Прометей: Владыка моря

С другой стороны, мое появление в этой Вселенной – уже само собой рушило некоторые догматы. Как и пропавшее «звено 19» из пяти американских торпедоносцев, оказавшееся здесь, пусть и в неполном составе. Не исключено, что в этом мире могут найтись еще люди, чье исчезновение в моем мире оставалось загадкой.

Я вспомнил, как лев трусливо убежал, когда Санчо вышел ему навстречу. Меня удивляло, как одним «Ха» можно было дать понять собеседнику о совершено разных ситуациях. Может именно поэтому и не развилась речь неандертальцев, что телепатическими способностями они придавали нужное значение одному слогу?

Мои мысли вернулись к спасенным: я вспомнил, что похожую лодку видел в фильме про Древний Египет. Цвет кожи у юноши и девушки не черными, скорее, темно-красный с оттенком серого. Миндалевидные глаза девушки мне почему-то показались знакомыми и почти сразу пришел вспомнилось, что Выдры имеют похожие глаза.

– Макс Са, – из комнаты, где я разместил спасенных, машет Зик. Не допив чай, торопливо иду к больным, чтобы посмотреть, что случилось.

Парень пришел в себя, в его слегка раскосых глазах плещется удивление и страх. Зрачки стремительно бегают, пытаясь осмотреть как можно большее пространство, чтобы мозг мог проанализировать ситуацию. Войдя в комнату, миролюбиво поднимаю руки, ладонями к парню: жест этот среди дикарей всегда означал отсутствие агрессии. Взгляд парня останавливается на мне: даже при дефиците дневного света, проникающего через окно в комнату, вижу, что его глаза невероятно выразительные.

– Кто ты? – парень вздрагивает от моего вопроса, и с его губ слетает тихое:

– Аха теа муан че, – голос мелодичный, словно парень не говорит, а поет. Но, к сожалению, ни одного знакомого слова.

– Зик, сбегай за шаманом Хером и вождем Наа, – когда парень убегает, присаживаюсь у изголовья парня, косящего на меня испуганными глазами, и подношу миску с водой, приподнимая ему голову. Он делает маленький глоток и начинает шумно пить, но я убираю миску.

– Не разгоняйся дружище, напьешься еще, – то ли интонация моего голоса подействовала, то ли живительная влага, но парень даже попытался улыбнуться:

– Келадонхеп кахрамон, – в этот раз мне показалось, что прозвучали имена. Чтобы подтвердить свою догадку, прикладываю руку к груди и произношу:

– Макс Са, – парень повторил мое имя очень спокойно и снова произнес:

– Келадонхеп кахрамон, – пока буду считать, что это его имя, крайне сложное для периода каменного века. Имена обычно сейчас короткие и легко выговариваемые. Парень немного заерзал и, устремив на меня жалобный взгляд, спросил: – Аха теа муан алолихеп кахрамон? – слово «кахрамон» снова повторилось, как и окончание «хеп». Парень попытался поднять голову, чтобы оглядеться, но не смог. «Он ищет свою спутницу, это о ней он спросил», – мелькнуло в голове и, чтобы подтвердить догадку, я приподнял голову юноши, направив его взгляд в сторону, где под шкурой спала девушка. – Алолихеп, – с нежностью произнес парень, подтвердив, что слова, оканчивающиеся на «хеп», являются именем.

Спустя минуту парень уже крепко спал, я же пару минут постоял рядом, сравнивая лица: кто они друг другу? Муж и жена или близкие родственники? По возрасту, возможны оба варианта: навскидку им примерно восемнадцать-девятнадцать лет. Уже выходя из комнаты, услышал вздох: обернувшись, заметил, что девушка пришла в себя и пытается оглядеться. Я стоял около ее изголовья, и пока она меня не замечала. Дважды Алолихеп попыталась поднять голову и оба раза бессильно роняла ее на шкуру.

– Алолихеп? – от звука моего голоса она вздрогнула, еле слышный стон сорвался с ее губ. Приблизившись, встретился с ее глазами, в которых плескался непередаваемый ужас. Красивые миндалевидные глаза застыли, зрачки расширились, словно она увидела свою смерть.

– Не бойся, воду хочешь? – нарочито медленным движением подношу миску, чтобы девушка увидела воду. Страх в глазах не исчез, но при виде воды она судорожно сглотнула, шевеля растрескавшимися губами. Присев рядом, осторожно приподнимаю ее голову и подношу миску. Немой вопрос застыл в ее глазах, но пить девушка не решается.

– Не бойся, пей. Это чистая вода, – даю миске прикоснуться к губам. В этот момент слышатся голоса Наа, Зика и шамана Хера, спешащих ко мне. Еще раз взглянув на меня глазами, полными страха и горечи, девушка делает глоток, закрывая глаза. На секунду задержав воду во рту, проглатывает ее и начинает жадно пить, пока я быстро не отнимаю миску.

– Много нельзя, чуть позже напьешься, – голос доктора на любых больных действует одинаково успокаивающе. Вот и сейчас я произнес эти слова обычным тоном, словно общался с больным, но она поняла. Страх в глазах уменьшился и появилось любопытство, мол «что это за фрукт такой»?

Хер и Наа входят, сзади маячит Зик. Вошедшие с удивлением смотрят на парня и девушку, переводя взгляд с одного на другого.

– Наа, Хер, я спас этих людей в море, но не понимаю их языка, может вам это удастся, – отхожу чуть в сторону, давая им место, чтобы подошли ближе. Девушка с тревогой провожает меня глазами, затем ее взгляд перекидывается на вошедших, которых она сканирует своими красивыми слегка раскосыми глазами.

Полчаса Наа и Хер пытаются понять и расспросить девушку, но та упорно молчит, не проронив слова. Отчаявшись, они разводят руками, и Хер выдает общее заключение:

– Мы не знаем, кто она, Макс Са.

– Хорошо, Зик, проводи Хера и Наа, – попрощавшись со мной, визитеры-лингвисты уходят. Девушка настороженно смотрит, как я хожу по комнате, выглядит она свежее парня.

– Алолихеп, я Макс Са, – притрагиваюсь к своей груди. Девушка смотрит и повторяет:

– Макс Са.

– Правильно, Макс Са. А ты Алолихеп? – показываю пальцем на нее. Чуть замешкавшись, она закрывает глаза и легонько кивает. Приподнимаю ее голову и направляю взгляд немного влево, чтобы она увидела парня:

– Келадонхеп, – радостно шепчет девушка, портя мне настроение. Так нежно произносят имя любимого, жениха или мужа.

– Спи, потом снова напою и накормлю, – и снова мой докторский голос на нее действует успокаивающе, взгляд уже не испуганный, скорее любопытный. Выхожу из комнаты, судя по всему, опасность их жизни не угрожает, а обезвоживанием займусь сразу, как отдохнут несколько часов. Но настроение испорчено: нежность, с которой они произносили имена друг друга, ядовитым жалом терзает грудь. Еще вчера я отметал всяческую возможность сойтись с третьей женщиной. Но эти глаза миндалевидной формы, обрамленные густыми длинными ресницами, взбудоражили кровь.

Алолихеп. Непривычное даже для моего языка имя теперь мне казалось таким красивым и звучным, что несколько раз повторил его вслух. Кто же ты, Алолихеп, и кто тебе этот Келадонхеп, при виде которого ты засветилась? Как вы очутились в лодке из тростника или папируса у берегов Ливана? Что побудило вас пуститься в авантюрное приключение на утлом плавсредстве без достаточных запасов воды, и как вас голове? Кто ты, Алолихеп? Египтянка? Нумидийка? Или просто посланница Бога, отправленная лишить меня спокойствия?

Глава 6. Адмирал Макс Са

Тиландер уложился в два месяца ровно, может и раньше успел бы поменять шпангоут «Варяга» и часть обшивки, но корабль был готов к плаванию ровно два месяца спустя после злосчастного урагана. В эти два месяца уложилось многое: унесенные ветром сети Выдр заставили нас выйти на преждевременную морскую охоту не дожидаясь прибытия китов. Убив два Зи и отправляясь за третьей, послушав Санчо, пошли в открытое море, где наткнулись на лодку из папируса, в которой находились парень и девушка.

Полумертвых от обезвоживания и солнечных ожогов, я доставил спасенных к себе, где выхаживал их, как недоношенных новорождённых. Только на третьи сутки Келадонхеп и Алолихеп смогли встать на ноги и сделать первые шаги. За несколько дней, что находился рядом с ними, попытался приучить их к базовым словам русского языка. Удивительно, но слова они схватывали на лету, поражая меня своей памятью.

Когда спасенные оправились, решил оставить их пока во дворце, к большому неудовольствию Нел и Мии, которые по достоинству оценили красоту Алолихеп. Мои опасения насчет возможного семейного союза спасенных, оказались напрасны. Это были брат и сестра, но узнал я об этом лишь месяц спустя. Многое в Плаже им казалось в диковинку: в искренне изумление их привел горный хребет и лес, расположенный между Плажем и горной цепью. Келадонхеп даже напросился дойти до леса, где ходил между вековыми дубами и кедрами, трогая стволы деревьев.

В то же время лук им был знаком и Келадонхеп, и сама Алолихеп не выразили ни малейшего удивления при виде лука и даже сносно стреляли. А вот металлическая кираса их поразила, хотя мечи из металла им, судя по всему, оказались знакомы. На все мои вопросы о своем племени брат и сестра отвечали уклончиво, показывая рукой на юг. С их слов, они принадлежали к большому племени, которое называли амонахес. Племя по численности превосходило все поселение Плажа в несколько раз и жило в хижинах из камыша, обмазанного глиной.

Когда Келадонхеп, рассказывая о своем племени, упомянул Бегущую Воду, которую они называли Ямби, что впадала в Стоячую Воду, я укрепился в своих подозрениях, что передо мной протоегиптяне. Окончательно убедился в этом месяцем позже, когда мои гости рассказывали о Ямби, что каждый год разливается, вынося плодородную грязь на огромные расстояния. Единственное, что для меня оставалось тайной – семья спасенных мной и система обустройства племени. Племя, умеющее строить лодки из папируса, знакомое с луком и холодным оружием, стоило моего внимания. Несколько раз пытался завести разговор о том, что могу их доставить домой. Мной двигало не желание избавиться от брата и сестры, и не бескорыстное желание им помочь. В первую очередь, я рассчитывал наладить отношения с племенем Амонахес. Вначале это могут быть торговые отношения, со временем, может, они также вольются в племя Русов или составят дружественную федерацию.

Но именно в этом месте оба начинали вилять, ссылаясь на то, что не знают, как вернуться домой, что их много дней носило по морю, что в Стоячей Воде много опасностей, и они не желают подвергать меня трудностям. За их нежеланием вернуться домой скрывалась тайна, я не торопился, потому что время играло на моей стороне, и рано или поздно им придется открыться.

Келадонхеп и Алолихеп крайне бережно относились к своей одежде из неизвестной мне ткани, вероятно, растительного происхождения. Она напоминала нечто похожее на короткую тунику без рукавов, которая закрывалась внахлест и по длине достигала колен. Вряд ли это повседневная одежда: выглядела слишком нарядной. Верхняя часть туники желтого цвета, нижняя – серо-белого. Ткань явно дорогая и вряд ли все в племени Амонахес носят такие.

Концовка «хеп» в имени означала принадлежность к роду, слово «кахрамон» означало род. Об этом Алоли и Келадон рассказали не таясь, не понимая, что тем самым дают мне дополнительную пищу для размышления. Интересное племя, раз принадлежность к роду закладывается в имени. Однозначно, племя амонахес ушло дальше в сословном делении.

Всю информацию о племени Алоли и Келадона, как я их стал называть, приходилось собирать по крупицам. Любознательные «египтяне» всегда охотно поддерживали беседу, пока речь не заходила о их семье. Нел первая пришла к выводу, что наши гости ничего не умеют делать. И действительно, за что бы они не принимались, все у них получалось плохо. Готовить Алоли практически не умела, хотя с радостью старалась помочь Мие или Нел. Мясо пережаривала, лепешки у нее сгорали и, вспыхнув от негодования за свою беспомощность, девушка замыкалась в себе на несколько часов. Со временем Алолихеп перестала пытаться что-то сделать и просто проводила время в изучении языка, крутясь рядом со мной.

Келадон проявил интерес к строительству корабля, находясь рядом с Тиландером, но парень тоже ничего не умел. Но они же дожили до своего возраста, получается, что о них заботились. Еще одна загадка, которую предстоит разгадать.

За время, пока Тиландер ремонтировал корабль, мы привыкли друг к другу, и египтяне свободно перемещались по поселению. Верблюды привели Алоли в восторг, но настоящее удовольствие девушка получила, прокатившись верхов, сидя за мной, крепко обхватив меня руками. После того как я узнал, что они брат и сестра, стал уделять ей больше внимания. Девушка благосклонно принимала знаки внимания, но дальше улыбок дело не двигалось. Дважды заводил с ней речь о том, что хочу, чтобы она стала моей женой. Алоли улыбалась, но ловко уходила от ответа, я недоумевал. За два месяца с нами египтяне были наслышаны обо мне: про мое появление с Неба, умения лечить людей, про Большой Шум, которым я убиваю на расстоянии. Мое пленение и возвращение давно стали легендой, будто меня съели, но Главный Дух-Бог решил меня возродить заново. Любая женщина племени мечтала просто прикоснуться ко мне, а Алолихеп дважды ушла от ответа на мое предложение.

Все это происходило последние два месяца. Кроме тех двух Зи, что мы добыли, мы загарпунили огромного кита и решил проблему снабжения мясом. Лайтфут закончил с матрицами для монет, которые теперь хранились во дворце, выдавил по опытному образцу монет каждого номинала: получилось вполне достойно. Денежную реформу я решил отложить на неопределенный период: предстояло основание первого поселения на Кипре, и меня очень влекло в разведку на территорию Египта, чтобы своими глазами увидеть племя Амонахес.

Сегодня мы планировали отправиться с первой партией поселенцев на Кипр. Я учел ошибки при планировке Плажа и решил строить поселение по типу современных городов, располагая хижины ровными рядами и оставляя между ними широкие улицы, чтобы в дальнейшем не приходилось перестаивать заново. Также планировалась постройка моей резиденции, которая будет защищена стеной, и центральная площадь, где люди смогут собраться, узнать новости из первых уст. Еще одним новшеством станет административное здание, примыкающее к дворцу и сообщающееся с ним коридором. Здесь я планировал разместить своих будущих министров или ответственных людей по определенным направлениям организации управления. Нечто похожее на мэрию или ратушу, где государственные чиновники будут выполнять возложенные на них обязанности.

Вся схема будущего городка заранее вычерчена на бумаге, и много раз детали и план города я прорабатывал совместно с американцами. В первый поход преимущественно плыли рабочие, которые должны строить городок, а также охотники и работники сельского хозяйства. На «Варяг» загрузили запас чечевицы и ячменя, с огромным трудом удалось завести трех буйволиц, одного буйвола и десяток коз. Кроме этого, на «Акуле» плыли десять семей из Выдр и Уна, первыми изъявивших желание попасть в колонисты.

Нел осталась дома, чтобы вместе с Ларом и Хадом приглядывать за Плажем. Я взял с собой Келадонхепа и Алолихеп, не сдержавших возгласа удивления при виде «Варяга», казавшегося гигантом на фоне «Акулы».

– Прикажете отплывать? – Тиландер взял на себя управление «Варягом», «Акулой» теперь командовал молодой и очень толковый парень из Выдр по имени Каа, племенник вождя Наа. Парень с первого дня появления Тиландера и постройки драккара проявлял интерес к морскому делу, крутился рядом с американцем, постигая морское ремесло. Я не возражал против его назначения капитаном «Акулы», особенно когда лично увидел, как парень командует гребцами и парусом, управляя судном.

– Командуйте, Герман, вы капитан.

– А вы, сэр, адмирал, – ответно польстил американец.

– Какой адмирал, если не разбираюсь в судоходстве? – резонно возразил я, любуясь Алолихеп, стоявшей неподалеку и жадно вглядывавшейся в море в сторону ее Родины.

– Капитан, командующий двумя кораблями, является адмиралом по Морскому Уставу, у вас два корабля, значит вы адмирал, – козырнув, Тиландер отдал команду: – Отдать швартовы!

«Варяг» медленно отвалил от пристани, и гребцы опустили весла в воду. Метрах в двухстах позади за нами последовала «Акула», держась по правому борту. Выйдя из бухты, мы подняли все три прямых паруса на единственной мачте, и дополнительно поставили косой. «Акула» продублировала наши действия, и свежий юго-западный ветерок понес нас в сторону Кипра, давая гребцам отдых.

Еще только планируя основать городок на Кипре, я долго сидел над атласом, обдумывая, где именно заложить первое островное поселение. После долгих раздумий выбор пал на широкую бухту на восточной стороне острова практически на прямой линии с Плажем, где в моем мире находился Лимасол. Рядом, согласно моему атласу, синели несколько озер, кроме того, с время первого путешествия я помню еще и речку. Если в бухте помимо озер поблизости найдется ручей с пресной водой, то первое поселение заложу именно там. Запасной вариант – бухта, где в свое время приземлились американцы. По моему атласу она называлась залив Морфу, но находилась на западном побережье, что удлиняло путь до Плажа почти на сутки.

Если все пойдет удачно, первое поселение можно заложить на месте Лимасола, а второе в заливе Морфу, чтобы контролировать оба ключевых побережья. Расстояние по атласу между двумя крайними точками запада и востока всего пятьдесят пять километров, при обнаружении угрозы с одной стороны острова, расстояние небольшое, чтобы успела прийти помощь из второго поселения. Сейчас отплыла только часть колонистов, остальные прибудут позже, когда частично обустроим инфраструктуру поселения.

В отличие от колонистов, что впервые плыли на корабле, Келадонхеп и Алолихеп явно наслаждались морской прогулкой, стоя на носу корабля, и периодически до меня долетал звонкий смех девушки.

– Возьмешь ее женой? – Миа задала вопрос так неожиданно, что я вздрогнул, словно пойманный на месте преступления.

– Не знаю, посмотрим. Она не хочет быть моей женой, – неожиданно для себя поделился я своим недоумением.

– Ты Великий Дух Макс Са, почему ты должен кого-то спрашивать? Ты говоришь, все слушаются. Если хочешь взять – бери. – Слова Мии словно сняли пелену с глаз: а что, собственно, я у девушки спрашиваю, чай не двадцать первый век на дворе. Я спас ее вместе с братом, живет она у меня, домой не собирается. Или становится женой, или идет работать как все. Русы нахлебников не кормят, здесь каждый должен вносить свой вклад.

– Ты так с ней не сделаешь, потому что она другая? – вопрос Мии меня удивил.

– Какая другая?

– Она не воин, не умеет собирать коренья, чистить шкуру, плести веревки. Посмотри на ее руки, она ничего не умеет делать, просто большой ребенок, которого надо кормить, – рыжеволосая презрительно пожала плечами и зло сплюнула за борт. – Что она может? Пойти на охоту, приготовить еду? Да она даже сына не сможет родить, только и умеет смеяться, как глупая птица с яркими перьями.

Я удивленно смотрел на разгневанную жену, впервые Миа позволила себе говорить в таком тоне. Бер усиленно смотрел в воду, делая вид, что ничего не слышит. Санчо всё пофиг, он не чувствовал угрозы, а трескотня Мии его беспокоила не больше, чем прошлогодний снег. Я испытывал сложные чувства: Миа и Нел начали вести себя как жены-эгоистки, кроме того, их вольнодумие может послужить дурным примером для остальных.

– В следующий раз, Миа, если захочешь что-то сказать, хорошо подумай, потому что твои слова могут услышать посторонние люди, – рыжеволосая поняла, что сглупила, устроив сцену при свидетелях. И хотя по ее лицу читалось, что она убеждена в своей правоте, сделала так, как велела ситуация. Низко склонив голову, Миа отчетливо, чтобы слышали все поблизости, попросила простить ее за неразумные слова глупой женщины. Я великодушно простил, и начинавшийся разгораться семейный конфликт угас, но осадок остался: мне следовало учитывать, что мои женщины уже не те дикарки, встреченные мною когда-то. Находясь рядом со мной, они быстро перенимали привычки современного человека, особенно в части, касающейся взаимоотношений в семье.

Самое интересное, если я правильно понял обиду Мии, ее и Нел задевал не мой интерес к Алолихеп и желание взять ее в жены, а трепетное отношение к девушке, чего я не демонстрировал в отношениях с ними.

Виновница скандала появилась вместе с братом, перебравшись с носа на корму, где я задумчиво осмысливал свой разговор с женой.

– Макс Са, я хочу, есть, – подбирая слова, но с оттенком кокетства в голосе заявила Алолихеп, глядя сияющими глазами.

– Хочешь, есть? – переспросил я, девушка с готовностью кивнула.

– В трюме есть рыба и сушеное мясо, возьми и поешь, отныне для тебя самообслуживание, – холодно отчеканил я, глядя как погасли глаза девушки от моего грубого ответа. Правда, вспыхнула и засияла Миа, до невозможности довольная моими словами.

– Макс Са, я хочу с тобой есть, – почти промямлила Алолихеп, делая попытку растопить мое сердце.

– Отлично, спустись в трюм, выбери еду, приготовь и принеси мне, – теперь девушка чуть не заплакала от моей холодности. А ведь Миа права, ношусь с ней как с писаной торбой, еду ей готовят, ничего сама не делает, возомнила себя принцессой.

Алолихеп стояла и хлопала глазами, словно не веря своим ушам. Два месяца ее носили на руках: вначале, потому что ослабла от обезвоживания, потом, потому что не знала языка, еще какое-то время спустя, потому что она не умела ничего делать. К ней привыкли, как к предмету мебели. Однако девушка не торопилась выполнить мое поручение, и это следовало учесть.

– Алолихеп, что я тебе сказал? Быстро в трюм и приготовь мне еды! – На мгновение глаза девушки сверкнули, но вовремя положенная на плечо рука брата, привела ее в чувство.

– Конечно, Макс Са, – девушка повернулась и направилась к трюму.

Проследив за ней взглядом, я обернулся к Келадонхепу:

– Садись вместо гребца, нахлебников здесь нет, – в отличие от сестры, парню не пришлось повторять. Крайний кормовой гребец уступил ему место, стоял полный штиль, и «Варяг» уже полчаса шел на веслах. Келадонхеп старался, даже очень, но тяжелое весло отказывалось ему повиноваться. На парне моментально промокла туника от пота, вены на руках вздулись от непривычной и тяжелой нагрузки.

Тиландер молча наблюдал, как я размазываю по стенке брата и сестру, но даже в его молчании сквозило одобрение. Оно же прямо-таки написано на лицах остальных, видимо только я один не замечал, влюбившись в Алолихеп, что их безделие всем порядком надоело. Будь она в статусе моей жены, у русов не мелькнуло бы даже намека на осуждение.

Вернувшись, Алолихеп чуть не выронила из рук медный поднос, на котором лежало нарезанное мясо и рыба с лепешками, что приготовила Нел в дорогу. Ее руки мелко задрожали, борясь с тяжелым подносом, брат бросил на нее ободряющий взгляд, и девушка справилась с собой, поставила поднос передо мной прямо на палубу полуюта и застыла, пока я собирался приступить к трапезе.

– Спасибо, Алолихеп. Можешь идти, есть будешь вместе с братом и гребцами, сегодня ты заслужила, – я приступил к трапезе, краем глаза наблюдая, как посеревшая девушка медленно отходит от меня. Но добило ее не это, а моя следующая фраза: – Миа, садись откушай со своим мужем. – Тиландер, Бер и Санчо, также получили приглашение разделить со мной поздний завтрак. На такую ораву еды маловато, но, как говорится, дорог не подарок, а внимание.

Дальнейшее плавание проходило без приключений, ночью мы встали на якорь, чтобы дать отдых гребцам. С утра задул попутный ветер, и ближе к обеду показался гористый берег.

– Кипр, адмирал, – по-военному доложил Тиландер, разглядывая землю на горизонте.

– Отлично, капитан, выбирайте место высадки, пора нам начинать расширять свои владения, – я поискал глазами египтян, обнаружив их у мачты. Стоило мне вчера один раз выказать легкое недовольство, как их авторитет рухнул ниже уровня ватерлинии. Теперь либо я узнаю всю правду о них, либо им придется начинать жить, поднимаясь с самого дна.

Глава 7. КипРус

Огромный безымянный залив, куда мы сейчас входим на двух кораблях (в моем старом мире располагался город Лимасол), формой напоминал подкову. Расстояние между двумя мысами, что выдавались в море, по атласу равнялось двадцати пяти километрам. Тиландер направил «Варяг» к мысу по левому борту, где береговая линия образовывала несколько мелких бухт, отгороженных от залива длинной песчано-каменистой косой. На расстоянии километра от первой косы, почти навстречу ей тянулась вторая коса, но уже с севера на юго-восток. Эти две косы не доходили друг до друга несколько сотен метров, образуя великолепную внутреннюю гавань.

Мы на веслах миновали проход между косами и очутились внутри: эта внутренняя гавань позволяла свободно разместить еще десяток кораблей, а если установить баллисты на оконечностях обеих природных песчаных волнорезов, ни одно судно не попадет в наш порт-поселение. Пожалуй, это место по расположению даже удачнее Плажа. В глубине острова виднелись покрытые лесом горы, на нескольких пиках, белели ледяные шапки. Полоска песчаного пляжа здесь была шире и доходила до двадцати-двадцати пяти метров, за ней сочным зеленым ковром росла трава. Лес, преимущественно состоящий из кедров, насколько я мог судить с такого расстояния, начинался в паре сотне метров от береговой линии.