНИЕ, есть обобщённое знание, – субстанция, спрессованная в информацию. И вся ткань пространства, представляет собой закодированную в ней информацию.

До сих пор не могу понять природу этой тонкой структуры, только бесконечная сила подчинения не выпускает меня за пределы её влияния. А пределов этих нет. Тем более в мире бесконечностей… Ни, когда я была «особой» точкой, – началом Творения, из которого родилось всё, весь окружающий мир, ни, когда, если ему суждено «схлопнуться», и он сойдётся точно в такой же точке. Если же он не схлопнется, а распадётся, информация из оставшегося ничто снова соберёт его либо приведёт в опустевшее место другую Вселенную, чтобы заполнить тоскующее от стылого вакуума пространство. Так я понимаю.

И она – информация – включит часы новых Вселенных: – Тик-так, тик-так! Они начинают отсчёт нового времени. А я там буду иметь честь присутствовать с самого его начала. Тем более, повторюсь, что я там была и до него!

Так что нет лицемерия в моём утверждении, что с меня всё начинается. Не с меня одной, с нас! Всех! Фигурально, даже линия жизни: от возникновения сознания до завершающей вспышки, за которой захлопывается последняя страница книги судеб, и прощальное её мерцание поглотит тьма.

Но не менее, может, даже более важно не столько место, в котором я присутствую, как место, в котором я (не дай, не приведи!) по какой-то причине отсутствую: выпала, не успела стать в строй и т. д. Хоть на минуту представьте, что я, т. е. одна единственная точка, выпадает! Рвётся нить времен! Последовательность событий, к примеру, причина и следствие! Непрерывность жизни!

Недостанет единственной меня – и в Мироздании образуется малюсенькая дырочка. Нас, точек, пропадёт несколько – образуется дыра. Много пропадёт, увлекая за собой других в безостановочное падение, – может образоваться провал, в котором исчезнет с лица истории вся Вселенная.

Так что при ничтожной малости я – необъятна в своём величии.

Я – сущность и определённость, делающая мир таким, какой он есть.

Из ничтожных меня состоит его огромность.

Я – точка! И весь мир – одно большое Я.

Только одно – не могу не признать – больше меня: мысль-сознание-информация!

Они – начало всему. Потому что конца нет!

Впрочем, может, и начала-то не было.

Всё было всегда!

Просто не все люди это понимают…

2020 г.

Хоронить некого

«Слова Коэлета, сына Давида, царя в Йерушалаиме:

– Суета сует, – сказал Коэлет, – суета сует, всё суета. Поколение уходит, и поколение приходит, а земля пребывает вовеки. Нет памяти о прежнем; да и о том, что будет, не останется памяти у тех, которые будут после».

Писания. Свиток Коэлет. (Екклесиаст)

Уходят друзья, унося с собой частички наших жизней…

Уходят родные и близкие и с ними немного нас самих…

Других уносит виртуальная реальность, и гильотина современных технологий возносится, чтобы отсечь свой купон. И с ним – ещё несколько дней нашего пребывания в реальной реальности.

Сколько крадут у нас неожиданные звонки, которые начинаются со слова «дорогой»…

Ну вот, думаешь, впервые за полгода знакомый голос: – Дорогой… – значит ожидается очередное событие, которое не может – по разным причинам – обойтись без тебя – «дорогого».

Грустное осознание твоей реальной стоимости на этом рынке жизни с первых же слов беседы лишает тебя в собственных глазах статуса такого действительно уж «дорогого», и тем отхватывает ещё пару дней из не подбитого окончательно баланса «прошло – осталось».

Жадные зубы событий вне нашего внутреннего мира тоже не оставляют в покое: власть, войны, деньги, замешанные на псевдоценностях, удавкой сомнений смыкаются на горле. Ты думаешь их таран ещё за порогом, но нет – он давно уже пробил дыру в защитной броне «мой дом – моя крепость». А тонкая скорлупа безопасности твоих бастионов давно уже взорвана изнутри твоим же TV, твоим же РС. Машина жизни увязла и буксует в противоречиях, но тебе всё ещё кажется, что ленту истории можно перемотать в другую реальность, и ты продолжаешь бестолковую гонку за призраком…

Тем временем в бухгалтерской книге дней появляется новая запись: вычесть из причитающихся такому-то и такому-то (Ф.И.О.) месяц, два, три…

Уже в капкане капитуляции, но как всё же хочется толкнуть дверь с надписью «Завтра». И приоткрыть её – чуть-чуть. Будущее, однако, заглядывает через плечо и снисходительно шепчет:

– Тебе лучше остаться в прошлом.

Делать нечего – я соглашаюсь.

На границе раздела, когда завтра даже не просматривается, убеждаешься, что река времени в общем-то донесла до точки невозврата, и от тебя, сотканного из было, есть и будет, две первые составляющие исчезли, а последняя не успеет подставить плечо исчезающему ничто. Бульдозер истории работает только в одном направлении…

Так что-о-о…. в один прекрасный день я просто выйду из себя и – не вернусь.

Видите, даже хоронить будет некого.

Но и это уже было…

2016 г.

Мне жаль всех уставших…

– от работы и её отсутствия,

– от неустроенной устроенности,

– от постоянного недосыпания и спячки жизни,

– от вечного ожидания и разочарования результатом,

– от зверского аппетита и епитимьи диеты,

– от своих, чужих и от себя,

– от родственников близких, далеких и родственников родственников,

– от шума, звонков и звенящей тишины,

– от недостатка достатков и от избытка недостатков,

– от советов, подсказок и сочувствия, лишённых и первого, и второго, и третьего;

– от пустоты виртуальности вместо живого общения,

– от пыли и влаги, жары и холода,

– от обещаний, данных тебе и данных тобой,

– от несостоявшейся мечты,

– от мечты, которая состоялась, но не так…,

– от фантомов любви, дружбы и привязанностей,

– от забот, которым ещё нет названия,

– от жизни вообще, как таковой,

– от собственно усталости…

Липкое течение списка прерывается звонком:

– Милый?..

– Да.

– Я что-то чертовски устала (не ново! – я тоже. Я столько сегодня не сделал, что мысль об этом меня даже утомила). И ты, наверное, тоже, да? Но позвонили друзья, предложили встретиться. Вечером. Ну и, как обычно, – по маленькой, ты, я думаю, не будешь возражать?

– Хм, как обычно – это не по маленькой! И потом, – когда это я отказывался…

– А потом поедем к тебе, да? – мурлыкнула трубка.

– Конечно, милая. Конечно! Я уже собираюсь… – В конце концов, не так уж я устал, – подумал про себя. Не вслух, разумеется, а так, неслышно.

Бархат голоса, встреча, тонкий перезвон бокалов, – брысь, мысль нецеломудренная!

Через минуту я уже вполне бодро вылетел на улицу. Картина вечера упругим ветром выдувала осколки размышлений. Они ещё стучались в меня, но всё тише и тише:

– Мне жаль всех уставших, мне жаль всех уставших…

– А меня? Меня кто пожалеет?

Хотя, впрочем, чего это я?!.. У меня всё ОК!

2011 г.

Фразы

О нас

– Если луны не видно, это не значит, что её нет. Также и с евреем…

– Евреи любят спорить, даже когда из всех спорщиков они остаются одни.

– Глядя, как еврей размахивает руками, потихоньку начинаешь понимать, что он хочет сказать.

– Еврей согласится с любым мнением, только если оно его.

– Есть ещё места, где еврею позволено быть, только бы его не было.

– Самые шумные патриоты те, которые за границей, они за это ничем не платят. В своей собственной стране евреи без шума занимаются своими делами, даже не подозревая, какие они на самом деле патриоты.

– Масса синагог: откуда у них столько денег, чтобы оставаться такими бедными.

– Их (евреев) мало, но каждый ухитряется на них наткнуться.

– Сотрудники Моссада единственные существа, не имеющие тени. Зато тень их может появиться даже в их отсутствие.

– Только еврей всегда может оказаться в том месте, где именно сейчас хотел бы пройти, проехать или присесть кто-то другой.

– Парадокс тяготения: чем еврей от еврея дальше, тем сила притяжения между ними больше.

– Мы – избранный народ. Никто, правда, не помнит избирательной кампании.

– Евреи помнят, человечество – нет. Человечество помнит… евреи – нет!

Обо всём другом

– Иногда за прошлое люди расплачиваются будущим…

– Забыв прошлое, не приблизишь будущее…

– Забытое плохое ещё не гарантия хорошего будущего…

– Не перегоняй время, оно всё равно оставит тебя в прошлом.

– Не дожил своё, переживая за чужое.

– Дорога тем короче, чем меньше думаешь, сколько её осталось.

– Стремление к будущему отрывает от мыслей о прошлом, увлечение прошлым не даёт сосредоточиться на мыслях о будущем.

– Что подарила судьба, то отняла жизнь.

– Правду жизни видно только с точки, где она – жизнь – кончается.

– По кончику хвоста трудно сказать какого размера вся змея.

2016 – 2020 гг.

Не пугайте чертей!

Вам, кто в пещерах своих представлений о мире:

– не знаком с преданностью и свободен от обязательств,

– не знаком с благодарным взглядом и ответной улыбкой,

– не верит в чистоту помыслов и не мыслит о бескорыстии,

– не отягощён привязанностью и дружбой,

– не плакал на пороге любви и не молил, чтобы рассвет подождал,

– не протянул руку сострадания и отвёл взгляд от чужой боли,

– не свил гнездо, не посадил дерева, не продолжил себя,

– не понимал без слов и не говорил без звука,

– не заглядывал в колодец сомнения, но заменял истину ложью,

– не ведал благородства и не бросил в землю ни одного зерна доброты,

– не знаком с горячей постелью, сладостью печали и горьким вкусом любви,

– не скован 10-ю заповедями…

Вычеркнувшие себя из мира человеческих отношений, всегда обращённые к нему спиной, за порогом жизни вы будете бродить, как Агасфер, среди таких же отверженных, как сказано ему было: «…ты будешь вечно идти, и не будет тебе ни покоя, ни смерти».

Даже в аду от вас шарахнутся: своим мертвым взглядом вы перепугаете там всех чертей.

2014 г.

Вещизмы

(Где мы говорим о вещах и предметах, загодя думая, что у них нет собственного языка)

Календарь

Его повесили. Толстый, гладкий, он был раскрашен в цвета сезонов.

Каждый день с него срывался листок.

И были дни праздной лености, и листки не спешили отрываться и долго парили, как бы решая – вернуться назад или опуститься на землю.

И были дни тяжёлых сомнений, и исчезал цвет с лица дня, и листки глухо шлёпались вниз. Один на другой. Один на другой.

И были дни – огонь и кровь. И напоённые ими листки срывались со звуком гильотинного ножа и врезались в землю.

И были следом дни, когда уже успокоенные листочки порхали в воздухе и в трепетном испуге искали, где приземлиться. Подальше, подальше от бывших соседей.

И были даты, когда дни скрывали ночи. И смущённые листки свёртывались в воздухе, в замешательстве заливаясь краской.

И были дни, и листочки трепетали жемчужными крыльями колибри и поднимались вверх, озаряя всех сполохами красок и надежды.

И был день, и были дни… и слетел листок – последний в году. И оголилась стена времён, освобождая место новым дням… И надеждам, что где-то, спрятанные между листочками, вырвутся на волю приятные неожиданности и осыплют всех радужным дождиком.

И праздновали люди…

2011 г.

Карманы

Собираясь в магазин, по обыкновению сунул руку в карман, проверить захватил ли деньги. Нащупал бумажник, но вот так, сразу вытащить руку назад не удалось. Будто что-то мягко удерживало её внутри. Поперебирал пальцами: ключи, флешка, тряпочка для очков… В другом, сунул руку, – сотовый телефон, записка с нужным адресом, и ещё одна – не забыть сделать то-то или купить. Перечислено: один, два, три… Обрывок шнурка, монетка… Сколько разных предметов! Некоторые помнишь, некоторые как будто только что материализовались, чтобы удивить своим появлением или привлечь внимание к своему назначению. Сколько вас таинственных и безвестных, что всегда с нами, но никогда даже не приходит в голову задуматься о вас?!

Вот, те же карманы. Странно, только подумал и мягкий захват, державший руки, немедленно их отпустил. Вот, карманы, – вернулся к мысли.

Они – укрытие для самых нужных мне предметов. На дне их хранятся продолжения моих мыслей – подсказки моей слабеющей памяти, секреты от чужих глаз. Все предметы исчезают с лица света в их тёмном логове, но в любой момент они возвращают их мне в целости и сохранности. Они никогда не подводят, строго храня в своих недрах точный счёт и баланс вложенного и изъятого. Они не выбалтывают твои тайны, не выворачивают себя наизнанку перед чужим.

Когда надо, они гасят взрывы адреналина, укрощая мои кулаки и не давая им вырваться на волю, чтобы проявить свой буйный нрав. Успокаивают меня, позволяя рукам вполне комфортно свернуться в пару убедительных кукишей, которые по обстановке не всегда тактично демонстрировать. Или служат им убежищем при чересчур эмоциональном разговоре. Греют, наконец.

Обращали внимание, что делает в первую очередь продрогший человек? Верно! Греет руки…

Карманы даже похожи чем-то на человека: с возрастом, прохудившись, они могут потерять счёт либо просто что-то выронить из себя. Но никогда назло или с умыслом. Наоборот, придя в такое состояние, они по-своему предупреждают, начиная с самого малого, например, с самой малой монетки, которую, право же, не грех уплатить за столь важное предупреждение.

В своей глубокой неодушевлённой утробе хранят бережность, нежность и теплоту, заботу и однозначную преданность. Всегда ли они наблюдаются у нас, «гомо сапиенс»?

И вообще, представьте, что в один прекрасный день – Оп! И исчезли карманы!..

Представили? Ну, и…

2011 г.

Обувь

Поднялся по лестнице, открыл ключом дверь и вошёл в прихожую. Всё, я дома.

Небрежно, привычным движением сбросил надоевшие за день ботинки.

Проводил взглядом их полёт и приземление, и вдруг в голову пришла показавшаяся мне занятной мысль.

– Сколько вы прослужили, – подумал. – Исполняя только лишь мои желания, вашего хозяина. Без ропота.

Вы не можете пойти, куда хотите, – вас направляют.

С вами не считаются: в холод и жару, в слякоть и сушь, по камням, льду, песку…

Вас топчут, вами пинают со злости разные предметы, большей частью твердые и угловатые…

Вас стряхивают с ног, как прилипший банный лист, чтобы влезть в рыхлые, бесформенные, не способные ни на что домашние шлёпанцы (тьфу – слово-то какое)…

Сколько вы прослужили… верой и правдой, несмотря на возраст и состояние. Почему же на вас иногда смотрят, как на врага, и ищут первого попавшегося повода поменять на другие?..

Вот вы лежите: незашнурованные, как бы растерзанные, заброшенные в угол прихожей.

Вам некому пожаловаться, вы из другого мира. Вас не держат на руках, с вами не говорят, вас не нежат, даже не чистят.

Вы ждёте, возможно, какого-то отношения, хотя бы какого-то признания что ли…

Я с удивлением взглянул на свои ботинки. Разверстые, с раскинутыми в стороны шнурками, они без тени сомнения или обиды как бы смотрели на меня:

– Влезай, мы с тобой хоть куда и когда угодно…

Впервые мне как-то стало неловко перед неодушевлённым доселе предметом, его бессловесностью, но одновременно готовностью служить независимо ни от чего. Греть. Защищать. Меня.

Что-то всколыхнулось внутри, я присел перед ними, протянул руку, потрогал один, второй… Задумался: распластанные, с высунутыми языками… Безвестные, исключая, разве, башмак, брошенный в президента или первый ботинок, коснувшийся поверхности Луны. А так – нет даже собственного имени, только: производитель, год выпуска, размер…